Однажды придёт отец...

Гарри, замерев, во все глаза смотрел на мужчину, сидящего перед ним на корточках. Его ротик смешно приоткрылся, а в маленькой детской груди стало тесно от огромного упругого шара счастья, он рос-разрастался, заполняя собой всё пространство грудной клетки. И лопнул, вырвавшись сдавленным взвизгом, на крик он не успел сорваться, потому что отец сгреб его в охапку и прижал к себе вместе с собачкой. Вместе с собачкой он и поднял их, выпрямляясь, и по приглашению Петуньи внес их в дом. На кухне Северус сел на стул, посадив Гарри на колени, а тот наконец-то смог спустить с рук собачку и схватиться за папину ладонь. Все обиды и подозрения маленького Гарри испарились в один миг — папа же пришел, какие теперь печали?! Даже вопрос забылся. Только крепенько держался за папину руку и жадно рассматривал его лицо, отмечая малейшие его черты: внушительный нос, четкие губы, густые брови, таинственные искорки в глубине черных глаз и черные-пречерные волосы до плеч. А ещё папа улыбался. Ему. Сердечко Гарри просто трепетало от папиной улыбки, вот что это такое, папина улыбка! Это… это неописуемо и необъяснимо, и непонятно, а почему Дадли-то так не радуется, когда ему улыбается его папа — дядя Вернон? Но Гарри понял, почему. Просто для Дадли это было привычным, в порядке вещей, он не терял своего отца и с самого рождения видел папину улыбку. Северус сидел на стуле в обычном человеческом доме, на простой маггловской кухне и испытывал ни с чем не сравнимое счастье, ощущая в своих объятиях живое тепло родного ребёнка… Улыбался и думал о пропущенных годах — как много он потерял: первые шаги сына, первый его зубик, первую улыбку, первое слово… Но если первый год Гарри так и так достался Джеймсу Поттеру, и с этим ничего не поделаешь, то с остальными шестью годами им обоим просто не повезло… Обстоятельства оказались сильнее их. Главный вопрос задала Петунья. — Северус, ты… пришел за ним?.. — и губу закусила, нервно теребя полотенце. Северус правильно понял её страхи. И ответил так, чтобы успокоить сразу всех: — Я пришел к вам… — и взглядом спросил «Можно?» Петунья облегченно улыбнулась и торопливо закивала. В конце-то концов, Северус тоже родной человек, раз является отцом Гарри. Враз успокоившись, она занялась покупками, а Северус и Гарри продолжали сидеть и с любопытством рассматривали друг друга. Потом Гарри, окончательно убедившись, что папа здесь, что он действительно пришел к нему, умиротворенно вздохнул и, прижавшись к груди Северуса, затих, слушая, как совсем рядом размеренно бьется папино сердце. Затих и Северус, прижимая к себе теплого и доверчивого малыша, и благодарно смотрел на Петунью, сохранившую для него сына, как он и просил когда-то в письме. Молча разбирала продукты Петунья, слегка смущаясь от благодарного взгляда Снейпа и попутно восхищаясь тем, как вырос соседский мальчик… Бесшумно сновал по кухне пёсик Бейли, обнюхивая углы шкафов, ножки стола и стульев, мимоходом принюхиваясь к ногам людей. Но хозяина он здесь не находил, как и на улице, где он потерялся. Из кухни он перебежал в холл и прихожую, пересек их и вбежал в гостиную. И столкнулся со старожилом — большой, почти с него, кошкой. Кошка грозно зашипела, выгибая спину горбом, и распушилась, отчего стала вдвое больше. Щенок отпрянул и стратегически прижался к полу, за свою короткую семимесячную жизнь он уже имел столкновение с кошками и знал, как себя с ними вести. Симона, не встретив привычного собачьего противостояния, сдулась, уложила вздыбленную шерсть и опустила хвост, с удивлением глядя на пса, который против обыкновения не стал её облаивать. На её памяти это была первая вежливая собака, не нарывающаяся на скандал. Бульдог Злыдень, приезжающий в гости со своей хозяйкой Мардж, был крайне неприятным типом, при виде неё всегда срывался в истерику, злобно рычал и лаял, брызгая слюнями. Не то, что этот маленький