Тотем: Змей, Часть 1 Доказать свою верность

Рена застыла на пороге и вся сжалась в комочек и боком отползла за спину Нейджи. Не то чтобы она была напугана или смущена им. Просто ей было стыдно за свой поступок, а такое с ней случалось настолько редко, что этим событием можно было бы смело пренебречь. Но именно сейчас ей казалось, что Гаара — не то существо, над чьими чувствами можно пошутить. Они были похожи, Сестры смотрели на него с любопытством, и это ее настораживало, даже пугало. Сестры ее саму частенько игнорировали, а тут на первого попавшегося мальчишку обратили свое благосклонное внимание... Нейджи инстинктивно постарался прикрыть ее еще больше, переходя в защитное положение. Он не понимал, что не так, но догадывался, что мимо него прошла какая-то важная информация. А это заставляло его злиться и нервничать. — Привет! — как можно более дружелюбно ответила она на приветствие Гаары, осторожно выглянув из-за плеча своей импровизированной стенки. — Вы меня удивили, ваша команда прибыла первой. — Да, — он смотрел на нее отчужденно, даже спокойно, значит, это можно было попытаться принять за приглашение к беседе. Рена осторожно выползла из-за спины своего командира и подошла чуть ближе, а потом медленно-медленно втянула воздух возле Гаары, задержала дыхание и так же медленно выдохнула, смакуя как изысканное вино. — Скольких ты убил на этом экзамене? Твой запах изменился — в нем столько железа и меди... — Я убил двенадцать человек, — без малейшего бахвальства ответил он. — А почему так мало? — допустила в голос издевку Рена. — Больше мне на пути не попалось, — безразлично бросил он и отвернулся, прерывая разговор, потеряв к нему всякий интерес. Рена настаивать с этой вымученной беседой не стала и отошла к своей команде, пока ее отпускали по-хорошему. Нейджи крепко взял ее за локоть. — Кто это? Рена в задумчивости смотрела вслед Гарре и не обращала внимания на то, что пальцы Нейджи сжимались все сильнее. — Рена! — он ее немного потряс. — Да, прости, задумалась. Это команда из Сунны, я наткнулась на них, пока была одна. Тот, с кем я разговаривала, самый опасный. Вам стоит быть с ними острожными, все трое очень сильны. — Но вы успели познакомиться достаточно близко, чтобы вести такие беседы. — Да. Он чуть не убил меня. Если хотите жить, то держитесь от Гаары как можно дальше. Нейджи кивнул, принимая ее ответ. — Ты молодец. — Что теперь? Ну добрались мы сюда. Неужели нам придется ждать всех остальных тут? — Тен-Тен потянулась и с любопытством осмотрела неуютные стены Башни. Знакомство с шиноби из Сунны не произвело на нее должного впечатления. — Я думаю, теперь можно распечатать свитки и посмотреть, что это даст, тем более нам вполне недвусмысленно это приказали. Что скажете? — предложил Нейджи. — Отличная идея! — вострубил Ли, рождая гулкое эхо по многочисленным коридорам Башни и пытаясь бравировать, хотя его заметно шатало. — Я — за, — спокойно ответила Тен-Тен и опять потянулась, сладко хрустнув суставами. — Почему бы и нет? — пожала плечами Рена, слишком занятая поиском сигарет по всем своим карманам, чтобы спорить. — Тогда давайте сделаем это, — подвел итог Нейджи и отдал один из свитков Ли. Ли промахнулся и не с первого раза смог взять свиток в руки, чем вызвал настороженный взгляд Нейджи — пострадавший боец может стать обузой. — Я в порядке, все нормально, только отдохну немного, — Ли твердо выдержал беспокойство Нейджи и сочувствие Тен-Тен. — Хорошо. На счет три, — поколебавшись, сказал Нейджи, принимая его желание продолжить экзамен на равных с остальными. Они одновременно развернули свитки и таким образом активировали односторонний канал связи. Излишки чакры рассеялись паром и сформировали идеальную голограмму нечто зеленого, мускулистого и даже в таком ненастоящем виде умудряющегося распространять запах пота. — Поздравляю вас, я не сомневался, что вы справитесь!!! Вот что творит сила юности!!! Рена закатила глаза и ощутимо прихлопнула физиономию ладонью, но предпочла промолчать. Она нервно сминала в тугой комок пустую пачку из-под сигарет и мечтала о душе. А еще лучше — о ванной. А еще лучше — о горячих источниках. А еще лучше — о целом блоке сигарет. И кофе с каплей коньяка… И, возможно, трах… Такое настроение всегда заводило ее в интересные ситуации с непредсказуемым финалом. — Ну, мы добрались сюда. А дальше что? — задала вопрос Тен-Тен, стойко игнорируя приветствие своего наставника. Значит, бесконечные часы его общества способны отточить поистине буддийское