Amor dolor

      Я ходил по двору школы как потерянный в кромешной тьме человек. Не видел ни конечного пункта назначения, ни пути обратно. Вокруг одна пустота и ни грамма света. Иронично, ведь его я и искал. Свой личный лучик солнца, ту единственную, что могла вывести меня из черноты собственной души. Уокер и только она пробуждала мои хорошие стороны, да, оказывается, они есть.       — О Шепфа… — пожалуй, впервые в жизни я обратился к нему. Отец в данном случае не поможет, даже если и был бы здесь.       Вики лежала за беседкой, не подавая признаков жизни. Из ее груди торчал нож, а вокруг хрупкого тела собралась целая лужа крови. Я не чувствовал ее энергии даже здесь, на расстоянии двух шагов. Если бы я только знал, кто так поступил, кто позарился на ее жизнь, тот не остался бы в живых. Он умирал бы веками в каждом кругу ада, испытывая на себе самые изощренные пытки.       Я подбежал к ней и сразу же проверил пульс. Ее сердце еще билось, продолжало бороться и сейчас, хоть и очень слабо. Едва ощутима и кисло-сладкая энергия. Я поднял ее голову и ужаснулся еще больше, ведь на ладони осталась кровь, видимо, она ударилась при падении.       Если апокалипсис наступит когда ад замерзнет, то самое время. Личный ад сына Сатаны замерз, покрылся льдом, как и разум. Наверное, впервые в жизни я и сам побледнел, а глупое, только вчера ожившее сердце, пропустило пару ударов. Я готов отдать и бестолкового его, лишь бы самый звонкий смех в мире снова раздался в стенах школы. Взял на руки девушку и сконцентрировался на своей комнате дома, дабы вызвать водоворот. Одна попытка, вторая, третья, и все тщетные.       Мы поднялись над всей этой вакханалией внизу и полетели прямиком к расщелине, ведущей в ад. Все было очень быстро, но мне секунды казались вечностью в моем личном десятом круге. Я умирал каждую секунду, когда ее дыхание переставало согревать мою грудь, вынуждая лед таять и возвращаться из Небытия, в которое я отправлял себя.       Крылья сами несли меня домой, пока мы опускались все ниже и ниже. Я согнулся, закрывая ее нежное лицо от адского пепла и искринок лавы своей спиной. Не мог контролировать свои действия, каждую секунду боясь, что это конец и я навеки останусь гореть здесь, в самом страшном кошмаре. Нет, нет, нет. Не могу же я во второй раз беспомощно сидеть над трупом любимой женщины, понимая, что не смог ее спасти. В этот раз я куда сильнее.       Давай, старуха с косой, как говорят смертные, или же демоны среднего ранга, как есть на самом деле. Вы должны покоряться и мне, так что приказываю отступить и забыть о существовании Уокер. Я размажу каждого, кто протянет к ней свои длинные когтищи. В этом поединке она не одна, а кому и этого мало, кто пойдет на будущего повелителя — пожалеет о поспешном решении.       Мы долетели по пустому дворцу в мою комнату за несколько ленивых взмахов крыльями. Вместо снующих по коридорах демонов только холодный ветер, пробирающий до костей и охрана, стоящая у каждой двери. Да уж, отец, даже в войну ты переживаешь о целостности своего роскошного интерьера, а не о жизнях подданных и собственного сына.       Я положил ее на кровать и разорвал платье. Вики по-прежнему не подавала признаков жизни, ни разу не пошевелилась, пока мы летели. Я судорожно стал вспоминать одно из заданий на земле. Тогда я был в теле интерна, слушающего, что нужно делать при подобных ранах, даже сам помогал оказывать первую помощь. Только в этот раз на кону гораздо больше.       Про себя чертыхаясь, вынул нож из ее груди и тут же принялся обрабатывать и перевязывать рану подручными средствами. Да уж, тогда, с необходимыми материалами и помощью настоящего врача было гораздо проще. Мне нужно было только остановить кровь, дальше дело организма, склонного к регенерации. Однако здесь одна проблема: Уокер слишком слабая, измотана постоянными стрессами, так что на этот раз феникс не возродится из пепла сам по себе.       Я взял ее за руки и произнес слова, которые, казалось, никогда не пригодятся. В день Равновесия абсолютно все могут меняться и отдавать энергию, и я этим незамедлительно воспользовался, как только остановил кровь. Давай, милая, бери хоть все, только живи.       — Нож… — вдруг заговорила она, зашевелившись и задыхаясь в попытках ухватить больше кислорода. Я лишь продолжал отдавать свою энергию, ощущая каждую потерю. Как сын правителя ада, при желании я мог контролировать и видеть так называемое внутреннее наполнение ангела или демона, знать, насколько он силен. Тренируясь, я будто заполнял сосуд, растягивая его и пичкая новыми знаниями и умениями. Сейчас же часть меня перешла к Вики в буквальном смысле.       — Лилит, — будто в лихорадке, повторяла она, когда очередной поток темной энергии передался ей. Я на миг закрыл глаза и понял, что отдал максимум, который девушка способна принять, после чего прекратил «ритуал». Понадобилось время, чтобы прийти в себя и понять, о чем она говорила.       Нож Шепфа — мощнейшее оружие, которое хранилось в старой комнате мамы в подземном лабиринте ада. Эта вещица способна уничтожить любого бессмертного, но дается в руки она только избранным, кто смог пройти лабиринт и не сойти с ума. Чтобы выбраться оттуда живым и с клинком в виде трофея нужна большая сила, которой владеют единицы. Я где-то читал, что нож возьмет плату за пользование, но не верил в эту сказку. Сочинять животрепещущие легенды любили и бессмертные, и люди.       Если на это способен всего один человек, это буду я.       Вики, судя по всему, посетило видение или просто дурной сон, раз она невнятно что-то бормотала и вертелась. Молочную кожу покрыл холодный пот, который я бережно вытер. Прости, что не уберег и даже не смогу лично хранить твою хрупкую жизнь и покой сейчас. Я должен отомстить твоему обидчику, должен спасти наши миры. А ты борись за себя, ради нас. Только так это все имеет смысл.       — Все хорошо, ты в безопасности, — я убрал ее волосы на одну сторону и кинул взгляд на ее рану, перевязанную моей единственной белой рубашкой. Той самой, которую напялил ради нее, а теперь порвал, снова же, ради нее. Во всем этом я видел сплошную иронию и издевательства, от которых хотелось смеяться и выть от боли одновременно. Мы вчера только говорили о ее мыслях и поступках после подобного случая со мной.       Теперь винил себя я. И я готов был хоть исчезнуть из ее жизни или жизни в целом, чтобы она очнулась. Знать, что она в норме, пусть с кем-то другим, где-то там — бесконечно лучше, чем погибать здесь, в одной постели с ней, но без возможности помочь. Только сегодня действительно понял Вики и даже не мог назвать ее поступок глупым. Я сделал все, что мог, в самом деле, оставалось только верить и ждать.       Я вышел из комнаты, предварительно поцеловав Уокер в лоб. Если бы это была одна из глупых земных сказок, она бы проснулась от поцелуя истинной любви, потому что если это не любовь — я и не хочу знать, что это такое. Оставил свою душу там, в самом сердце ада, рядом с единственным лучиком света подземелья: очередная ирония.       Уокер сейчас по большей части состояла из тьмы. Я любил свет в ней, голубые глаза и нежную, ранимую душу, хоть и покрытую защитными шипами, но если сейчас ей поможет только моя темнота, то пусть. Она сильная девочка, когда выживет, сможет преодолеть ее, стать прежней собой. Хотя, даже если такой обмен будет иметь последствия, не отпущу Вики. Она теперь часть меня, в буквальном смысле, и если мы пройдем через сегодняшний день, то найдем выход из самого темного и запутанного леса, кишащего ядовитыми змеями.       — Всю охрану дворца под мою дверь и окна, даже из комнаты Сатаны и лабиринта. Никто не должен войти или выйти, — за холодным тоном никто не мог заметить моего беспокойства и страха. Два демона-охранника дрожали при одном взгляде на меня и никогда не смели перечить, сейчас почему-то мнулись и переглядывались между собой.       — Но Ваше Высочество… — нерешительно заговорил один из них, пряча глаза. Низшие демоны, боящиеся огня в моих глазах, но именно они должны защищать дворец от врагов. Я будто попал в плохую комедию сегодня, настолько абсурдным казалось происходящее.       — Никаких но! Если ослушаетесь, никто вас не спасет от меня, даже отец! — раздраженно рявкнул я и полетел к лабиринту. Они не посмеют меня ослушаться, а значит, Вики в безопасности. Те идиоты боялись меня и отца, но с другими становились агрессивными и сильными воинами.       Я летел туда, прекрасно понимая риски и то, что уже далеко не так силен, как обычно, а значит, вполне могу застрять там навечно и сойти с ума. Даже сын Сатаны не застрахован от такого, да и он сам, судя по всему, не горел желанием посещать лабиринт и победить в войне с Мальбонте.       Не уверен, в состоянии ли трезво оценивать ситуацию. Мною руководили одни эмоции, желание помочь, спасти и все исправить. Но если подумать, со столь сильными противниками у меня малые шансы на победу, тем более сейчас, будучи наполовину пустым в плане энергии и силы. Мне нужен этот нож, я достану его любой ценой.       Я вошел туда, где так называемые стены были из огня. Жара невыносимая даже для рожденного демона, хотя я и не помню, как было в детстве. За сотни лет в голове остались только вспышки моментов, хотя я дико хотел бы увидеть целый «фильм». Языки пламени доставали почти до потолка, я вряд ли что-то увидел бы, если все же смог бы взлететь. Увы, расстояние слишком маленькое, я мог запросто обжечь важнейшую часть тела и стать практически недееспособным воином.       А может, это все выдумки? Ну, безумие в этом лабиринте, который могут пройти сильнейшие? Вполне себе обычное местечко для ада, я привык к жару и узкому проходу за достаточно короткое время, шел чисто по интуиции, так как память напрочь отказалась показать путь к столь важному месту.       — Люци… — я услышал голос впереди и сердце пропустило удар. На фоне слышался злобный смех Бонта, что прибавило страха. Неужели всей охраны дворца не хватило, чтобы защитить Вики от него? Я побежал вперед, на звук, растеряно оглядываясь по сторонам, но огненные перегородки сливались в кучу, будто выжигая глаза, я даже не видел куда иду.       — Почему ты отдал меня? — снова ее голос, такой тихий и разочарованный.       Я увидел Уокер, истекающую кровью всего в паре метров. Я мигом оказался рядом, упал на колени рядом с ней, стал обнимать ее, целовать и судорожно что-то говорить. Даже не знаю, что, это было чисто рефлекторно, не думая. Но ее веки неумолимо закрывались, а дыхание становилось все реже и реже. Я терял ее.       — Неужели ты думал, что сможешь хоть ее спасти? Жалкий слабак, ты снова разочаровал меня. Всех разочаровал, — лабиринт стал сплошным динамиком, из которого звучал противный смех отца.       Я больше всего не хотел быть слабаком, не хотел никого разочаровать. Всю жизнь искал одобрения отца, хоть малейшего, но тот так ни разу и не похвалил, что бы я не делал, каким бы примерным сыном и учеником не становился. В лучшем случае Сатана кивал головой и улыбался одним лишь уголком губ, не больше. Теперь я боялся разочаровать Вики, ведь пообещал, что все будет хорошо, она в безопасности, а по факту она умирала на моих руках. Я снова облажался.       — Ты не уйдешь так, не уйдешь! — я кричал, стараясь перекрыть своим голосом смех отца, доносящийся со всех углов до сих пор. Плавно просунул одну руку под талию Уокер, вторую — под ноги и уже собрался вставать, нести ее в безопасное место, возвращать к жизни, как она сделала последний выдох и навсегда закрыла глаза.       Я едва двинулся, дабы поднять ее, надеясь, что смогу все исправить, как Вики буквально превратилась в пепел на моих руках. Он закрутился ураганом на этом же месте, попадая на мою одежду, лицо, путаясь в волосах и прилипая к коже. Я уже привык к пеплу, ведь жил в аду, а там этого добра много, но осознание того, что это — моя любимая женщина просто убивало, вызывало тошноту и обжигающую ненависть к себе.       — Ты виноват! — голос отца снова заглушал все вокруг. Я все так же сидел на коленях, вокруг меня крутился водоворот пепла, в который превратилась Вики. Моя Вики, которая погибла из-за меня.       