***
Мы шли между деревьями, иногда останавливаясь чтобы посмотреть на красивые цветы. Ещё теплый, летний ветер играл с прядями наших волос, то щекоча ими лицо, то путая их. Солнце, которое не так давно встало, уже согревало нас своим теплом. Было утро, а потому, птицы дополняли нашу прогулку, своим красивым, и понятным только для них пением. Юнги шел рядом, не скрывая того, что он рад. Он то и дело, задавал вопросы о том, каким был до аварии. Всех причин, я не рассказывала ему, в том числе о себе. Я не хотела снова потерять его. Да, я понимала, что делаю не правильно, и так «не по правилам», но кто черт возьми, их вообще придерживается?! Я просто хотела побыть с ним, еще совсем недолго. Ведь когда он вспомнит все, скорей всего даже не станет со мной говорить. И от этого, на глаза, постепенно, но верно начали наворачиваться слезы. Я не хотела этого. До боли, я нуждалась в нем. В его таких красивых карих глазах. — Скажи, а как мы познакомились? — когда мы присели на лавочку, он с интересом взглянул на меня. Я отвела взгляд в сторону. Стоило ему говорить или нет? С одной стороны, я хотела ему помочь, но с другой, не хотела чтобы он вспоминал обо мне, боясь что в итоге бросит. Правильней было бы, вообще после аварии не встречаться с ним. Но он все равно ведь вспомнит? Не сейчас, так через месяц. Выхода нет. Улыбаясь я обернулась к нему, и сказала: — Я лучше отведу тебя туда. — он тут же широко мне улыбнулся, хотя задать какой-то вопрос. Но внезапно его лицо стало печальным. Он будто вспомнил что-то. Затем, с трудом натянул на лицо улыбку и помахал головой: — Я не могу выходить, так как больной. К тому же, наше время выходит, нам нужно поспешить в палату. — я закусила губу, затем начала копаться в своей сумке. Найдя небольшой листочек, я черкнула по ней ручкой пару раз, и снова спрятала в кармане. — Пойдём.***
Всю дорогу, мы шли молча. Это стало нехарактерно новому Юнги, но и я не решалась проронить ни слова. Похоже, его очень расстроило то, что мы не сможем выйти. Я часто кидала короткие взгляды на него, пытаясь узнать причину, его молчаливого состояния, но результат был безуспешен. Он оставался непреклонен. Взгляд его был направлен куда-то вдаль, и словно проходил сквозь него. Наконец, когда мы дошли, Юнги вдруг встрепенулся. Он обернулся ко мне, и с широкой улыбкой, порывисто обнял. Его теплые руки, нежно поглаживали мою спину, прижимая к себе посильнее. Из меня будто разом выкачали весь воздух. Я затаила дыхание, вздохом боясь нарушить, хрупкое равновесие мгновения. Ноги стали, ватными до такой степени, что я чуть не пошатнулась. Быстро, я всунула ему в карманы больничной одежды, записку которую написала на улице. Он и не услышал. Руки поднялись к его локтям и выше, отвечая на нежный жест, со стороны парня. Пальчиками, я обхватила его плечи, подушечками проходясь по ним. Подбородком, он уперся мне в макушку, не переставая ласкать. Я буквально выпала. Обмякла, доверившись сильным рукам, растворилась в его теплоте. Если бы, я была Повелительницей Времени, непременно продлила бы этот момент. Но к сожалению, ею не являлась, потому спустя несколько мгновений, Юнги отстранился, всё с той же сладкой улыбкой на лице. Я дёрнулась, словно от пощечины. Выдохнула, и повернула голову в сторону, прикрывая этот жест, будто поправляла волосы. Я чувствовала, как мои щёки горят. — Спасибо, Джен, — резко распахнув глаза, я с удивлением уставилась на Юнги. Раньше, он не никогда не называл моё имя так коротко. Эти слова, теплым комком разлились по моему телу, стекая от сердца вниз, к желудку и дальше. Это называют «бабочками в животе»? — мне понравилось проводить с тобой время. Мы ведь ещё увидимся? — последние слова, он произнес тихо, и тоскливо, словно боясь услышать отрицательный ответ. — мне здесь необычайно скучно и одиноко, прости, если доставляю неудобства… — глаза его, выдавали, всю грусть, которую он испытывал, хотя парень усердно, пытался это скрыть, улыбаясь во все тридцать два зуба. И эта улыбка, не была той, к которой я привыкла, за столь короткое время. Она была печальной. Грудь, сдавило от жалости к нему. Я чувствовала, душевную боль, исходящую от его улыбки. Словно, загнанное в загон животное, он хотел отсюда уйти. Всё, что Юнги мог делать, в этой ослепляюще-белой палате, это принимать таблетки, и отвечать докторам «Нет, по прежнему ничего не помню». Глаза, настолько привыкли видеть эту палату, что до тошноты в горле, хотелось исчезнуть отсюда. — Все нормально, Юнги, мы скоро увидимся. — я ободряюще сжала его плечо, и улыбнулась. Парень не стал ничего отвечать, просто заглянул мне в глаза. Самым теплым, и благодарным взглядом, он проводил меня до того момента, пока я не скрылась из его вида.