спокойствие. — Отдыхайте, залечивайте свои синяки и набирайтесь сил. Вам нужно подождать окончания этого этапа экзамена и дождаться всех тех, кто его пройдет, — ответил Гай-сенсей. — А если кому-то нужна более серьезная медицинская помощь? — спросил Нейджи. — Где ее можно получить? — Тут есть дежурный медик, он может осмотреть и помочь. Это не воспрещается. А что случилось? — Гай нахмурился, встревожено оглядывая своих подопечных. — Ли пострадал чуть больше, чем ожидалось, но ничего серьезного. Ли потупил глаза. — Это точно не серьезно? — Гай перевел на него серьезный взгляд, удивительно быстро меняясь с полудурка до взрослого, собранного и внимательного наставника. «А такой ли ты дебил, каким хочешь казаться?» — Рена наблюдала за ним из-под полуопущенных ресниц. — Все нормально! — замахал руками единственный увечный, краснея как роза алая. — Тогда устраивайтесь поудобнее и проведите время с пользой. — А где тут можно отдохнуть? И тут вообще душ есть? — задала весьма животрепещущий вопрос Тен-Тен. — Есть. Тут куча комнат. Исследуйте, выбирайте себе любую и отдыхайте. У вас в запасе еще пять дней. Ладно, я пошел. Ли, постарайся не переоценить свои силы, — Гай еще раз обвел всех троих внимательным взглядом и гордо развеялся дымом, оставив команду вздыхать и ругаться сквозь зубы. — Ну и ладно, — буркнула Рена и пошла искать себе место поудобнее. Спустя какое-то время она выбрала себе просто крошечную комнатушку с небольшим окошком под самым потолком и вырубленной в стене койкой, такой узкой, что на ней с трудом уместилась бы кошка. Скорее всего, это была и не комната была вовсе, а кладовка для швабр. Но для Рены это было самое то, особенно если учесть, что на двери была задвижка, а напротив — большая душевая комната. Потом Рена пошла в душ и, с удовольствием побросав потные и грязные вещи в ящик, залезла под тугие струи обжигающе горячей воды. Вода хлестала ее по макушке, стекала по спине, хлюпала под ногами и клубилась паром по всей комнате. Душевая быстро затягивалась клубами белесого пара, да так основательно, что скоро Рена с трудом могла различить стены душевой. — Как хорошо... — тихо промурлыкала она, опираясь спиной об стену и сползая на кафельный пол. В душ зашла та самая блондинка, которая была в команде Гаары. Посмотрев на Рену тяжелым взглядом, она начала молча раздеваться. В конце концов, это была нейтральная территория, и можно было немного ослабить бдительность. «Ради таких моментов можно и задержаться в этой жизни еще на чуть-чуть. Черт меня дери, как же хорошо...» — лениво думала Рена, запрокидывая лицо и глотая горячую воду, когда та затекала ей в рот. Потоки воды очерчивали ее тело, струились между костистыми лопатками, разбивались сотнями брызг об острые плечи. — Вы быстро добрались сюда, — без особого интереса обратилась к Рене Темари, когда тоже встала под соседний душ. — Угу... — лениво ответила ей Рена, не открывая глаз. На несколько минут в душевой воцарилось напряженное молчание. — Нам не нравится, что ты провоцируешь Гаару. Мы с братом хотим, чтобы ты больше не появлялась перед его глазами до тех пор, пока мы не уйдем из вашей вшивой деревеньки. — Угу… — Мнишь себя самой сильной? — Угу... — А не боишься, что кто-то научит тебя хорошим манерам? — Темари повернулась к сопернице и зло прищурила глаза. Она была старше, опытнее и сильнее многих генинов, и ее невероятно злило, что худая, наглая, костлявая выскочка ведет себя с ней настолько пренебрежительно, можно сказать, оскорбительно! В Сунне не каждый чунин мог выдержать ее тяжелый взгляд, а тут ее игнорировали как надоедливую муху. — Угу... — Зачем ты вообще к нему полезла? — Угу... — Ты меня вообще слушаешь?! — вспыхнула Темари, в гневе сжимая кулаки. — Не-а... — Дрянь невоспитанная!!! Соплячка!!! — А тебе что, уже климакс жить не дает? Говорят, что приливы — это что-то особенное… — Заткнись!!! — вышла из себя Темари. Ее светлое лицо покрылось красными пятнами гнева. Рена, услышав это, лишь весело расхохоталась, что окончательно взбесило Темари. — Я научу тебя хорошим манерам!!! — и с этими словами она решительным шагом направилась к Рене, намереваясь ее придушить. — Тебе стоит посетить психоневролога, — лениво ответила Рена и открыла глаза. — Ты такая нервная и раздражительная… В семье неурядицы? Обнаженная Темари, да еще и с яростно сверкающими в гневе глазами, была красивой — стройное, мускулистое тело; в потоках воды и пара она была похожа на богиню войны, рождающуюся из жерла вулкана. Соломенного цвета волосы, несмотря