Крепче кровных

      Чёрный король, Каташи Оохаси, принадлежал к тому типу людей, которые появлялись, только когда им было что-то нужно. Впрочем, он и не скрывал этой черты характера и никогда не приукрашивал себя оправданиями. Таким уж он был. Меркантильной, корыстной, жадной до денег личностью, к которой, как ни странно, тянулись люди, и клан которого креп с каждым днём. Он никогда не держался за людей, ему было плевать на собственных подчинённых, он никогда и ни к кому не выказывал ни толики жалости. Но, что более важно, ему было плевать на верность своих подданных, как и его людям было плевать на верность и честь. Они, вступив клан Оохаси, могли перейти в услужение другому королю, и из чужого клана передавать в чёрный важные сведения. Другими словами, Оохаси принадлежал целый клан шпионов, клан его теней, которые неотступно следовали за чёрным королём, а их верность была основана на страхе неминуемой расправы. Оохаси не держался за людей и потому своих подданных легко пускал в расход, если они переставали приносить пользу. И его сила позволяла ему уничтожать человека изнутри, постепенно, медленно и мучительно, не оставляя никаких следов насильственной смерти.       Его клан назывался "Носферату", и верность в нём зиждилась на ужасе перед королём. Люди шли за Оохаси, надеясь на лёгкий заработок, избавление от проблем и получение силы, а в итоге попадали в пожизненное рабство к жестокому человеку. Но, что больше всего удивляло, силу Оохаси обрёл всего полгода назад, а его "клан" к тому моменту был уже сформирован, и в нём уже существовали немилосердно жестокие правила.       Пожалуй, за железную хватку, жестокость и исполнительность Кагуцу Генджи и уважал Оохаси. Впрочем, даже если бы до Генджи не дошли нехорошие слухи о чёрном короле, он бы всё равно относился к нему с настороженностью. Всё-таки, сложно доверять парню, у которого можешь заказать проституток, наркотики, оружие и, за дополнительную плату, новые документы и новые органы. Оохаси был, как и Генджи с Микото, криминальным авторитетом. Но между тремя королями существовали разительные отличия. Микото можно было назвать якудзой, потому как его клан, по большей части, защищал обычных людей, жестоко расправляясь с наркоторговцами, с преступниками, с контрабандой. Клан Генджи предпочитал разбой, грубую силу и жизнь в своё удовольствие — Чистилищу было плевать как на закон, так и на моральные принципы, они ценили только себя и упивались подаренной королём силой. У Оохаси преступность была организованной. Генджи и Микото не стремились заработать на преступной деятельности, в то время как Оохаси обогащался за чужой счёт. Итого, у Скипетра 4 было три занозы в заднице: король-якудза, король-бандит и король-мафиози. И каждый из них был достаточно силён, чтобы дать достойный отпор.       Сегодня Оохаси пришёл в отель Генджи без какого-либо предупреждения. Он знал, что красный король на месте, знал, где его искать, знал, куда идти. А, значит, в Чистилище завёлся теневой крот из Носферату. Плохо. Нужно будет либо вычислить его и сжечь, либо заставить свой клан искать предателя. Интересно... перебьют ли друг друга насмерть эти идиоты? Наверняка, жертв будет столько, что отель придётся сжечь до углей, чтобы скрыть следы бойни.       Но Камату нужно оставить. Он слишком полезен и слишком исполнителен.       — Чем обязан, Каташи? – спросил Генджи, когда Оохаси вышел из лифта. Как король, Генджи занимал в отеле целый этаж с президентским люксом, который оборудовал по своему вкусу и потребностям. Часть апартаментов превратилась в тренажёрный зал, часть — в бар, совмещённый с небольшим кинотеатром. Особое место в жилье Генджи занимали джакузи, большая кровать, на которой уместилось бы человек пять-шесть, и, так уж вышло, его личная коллекция приспособлений, делавших половую жизнь ярче.       — Три причины, – ответил Оохаси. – Во-первых, казино Мияты сейчас в плачевном состоянии, а значит, никаких крупных заказов от неё в ближайшие месяцы, – он вздохнул. – Подогнать тебе девочек?       — Не, – хмыкнул Генджи, полотенцем вытирая пот со лба, с шеи. Оохаси застал его посреди тренировки. — Я собираюсь жениться.       – О. А невеста знает, что скоро станет твоей женой?       – Нет.       Оохаси усмехнулся.       – Без шуток, Каташи. Как завоевать женщину?       – Хм-м, – Оохаси вскинул брови. – Лишить её дома, места работы, уничтожить все документы и банковские карты, а заодно рассорить её с друзьями и семьёй, и тогда она точно приползёт к тебе под крылышко.       Генджи расхохотался, ведя Оохаси за собой, к бару. На самом деле он мог лишить Ёси всего — с его силами короля сделать это было не так уж и сложно. Вот только всё осложнялось тем, что ссорить её пришлось бы с Ёсикавами. Единственными людьми во всём мире, которые были добры к Генджи, и которые даже после его исчезновения продолжали верить в него и надеяться, что он жив.       Как он им после своего побега в глаза посмотрит? Он ведь и не думал, что встретит в Шидзуме хоть одного человека из этой семьи.       – Так, – продолжил Генджи, поставив перед Оохаси бутылку холодного пива. – А вторая причина твоего появления?       — Оотори Сейго, – ответил Оохаси. – Знаешь его?       – Святоша блядский, – огрызнулся Генджи.       – Сегодня он заявится, – Оохаси открыл бутылку, стукнулся ею с бутылкой Генджи. – Не богохульствуй при нём, пока я его обработаю. Замётано?       — Слышь, чёрный. Ты не в том положении, чтобы командовать.       – Мы все не в том положении, чтобы командовать, Кагуцу, – он нахмурился, его лицо застыло. – Как у тебя с силами? Паршиво, как и у меня? А святоша как раз способен подавить их. И мой уровень Вайсманна – третья причина моего визита.       Генджи окинул Оохаси внимательным взглядом. Низкие брови, отросшие чёрные волосы, тёмные, с едва различимым красноватым оттенком глаза, бордовый шрам, рассекавший губы с левой стороны. Его худощавое, бледное лицо каким-то образом оставалось свежим, приятным, добродушным, оно не приобрело и толики уродства, которое должно было проступить из-за образа жизни Оохаси. И как ему это удалось? Генджи был старше на пару лет, а его лицо стало жёстким, угловатым, по-настоящему злым. Но больше Генджи интересовал другой вопрос. Неужели Оохаси боялся умирать?       – Не думал, что ты такое ссыкло, Каташи.       — Нет, Кагуцу, – он хмыкнул, шрам, рассекавший поперёк его губы, натянулся. – Сдохнуть от руки подданного или другого короля – ладно. Мне это по душе. Но самоубийство – это слабость и трусость. Каким бы эффектным оно ни было, — он помедлил. – Погоди. Ты же жениться собрался. Хочешь умереть вместе с женой?       — Не так уж и плохо, да? – хмыкнул Генджи. — Взорвать этот сраный город и исчезнуть, сгорая в объятиях любимой женщины.       – Ты ебанько, Кагуцу.       – А ты ссыкло, Каташи.       Но всё же вопрос Оохаси заставил Генджи задуматься. Если верить слухам, Ёси каким-то образом спасла жизнь этому идиоту Суо, который теперь пускал на неё слюни. Генджи стиснул зубы. Он знал Ёси ещё когда она была совсем коротышкой, когда донашивала одежду за старшим братом, когда проводила выходные, пытаясь найти ракушки на берегу реки. А теперь она стала взрослой женщиной. Взрослой женщиной, связавшейся с таким мягкотелым, строящим из себя семью кланом. Клан принадлежит королю, и люди в нём – вещи, которые король может использовать, от которых может легко избавиться. Почему-то не до всех королей доходила такая очевидная истина. Благо, Оохаси был настоящим королём, а не такой тряпкой, как Суо.       – Кстати, Кагуцу. Ты со всеми королями знаком?       – Синих обоих знаю, на оранжевого как-то нарвался, и он мне вломил, – он потёр челюсть. – Золотого знаю... о голубом слышал, но не видел. Ну и Суо со святошей. А что?       – Мои люди в Скипетре говорят, что к ним пробрался... кто-то. Кто-то, способный манипулировать чужим телом, читать мысли, – он пожал плечами. – Некоторые в панике верещат, что это человек с лисьими глазами. Знаешь кого-то похожего?       – Стрейн?       – Может быть. Или же у моих людей съезжает крыша из-за моих способностей. Ну, а если появился король-телепат, – во взгляде Оохаси сверкнул огонёк азарта. – То я готов устроить ему Ад. В мире есть место только одному телепату.       – И что, даже не попытаешься впарить ему свою "продукцию"?       – Это дело принципа, Кагуцу, – он улыбнулся. – Ты, вот, тоже не вспыхнул к Суо братской любовью, когда он стал королём. Кстати, почему? Вы не слишком-то отличаетесь.       — Не сравнивай меня с ним, – сквозь зубы произнёс Генджи. — Суо и его клан позорят красный цвет.       – Зато их преданности друг другу можно позавидовать. Сколько бы я ни пытался, у меня так и не получилось пустить свою тень поближе к королю. То клан вычисляет шпиона, то король, то эта сраная девочка.       – Кто из моих людей служит тебе, Каташи? Камата Юдзуки?       – Этого я пытался купить, – хмыкнул Оохаси. – Но, во-первых, он слишком опасен, я бы не советовал держать так близко к себе социопата. Во-вторых, он верен тебе до гробовой доски. Настолько, что вечно сжигает моих шпионов. Это раздражает.       Генджи ухмыльнулся. Теперь понятно. Время от времени подданные, рискуя жизнью, жаловались Генджи на поведение Юдзуки. Он провоцировал людей на драку, а, когда это случалось, забивал их до смерти, несмотря на все мольбы и просьбы остановиться. Генджи принимал это не более чем за желание Юдзуки покрасоваться силой. Но, оказывается, у всех его драк был обоснованный мотив и повод. Жаль, что Чистилище стало слишком велико для Юдзуки, и он не мог уследить за каждой трусливой тенью чёрного короля.       – Нахрена тебе шпионы, Каташи?       – Из соображений безопасности, – он пожал плечами. – Я всегда хочу быть в курсе двух вещей, Кагуцу: с кем мне готовиться к войне, и у кого рухнет Дамоклов Меч. Последнее, чтобы порешать проблемного короля раньше, чем его Меч рухнет, и мои силы окончательно слетят с катушек.       – Ты упустил уже три Меча.       – Да, упустил. Потому что в Хомре у меня нет шпионов, потому что был уверен, что Мунакату грохнет его же клан, а зелёного короля было и вовсе не вычислить. Вот уж для меня стало открытием, что этот задрот работает в казино.       – Паршивые шпионы у тебя, Каташи.       – Паршиво, что короли мнят себя бессмертными, – он глотнул ещё пива. – Мы сдохнем, Кагуцу. Свалится Меч у одного – аукнется всем. И хер знает, сколько вообще королей наплодилось.       Генджи промолчал. С Оохаси нужно быть осторожным в словах и выражениях, потому как его безалаберная речь, добродушный тон и едва заметная улыбка всегда провоцировали собеседника на продолжение диалога. Говорить о связи Ёси с восстановлением Дамоклова Меча Генджи не хотел. Она, конечно, бесила его своим пренебрежением и молчаливостью, но не настолько, чтобы толкать её в общество такого человека, как Оохаси. Да и сам Генджи толком не разобрался, что у Юкико за способности. На неё не действовало пламя Суо – это то немногое, что Генджи знал о её силах. Хомра ни за что не выдаст Генджи информацию о ней, и это только сильнее его раздражало. Они не боялись его. Избегали, терпеть не могли, пытались избавиться от его общества, но не боялись. Верили, что их слабовольный король защитит их. И Суо действительно что-то представлял из себя, вот только в последней стычке с Кагуцу до того перестарался, что у него затрещал Дамоклов Меч.       Вскоре действительно прибыл король-святоша, Оотори Сейго. С ним Генджи был знаком уже несколько лет, и произошло это знакомство в баре. Генджи, будучи уже порядочно пьяным, встретил такого же пьяного вдрызг молодого парня в строгой рясе католического священника.       – Что случилось, святоша? – спросил Генджи. – Благодать не снизошла?       – Меня пытались соблазнить на исповеди, – начал он. – Суеверный монах, узнав, что фаллические символы оберегают от сглаза, стал рисовать в книгах пенисы, и мои прихожане вечно разбивают себе лбы об пол во время службы. Никто не уважает труд служителя веры.       – А чего его уважать? – хмыкнул Генджи. — Постоял, сказал что люди – грешное говно, ушёл.       – Люди приходят ко мне за миром в душе, а не за унижением. И в этом душевном покое обретается Бог.       – Бог здесь один, и это я, святоша.       – Бог – есть всюду. В какой-то степени и ты, и я, и все люди в мире — часть Его.       Генджи разозлился, потому что не разозлился священник. Красный король хотел подраться, сжечь половину улицы, устроить бессмысленное разрушение и свирепым пламенем очистить этого пьяного святошу от тяжкого греха жизни. Но даже после литров алкоголя святой отец оставался спокоен, невозмутим, излучал доброжелательность и чуть ли не вселенскую гармонию.       – Да я – Бог! — проговорил Генджи. – На, блядь!       Пламя вспыхнуло в его руке, алкоголь вспыхнул в бокалах, бармен от испуга выронил бутылку. Генджи направил горящий кулак на священника, надеясь подпортить его строгую рясу или же серьёзно обжечь кожу, но тот остановил руку Генджи раскрытой ладонью. Серый туман, плотным облачком окутавший руку Генджи, поглотил его пламя, погасил, уничтожил.       — Бог — так Бог, – пожал плечами священник. — Вижу, твой дух в смятении, красный король. Приходи ко мне на исповедь – разберёмся.       – Слышь, я неверующий.       – Никто и не заставляет тебя верить. Но каждому нужно, чтобы его хотя бы раз в жизни выслушали. Атеист ты, католик или протестант, – он пожал плечами. – Душа есть у всякого.       – Нет у меня души, – ответил Генджи. — И коньяка тоже нет! – с этими словами он грохнул кулаком по столу.       – Согласен, – отозвался священник. – Без коньяка и у меня душа пропадает.       Сейго, как и его клан, оказались уникальными людьми. Это Генджи понял, когда пришёл на территорию Собора в сопровождении самых ярых людей из Чистилища. Как бы красные себя ни вели, что бы ни творили, какую бы наглость ни проявляли, Собор отвечал на каждую их выходку пониманием, состраданием, сочувствием. В итоге, после целого дня в церкви, клансмены Чистилища до того присмирели, что даже прибрали устроенный бардак и ушли домой, пребывая в глубокой, но умиротворяющей задумчивости. Генджи же не спешил поддаваться влиянию серого клана. И, придя ради смеха на исповедь, начал перечислять Сейго все свои преступления, за которые явно не чувствовал ни вины, ни раскаяния. Он хотел хоть раз вывести Сейго из себя, хотел разозлить, спровоцировать на драку, но король-святоша не поддавался на провокацию.       – Я не Бог, чтобы осуждать твои поступки, Кагуцу, – ответил он. – И не твой отец, чтобы учить тебя жить правильно. У всякого зла есть причина.       – Ну и какая же причина у моего зла? – хмыкнул Генджи.       – Как и всякого, кто неосторожен, – ответил Сейго. – Беспомощность.       После этого разговора Генджи старался избегать общества Сейго. Однажды, в своей прошлой жизни, он уже слышал подобные слова. "Тебе, наверное, очень грустно." Простая фраза, ни к чему не обязывающая, быстро вылетающая из головы, но именно она однажды впилась острым шипом в сердце Генджи. Он так хотел, чтобы его боялись, так хотел, чтобы в нём видели жестокого, вероломного монстра, с которым лучше не связываться. И всё же монстр был лишь внешней оболочкой Генджи. Сколько бы сил у него ни было, сколько бы людей ни вступило в его клан, какие бы беды он ни устроил, внутри его сердца был тёмный, полный мрака, сырости и плесени уголок, в котором прятался побитый, никому не нужный мальчишка. Брошенный, беспомощный, ненавидимый даже собственными родителями. Этот мальчишка смотрел на мир из глубин сердца Генджи, радовался разрушению, упивался ненавистью и презрением к себе. И как же ему становилось страшно, когда появлялись люди, способные увидеть его в тюрьме сердца, способные вытащить на свет и показать другим людям. И для этого мальчишки Сейго и Ёси были куда опаснее всех королей вместе взятых. Эти люди мельком увидели разлагающийся корень зла, но не попытались его ни уничтожить, ни убить. Наоборот. Они хотели и смогли бы исцелить сердце Генджи, дай он им такую возможность.       — Здоров, Кагуцу, – Сейго поприветствовал его взмахом руки. – И..?       – Каташи Оохаси, – представился парень. – Чёрный король.       – А, – Сейго усмехнулся. – Так вот как выглядит король теней. Я — Оотори Сейго. Но, полагаю, ты знаешь меня. В следующий раз присылай своих людей ко мне открыто. Мне всё равно нечего скрывать.       По лицу Оохаси пробежала тень. Он терпеть не мог некомпетентных людей, ненавидел ленивых и безответственных подчинённых. А шпион, которого раскрыл ничего не подозревающий человек, был для Оохаси просто воплощением некомпетентности. Жаль. Сведения о сером клане поступали регулярно: полезные и полные. Было бы глупо избавляться от ответственных и исполнительных подчинённых.       – Чё надо, святоша?       – Не знаю, с чего начать, Кагуцу, – Сейго устало улыбнулся. – А хотя знаю. Когда начнёшь силы сдерживать?       – Сдерживать? – Генджи хмыкнул. – Ага, щас. Сила дана не для того, чтобы её сдерживать.       – Ну, на другой ответ я и не рассчитывал, – вздохнул Сейго, проходя в номер и садясь на высокий стул рядом с Оохаси. – Но, Кагуцу, когда ты погибнешь, ты не сможешь больше ничего разрушить. Неужели лучше рвануть один раз, чем десятки лет поджигать постепенно, по-маленькой?       На мгновение воцарилось молчание.       – Пиздец, – ответил Генджи, шумно поставив бутылку пива на стойку рядом с Сейго.       – Представляешь, сколько людей погибнут от твоей руки? Миллионы! Зачем ограничиваться какими-то тысячами? Разве это в духе красного короля?       – Даже мне сложно спорить с такими аргументами, Кагуцу, – Оохаси откинулся на спинке стула.       – Твоя слава будет греметь на весь мир, и люди будут бояться тебя даже после смерти, – не унимался Сейго. – Как это было с Зодиаком, Гэйси, Джеком Потрошителем.       Генджи смотрел в пустоту перед собой, застыв с пивом в руке.       – К тому же, девушки страшно любят плохих парней. А, если будешь подшучивать над полицией, то от страстных поклонниц не будет отбоя.       – Он собрался жениться, – хмыкнул Оохаси.       – Правда? Хочешь, обвенчаем вас у меня? Я обожаю проводить свадебные церемонии.       У Генджи задёргался левый глаз. Он не знал, что его раздражало сильнее: их решение отговорить Генджи использовать силы или же железобетонные аргументы Сейго. Он говорил неправильные вещи, аморальные, ужасные, но делал это не потому что сам хотел насилия, а потому что иначе до Генджи было не достучаться. Сейго прекрасно это понимал. Просто Кагуцу был таким человеком: жестоким, вспыльчивым, вероломным. И, так вышло, что ужасный человек стал не менее ужасным королём. Сейго не судил его. Он вообще не имел такой привычки – осуждать чьи-то поступки, чьи-то слова, чьё-то мнение. Для него не было людей злых или добрых, были просто люди со своей правдой и своими интересами. И, если в интересах Генджи было разрушение, то это его личное дело. Но, если разрушение можно остановить, то следует попытаться это сделать. Даже если придётся читать аморальную проповедь и говорить ужасные вещи.       — Брак – это чудесно, – улыбался Сейго. – Кто бы что ни говорил.       – Есть опыт? – спросил Оохаси.       – Я холостяк, – ответил Сейго. — Но... не оставляю надежды найти прекрасную, понимающую, скромную женщину. Всё-таки... должны же мы соответствовать друг другу. Что скажешь, Кагуцу? Твоя невеста тебе соответствует?       