«18 Июня.
Надо ли записывать все свои мысли в дневник каждый день? Я не знаю. Вчера мне надо было обо всём подумать, ведь многое случилось. Я не думаю, что она здесь с добрыми намерениями, ведь эта встреча показалась мне какой-то подозрительной. Я уже успел забыть о ней и не вспоминать больше, но теперь, когда она здесь… иногда так хочется спросить кого-нибудь: «что мне делать?», но не у кого. Я не скрываю всю эту историю, просто считаю её ненужным рассказывать, да и в чём мне может помочь Гаюс? Нет, он может поддержать, дать совет, а вот Артур… не думаю, что он поверит в то, что с Фелис надо быть на страже, так как — «видите ли у него подозрения!». У нас с ней было сложное прошлое, ведь в нём она меня предала… не то, чтобы предала, а отказалась от меня, узнав о моей большой тайне, которую я никому не считал нужным рассказывать. Я помню, как страдал, и как хотел покончить свою жизнь самоубийством. У меня же ничего не вышло, так как меня спас родной человек. Спасибо тебе, мама. С того случая, я боюсь говорить тебе, Артур, о том, что я маг. Но иногда так хочется сказать об этом, и о другом тоже… я даже боюсь вести этот дневник. Если его кто-нибудь найдёт и прочтёт? Ладно, Гаюс — он на моей стороне, и ничего никому не расскажет, а, если какой-нибудь чужой человек? Если ты, Артур? Я просто…» Чародей не знал, почему решился вести дневник, кой мог найти любой и прочесть, но сейчас юноше становилось легче от того, что он пишет все свои мысли в эту чёртову книжку, словно у него появился ещё один друг, но теперь которому можно высказать всё. Не сказать, что новый день радовал жителей королевства ещё одним тёплым утром, ведь ночью шёл дождь: конечно, не такой сильный, но именно из-за него на дорогах появились небольшие лужицы, в которые можно было наступить, не глядя под ноги. Солнце было перекрыто мрачными тучами, которые так и говорили, чтобы жители Нижнего Города безвылазно сидели по домам, а иначе их ждёт гнев всех Богов. Мерлин не выспался за всю эту ночь, так как думал о всей этой сложившейся ситуации. Может, он и засыпал, но всего на пару минут, потом всё-таки просыпаясь от шума капель за окном. В детстве у брюнета была такая степень бессонницы, где он вставал от каждого звука на улице или в доме. Из-за этого было очень плохо растущему организму, поскольку Эмрис просто напросто спал по четыре, а то и меньше, часов. Его матушка не знала, что с этим делать, ведь ребёнок становился, с каждым разом, всё бледнее и бледнее. Человек может выжить без воды и еды несколько дней, но без сна долгое время — не сможет прожить никто. Да, иногда мальчику вообще не удавалось уснуть ночью, и это было самое страшное. Именно из-за этого Хунит решила просить помощи у одного чародея, про которого в деревне многие говорили, но абсолютно все обходили стороной. Волшебство было запрещено, поэтому все боялись связаться с этакими силами. Но что оставалось делать бедной женщине, которая беспокоится о здоровье своего малыша? О, вы не знаете, на что готова пойти мать! Весь последующий разговор, к счастью, остался анонимным между ними, ведь никто не хотел быть разоблачённым. Этот маг уже был в возрасте, поэтому хотел ещё пожить хотя бы немного, оттого он и отказался от практики в своей магической силе, а ушёл потому, что хотел быть ближе к самой матери-природе. Он не знал, что в той деревне так яро про него упоминают, ведь он является теперь отшельником, живущим в лесу, и, как ему кажется, он очень хорошо прячется. Не каждый маг-одиночка хочет, чтобы его нашли, поэтому он говорил с Хунит как-то грубо, пока саму женщину не защитила девочка лет восьми. Эта рыжеволосая бестия и являлась той, которая потом предала великого мага, не думая о его чувствах, но сейчас она являлась милой, запуганной и доброй, маленькой девочкой, которая осталась без родителей. Юлиус — так звали старого мага — рассказал своей новой знакомой, как спас Фелис от разбойников, и какая была жестокая судьба у её родителей. Он забрал её к себе, став приёмным отцом только потому, что на этом настояла сама совесть. Не являлся бы он тогда монстром, если бы оставил тогда бедную девочку на произвол судьбы, как