пёс. Симона, заинтригованная нестандартным поведением пса, подошла ближе и, осторожно принюхиваясь, обошла его по кругу. Щенок лежал смирно и лишь голову поворачивал, следя за кошкой глазами. Завершив круг, Симона остановилась напротив, пёс, вытянув шею, робко понюхал её мордочку и застенчиво стукнул хвостом по полу. Очевидно, они как-то объяснились между собой и в чем-то сумели договориться, потому что, когда Петунья вспомнила о четвероногом госте и в его поисках заглянула в гостиную, то увидела их вместе, лежащими на ковре бок о бок. Приятно удивившись, она на цыпочках вышла из гостиной, прошла к лестнице и поднялась наверх, чтобы приготовить комнату для Северуса. А отец и сын, оставшись одни на кухне, тем временем разговорились. Гарри начал первым, задав давно мучивший его вопрос: — Я тебя так долго ждал. Почему ты не приходил? Как ни старался Гарри сохранить нейтральный тон, в его голосе всё же прозвучала затаенная обида. Северус почуял эту обиду и встревожился. Максимально честно ответил: — Я был очень занят, Гарри. Прости… А Гарри, чего-то испугавшись, перебил, задав следующий, не менее важный вопрос: — Ты насовсем пришел? — Да, насовсем, — торопливо ответил Северус, зарываясь носом в темную макушку. Глухо пробормотал: — Вот разберусь с последними делами и останусь с тобой навсегда. — А с какими делами? — насторожился Гарри, запрокидывая голову и пытливо заглядывая в глаза отцу. Северус интуитивно почувствовал, что одним словом тут не отделаешься. А значит… — Я их почти закончил на самом деле. Осталось только придумать, как достать последнее средство для их уничтожения. — А что надо уничтожить? — вполне предсказуемо заинтересовался Гарри. Северус задумался, прикидывая, какими доступными словами можно рассказать ребёнку, объяснить ему свое долгое отсутствие. — Знаешь, почему я так долго не приходил? Почему столько лет пропадал и никак не мог вырваться к вам? Я был очень далеко, странствовал в поисках очень плохих предметов, которые могут причинить много зла людям, а теперь я их нашел и должен уничтожить. Потому что есть некие плохие вещи, которые просто так нельзя оставлять где попало, и выбросить в мусорное ведро тоже нельзя, их надо уничтожить, утилизировать так, чтоб и следа не осталось. Понимаешь? — Ух ты… — завороженно выдохнул Гарри, а его зеленые глазенки ярко загорелись. — Как ядреные, ра-ди-ктивные отбросы, да, папа? Значит, ты вправду работаешь на секретном задании? — Да, сынок, — Северус с трудом скрыл удивление. Какое-такое секретное задание?! Но почти сразу он сообразил, что так, видимо, мальчику объяснила Петунья. Или дядя. И… Боже, как это волнительно — слышать от сына слово «папа»! Получается, что Петунья не просто сохранила ему сына, но и сумела привить любовь к отцу, которого мальчик никогда не видел, который, по сути, был чужим человеком, совершенно незнакомым для Гарри. Вернулась Петунья и мягко обратилась к Гарри: — Ты не займешься своей собачкой? Придумай ему место, где он может спать, и достань из чулана миску для него. Поищи. Гарри послушно сполз с папиных колен и отправился по заданным делам. Петунья задумчиво сообщила Северусу: — Я приготовила тебе комнату рядом с гостевой. Пока там побудешь. У тебя дом-то всё там же? Там сейчас, поди, всё загазовано… — Да, верно, — так же задумчиво подтвердил Северус. — Фабричная атмосфера Паучьего тупика совсем не подходит для ребёнка. Но я могу переехать сюда и купить дом неподалеку. Правда, это будет ещё нескоро, надо с делами и Дамблдором разобраться. Это вредный старик, надо бы его с поста директора скинуть, пока Гарри в Хогвартс не пошел… — Северус… — в голосе Петуньи прозвучала неуверенная нотка, и Северус встревоженно вскинул голову, вопрошающе глядя на неё. Та помялась, но всё же рискнула продолжить: — Боюсь, Гарри не волшебник. — В каком смысле? — растерянно спросил Северус. Петунья несчастно посмотрела на него. — В том самом, Северус. У