Закрой глаза и представь

Пронзительные синие глаза, чёрные волосы до плеч, тонко очерченные губы кривятся в ухмылке. — Проиграем мы все, — отчётливый голос без эмоций леденит сердце. — Надеюсь, вы понимаете это, мисс Грейнджер. Одно за другим она отправляет невербальные, но всё растворяется в воздухе. Антимагический купол. От бессилия сдавливает горло — а может, это он её душит? Волосы едва касаются плеч, когда он качает головой. — У вас ещё есть время подумать. Закройте глаза и представьте, что будет, если… Сон оборвался. Из окон уже нехотя сквозил тусклый утренний свет, оповещая о новом дне. С улицы не доносилось ни звука — мощное заглушающее заклятье работало на все сто процентов. Всё-таки вечно шумящий машинами Лондон не способствовал крепкому здоровому сну, об исключительной необходимости которого говорилось как минимум в шести местах учебника по целительству. Гермиона насторожено пошевелила рукой — во сне она не могла двинуться с места. Приснится же такое! Вот глупости. Нечего на ночь сидеть над детективами. Быстрый взгляд на красивый календарь с двигающимися фотографиями природы. Майские недели ознаменовались живописным округом Бата с цветущим чертополохом, благоухающими алыми розами и солнечными нарциссами. На всём этом великолепии мерцали цифры: сегодня было четырнадцатое мая. Лето мягко намекало о своём скором наступлении, и даже солнце стало появляться раза в два чаще обычного. Гермиона любила лето, любила лёгкие длинные юбки, широкополые шляпы, полупрозрачные блузки с развевающимися рукавами. Любила тепло, крупную черешню прямиком из Италии, весело высыпающие на носу мелкие веснушки. Да и Гарри летом как-то оттаивал, будто солнце растапливало старые воспоминания, которые утекали куда-то вглубь памяти, необратимо возвращаясь долгими зимними вечерами. Мысли о Гарри перескочили на мысли о работе. Гермиона покосилась на часы — ровно шесть. Сегодня был ревизионный день, когда ассистенты пересчитывали и перекладывали лекарства, заносили в списки те, которые были нужны, выкидывали просроченные — короче говоря, Гермионе предстояло проверять очень много бумажек. В последний раз один из новеньких зачем-то затребовал чешую редкого ледяного дракона, и когда больнице выставили неплохой счёт, отдуваться пришлось Гермионе. Чешуя так до сих пор и лежала в углу кладовой, аккуратно упакованная в герметичный ящик. Что с ней можно сделать, Гермиона даже не представляла. Она ещё немного понежилась в тёплой кровати, лениво поглаживая уютно свернувшегося рядом Живоглота, а потом выскользнула из-под одеяла и направилась на кухню, привычными движениями палочки отправляя тост в тостер, кофеварку на плиту, коробку с мюсли на стол. Непонятный тревожный сон окончательно испарился, и Гермиона, широко распахнув окно и вдохнув свежий утренний воздух, широко улыбнулась новому дню. Её жизнь была абсолютно, совершенно, стопроцентно прекрасной. До тех пор, пока маленькая татуировка в виде молнии на правом запястье не завибрировала, заставив Гермиону вздрогнуть от неожиданности. Что понадобилось Гарри в половину седьмого утра? — Акцио, блокнот! — она обернулась как раз вовремя, чтобы схватить выпрыгнувшую из сумки записную книжку. Это было простым блокнотом только на первый взгляд, на самом деле являясь изящным способом связи, в некотором роде позаимствованным у Волдеморта. Гермиона открыла блокнот, и на странице сразу же появилось нагромождение неровных строчек, явно написанных впопыхах.

«Ежевика. На мин. напали. Нужна помощь. Антимагич. барьер, нельзя аппар. Атриум. Сообщи всем. Камины блокир. Только через чв.»