маленького котёнка? Разбойники грабили, и будут грабить всегда, никогда не задумываясь о том, что, возможно, они разрушили какую-то чужую жизнь. Она пряталась за мешками с продовольствием, но они всё равно нашли бы её, если б не, во время подоспевший, чародей. Он был недалеко от того места и собирал ягоды, что-то чиркал в свою записную книжку, и был рад уединиться с самой природой, пока не услышал то, что его кто-то зовёт на помощь. Мужчина, хоть и был старым, но почувствовал страх, который нитью вёл к месту, где случилась беда. Фелис, сама же того не ведая, воспользовалась магией телекинеза, о которой даже не подозревала сама. Интересно, её родители знали об этом? В любом случае, старый маг решил пока не рассказывать девчонке о её настоящем даре, ведь сейчас её психика являлась очень шаткой, и, кто вообще знает, как она воспримет это? Юлиус, под руководством своей молчаливой подопечной, приготовил специальное лечебное зелье, которое бы помогло молодому Эмрису в его страшном недуге. Мужчина отдал Хунит зелье, наказав поить им мальчика два раза на дню, не больше и не меньше. И оно действительно помогало, что женщина не знала, как отблагодарить этих двоих за оказанную помощь. Из-за этого они стали дружить, приходя друг к другу каждую неделю. Дети играли и смеялись, а взрослым лишь оставалось смотреть и радоваться за них, думая об их совместном и счастливом будущем. Только вот в этом они оба ошибались. Гаюс говорил, что уйдёт, часов в семь, к своей больной, которой надо отдать целебные травы и невкусный отвар, также немного поговорить и позаботиться. Со своей профессией лекаря его весь город знал, да и он был не прочь завести новые знакомства, чем и пытался себя отвлечь. Больные легко откликались на разговоры по душам, но и мужчина понимал, что некоторые вещи лучше всё-таки скрывать. Ему нравилось слушать разные истории своих больных, ведь это давало ещё один повод для улыбки. Эх, Гаюс — такой Гаюс… его не изменить. Да и разве плохо просто пообщаться с больными, когда твой подопечный занят целыми днями с Пендрагоном? Ему было скучно и одиноко одному, хоть он в этом никогда никому не признается. Мужчина ни в коем случае не жаловался, ведь это было бы лишнее! Мерлин, как орёл, летающий на воле и любящий свободу, но, в тоже время, находящийся в своей собственной клетке, которая сжимает его с обеих сторон, не давая ровно расправить крылья. Это самое страшное… Сейчас в королевстве было восемь утра, и юноше надо было явиться в покои короля Артура через полчаса, а он просто сидел на своей кровати и думал над каждым словом в своём дневнике. Он действительно не знал, как люди умудряются записывать всё, что происходило с ними за день, в дневники, ведь после, долгого трудового дня, тебе просто хочется отключиться, при этом ничего не делая. Но мысли сами просились на бумагу, и Мерлин их послушно записывал, выводя каждую букву пером. Волшебник мог теперь легко вздохнуть, потому что теперь он высказался, а это значит, что на сердце спал тяжёлый груз ответственности. Как считается, после такого становится намного легче на душе, ведь это сравнимо с разговором с другим человеком, и это, если честно, правда. Но сейчас сердце Эмриса резко провалилось в пятки, так как он услышал сзади себя голос самого короля. — Мерлин, ты что же, ведёшь дневник? — Артур, упёршись боком о стену около двери, скрестив руки на груди, внимательно смотрел на своего слугу. Он пришёл буквально пять минут назад, и всё это время наблюдал за брюнетом, который так его и не заметил, что-то продумывая и записывая у себя. Сначала правитель Камелота решил, что маг над ним просто прикалывается, и через несколько минут, когда он вздохнёт, Мерлин его напугает, чтобы он подавился воздухом, или как-то по-другому. Пендрагон ещё не до конца знал, что Мерлину может взбрести в голову! Неожиданно у Артура появились такие рода мысли, прочитав которые можно было с лёгкостью понять, что тот влюблён и сильно ревнует: «что он там записывает?», «кто купил или дал ему дневник?», «он пишет о той новенькой?», «неужели… влюбился?». Последние мысли заставили что-то внутри перевернуться, и король Камелота почувствовал