Amor dolor

      — Мне вот интересно стало, вы с самих пеленок начали цапаться? — спросила Вики спустя пару минут перепалки Люцифера и Дино. Задание закончилось быстро, так что девушка потащила бессмертных кушать мороженое и гулять по городу, как все нормальные люди. Иногда она все же скучала по земной жизни, по такой вот расслабленности и покое.       — Нет, конечно, мы знакомы тогда не были. Вот в школу пошли и началось, — сдвинул плечами Люци, со скучающим видом осматривая город. Единственное, что нравилось во всем этом — Уокер и клубничное мороженое, в самом деле вкусно. Убрать бы Дино и кучу туристов — было бы отлично, а так, он не сильно наслаждался отдыхом и терпел только ради Вики.       — Неужели вы… — начала говорить она, но лишь вскрикнула, оступившись. Благо, от встречи с асфальтом спас Дино, вовремя поймавший за талию, — извини, — неловко извинилась она. Девушка еще не отошла от всего и от шока даже не выбралась из крепких объятий ангела.       Люцифер, идущий немного впереди, обернувшись, застал не особо приятную картину. Дино обнимал Вики, его Вики, за талию, прижимал к себе, а та и не сопротивлялась. Еще и эти улыбочки, из-за которых был готов разорвать ангела. Ему не хотелось, чтобы он даже дышал в ее сторону, не говоря уже о чем-то другом. Демоны — жуткие собственники, что сейчас как никогда проявил Люцифер.       — Больше не смей ее трогать, понял? — демон схватил Дино за воротник дурацкой гавайской рубашки как только Вики, неловко опустив глаза, отошла от ангела, явно не ожидая, что Люцифер так выйдет из себя. Честно говоря, даже он не думал, что может так завестись из-за мелочи.       Если судить трезво, то Дино просто уберег девушку от падения, случайно оказавшись ближе чем кто-либо еще, но обезумевшему демону было абсолютно плевать на это. Он видел лишь соперника, несчастного, посмевшего позариться на его женщину. Хотелось разорвать его в клочья, чтобы и дышать в ее сторону не смел.       — Люцифер, хватит! — Вики бросилась разнимать их сразу, но даже лучшая Непризнанная не могла оттащить такого сильного и злого демона. На них уже обращали внимание прохожие, а эти двое будто дрались на смерть глазами. Лед и пламя, битва титанов, которая может задеть любого своей разрушительной силой.       И первой задело ее.       — Что, ангелочка взялась защищать? — он с отвращением отбросил Дино настолько сильно, что тот упал. Люцифер схватил Вики за запястье, рывком приближая к себе. — Или понравилось, когда он тебя лапал? — на его лице по истине дьявольская улыбка, от которой даже у Вики кровь перестала течь по жилам. Будто в него что-то вселилось, будто это не тот Люцифер, что нежно ее целовал и зарывался лицом в волосы.       — Мне больно, — лишь и могла тихо сказать она, пытаясь найти в горящих глазах своего Люци. Девушка дрожала от страха перед ним, не зная, чего ожидать от демона в таком состоянии. Никогда не думала, что будет испытывать подобное к нему.       Он будто опомнился, заметив ее блестящие глаза, в которых застыли слезы. Опять из-за него. Наверное, если бы они были водой, их миры бы не нуждались в ней долго. Мужчина мог ожидать от Вики всего в свою сторону: ненависти, злости, но уж точно не страха. Хватка ослабилась, демон зарылся в свои смольные волосы и, прошептав неловкое «извини», быстро скрылся.       Дино подошел к Вики, желая успокоить, подбодрить, но та подняла руку, жестом показывая, что хочет побыть одно и быстро вызвала водоворот, не желая ни с кем общаться. Пусть цапаются дальше, если хотят, сил терпеть это больше нет.       — Да что такое на тебя нашло?! — Непризнанная буквально влетела в комнату Люцифера, после того как они с Дино досидели окончание урока и мнение Фенцио о том, как каждый справился. Только этот заносчивый демон не явился, чем выбесил только Уокер, а не давно привыкшего к выходкам преподавателя.       Люцифера будто переклинило на задании и девушка совсем не понимала, что послужило причиной настолько странного поведения. Тем более, они только начали быть вместе, только узнают друг друга не только в плане секса или того, как ранить друг друга побольнее. Какая тут ревность, еще и к другу?       — Ого, ты даже пришла одна? — удивленно вскинул бровь, откладывая книгу. Вики умела эффектно появляться, этого не отнять. По правде говоря, Уокер все умела делать эффектно, что разжигало в нем такую жгучую и сильную ревность, что воздух становился раскаленным до предела, даже жителю Преисподней становилось сложновато дышать. Да, самоуверенный демон все же дико ревновал.       — Советую тебе прекратить это делать. Знаешь же, что потом пожалеешь, — она на удивление стойко держалась, не поддаваясь на провокации Люцифера. Он склонен делать поспешные выводы и потом жалеть, понимая, что натворил ерунду. — Какие мы грозные. Только вот я демон, Вики, мне свойственно творить ерунду, и потом даже не жалеть. Хочется наблюдать муки совести — это к нашему ангелочку, — он не прекращал язвить и колоть ее тем, чего не было и быть не могло в принципе.       С Дино Вики связывала только дружба, Люцифер это прекрасно знал, вот только сейчас почему-то решил включить ревность. То ли на него так солнце пляжа Майами так подействовало, то ли то, что ангел посмел аж коснуться ее. Но и Уокер не чья-то неприкосновенная вещь, как бы ему, наверное, этого не хотелось. Девушка знала, что демоны собственники, но не настолько же. Сегодня это перешло абсолютно все рамки допустимого и просто так закрывать глаза на его выходки девушка не собиралась.       — Может расскажешь, какая муха тебя укусила? — Уокер подошла ближе и села на подлокотник кресла Люцифера, уже предвкушая долгий разговор.       — Это была огромная белая муха, — фыркнул демон, вспоминая визит Ребекки сюда. Серафим стала еще противнее в его глазах, она посеяла в нем дикие сомнения и страх того, что они с Вики и вправду лишь временно вместе, а ей нужен Дино. Тот самый хороший, идеальный парень. Но Люцифер не готов быть очередным или предыдущим, и сам, если влюбился в Уокер, то хочет, чтобы она стала последней. Раз и навсегда, черт, слишком сопливо. — Миссис Уокер.       — Хочешь сказать, моя мать велела неадекватно ревновать меня к Дино? — даже с некой насмешкой спросила она, осознавая всю бредовость. Это абсолютно невозможно, но зачем Люциферу нести такую ерунду?       Весь этот диалог с самой первой фразы казался Вики сплошным бредом, только сумасшедшие могут нести подобное. Может, ее демон не полностью уравновешенный, но и не настоящий псих. А еще ему всегда была присуща ответственность, а спихивать вину за свое глупое поведение на других — нечто диаметрально противоположное.       — Нет, велел неадекватно ревновать он, когда заигрывал с тобой, — на мужском лице засияла настоящая дьявольская улыбка. Ему тяжело и мерзко даже представлять, как к ней кто-то касается, не то, чтобы видеть собственными глазами. Руки соперника на своей возлюбленной, когда эта картинка только исчезла из головы.       Он просто не мог признать свое поражение и неправоту. Эта ревность бессмысленная на все сто процентов, сам понимал. Однако извиниться за то, что одна мысль о проклятом ангелочке рядом с ней невозможно. Это ни капли не провинность, не косяк. Единственный его косяк в том, что позволил проклятой Ребекке обыграть себя, поселить в голове мысль о том, что Вики на самом деле нужен Дино.       Эта мысль не покидала его голову как только дверь за стервой закрылась. Как безумный — видел то, как она отталкивала его знаки внимания. Конечно.       Любовь не может быть простой и быстрой.       Только настоящая любовь проходит через непонимание, горы лжи и реки слез. Симпатия или влюбленность идет по светлой и чистой тропинке, любовь же пробирается через дебри, остается исполосованной из-за острых веток, что загораживают путь и оставляют кромешную тьму впереди, отнимая любые шансы увидеть свет и увидеть путь. Любовь заставляет идти сквозь темный лес вслепую, самому искать тропинку или прокладывать ее своей кровью.       Вот только с кем через свой лес должна пройти Уокер? Кто идет ей навстречу, на чей аромат летит эта птица?       — Твоя мать выбрала не ту сторону, Уокер. Она сущий дьявол.       