Шоколадная ваниль

С того самого вечера, прошла ровно неделя. За это время, моего отца, уже успели посадить в тюрьму. Был суд, и какой бы ни был хороший адвокат у моего папочки, нам достался хороший прокурор. Да, именно "нам достался". Потому что, я рада, что так получилось. Рада, что отца не оправдали. Ему дали 7 лет. Это не так уж и много, тем не менее, у него будет время поразмыслить над тем, правильно ли он вел себя. Хотя, я больше чем уверена, что он нихрена не осознает, и после того, как выйдет, продолжит вести себя как конченый мудак. Зато журналисты, как будто с цепи сорвались. Они следят за нами каждую секунду, да так, что мы выйти из дома не можем. Иногда, складывалось такое впечатление, будто они нас допрашивают. Мама и Наын, всегда отвечали, очень тяжело и скромно, Чангюн предпочитал молчать и игнорировать. Я же, не смотря на то, что "медийная личность", резко и грубо отвечала. Какого хрена, они лезут туда, куда не следует?  Новость о том, что одного из самых известных бизнесменов, посадили за решетку, крутят буквально на всех каналах, даже на детских, сволочи. Все рабочие на фирме отца, стали безработными. Наша семья, ещё не обанкротилась, но видно значительные изменения. Мы уволили наших домработниц и перестали тратиться на всякую фигню. Одним словом, не скажу, что все ужасно, но тем не менее, мы никогда ещё не испытывали такого стресса. Пришлось продать дом, и переехать в квартиру. Наын поехала к Чангюну, а я осталась с мамой. Этим днем, я ехала на своей машине домой, пока мне не позвонил неизвестный номер. – Здравствуйте, ваше имя Дженни Ким? – чувствую, опять случилось что-то плохое. Уже даже привыкла? Возможно. На том конце провода слышалась гробовая тишина. Это-то меня и пугало. Кто это, и почему мне звонит? Неужели, я перешла кому-то дорогу? Черт, Дженни, выдохни и попытайся успокоится. Собравшись духом, я уверенным на мой взгляд голосом, сказала: – Смотря, кто спрашивает. – Меня зовут Пак ЧольСок, и я следователь по делу о неком Мин Юнги. Этот человек, вам знаком? – его тембр голоса, был до ужаса пугающий тем, что спокойный. Я нервно выдохнула, понимая, что этот дебил, во что-то вляпался. Ну вот, ещё одна проблема на голову. На самом деле, я вполне могла сказать, что не знаю, кто это. И тем не менее, не сказала. Черт знает, почему я так поступила. Может быть, потому что, хороший человек, и врать не хорошо? Нет. Вовсе нет. Я сказала "да", потому что, хоть и плохо, но я знаю его. Да блять, мы встречались, пару раз в жизни. Но я не могу не помочь ему. Понимая, что у него что-то случилось, дышать становилось все сложнее и сложнее, а слышать до боли спокойный голос, какого-то следователя, будто не происходит ничего плохого, было ещё ужаснее. Итак, участок N4, улица Хансу. Машина, со скоростью света, разворачивается в противоположную сторону, а я проклинаю себя, за излишнее беспокойство о нём. Я бью рукой руль, злюсь, матерюсь, ведь пропускаю обед с мамой. Но, все из-за злости на себя. Наконец, подъезжаю к участку, и выходя, беру свою сумку. У входа, меня встречает мужчина в форме, и я уверенным шагом, все ближе и ближе приближаюсь к нему. Мы пожимает друг другу руки, и заходим в участок. Сердце начало бешено колотиться, а в легких пропал воздух, мои руки тряслись. И неизвестно отчего. От злобы на себя, или из-за беспокойства о Юнги. Чертов негодяй! Он в который раз, заставляет меня беспокоиться о нём. Нервно выдохнув, я поднимаю глаза и оглядываюсь. Мы, стоим возле стойки, за которой сидит мужчина в форме. Мне не было дела, ни до него, ни интерьера, я хотела услышать, что случилось с Юнги, и поскорее ему помочь. Черт, опять! Опять, это