Я закрывал руками уши, будто так мог не слышать отца. Он прав. Во всем прав, ведь во всем виноват только я. Мог спасти ее, доставить в безопасное место, да и вообще, не допустить всей заварушки с Мальбонте. Лишь жалкий идиот, не способный абсолютно ни на что. Я хотел рвать на себе волосы, ведь в них въелся пепел. Каждая пылинка пахла ею и кричала о моей слабости и вине. Яростно сдирал с рук серый цвет, до той степени, что ладони горели, покрылись царапинами, местами даже кровавыми следами из-за остервенелых, обезумевших действий.       — Это я все убил, я, — теперь уже мой смех заполнил горящий лабиринт.       Именно я убил сначала наши с Вики отношения, а потом и ее саму. Своим отношением я каждый день ее убивал, делал больно, заставлял ненавидеть и любить одновременно, прекрасно зная, как тяжело справиться с абсолютно несовместимым коктейлем чувств внутри. Я держал ее на коротком поводке, но боялся подпустить ближе, зная, чем это обернется. Жалкий слабак, боящийся самого себя. Теперь катастрофически не хватало секунд с ней, напоминаний о нас, кроме проклятого пепла, который не оттирался с кожи, но разъедал внутренности.       — Люци, — нежная рука коснулась моего плеча сзади, ненадолго унимая огонь внутри. Я даже прекратил тереть руки, пытаясь понять, кто стоит за спиной. Чертовски знакомый и приятный аромат, но это не Уокер. Лишь когда женщина села на колени передо мной и мягко взяла мои ладони, я вспомнил.       — Мама? — ошеломленно переспросил, отказываясь верить в то, что это происходит на самом деле. Она давно мертва, я смутно помнил ее черты лица, но не мог забыть лицо и мягкое прикосновение рук. — Нет, это невозможно. Ты мертва, и она мертва. Я никого не смог уберечь, совсем никого, — я помотал головой и вырвал свои руки. Даже не заметил, что водоворот больше не крутился вокруг, а смех отца утих. Мельком взглянув на себя, обнаружил, что места, где меня касалась мама, больше не были покрыты пеплом.       — Она не мертва, дорогой, ты ни в чем не виноват, — женщина погладила меня по волосам и я почувствовал себя ребенком, вспомнил до мелочей тот самый день. Тогда она делала абсолютно так же, мы даже сидели на полу в похожих позах, я заинтересованно слушал очередную историю и не подозревал, что через считанные минуты потеряю ее.       — Я ужасный сын, ужасный мужчина, ужасный демон. Прости, я и тебя разочаровал.       — Ты вырос еще лучшим сыном, чем я себе представляла, — ее улыбка, казалось, растопит любой лед, такая теплая, умиротворенная, будто миры вокруг не рушатся, будто только что на этом же месте не умерла девушка. Будто все было и будет хорошо. — Уверена, отец тобой тоже гордится. Но сейчас ты нужен Вики, только тебе под силу ей помочь. Ты не можешь сдаться на полпути, слышишь? — она ободряюще погладила меня по предплечьям, поднялась, встряхнув с белоснежного платья пыль. Я только сейчас заметил, насколько сильно Лилит выделялась из общей картины.       Почему-то ее слова подействовали на меня. Я поверил матери и твердо решил идти до конца. Встал следом за ней и наконец обнял ее. Даже суровые и грозные демоны нуждаются в поддержке и любви. Даже такие, как я, мечтают обнять мертвую маму, хотя бы раз. Спустя несколько секунд она отстранилась, взяла меня за руки и что-то невнятно зашептала.       — Иди по голосу сердца, Люцифер. Ты сильнее, чем думаешь, только найди эту силу внутри себя, — она улыбнулась напоследок и отпустила мои руки. Странно, но все посторонние звуки пропали, как и пелена с глаз, а пепел с одежды. Я чувствовал себя сильнее, чем был ранее. — Ну же, у тебя все получится. Я люблю тебя, дорогой, — мама в последний раз улыбнулась, а я в последний раз кивнул и буквально побежал по лабиринту, ни о чем не думая.       Меня будто вела в нужном направлении неведомая сила, я не слышал ни посторонних голосов, ни собственного. Рассудок полностью пуст от любых мыслей. Я действительно видел лишь цель, никаких препятствий. И вот наконец она — заветная дверь в старую мамину комнату.       Я открыл ее без колебаний. В ноздри тут же ударился запах счастливого детства и мамы, или же я хотел так думать и внушил себе это. Мебель покрылась пылью, я убрал рукой паутину и сделал пару шагов внутрь. Посмотрел на тот самый шкаф и дышать стало трудно. Глаза наполнились влагой, ведь я вспомнил каждую секунду проклятого дня, когда Мальбонте забрал у меня мать. Сейчас я снова близок к потере любимой женщины, но ни за что не буду отсиживаться в укрытии.       