Генджи скосил взгляд в сторону. Действительно, а соответствовала ли ему Ёси? В детстве она была раздражительной, но безобидной. Она огрызалась, ссорилась, ругалась, но никогда и никому не причиняла реального вреда. И вечно что-то читала. То ужасы, после которых боялась находиться одна в темноте, то романтику, о которой воодушевлённо рассказывала подружкам, то научную фантастику – словом, всё, что попадалось под руку в их глухой деревеньке в горах. Похожи ли они? Нет. Но и с Суо у Ёси ещё меньше точек соприкосновения.       – Не твоё дело, святоша.       – Верно, — ответил Сейго, открыв бутылку пива. – Но неужели ты хочешь заставить её глаза проливать о тебе слёзы, Кагуцу?       Генджи было нечего возразить. Сейго, закрыв глаза, парой глотков осушил половину бутылки крепкого пива. Выпить он любил. Не напиться, а просто выпить в хорошей компании, чтобы снять стресс после тяжёлой рабочей недели. Алкоголь пока что приносил расслабление и согревал нутро. Пока что. В скором времени может случиться так, что Сейго будет пить, чтобы ему не было плохо. И так оно и случится, если его слова не дойдут до сердца Генджи.       Генджи колебался. Впервые за долгое время их знакомства Сейго увидел красного короля в смятении.       – Твои способности, – начал Оохаси. – Я хочу ими воспользоваться. Назови цену.       — Ну что ты, – Сейго улыбнулся. – Мне не нужен стимул, чтобы помочь человеку. Только ребят своих не наказывай. Они так перепугались, когда я их вычислил…       – Как это случилось?       – Твои силы выходят из-под контроля, – вздохнул Сейго. – Кошмары снятся твоим ребятам. Просыпаются – а на телах живого места нет. Все в царапинах, шрамах, синяках, укусах... Что у тебя за способности такие?       – Ты их уже видел в действии, – пожал плечами Оохаси. — Разве мне нужно что-то ещё объяснять?       Сейго пожал плечами, сделав глоток пива.       – Нужна помощь – обращайся. Я помогу сдержать силы. В крайнем случае – сошью смирительную рубашку, – он хмыкнул. – А в особо крайнем...       Сейго достал из кобуры, спрятанной в строгой рясе священнослужителя, крупнокалиберный револьвер. Генджи, посмотрев на оружие, расхохотался.       – Не боишься отстрелить себе яйца, святоша?       – Ты мне тут новые фобии не создавай! – ответил Сейго. – Это крайняя мера. Для других королей и для меня самого.       Воцарилось молчание. Долгое, тягостное, глубокое. Молчание трёх королей, которые не боялись смерти, но которым предстояло в скором времени с ней встретиться. Одного от страха избавляло безрассудство, второго – осознание неизбежности смерти, третьего – вера. У каждого были свои причины жить, каждый по-своему цеплялся за существование, и каждому предстояло столкнуться лицом к лицу с несправедливостью.       Генджи прикурил сигарету в тот момент, когда ему позвонил Юдзуки.       – Кагуцу...       – Чего тебе, Камата?       – В каких бы ты отношениях ни был с Ёсикавой, тебе точно не понравится то место, куда она отправилась вместе с Суо, – он помедлил. – Я бы мог не звонить, но что-то не удержался..       – Что ещё за место?       – Клуб "Ангелы".       Кагуцу до боли сжал зубы.       – Это же БДСМ-клуб...       – Ого! – воскликнул Оохаси. — Становится жарко!       – Какого хрена они там делают?       – Сейчас?.. – Юдзуки помедлил. – Разговаривают. Может быть, обсуждают правила игры? Стоп-слово там...       – Камата, не беси меня! Сейчас приеду и разнесу этот клуб к ебеням.       – Но-но! – поднялся с места Оохаси. – А как же наш уговор?       – И как же твоя невеста? – кивнул Сейго.       – Моя невеста как раз там и ошивается, – Генджи сбросил вызов. – Потянуло на БДСМ – сейчас приеду и устрою ей такую порку, что подняться не сможет.       – Мда, – вздохнул Сейго. – Беда. Ладно, я отправлюсь с тобой. И решим вопрос мирно, – он подчеркнул интонацией это слово.       Но Генджи не слушал. Надев плащ и громко хрустнув затекшей шеей, он вышел из номера отеля.