него не было тех волшебных всплесков, или как вы их там называете. — Этого не может быть, — неверяще возразил Северус. В ответ Петунья беспомощно развела руками. Мужчина ошеломленно уставился в стену. Гарри — сквиб? Не волшебник? Как это возможно? Сама магия жизни подтвердила его зачатие! Они с Лили оба это почувствовали тогда. Позже, общаясь с сыном, Северус украдкой проверил его на магию: посадил на колени и спросил, любит ли он слушать песни? Гарри ответил положительно, и Северус, поглаживая мальчика по спинке, тихо запел рунические заклинания, которые по звучанию и тембру мало чем отличны от песнопений, и вскоре погрузил ребенка в сонный транс. Заснул Гарри, а Северус прижал его к груди и внимательно всмотрелся активированным магическим зрением в ауру сынишки, выискивая среди ярких лент и нитей те самые, магические плетения… И нашел их. Тесный маленький клубочек, свернувшись уютным котёночком, тихо-мирно дремал в хаотичном переплетении мальчишечьих струн, состоящих из обычного набора шалостей, проказ, храбрости и верности… Северус облегченно перевел дух — всё в порядке, он волшебник. Просто магия его дремлет глубоко и спокойно. Такое порой случается, если ребёнка не обижают в семье, и его магии некуда выплескиваться, чтобы иногда просто защитить своего маленького хозяина. Подумав, Северус вдруг рассердился на самого себя — вот идиот же! — и что с того, окажись его ребёнок не волшебником? Это что, вселенская катастрофа? Да? Он что, должен был бы отказаться от сына, будь тот не магом? Вот же… ерунда какая… он приподнял спящего мальчика к лицу и ласково потерся носом о его щечку — не будет он его будить. Магию, в смысле. Пусть спит, назло всем. Пусть. Когда надо — проснется. А нет, медиумом станет, подумаешь… Придя к такому выводу, он осторожно разбудил сына. Гарри сел, протирая глаза кулачками, огляделся и обиженно уставился на папу, мол, зачем? — Прости… — растроганно-умиленно повинился Северус, глядя на надувшегося хомячка. В тот же вечер к восьми часам из Лондона вернулись Вернон и Дадли, и у них состоялось знакомство. Полный и весьма представительный мужчина с моржовыми усищами оценивающе оглядел стройного и подтянутого Северуса, одобрительно хмыкнул и представился, протягивая руку: — Вернон Дурсль. А вы, я полагаю, Северус? — Да, сэр. Северус Снейп. Очень приятно! — и мужчины обменялись рукопожатиями. А Гарри, видя их со стороны и рядом, вдруг осознал, что его папа выглядит очень молодо на фоне внушительного дяди Вернона — почти мальчишкой. Ну да, двадцать семь лет, разве это годы? Так, новобранец желторотый… За празднично сервированным в честь знакомства столом потек разговор о том о сем. Гарри и Дадли налегали на вкусности и вполуха слушали мудреные речи взрослых. Временами руки мальчишек ныряли под стол, скармливая лакомые кусочки белому пёсику. Эти вкусные контрабандные кусочки окончательно примирили Бейли с потерей старого хозяина. После хорошего винного разогрева за круглым столом поднялась и тема дня. — Значит, смог-таки вырваться к нам? А что ж тебя так задержало-то? — басовито прогудел дядя Вернон, подливая Северусу ещё «чутушку» винца. Эта чутушка совсем развязала язык изрядно захмелевшему Северусу. И не говорите мне тут, что он-де зельевар и пьянеть никак не должон! — Н-ну… сперва-то нас всех того… за-арестовали. Всех. П-пожирателей… — с пьяной сосредоточенностью уточнил Северус. И продолжил, старательно чеканя слова: — М-меня там сильно потрепали, в… в Азкабане в этом. До-о-олго потом восстанавливался. А потом! — тут он сделал паузу, многозначительно подняв указательный палец вверх. — Потом я долго искал то, от чего мой босс кукухой поехал. В-вот честно, давно бы нашел, да Дамледор, паразит старый, всё ужимался да прятался, не желал свои секретики-ик… открывать! А Гарри сидел и во все глаза смотрел на отца-героя. Вот это работа у папы, его даже арестовывали! Дадли тоже поразился, глазея