Он не мог сказать ей, о чем говорил с Ребеккой. Не мог признать, что пара слов так сильно пошатнула их и без того шаткие отношения. Они прошли огонь и воду, да, но врозь, нанесли друг другу таких ран, которые нереально залечить парой дней.       — Люцифер, это просто смешно, — она была на грани истерики, совсем не знала, как реагировать на такое. — Ты спихнул свое недоверие ко мне, свое собственничество на мою мать! Возьми на себя смелость, признай, что ошибался, и мы закроем эту тему раз и навсегда, — ее тон повысился, но Непризнанная так и не нашла в себе сил смотреть в алые глаза.       Ей хотелось забыть об этом кошмаре больше всего на свете. Забыть о ревности, запрете, импульсивности, только бы снова обнимать его так крепко, будто только в этих руках содержится сам эликсир жизни. Она ведь его убежище, сам сказал, а значит, рядом друг с другом все проблемы должны отходить на задний план, будто их вовсе нет. Но своим недоверием он ранил куда больнее любого ножа.       — Я не ошибался, Непризнанная! — мгновение — и мужчина уже вскочил с места, переворачивая стоящий перед ним журнальный столик. Девушка лишь инстинктивно дернулась, не находя слов из-за внезапной вспышки дьявольской агрессии.       Он сам не понимал, почему так поступил. Почему вместо того, чтобы замять конфликт, только разжег его, доказывая, что старшая Уокер была права. После всей боли, что причинил ей, теперь заставил еще и бояться. Лучше не придумать, но он всегда плохо умел сдерживать свою злость, видимо, это передалось вместе с кровью отца, что текла в его жилах.       — Когда я уйду к Дино, вини в этом только себя, Люций, — неожиданно тихий женский голос дрогнул, то ли от смысла этих слов, то ли от страха, что еще застыл в ней. Люцифер и сам скривился, пошатнулся от ее фразы и двинулся, чтобы успокоить, что-то сказать, но Вики больше не хотела говорить, практически вылетая из комнаты.       Дверь едва успела хлопнуть, как в нее вылетел и Люцифер. Нет, не за Уокер, а к тому самому лабиринту. С того самого дня его ни на минуту не прекращала волновать одна вещь: дневник мамы. Что-то подсказывало, что там скрыто нечто важное, то, чего он не знал ранее. Вся ситуация в проклятом лабиринте его чертовски смущала. Странная картина, шифр, числа. Ему казалось, это способно даже с ума свести.       Он снова прошел лабиринт, в этот раз с галлюцинациями было справиться гораздо проще, ведь и сил в разы больше, чем тогда. Мужчина вошел в комнату, где когда-то проводил лучшие моменты детства и невольно улыбнулся. Если бы мама была жива, все было бы иначе. Не было бы той боли и страданий с Уокер, ведь демон уверен, что Лилит научила бы единственного сына любить. Искренне, по-настоящему делать возлюбленную счастливой, дарить все свое внутреннее тепло через касания, как делала она.       Каллиграфичные золотые буквы будто манили к себе. Люций не сопротивлялся их зову, взял дневник и сел в кресло в углу комнаты. Здесь не было адской роскоши, вовсе нет, абсолютно простая мебель, отсутствие позолоты и черного мрамора, зато на полке стояла небольшая фигурка демона, которую сделал сам Люцифер с помощью матери, никто не поменял зеркало с трещиной ведь, по мнению Лилит, это тоже ценное воспоминание: разбилось оно во время первой попытки полета наследника Ада.       Дневник будто сам открыл нужную страницу, ведь Люцифер имел твердое намерение начать с начала, изучить каждую букву, от самой первой до последней. Он не знал, почему передумал, будто эти аккуратные буквы обрели голос и позвали демона к себе, как бы глупо это не звучало.       «Дорогой дневник, я больше не знаю что делать.»       Уже первая строчка заставила Люцифера нахмуриться. Мама всегда изучала только позитив, счастье, любовь. Ее руки нежные и теплые, в глазах он никогда не видел дьявольских плясок, которые говорили бы о хитрых планах. И уж точно он никогда не видел в них слез или отчаяния.       «Он потерял рассудок от ревности и подозрений. Я так устала замазывать синяки и рыдать по ночам, а днем улыбаться, чтобы не расстраивать Люцифера. Он еще так мал, только ради него я терплю это все.»       