странное чувство! Не хочу! Я вздыхаю, и мотаю головой, а возле стоявший следователь странно на меня косится. Пошел он. Он ведь не знает, сколько может быть проблем у 17-летней девушки. А они могут быть. – Так зачем, я здесь? – решаю прервать тишину первой. Следователь улыбается уголками губ, и кивая головой, проводит меня в специальную комнату, в котрой из мебели только стол и пара стульев. Теперь-то, до меня дошло. Это допрос? А я свидетель. Но как я могу свидетельствовать, если даже не понимаю о чем речь? Черт, мне страшно. Дженни, выдохни и вдохни. Я должна успокоиться. Сажусь на стул, любезно подставленный следователем. – Юнги не будет? – спустя пару минут ожиданий, говорю я. Чольсок все это время, стоял позади меня листая какой-то журнал. – Нет. Он пока только подозреваемый, поэтому совсем не обязан присутствовать на свидетельстве. – проходя сзади меня, он присел напротив на стул, склав руки в замок, и положив их на стол. Все внутри меня, начало дрожать. Что говорить?! Встать на защиту, не смотря ни на что, или свидетельствовать честно? – если у вас, есть вопросы, задавайте их сейчас. – обратился ко мне Чольсок, и я прикусила губу. – Как я могу свидетельствовать, если не виделась с Юнги, целую неделю? – это был, один из самых важных вопросов в этой ситуации. После того утра, я не видела его. – Сейчас пойдет речь, именно об этом. Скажите, Вы находились рядом, с Мин Юнги, с вечера двенадцатого по утро тринадцатого июня? – его глаза, приобрели холодный оттенок, и я невольно поежилась. Я понимала, что скажу так как есть. Не знаю, в чем его обвиняют, но он был в тот момент со мной, а потому я не соврала. – Сегодня, 20 июня. Ровно неделю назад, я проснулась у него в доме. Тоесть, тринадцатого числа. Да, я была с ним – сглотнув ком, застрявший в горле, я ответила правду. Следователь тихо хмыкнув, хитро прищурился ко мне. Он кивнул, каким-то своим мыслям, а потом продолжил: – Кем Вы являетесь Мин Юнги? Может ли быть так, что вы защищаете его? А если нет, то как вы подтвердите, то, что действительно были вместе? – его голос, был до ужаса устрашающий. Холодный как сталь. Он пытался меня запугать. Кто же я для Юнги? Если скажу, что девушка, совру. Но если скажу, что мы не больше чем хорошие знакомые, то это будет выглядеть абсурдно. Но как же мне ответить?! Защищаю ли я его? Нет. Я говорю правду, доказывая, что у него есть алиби. Как мне подтвердить, что мы были вместе? Да никак! У нас даже общих фото нет! Черт! Хотя... Часы! Он оставил их на пляже?! Если да, то возле него, есть бюро находок! А так же, неподалеку штаб спасателей! И камеры! Если не выйдет с часами, то можно поискать доказательства там. – Мы друзья. Я не могу защищать его. Мы не настолько близки, я посто говорю правду. У меня в машине, есть пакет. В нем, коробка от часов Гуччи. В вечер двенадцатого, я подарила ему эти часы. Тогда он забыл их на пляже. Вряд-ли, они все ещё там. Неподалеку, есть бюро находок, можете поискать там. Так же, на пляже, есть штаб спасателей, и камеры. У Юнги светлые волосы, его невозможно не заметить. Пляж Сонмон. Пятнадцать миль отсюда. Проверьте. – мне было сложно делать спокойный вид, даже если я знала, что ни Юнги, ни я, не виновны. Я обсалютно честно, ответила на вопросы. – скажите, в чем его подозревают? – добавила я, пододвигаясь ближе, и заглядывая в глаза следователю. Незаметно ухмыльнувшись, он так же, подвинулся ко мне, а я откинулась на спинку стула, пытаясь сохранять спокойствие. – В избиении человека. Я не имею права, разглашать анонимную информацию. Мин Юнги, подозреваемый, без алиби. Жалоба поступила, как раз, с ночи двенадцатого, по утро