на молодого дядю — ничего себе родственничек. Слу-у-ушайте, да Пирс просто обзавидуется! Слюнями истечет! А то всё хвастался в прошлом году, как его двоюродного братца за хранение чего-то запрещенного посадили на три года. Ха, мелочи какие, вот мой дядя… — А за что вас посадили? — жадно спросил Дадли. Петунья не успела его осадить. И Северуса не успела остановить. — За то, что меня считали пособником убийцы! — важно ответил Северус. Петунья закатила глаза — прощай, спокойная жизнь, здравствуйте, сплетни. Но почти сразу стало не до сплетен: Бейли напрудил лужицу возле ножки стула Северуса. Тот внимательно обозрел собачий привет, строго свел брови и спросил Петунью, где у них тряпки? Петунья сказала — где. Северус сходил в чулан, принес половую тряпицу и в торжественном и грозном молчании вытер лужицу. Побледневшие мальчики осторожно переглянулись и тишком-тишком, бочком-бочком, по стеночке, убрались подальше. И договорились не заикаться о преступном прошлом дяди Севы. А Петунья украдкой поблагодарила пёсика, скормив ему куриную грудку, потому что Бейли заслужил награду, отметив Северуса и заткнув мальчикам болтливые ротики. На следующий день все пятеро погрузились в семейный форд Вернона и покатили в лондонскую ветеринарную клинику. К счастью, собаку там узнали и Дурслям рассказали его историю. Его звали Трипси, у старого Патрика Перриша он прожил полтора месяца на передержке для новых хозяев, два дня назад старика хватил инсульт, а «хозяева» резко передумали его забирать, так как увидели, что собачка выросла отнюдь не породистой чихуахуа, как обещался-распевался заводчик. Дедушку увезли в клинику, пёсика всучили новой семье на передержку, но видимо, плохо там за ним следили, раз щенок оказался на улице в полном одиночестве. А вы его возьмете? Он больше не вырастет, таким и останется до старости, маленьким и коротколапым. Разумеется, Дурсли его взяли, кто же от бесплатной собаки-то отказывается?! Тем более, что маленький Бейли успел всем понравиться и полюбиться и за какие-то неполные сутки сумел стать членом семьи, став свидетелем таких значительных событий, как встреча и знакомство отца и сына. После ветклиники заехали в зоомагазинчик, где приобрели для нового члена семьи ошейничек с поводочком, коврик, мисочку для воды и несколько игрушек, не забыли и шампуни специальные собачьи. Северус всё это пропустил, отсиживаясь в машине Вернона, страдая похмельем и тоскуя по хорошей порции антипохмельного. Потому что забыл дома, потому что не догадался прихватить с собой, потому что не думал, что напьется так, до синих пикси в глазах и вредных дятлов в затылках… или затылке? И ещё много разных «потому что». И тупо уставился на запотевшую бутылку «Хобгоблина», лучшего английского пива, которую просунул ему в окно Вернон, сжалившись над страдающим родственником. Холодное, восхитительное, живительное пиво, нектар богов! Пара глотков и свершилось чудо — прояснился взор и исчезли противные болючие дятлы. Это лето Северус провел вместе с сыном. Целых два месяца они посвятили друг другу, совершая длительные прогулки и поездки во все доступные туристические места Лондона. Но, честно говоря, это оказалось не очень-то здравой идеей, потому что Гарри оказался слишком маленьким для больших эмоций. Прокатившись на «Оке Лондона» и посмотрев на город с высоты птичьего полета, Гарри вскоре устал, начал клевать носом и тереть виски, отчего-то у него голова разболелась. Было у мальчика и приключение, сравнимое с подвигом. Пригласили Петунью по пошивочным делам на восьмой этаж лондонской высотки, Северус в тот день отлучился, и Петунье пришлось взять Гарри с собой. Сначала попили чай у заказчицы, потом женщины, мило щебеча о материях и кройке-шитье, удалились в спальню хозяйки. Гарри остался на кухне с блокнотиком, в котором он старательно около получаса рисовал портрет Бейли, пытался, во всяком случае. Бейли вышел у него