Гермиона моргнула, неверящими глазами заново перечитывая написанное. А потом бросилась к камину в гостиной. *** К Министерству Гермиона уже аппарировала не одна, а с целой свитой целителей, выдернутых из постелей, с наспех наброшенными мантиями, но максимально собранных и готовых к бою. Сама она была в джинсах и футболке, так было гораздо удобнее — мантия путалась под ногами. — Чёрный вход, быстро! — без колебаний скомандовала она, широким шагом направляясь к тёмному проулку между зданиями. Рядом прозвучал ещё один хлопок аппарации. Высокий аврор в чёрной мантии побежал вперёд, не обращая внимания на целителей. Ещё четыре хлопка — прибывшие авроры выглядели очень напряжёнными. Один из них — кажется, Андерсон, — быстро кивнул Гермионе. Она помнила его — три месяца назад именно она залечивала огромную рану на его спине, оставленную вражеской Сектумсемпрой. Дверь чёрного входа вела в узкий, плохо освещённый коридор с магической охраной-сеткой для «своих». Тут должен был сидеть сторож, но сейчас коридор пустовал, и шаги целителей гулко отдавались по всему пространству. Внутренности Гермионы сжались в один большой узел, руки слегка вспотели от волнения. Уже пять лет в Британии было тихо и спокойно, азарт битвы ушёл куда-то в прошлое, а война казалась страшным сном. Кто напал на Министерство? И, главное, зачем? Гермиона силой заставила себя выбросить все мысли из головы, сосредотачиваясь перед схваткой. Коридор вывел их к запасной лифтовой шахте, и Гермиона успела заметить, как закрываются двери кабинки за аврорами. Закатив глаза — вот ведь эгоисты! — она повернулась к коллегам. — К лестницам. Нам нужен Атриум, — и первой помчалась к широким дверям. Путь до восьмого уровня занял минут десять, и Гермиона едва дышала, останавливаясь перед входом. Сзади громко чертыхались целители, чьи мантии отнюдь не способствовали лёгкости передвижения. Отдышавшись, Гермиона вдруг замерла. Она услышала звуки битвы. Вспышки заклятий, наэлектризованный воздух, громкий хохот Беллатрикс. — Заходим, мисс Грейнджер? — Патрик Томас, младший целитель, тронул её за плечо, тут же убирая руку. Гермиона сглотнула, усилием воли избавляясь от воспоминаний. — Палочки наготове! — громко сказала она, стараясь казаться уверенной. Несмотря на то, что среди их группы были целители более высокого ранга, предводителем казалась именно Гермиона — однажды навешенный статус оставался навсегда. Наспех, но от этого не менее тщательно наколдовав прочный щит и дождавшись утвердительных кивков от группы, она распахнула дверь и, замерев буквально на мгновение — вдох-выдох, — ринулась в гущу битвы. Остальные целители последовали за ней, рассредоточиваясь по залу. Шум схватки оглушал, вбиваясь в голову. Царила настоящая неразбериха, расцвеченная молниями заклятий. Нападавшие были в укороченных серых мантиях, на которых красовался отчётливый круг с точкой в центре. Вокруг многих из них мягко мерцали серебряные барьеры, не давая заклятиям защищающихся достигать цели. Артефакты, поняла Гермиона. Они действительно подготовились к атаке. Машинально набрасывая петлю заклятья на ближайшего противника, она нашла взглядом Гарри. С привычно взъерошенными волосами, он находился в самом центре, рядом с фонтаном, одной ногой вскочив на барьер. Его левая рука висела без движения, порванная мантия пропиталась кровью, но он этого будто не замечал, продолжая яростно разбрасывать заклинания, несмотря на то что едва ли половина могла навредить щитам напавших. Вокруг него крутился вихрь Санвэк — индийское заклинание защиты, которым мог пользоваться только получивший благословение шамана. Петля затянулась, будто лассо, и противник вздрогнул, падая на колени. Его щит не был рассчитан на простенькое двигательное заклятие, которое само по себе не несло вреда. Это выиграло несколько секунд, и Гермиона, почти прижавшись к сопернику, чтобы избежать щита, отправила его в нокаут невербальным, тут же автоматически увернувшись от ярко-красного луча, брошенного с противоположной стороны. И наткнулась взглядом на него. Высокий, в серебряной мантии, отличающейся от остальных, он лениво перемещался по Атриуму, даже не поднимая палочку, пользуясь только невербальными заклинаниями. Капюшон, накинутый на голову, скрывал лицо, но Гермионе почудилось, будто смотрел он сейчас прямо на неё. Этого не может быть. Это не мог быть он. Он умер, превратился в прах, навсегда. Уворачиваясь от заклятий и постоянно обновляя колеблющийся от ударов щит, Гермиона медленно двинулась в сторону главного, на ходу сплетая сложное заклятье, клубком сворачивающееся между её пальцев. После войны она добралась до нескольких очень интересных книжек, случайным образом оказавшихся на её пороге — она подозревала, что это был благодарственный подарок от Малфоев, которых что она, что Гарри, усердно выгораживали во время суда. В Хогвартсе учили далеко не всему. Как оказалось, видов магии было очень много, и далеко не все требовали использование волшебной палочки. Гермиона дождалась, пока главный отвернётся, и, выпрямив руки, вложила в заклятье последний элемент: ярость. Золотисто-огненный шар со скрипящим шорохом прокатился по залу, заставив сражающихся на мгновение замереть, провожая его взглядом. Главный резко обернулся, и шар разбился на мелкие красные капли, испарившиеся в воздухе, не долетев до пола. Гермиона остолбенела: он использовал интернальную магию. Только так можно было остановить её проклятье. Капюшон упал с головы главного, и теперь Гермиона точно знала, что смотрит он на неё. Пронзительные синие глаза, чёрные волосы до плеч, тонко очерченные губы кривятся в ухмылке. Напротив Гермионы стоял выглядящий очень по-человечески Лорд Волдеморт.