наступающую злость. Светловолосый парень не знал, откуда взялись эти чувства, ведь маг не являлся его собственностью, а это значит, что он просто не мог его контролировать и что-то запрещать. Но сейчас Артур хотел побыть именно таким собственником. — Артур? — чародей оглянулся на него, неловко улыбаясь, а затем поспешно убирая свой дневник в тумбочку, — я… нет. Прости. Вернее да. Разве у меня не может быть личной жизни? У меня к тебе другой вопрос: что ты тут делаешь? Если ищешь Гаюса, то он… — Мне не нужен Гаюс. Мне нужен ты, — последние слова короля Камелота отозвались в голове Эмриса эхом, отчего он округлил глаза в удивлении. Пендрагон сразу же смутился, поспешно добавив: — чтобы почистил мои доспехи, надраил конюшни, накормил лошадей, почистил мои сапоги… и побыл моей мишенью, — начал он перечислять, загибая пальцы один за другим, посматривая в потолок, — мне стоит напомнить какая у тебя работа? — Эмрис тяжело вздохнул. Наверное, его сознание само по себе не даёт ему мыслить нормально, из-за бессонницы. А сердце готово было выпрыгнуть из груди… — У меня есть ещё полчаса законного отдыха, и я его хочу провести так, как посчитаю нужным, — впервые в жизни запротестовал Мерлин, нахмурившись. В чём-то он был и прав, но Артуру показалось, что его королевский слуга сказал последние слова слишком уж… раздражающе. Да и оставлять его теперь одного, чтобы он опять что-то стал записывать в свою книжонку — нет, спасибо, мы ревнуем. — Я для тебя закон, Мерлин, — твёрдо и уверенно сказал король, нахмурившись, — и я тут меняю правила. Тем более чем раньше ты начнёшь свою работу — тем раньше её и закончишь, так что давай, вставай и вперёд! — блондин пытался вести себя, как раньше, но и ему сейчас тоже показалось, что он слишком сделался грубым, из-за своей ревнивости. Она сжимала его сердце, как будто бы разбивая, давила его душу, как тяжёлый камень, и наводила в голове свой порядок, словно она тут хозяйка. Как такое может быть, если они даже не пара, и никогда ею не будут? Немыслимо. Это сумасшествие! Зачем ему вообще задумываться о таком? Королю скоро придётся жениться на той, которую он не любит… иногда юноша прямиком хотел послать всё и всех к чёрту, поскольку не видел выхода из некоторых ситуаций. И как он умудрился так вляпаться? Если бы об этом узнал его отец, то непременно бы разгневался, послав его сидеть в душную камеру на пару дней. Магу ничего не оставалось, как тяжело вздохнуть и сказать: «да, сир». Спорить с Пендрагоном — большая глупость, которую всё время нарушал его слуга, но сейчас Эмрис решил не дразнить льва, так как тоже заметил некоторые перемены в его характере, которые казались более чем опасными.***
— Позволь задать тебе вопрос, Мерлин, на который я хочу услышать непременно честный ответ. Твой дневник. Что ты там писал? — спросил блондин своего слугу, когда они уже были на своеобразной арене, где, обычно, тренировались все рыцари королевства. Двое медленно проделывали какой-то круг, готовясь к бою: Артур был готов, как никогда прежде, а Эмрису ничего не оставалось делать, как готовиться к очередному удару оружия и защищать себя любимого. Некоторые воины Круглого Стола следили за ходом тренировок молодого короля, надеясь увидеть то, как он вновь побеждает, но, в тоже время, беспокоились за Мерлина, которого мог, как им казалось — «даже сильный ветер сдуть». Артур никогда не проигрывал, поэтому все на него равнялись, а бедному магу Камелота всегда доставалось: блондин его не жалел. Чародею хоть и давали деревянный щит для защиты, но всё-таки и он подводил, когда король намеревался потренироваться на своём мече. После этого, всё его тело ныло, а рыцари смеялись, представляя в этом безобидном предложении совсем другой небезобидный смысл. Если бы только об этом узнал сам Пендрагон, как его воины шутят про него с Мерлином, то он бы отправил тех лечиться к самому Гаюсу. — Артур, неужели слово «дневник» для тебя ничего не значит? — спросил спокойно маг, на что король Камелота, можно сказать, набросился с мечом на темноволосого парня, который только и успел прикрыться щитом. Сейчас Артур бил не так, как раньше, да и действовал тоже, отчего