В горле застрял ком. Все время его мать была несчастна из-за отца. Да, сколько помнит, папа был далеко не хорошим и добрым, но никак не мог смириться, что он бил маму. Маму, которая была самым светлым человеком из всех, кого он знал.       Ему тяжело даже понять, что возмутило больше: поступки отца или то, что мама терпела все ради него. Из-за него жила в настоящем аду, за него умерла. Это настолько ужасно, что демон расстегнул еще одну пуговицу рубашки, ведь воздух стремительно заканчивался.       «Я полюбила сильного и уверенного в себе мужчину. Он был груб со всеми, но любил меня, заботился, а потом что-то резко изменилось. Сатана стал выплескивать свою ярость и на меня, ревнует к каждому столбу. Как с этим справиться? Я столько пыталась вразумить его, но он будто сошел с ума, когда я стала полностью и окончательно его.»       — Нет же, нет, черт возьми! — Люцифер раздраженно пнул ногой пол. Единственное, что изменилось за столетия — убрали проклятый ковер, ведь он навсегда впитал в себя кровь настоящей королевы Ада.       Он не верил в то, что читал, хотел, чтобы это оказалось неправдой, но понимал, что мама не стала бы врать, еще и в своем личном дневнике.       Люцифер становится копией отца.       Отношения с ним сделают Уокер несчастной. Не Лилит, а Вики будет рыдать по ночам и скрывать следы неистовой ревности возлюбленного от посторонних глаз. Люций уже устроил ей взбучку и не смог держать агрессию под контролем.       Неужели, если не бросить ее, их будущее будет именно таким?       Неужели любимая женщина будет называть его по титулу или просто «Он»?       Люцифер всерьез задумался, что Ребекка права и ее судьба — Дино. Хотя бы для того, чтобы не страдать всю свою вечность, как Лилит. Может, демоны просто не умеют любить или это какое-то проклятие. Как ни крути, отец обезумел, когда мама стала полностью его, как и Вики сейчас. И пусть умом он понимал, что с ангелочком у них ничего нет и не было, мужчина повиновался каким-то совершенно идиотским порывам, эмоциям.       «Я отказалась от всего ради него. Была любимой дочерью Шепфа, могла выйти замуж за лучшего из ангелов и прожить самый прекрасный из вариантов своей жизни.»       — Девочка, неужели и я заставляю тебя отказаться от всего?       Непривычно тихий голос утонул в пустоте комнаты. Ни фигурка демона, ни красивые буквы в дневнике не могли нашептать ответ. Люцию хотелось пару раз вонзить нож в свою грудь, только ради того, чтобы ослабеть и в лабиринте снова увидеть Лилит, она бы точно подсказала, как поступать со всем этим.       — Я ведь хочу тебе счастья.       Даже не голос, шепот. Правда, Люцифер пока не понимал, готов ли ради ее счастья отдать возлюбленную другому. Может, держать ее рядом с собой и эгоистично, но уже не знал, как может проходить день без этой Непризнанной, ее крышесносящего аромата и попыток быть равной в его подколах и колких фразах.       «Но нет, вместо этого я стала первым и единственным падшим ангелом. Меня возненавидели ангелы и не хотели принимать демоны, но я через все прошла, чтобы быть с ним. Как еще показать свою любовь?»       Последнее слово было размазано, Люций сделал вывод, что тогда, много веков назад, на него упала женская слеза. Слишком символично и иронично. Из-за ее слез любовь стала такой нечеткой, смазанной, что могла и вовсе превратиться в пятно, которого уже никто и никогда не разберет.       Странно, но он только сейчас обратил внимание на столь важную деталь, перечитал еще раз последнюю пару предложений и отложил дневник, устало потер переносицу. Нужно время, чтобы все это принять и осознать.       Мужчина поднялся с кресла и взял в руки картину. Ту самую, что скрывала за собой нож Шепфа. Как оказалось, та женщина — его мать. Его мать, которая отказалась от самой себя, грубо говоря, ради человека, который был этого совсем не достоин. Все ее перспективы, семья, будущее упали к ногам отца, который даже не ценил этого.       — Мама, что я делаю не так? Я не хочу ей такой судьбы, — он осел на пол, все еще держа в руках картину. Вдруг стало невыносимо тяжело, настолько, что самый сильный демон вдруг снова ощутил себя маленьким мальчиком, который ничего не может сделать.       Чувство беспомощности — худшее из всех в мире. Его руки сейчас связаны, а на груди будто камень весом в пару тонн, не дающий даже вдохнуть спокойно. И все, что оставалось — только проживать каждую секунду этого мучения, не сбегать, не прятаться, но и не преодолевать трудности.       — Научи меня любить или отними ее у меня, — губы сжались в тонкую линию, а на лбу выступила вена от напряжения.       Он принял решение. Лучше навсегда лишиться своего света, своего убежища, никогда не восхищаться красотой своей птицы, чем обрекать ее на страдания. Если Люциферу суждено повторить судьбу и поступки отца, лучше пусть Вики будет так далеко, как это возможно. Пусть сделает то, чего не смогла его мама: станет счастливой, с лучшим из возможных женихов.       — Я потерял тебя, — пальцы с сожалением погладили женщину на картине, пусть ее лицо и не было видно, но теперь-то знал, что это именно мама. Губы демона поджались от тех эмоций, что глушил в себе долгие годы. Жуткие картинки многовековой давности всплывали в голове, а потом сменились окровавленным телом Уокер за беседкой, — но я смогу сохранить ее.       Он даже не знал, сколько времени прошло, прежде чем наконец смог подняться и вернуться на место, чтобы уже с первой страницы начать читать дневник.       Это в самом деле ужасно. То, насколько самоотверженно она отдавала себя Сатане, а тот вытирал ноги об женскую любовь. Прочитал о каждом ударе, каждом синяке и каждой слезе, что пролила Лилит в подушку. Мама была убита еще до того, как ее нашел Мальбонте. Убита морально, причем медленно и мучительно, руками того, кого любила больше всех.       «Я виновата в том, что полюбила того, кого любить нельзя. Я виновата, что не смогла удержать тот свет, который был у него изначально. Шепфа, я виновата, что терплю это. Дай мне сил только научить моего Люцифера любить, дай мне сил воспитать его не таким, как Сатана, умоляю.»       Она просила сил у своего отца, который отказался от нее, когда Лилит спустилась в Ад за возлюбленным. Его бедная мама винила себя в том, через что проходила, что не смогла научить этого ублюдка любить, не смогла вытягивать из его темной души каплю света всегда. А была ли она? Или папаше просто хотелось насолить Шепфа, перетянув на свою сторону его любимую дочь? Теперь Люцифер не удивился бы ничему.       — Я не подведу вас. Дай мне сил научиться любить, мама, — его просто разрывало изнутри. Люцифер горел в личном аду и его никто отсюда не спасет. Только Уокер могла вывести из тьмы на свет, но он слишком сильно обидел ее.       Теперь он четко осознал, что любовь — не слабость, а самая большая сила. Это отец оказался слабаком, но он сам таким не станет. Сделает свою Уокер счастливой, любой ценой, а если все же причинит ей боль, уйдет. Соберет волю в кулак и сам будет страдать оставшуюся вечность, не позволит даже одной слезинке размазать ее всегда безупречный макияж.       Демон не заметил, как за чтением и собственными мыслями уснул в том же кресле. К его огромному сожалению, во сне не явилась мама, не дала совет как тогда. Но он помнил те ее слова. Он сильнее, чем думает, все получится. Только поэтому Люцифер решил идти сложным путем, менять себя и дальше, позволять Вики делать его совсем другим, а не сразу же сдаться и отдать ее хорошему парню Дино.       До первой ошибки.       До первой слезы она будет целиком и полностью его девочкой.

      — Мими, за что? Что я опять делаю не так? Я больше не могу, не выдерживаю этого, — Вики рыдала, безвольной куклой рыдая в плечо подруги. Ни ее крепкие объятия, ни успокаивающие поглаживания по спине и волосам ни капельки не помогали.       — Это… он? — несмело, несвойственно для себя спросила демонесса. Не решилась назвать имени, но уверена, что они обе все поняли. Судя по тому, что рыдания усилились и непризнанная прижалась к ней ближе, причина ее состояния — Люцифер.