тринадцатого. – хоть что-то, уже прояснилось, и я вздохнула с спокойной душой, ведь уже вроде как доказала, что он не виноват. Но меня, смутило одно, почему он до сих пор "подозреваемый"? и "без алиби"?. Я ведь уже, доказала, его невиновность... А доказала ли?... По моим глазам, было видно недоумение, и следователь это понял. Он откинулся на спинку своего стула, и самодовольно ухмыльнулся. – вы же не думаете, что я поверю вам на слово? – Так проверьте. Пляж Сонмон. Пятнадцать миль. Это ваша работа. – мне казалось, мои глаза сверкали, в темноте этой комнаты. Обстановка накалялась. В воздухе повисла некая раздраженность что-ли... Я сверлила взглядом дыру, в следователе, которого очень забавляла эта ситуация, хотя не понятно почему. Отчего, ему было так весело? От того, что он выводит меня из себя? Я не знаю. Но так или иначе, он кивнул мне, и мы вышли. Я осталась ждать в зале. Незаметно для себя, я задремала. Все таки, я перенервничала, и  вообще, последняя неделя выдалась для меня морально тяжелый. Удивлена, что Чольсок, не узнал меня. А может и узнал, но на работу, это никак не влияет. Голова раскалывалась, и я очень быстро задремала.

     ***

Проснулась я в машине. Возле, на водительском месте, сидел Юнги. Он сосредоточенно смотрел на дорогу, и кажись даже не замечал, моего шевеления рядом. – А теперь объясни мне, во что ты вляпался, и почему именно я? – он вздрогнул, когда я подала голос, и повернул голову в мою сторону. В его глазах, читался коктейль из смешанных чувств. Он был удивлен, но в то же время, мне показалось, будто он рад. Вот только чему? Мы же вроде как, поругались при последней встрече. Тогда он снова отвернулся от меня, продолжая смотреть на дорогу. Это вышло резко, и было такое чувство, будто он терзается в сомнениях. Мне никак не удавалось, прочитать, что написано у него на лице. Он выглядел, нервным и в то же время спокойным. Удивленным, но равнодушным. Сосредоточенным на дороге, но рассеянным. Странный букет, который приковал все мое внимание к себе. Каким бы странным, он не казался, он был красивый. Да, пусть у него на лице, непонятная гримаса, и тем не менее, его идеальные черты, заставляли меня чувствовать смущение. Он идеальный, глупо было это отрицать. Когда молчание слишком затянулось, я ещё раз спросила – ты так и будешь молчать? Выкладывай. – Я и сам-то толком, едва что-то понимаю. – тяжко вздознув, он вобрал в себя побольше воздуха, готовясь к долгому рассказу. – какой-то парень, избил человека, я подошёл под описание. У меня было алиби, вот только мне никто не верил, поэтому пришлось, рассказать о тебе, чтобы подтвердить мою невиновность. Спасибо кстати, и извини за тот случай, перед твоим уходом. – слушая на одном дыхании, я и не заметила, как он извинился. Ну что же, я польщена. Все время, Юнги даже не смотрел на меня. То ли, от стыда, то ли от чего-то другого. Чего-то, чего я понять не могла. – Подожди, а соседи? Почему они не подтвердили, что ты был дома? – я понятия не имею, почему вспомнила о них, только сейчас. Это очень смутило меня, заставляя прищуриться. Юнги криво ухмыльнулся и хмыкнул. Что-то, мне это не нравится. – Они меня не любят, от слова "Вообще". Это во-первых. Во-вторых, мы прибили домой ночью, когда никого не было, и все спали. А "в-третьих" упирается в "во-первых". Скорей всего, тебя видели на утро, но решили промолчать, чтобы меня продержали ещё. – грустно ухмыляясь, сказал он, и запустив руку в свои волосы, продолжил вести машину. Больше вопросов не было. Все встало на свои места. Хотя, я не знала, почему Юнги не любят, решила не спрашивать. Как никак, это его личное дело, и меня это не касается.