корявеньким, но вполне узнаваемым. Устав от рисования, Гарри бесцельно побродил по огромной пятикомнатной квартире с длиннющими коридорами. Заглянул в спальню, посмотрел, как мама Пэт подгоняет платье по размеру своей клиентки, подшивает-подкалывает булавками-иголками. Его заметили, и полноватая мадам посоветовала Гарри погулять во дворе, покачаться на качелях. Гарри соблазнился и так и сделал, вышел из квартиры и спустился во двор. Здесь было пусто и пыльно. Железные качели оказались слишком высокими и тяжелыми для него, семилетнего крохи. Побродив по скучному пыльному двору, усаженному желтой и белой акацией, Гарри заскучал пуще прежнего — ну до чего каникулы тоскливые без папы и Бейли! Что называется, мысленно плюнув, Гарри решил вернуться в квартиру. Вот тут-то перед ним встала загвоздка — он испугался лифта. В первый раз он прокатился наверх с мамой Пэт, вниз его проводил старичок, зашедший в лифт на том же этаже — мадам попросила его сопроводить во двор вот этого милого малыша. Теперь же милый малыш чувствовал себя действительно малышом — маленьким, перепуганным и беспомощным. Кабина лифта, шахта, решетка, всё это откровенно пугало. Гарри ка-а-ак представил, как он заходит внутрь, как за ним с жутким лязгом и дребезжанием съезжаются-сходятся эти две решетчатые створки, да ка-а-ак поедет вверх эта вихляющая железная коробка… А под ногами… пропасть лифтовой шахты!!! На черт знает какую глубину. Сглотнув, Гарри попятился. К тому же нету у него уверенности в том, что он знает, на какую кнопку нажимать, и не факт, что дотянется. Испугавшись окончательно, Гарри метнулся к лестнице. И буквально пролетел все лестничные пролеты вплоть до восьмого этажа, благо дверь запомнил, черная такая, с медными клепками, сложившими ромбики на черном дерматине… Таков был подвиг маленького Гарри — на одном дыхании взлетевший на восьмой этаж. Зайдя в квартиру, Гарри только теперь почувствовал, как бешено стучит в груди сердечко и колет в боку. И вяло удивился тому, что так быстро пробежал такое расстояние. Поняв, что городские пейзажи никак не манят маленького любознательного мальчика, Северус сдался и спросил, где же в таком случае он желает гулять? Гарри оценивающе-придирчиво оглядел высоченного папу, кивнул каким-то своим мыслям, уверенно взял отца за руку и повел в свой мир. Глухие заборы на задворках домов Тисовой улицы, поросшие лопухами и терном, превратились в глубокие непролазные ущелья с водопадами и пропастями-провалами. Лопухи с репейниками и прочими сорными травами стали тропическими джунглями. Простая лужа в широкой канаве открылась для Северуса с новой стороны — в ней была своя маленькая жизнь. Гарри лег в высокую траву и попросил папу лечь рядом. Северус удивился, но снизошел, прилег и по просьбе Гарри уставился на самую обычную, на первый взгляд, лужу. — Смотри, пап, смотри. Конькобежец!.. — шепнул Гарри. Присмотрелся Северус — ну и что? Простая водомерка, скользящая по водной глади… Сюда проскользила, туда юркнула, кружок, восьмерка… Снова по кругу. Северус улыбнулся — и правда конькобежец. — А там лошадка, папа, смотри, под водой, у самой поверхности… — показывает Гарри пальчиком. Северус присмотрелся. Большая глазастая голова, как у кузнечика, шесть страшноватых колючих лапок, светло-серое тельце и совсем не похожее на лошадку. О чем он и сообщил сыну: — Разве это лошадка? — Нет, конечно, — согласился Гарри. — Просто так называется личинка стрекозы. Северус зябко передернулся и признался: — Не знал я, что стрекозы из таких страшилищ вырастают. Но так или иначе, а маленький мир сына понравился Северусу. Он полюбил эти вечерние прогулки, неспешные, теплые и полные разнообразных открытий самых простых вещей. Гарри, как маленький волшебник, открывал отцу новые грани неизведанного, по-детски доказывая, что чудеса — рядом, удивительное скрывается в простом, и огромное — в малом. Надо только присмотреться…