его движения были сравнимы с гепардом, который загоняет свою жертву в ловушку. Это маг тоже заметил, поняв, что простая «тренировка» не будет такой уж и простой. Сейчас все взгляды были устремлены на этот самый бой, после которого у Эмриса будет болеть всё тело. Если приглядеться, то можно заметить многозначительную ухмылку у большинства оруженосцев, которые смотрят на них. Мерлин, конечно, привык к тому, что рыцари шутят на нетрадиционные темы, но вот именно сейчас ему было не до всеобщего смеха. Его оковал непонятный страх, из-за того, что он не может ничего предпринять, ибо магию могли заметить, а Артур, если не в своём расположении духа, может и убить его, если захочет. Они раньше говорили об этом в шутку, да и зачем королю убивать его? Но сейчас движения Пендрагона слишком точны и уверенны, как будто бы таят в себе действительную опасность. — Я могу рассказать тебе, что оно значит, но… — чародей на миг потерялся в пространстве, чуть не приняв удар меча на самого себя, но быстро увернулся. Юноша отбежал от короля на пару сантиметров, — думаю, ты и так знаешь, что оно означает. — Я знаю всё, Мерлин, но я хочу знать, что ты думаешь о той спасённой барышне — хмуро ответил Артур, и нанёс с разбега ещё один удар по щиту, от которого был слышен не слишком громкий треск. Эмрис сразу же напрягся, приняв попытку выглянуть из-под своего щита. Артур, очевидно, не слыша треска, тяжело дышал, а его глаза застлала пелена. Маг слышал от Гаюса, что лучше короля не злить, но на что он разозлился, собственно говоря? Видно, что он не хочет навредить своему слуге, но его разумом завладели чувства. Чувства? Они у него есть? Хотя… не об этом сейчас. — Полегче, Артур! — нахмурился маг. Сегодня день точно у кого-то не задался, и лучше прекратить тренировку… — слушай, может нам стоит перенести тренировку? Ну, например, на завтра — обеспокоенно, но больше напугано, улыбнулся темноволосый. — Перенести?! Мерлин, разве это не твоя работа служить мне? — спросил тот, как-то ухмыляясь по-звериному, а затем и вновь нападая на своего слугу, щит которого вот-вот сломается. Маг увернулся, и меч прошёлся по воздуху, — как я тебя учил, Мерлин?! Где твоя голова?! — Ну, меч тут только у тебя — немного съязвил Эмрис, а затем защитился в самый последний момент, когда блондин разъярённо бежал на него с оружием. Чародей испуганно и поспешно стал уходить назад, но запнулся за маленький камешек и упал на грязную землю, в самый последний момент, защищаясь щитом. Оружие проделало дыру под себя и застряло в нём, остановившись почти рядом с лицом слуги. От этого момента сердце Эмриса ушло в пятки, ведь ещё бы чуть-чуть и… кто бы защищал Камелот и всех его жителей? — Мерлин! Ты цел? — обеспокоенно спросил Гвейн, подбегая к пострадавшему. Персиваль и Леон занялись Артуром, где осторожно забрали у него оружие. Войны короля давно заприметили что-то неладное, и были готовы рвануть спасать и останавливать любого, в каждую минуту. Их ухмылки вмиг сменились на хмуро-беспокойное выражение лица, а их глаза внимательно следили за каждой фигурой в этом непростом бою. Слова до них, конечно, долетали, но они решили не мешать разговору своего предводителя с его слугой. Вначале они и в самом деле заметили, что Артур пришёл какой-то хмурый и задумчивый, но не придали этому значение, а вдруг им просто показалось или он ещё не проснулся? Всякое бывает… но теперь они были уверены в том, что что-то между этими двумя случилось, раз Артур так разозлился. — Сир, с вами всё хорошо? Может, вы больны? Знаете, всякое бывает… или, может, вы что-то не поделили с Мерлином? — Или он вас так достал, что вы готовы были его убить? — спросил вдруг Леон, думая, что этим и своей глупой улыбочкой, на которую никто не клюнул, может разрядить обстановку. Его только обдали взглядом, в котором говорилось: «не лучше бы тебе заткнуться?» — Не в этом дело… — склонил голову юноша, будто бы только сейчас приходя в себя от боя, где он чуть было не убил своего лучшего друга, — простите, мне надо подумать. На сегодня тренировка отменяется… можете быть свободными, — проговорил король, оттолкнув двоих в стороны, а затем пойдя к себе. После