Если ради Вики я захотел жить, значит, и умереть за нее не страшно.       Я не дал себе права утонуть в воспоминаниях, поэтому стиснул зубы, быстро отогнал противное давящее ощущение в области сердца и принялся искать нож Шепфа. Только сейчас, переворачивая содержимое ящиков и полок, я понял, что Лилит в лабиринте — вымысел моей больной фантазии, как и голос отца, и смерть Вики. Именно так здесь сходят с ума — переживают свои самые большие страхи. И если я еще в здравом рассудке, значит, вправду стал тем единственным, кто смог преодолеть себя. Самостоятельно вылететь из пропасти, которой нет края, которая ниже глубинок ада.       Ножа нигде не было. В самом деле нигде. Я уже потерял надежду, когда зацепился взглядом за какой-то блик света под кроватью. Помимо пыли, я достал оттуда черный блокнот с лаконичной золотой надписью на нем: «Лилит». Неужели это тетрадь мамы? Я лишь полистал золотые страницы, исписанные мелким почерком, ведь времени читать точно нет. Остановился на одной фразе в самом конце, одиноко и быстро написанной на форзаце — «Бытие 15986».       Почему именно это? Что за число? Я не понимал ничего, но на всякий случай решил проверить книжную полку. В самом сердце ада составляющая Библии, это звучит как безумие, в которое я не верил. Лилит была женой самого Сатаны, не могла она быть на стороне ангелов или увлекаться этим. Демоны только восхваляли ее красоту и ум в своих книгах, писали, что она отличалась от других, но оно и ясно: королева не может быть как остальные. Ничего о ее жизни до брака с отцом, или о смерти. Может, блокнот принесет мне какие-то ответы?       Мое удивление перешло все границы, когда я в самом деле увидел «Бытие» на полке, рядом с «Историей ада». Поразительная ирония, даже издевка со стороны Лилит. Однако стоило мне взять книгу, как шкаф отодвинулся, демонстрируя мрачную картину — ад, в самом центре которого женщина-дьяволица сидела на коленях перед отрезанными, окровавленными белыми крыльями и плакала.       Я не зациклился на картине, почему она здесь, отодвинул ее и увидев какую-то старую версию современного сейфа набрал те самые цифры из блокнота. Механизм податливо позволил мне открыть дверцу и забрать на вид самый обычный нож, рукоять которого была покрыта золотом, а материал лезвия мог убить одним своим сиянием.       Никогда не бегал и не летал так быстро, как сегодня. Теперь со мной мощнейшее оружие во всех трех мирах, оно-то должно уничтожить Мальбонте навеки. Во дворе школы творилась полная вакханалия: все дрались, применяли свои дары и всеми силами отстаивали свою сторону. Ангелы и демоны вместе, рука об руку боролись против врагов и не позволяли им подойти к школе, аду или раю. Однако я нигде не видел Маль и Бонта, как и Ади. Значит, наша победа еще близко, а папаша и Шепфа так и не появились.       Я решительно направился в толпу, спасая своим появлением несчастного низшего демона от озверевшего ангела. Везде летал запах крови, в ушах звенели крики, я слышал, как ломались кости и крылья, видел как тела падали с самого неба, но это не вызывало особых эмоций. Я лишь знал, за что борюсь, знал, что если не стану палачом для десятков, если не сотен существ, то потеряю единственную, кто действительно важен. Их жалкие душонки — пустой звук, их крики тише и безразличнее, чем один вздох мисс Уокер.       Я пропускал удары, на меня набрасывалось сразу по нескольку человек, в меня швыряли ножи как обезумевшие, но этим ничтожествам ни за что не победить самого сына Сатаны. Каждый раз поднимался и продвигался дальше, надеясь наконец найти Маль или Бонта, или хотя бы убедиться, что у Ади все хорошо и дерево Равновесия не горит, обрекая нас всех на настоящий конец.       — Винчесто! — крикнул я и полетел к адмирону, к которому подкрадывался сзади демон-предатель, пока тот дрался с двумя другими. Вместе мы быстро с ними справились, оказавшись, к слову, неплохой командой, чертовски сильной. — Как с ними справиться? — я остановился, переводя дыхание после непрекращающихся драк. Солнце уже скоро должно зайти, что существенно усложнит задачу. Мы отошли за здание школы, где было более или менее безопасно пока что.       — Я не знаю, как с ними справились тогда, — он с сожалением помотал головой. — Тогда я был на земле, выполнял задания, чтобы стать высшим демоном. Но слышал, что на заходе солнца Маль и Бонт станут одним целым — Мальбонте, он получит огромнейшую силу, — адмирон не успел договорить, я тут же отправился искать этих двух. Теперь пазл сложился, сгоревшее дерево даст им возможность построить абсолютно новый, неведомый мир. Но какая роль меня и Вики в этом всем?       Эти ублюдки стояли у самого обрыва, читали какое-то заклинание и держались за руки. Перед ними лежало три тела — ангел, демон и непризнанный. Стоило мне подойти ближе, как с неба спустились, очевидно, союзники врага. Завязался очередной бой, гораздо труднее прежних. Со мной дралось два высших демона. Один из них, старый друг отца, ранил меня ножом в плечо, однако из-за выработки адреналина я и не ощутил боли. Хотел только убить их всех.       Я вправду расправился с демонами — они мертвые, или просто без сознания валялись у моих ног, но уже слишком поздно. Передо мной стояло одно существо — могущественный Мальбонте. Я переступил через тела, поправляя рваную рубашку в кровавых пятнах и направился к нему. Винчесто неплохо нарисовал и описал его в своих мемуарах, наверное, из слов очевидцев, которые боялись, или не хотели говорить сами.       Я увидел в глазах Мальбонте отражение своих. В них впервые горел такой яростный и полный ненависти огонь. Встречи с отцом, измены Вики, неудачи — мелочи, если сравнивать с эмоциями к существу, убившему мою мать и, возможно, любимую девушку. Одна секунда на обмен взглядами и резко начавшаяся борьба.       Стоит признать, я уже не так силен, как был в самом начале, после выхода из лабиринта. Мои руки по локоть в крови, а практически непрерывная борьба неизбежно вытягивала энергию. Поединок был достойным, мы шли почти на равных первое время, но потом я оступился. Пропустил сильный удар, потом другой, и снова, пока не оказался на земле. Мальбонте сжимал мое горло, а сил не хватало, чтобы дать отпор.       — Только через твой труп? В небытие тебя будет мучить одна мысль: ты не дал ей быть моей правой рукой. Ты убил… — усмешка на лице монстра стерлась, из его шеи брызнула кровь, а сильная рука наконец перестала сжимать мое горло.       Я сбросил мертвое тело на землю и поднялся на ноги, смотря на окровавленный нож Шепфа в своей руке. Благо, я спрятал его в рукаве рубашки и берег только для основного врага, знал, что смогу достать в нужный момент, хоть и пошел на риск. Ноги едва держали после поединков, силы на исходе, но я поплелся обратно во двор школы, где еще шли жестокие бои.       — Игра окончена, ваш предводитель теперь путешествует по небытию. Убедитесь сами у обрыва, — моя безумная улыбка, нож Шепфа в руке и брызги крови на лице дали всем понять, что это может быть правдой. Часть толпы двинулась к обрыву, убедиться, так ли это.       Я увидел довольного Ади и сразу понял: дерево Равновесия в безопасности. Мы победили, с большими потерями в виде погибших, предателей, но все же победили. Я не чувствовал радости или облегчения, ведь не знал, в норме ли Вики. Жива она, здорова, не пострадала ли от такого большого количества темной энергии в своей душе. Я вытер рубашкой лицо, стирая кровь Мальбонте, подошел к Винчесто, зная, что ему можно доверять.       — Возьми наших, упеки предателей в тюрьму ада. Пусть папаша-страус с ними разбирается, если вернется, — я фыркнул и ушел, полностью положившись на адмирона в таком важном и серьезном деле. Вряд ли когда-то перестану злиться на Сатану, ведь тот наплевал на подданных, собственного сына и просто исчез, спрятался в укромном местечке, понимая, что всем нашим мирам может прийти конец.       Что на небесах, что в аду, царила кромешная тьма и тишина. Даже ветер не охлаждал горячее от битв тело, все затихло, будто держало траур по погибшим на войне и не осмеливалось подать звук. Честно, я не собирался горевать и тосковать по ним. Единственная жизнь, имеющая ценность лично для меня сейчас в моей же спальне.       — Ваше Высочество, как и приказывали, в комнату никто не заходил и не выходил, — тут же доложил один из охранников. Их тут действительно стояла целая толпа, половина дворцовой охраны.       — Хорошо, свободны, — я кивнул и на пару секунд замер у двери. Охрана мгновенно исчезла во тьме коридора, а значит, никто не видел настоящей слабости и страха будущего правителя ада. Я вправду боялся открыть и застать бездыханное тело Вики на кровати.       Вдох. Выдох. Ты должна дышать, птица. Даже с побитыми крыльями, потерянная и обессилевшая, но должна дышать, хотя бы ради того, чтобы не отправлять меня в кромешную тьму похуже небытия. Чувства внутри меня, пожалуй, ненормальные для демона, но на это уже плевать. В голове бардак, будто в ней пронесся ураган. А может, так и есть?       Ты только будь рядом, Уокер, приходи хоть иногда и теряйся в моих объятиях. Или это слишком? Не будем говорить о любви, если ты ненавидишь меня после всей боли, я даже готов быть избитым твоими маленькими кулачками за то, что не уберег. Выгони меня из своей жизни, я не вернусь, если пожелаешь, только, прошу, живи.       Я открывал дверь с бешеной тревогой внутри. Но стоило сделать шаг внутрь, как Вики подбежала ко мне, обняла так крепко, что чуть не сбила с ног от неожиданности. Она стояла на пальчиках, обвила мою шею и плакала, так тихо, будто боялась моей реакции. Я лишь прижал ее ближе, зарылся в волосы и наконец перестал чувствовать запах крови. Цветы снова взяли в свой плен.       — Тише, не плачь, — спустя пару минут молчаливых объятий я чуть отстранился, не убирая рук с ее талии. Я наконец успокоился, смог с облегчением выдохнуть. Эти мгновения нужны, чтобы насладиться близостью, убедиться, что все хорошо. Поцеловал девушку в лоб и взглянул в ее красные от слез глаза. — Как ты? Все хорошо?       — Я так боялась за тебя! Меня не выпускали, я… я думала, тебя убили, чуть с ума не сошла, — она снова расплакалась, те эмоции, что девушка, я уверен, сдерживала все время войны, теперь вышли наружу. Их слишком много для моей раненой птицы, это понятно. Я лишь прижал ее голову к своей груди и стал нежно гладить по волосам и спине. Ей нужно выплеснуть их, нужно поплакать, а я готов побыть жилетом.       — Я здесь, с тобой, Мальбонте мертв. Тебе больше никто не навредит, — тихо повторял я, раз за разом целуя ее в макушку. Как же я хочу забрать твою боль себе, маленькая. Ее слезы разрывали мою душу, я злился на себя за то, что снова позволил любимой страдать, разрешил слезам ранить ее нежную кожу. — Прости, — я не умел красиво говорить, но испытывал вину за все ее слезы, за сегодняшнюю рану, за все разы, когда делал ей больно.       — Давай забудем обо всем, — она вытерла слезы и отстранилась, заставив меня покрыться холодным потом. Хочет уйти? Закончить наши отношения, если их так можно назвать? Уокер пробежалась по мне с головы до ног и вдруг резко разорвала рубашку, вскрикнув от увиденного. Я опустил глаза вниз и скривился: все раны и царапины не зажили, тело покрыто кровью и синяками. Не хотел, чтобы она снова видела меня таким. — Черт, ложись быстро, герой недоделанный!       Вики так смешно злилась и заботилась одновременно, что я не сдержал усмешки. Уйти? О нет, своими эмоциями девушка лишь показала, что ценит и волнуется за меня. Стоит признать, это приятно. Она поволокла меня к постели, а я не имел сил сопротивляться, лениво поплелся за ней. Я лишь снял рубашку, а потом и ремень с брюками вместо того, чтобы лечь. Мне нужен душ, дабы смыть кровь и пот с тела, а не лечение и отдых. Это еще неплохо, да и регенерация в этот раз не подвела, как тогда.       — Я в норме, только приму душ и вернусь, — я спокойно направился в ванную, даже спиной ощущая ее злой взгляд. Перед глазами вырисовалась картинка, как Уокер глотает воздух, не в силах подобрать хотя бы более или менее культурные слова. Как бы там не было, иногда злить ее — шикарно.       — Я не хочу оставлять тебя одного, — будто оправдывая свое появление в моей ванной, сказала Вики, становясь под теплые струи воды рядом со мной. Даже так?       — Боишься, что потеряю сознание и придется делать искуственное дыхание?       — Не умею его делать.       Я ничего не ответил, лишь властно притянул ее к себе за шею и страстно поцеловал. Первый поцелуй после выяснения отношений, первый поцелуй, когда все между нами хорошо. Вода капала нам на лица и тела, а я уже не понимал, от ее температуры или от сексуального напряжения в комнате появился пар. Я дико хотел Уокер, сминая ее губы своими, сжимая ее мокрое тело в своих руках, слыша бешеный стук ее сердца, но, черт возьми, понимал, что сегодня — единственный день, когда в постели могу только спать. Недостаток сил, синяки, моральная и физическая усталость после битв — настоящее комбо. Да и ей нужно восстановиться после тяжелой раны.       Вики будто прочитала мои мысли, ведь разорвала поцелуй первой. Хотя, она девочка смышленная, должно быть, сама все поняла.       — Ты вернула меня к жизни, Уокер, а говорила, не умеешь, — она лишь рассмеялась, а я невольно застыл на секунду, любуясь ее лицом. Я взял мочалку и гель для душа, дабы поскорее смыть запекшуюся кровь с тела, но Вики мягко перехватила предметы и забрала их.       — Позволь мне, Люци.       От удивления я и слова сказать не мог, лишь нахмурил брови. Ни одна женщина не предлагала такого. Вики тем временем мягко прошлась по моим напряженным плечам и шее ладонями, под которыми всю усталость будто рукой сняло. Затем она осторожно стала смывать кровь с тела, целуя каждую царапину и синяк, хотя я даже не кривился, когда она касалась к ним мочалкой с гелем или просто рукой.       Она была так нежна и осторожна, что я остался поражен до глубины души. Даже не шевелился, В этой ванне у меня был не один секс, но ни одна из женщин не была так трепетна. Между нами с Вики было и будет сексуальное напряжение, страсть, но такие моменты уникальны, особенно для меня, никогда ранее не чувствовавшего такую заботу в свой адрес. Именно этим она развеяла все мои сомнения и подтвердила свои чувства, перевела наши отношения на новый уровень, глубже и чувственнее, чем это делал секс и красивые слова. Вики боялась принести даже немного боли своими прикосновениями, абсолютно не осознавая, что именно они залечивали абсолютно все раны.       — Ты даже не представляешь, как я рада, что ты в порядке, — о, представляю, ведь чувствую то же самое к тебе. — Я бы все отдала, чтобы больше не видеть этого, — она нежно касалась губами заживающей раны от ножа на моем плече, но я ощущал, как дрожит ее тело от волнения, боли и пережитого стресса. Она волновалась за меня невероятно, как бы не демонстрировала спокойствие. Выключил воду и молча укутал Уокер в большое черное полотенце, таким же вытерся и сам. Сегодня тот день, когда не нужно много говорить, чтобы все понять.       Я дал ей свою рубашку, сам переоделся в ночную одежду и наконец лег в постель. Вики несмело легла с другой стороны, но я сгреб ее в охапку, прижал к себе, а девушка обняла меня одной рукой, удобно укладываясь на мою грудь вместо подушки. Я впервые почувствовал себя дома, а не просто в своей спальне в аду. Непризнанная закинула одну ногу на меня, таким образом мы были максимально близко, переплелись телами так же, как и душами.       — За миг до того, как все померкло, знаешь, что мелькнуло у меня в голове? Ты, — я понимал, о каком моменте она говорила. У меня пошли мурашки по телу, когда вспомнил, как нашел ее там, за беседкой, а потом тот кошмар в лабиринте. Я дико боялся ее потерять, теперь это единственный страх в моей жизни. Я тоже видел её красивое лицо, когда ненадолго решался зрения и слуха от мощных ударов. Она — та, кого я вижу каждый раз, закрывая глаза.       — Главное, что ты со мной, — я раскрыл крылья и накрыл нас обоих, будто защищая свое главное сокровище от внешнего мира. Я только обрел ее, наконец мог спокойно обнимать, целовать, в голове не всплывали картинки чужих губ на ее теле, и самое главное, мог откровенно признать, что хочу видеть ее здесь. Спать, заниматься сексом, говорить или пить ее любимый горячий шоколад с противным кокосовым печеньем. Сколько бы это не длилось, сейчас я счастлив, как и она, судя по улыбке даже во сне и умиротворенному дыханию.