такого момента надо всё досконально обдумать, а то и окунуться в прохладную воду, дабы привести всего себя в порядок. Он никогда не умел держать свои чувства в узде, если те были слишком сильными, и он мог натворить такое, что сам Утер бы крестился. Только пару лет назад, когда отец начал готовить его к коронации, блондин начал учиться держать все свои чувства в клетке. Где-то внутри у Пендрагона возникла навязчивая боязнь того, что Мерлин теперь будет его обходить стороной, ведь он виноват в том, что произошло пару минут назад. — Да что это с ним сегодня? — немного хмуро, смотря молодому королю вслед, спросил Леон. — Раньше он таким никогда не был, — подтвердил Персиваль, а затем обернулся на мага, которому уже помогал встать его кучерявый друг, — Мерлин, у вас что-то случилось? — на их лицах появились опять те же самые подозрительные ухмылки, хотя, наверное, глубоко в себе они вообще не хотели сейчас шутить на эту тему. Рыцари Круглого Стола много лет не видали Артура таким, и думали, что тот научился справляться с этим, но случившееся раннее, заставило их удивиться. Сердце мага бешено билось в груди, что даже он поначалу не обратил на эти хитрые физиономии особого внимания, но всё-таки как-то же надо разрядить обстановку! — Ничего у нас с ним не случилось. Просто, видно, не с той ноги встал. Я проспал тот момент, когда надо отправляться к нему и одевать, как ребёнка, — в конце самого предложения, войны залились звонким смехом, в котором пришлось поучаствовать и чародею. А что? Если вспомнить, то утром Артур пришёл к нему весь одетый, но его рубашка была задом наперёд. Эмрису не хотелось портить такую картину, поэтому он шёл с ним по улице до самого королевства, скрывая свой смех и улыбку. Артуру показалось это подозрительным, что он пару раз спрашивал у того: «что могло его так рассмешить?», ведь, если Мерлин задумал испробовать на нём какую-то потешку, то он непременно её же и проделает, но, если честно, то не хотелось сейчас каких-то таких приколов. Так было вплоть до того момента, пока одна прихожанка не сказала блондину, что он надел рубашку на левую сторону, всё это время пытаясь не засмеяться. Тогда им пришлось искать скрытное место, где Артур сам бы переоделся, ловя шутки от своего слуги по типу: «а, может, ты и штаны на левую сторону надел?». Конечно, кое-кто бы получил из-за этого хороший подзатыльник, но не сегодня и не сейчас. Артур был занят своими мыслями и своей тупой ревностью, которая до добра точно не доведёт. Он лишь холодно посмотрел на своего слугу, проговорил «пойдём», и они пошли. Молодой маг Камелота хоть и был сонным, намереваясь проходить так весь день, но даже он удивился тому, что его друг никак не отреагировал на его юмор. Пока друзья внизу пытались развести атмосферу, на них сверху смотрело два лица, в которых можно было узнать ту рыжеволосую бестию и темноволосую кучерявую ведьму. Моргана умела незаметно проникнуть во дворец, зная все потаённые выходы и входы, и зная, что стража меняется каждые два часа с лишним. Одна проблема — стражники днём и вечером патрулируют весь дворец, поэтому темноволосой девушке приходилось прятаться от них, а, если не удавалось, то легко можно было воспользоваться магией, но тогда бы проблем не оберёшься. Сейчас с этим ей помогала Фелин, которая втайне встречалась с Морганой в их секретном месте, рассказывая о том, что успела узнать за день. Конечно, старая подруга чародея пробыла в королевстве лишь сутки, но за это время смогла собрать достаточное количество информации, как ей наказала Моргана. Вначале ведьма думала, что натравит свою верную подопытную на Артура, дабы она его соблазнила, и не абы как, а чтобы это ещё увидела Гвен. Никто не любит предательства и измены, поэтому они бы так и разошлись, а по отдельности можно было бы и разобраться хоть с двумя. Но теперь ситуация сделалась ещё более интересной и захватывающей, отчего темноволосая девушка изменила свой коварный план, внимательно и любопытно смотря сверху на Эмриса. — План меняется, Фелис, — она посмотрела на рыжеволосую девушку, которая сразу вздёрнула бровь вверх, — теперь ты должна соблазнить его слугу — Мерлина.