на то, что были совершенно мокрыми, вздыбились над головой Темари точь-в-точь как шерсть на загривке песчаной кошки. — Мелкая сучка, как же ты меня бесишь! — Темари протянула руку и схватила Рену за мокрые волосы, поднимая на ноги. — О, ты любишь доминировать, правда? И что же заставит меня сделать такая строгая госпожа? — томно простонала Рена. — Хочешь, я вылижу твои ноги, твои красивые, мускулистые ноги с такими аккуратными стопами и маленькими пальчиками? Темари задохнулась от гнева и ударила Рену в живот, выбивая весь воздух из нее, потом размахнулась и приложила еще раз. — Ох, как удивительно возбуждает! — Рена с трудом разогнулась. — Вы прекрасны в гневе! О, накажи меня, моя богиня! Темари ударила ее еще раз, в совершенном бешенстве, желая унизить и растоптать строптивое ничтожество. Удобнее перехватив ее за мокрые волосы, она грубо вывернула голову Рены, желая рассмотреть на ее лице страх или боль. Но к своему удивлению и ужасу, увидела лишь восторг и безумную радость. — Да! Еще, прекраснейшая! Может, вы все же прикажете своей рабыне обслужить вас? Я мечтаю покрыть поцелуями все ваше сверкающее тело! — Рена извивалась так страстно, будто была в постели с любовником, а не избиваемая в общественной душевой. — Прекрати, извращенка чертова! — Темари брезгливо отбросила ее от себя. — Хочешь, я вылижу твою маленькую кису? — Рена усмехнулась и, внезапно протянув руки, сжала высокую, упругую грудь своей соперницы. — Да ты совсем конченная, чтоб ты сдохла! — Темари побледнела от чувства гадливости, отскочила от нее как ошпаренная и торопливо отвернулась, чтобы прикрыть свою наготу, заливаясь мучительным румянцем стыда. — Ах, прекрасная госпожа! Вы подобны девственному бутону — сладкому и чистому. Я восхищаюсь! Я желаю вас! Позвольте служить вам, позвольте такому ничтожеству, как я, служить вам! — Рена упала на колени и поползла к Темари, путаясь в своих мокрых волосах, протягивая к ней руки и рассматривая ее так развратно, что от этого взгляда хотелось неделю отмывать тело щелочью. — Да отвали ты от меня, блядь малолетняя! — Темари перешла на визг и метнулась к полотенцу, внезапно остро ощущая свою наготу. В тот же миг капли воды застыли для Рены в воздухе, повисли на волосах и ресницах, перестали течь по искаженному лицу Темари. Это было скучно. Это было привычно. Рена зевнула. Вода текла по полу, мешаясь с алым. Вода клубилась под потолком, мешаясь с алым. Вода стекала по стене, мешаясь с алым. Вода свивалась спиралями в стоках и была алой. Рена методично и сильно била Темари лицом об пол крепко намотав на запястье ее чудесные мокрые волосы цвета соломы, янтаря и меда. Ее соперница уже почти потеряла сознание и могла лишь вяло сопротивляться. Первые же удары в солнечное сплетение быстро сломили ее попытки к сопротивлению. Рена даже удивилась, почему так быстро смогла укротить свою соперницу. Скорее всего, она перегрелась в горячей воде или надышалась влажного воздуха. Или эффект неожиданности сработал. Возможно, это все закончилось бы тем, что кости черепа не выдержали бы и голова Темари превратилась бы в кровавый блин, но многократно усиленный кафелем девичий вопль ворвался в уши и заставил нервы отчаянно вибрировать. Повернув голову на источник шума, Рена увидела Тен-Тен, которая широко распахнутыми глазами смотрела на происходящее и от шока не могла принять никакого решения. — Ты чего орешь? — спокойно спросила Рена, напоследок еще раз прикладывая об пол голову Темари, которая лишь вяло скребла пальцами пол, пытаясь опереться на руки. — Что ты делаешь?! — в ужасе спросила Рену Тен-Тен. На шум сбежались остальные члены двух команд, беззастенчиво вломились в душ и застыли, наблюдая, как одна нагая девушка стоит на коленях рядом с другой и бьет ту головой об небольшой порожек душевой с таким выражением лица, будто выбивает прикроватный коврик. Рена встала на ноги и, приподняв Темари за волосы, потащила к крану. Та еле-еле перебирала ногами, но послушно шла следом. Осторожно, с какой-то садистской нежностью Рена умыла лицо соперницы холодной водой, смывая кровь. Когда кровь была смыта, то обнаружилось несколько ссадин на бровях, кровоточащий нос и наливающиеся на скулах синяки. — Не видите, что ли? У нас женский разговор, — пошутила Рена. — мы не сошлись во мнениях о том, какой нынче фасон чулок в тренде. Молодые люди, вы не могли бы не подсматривать за голыми девушками? — Ты сумасшедшая! — прошипел Нейджи. — Кретинка!!! — Можно подумать, что если бы эта не в меру раздражительная особа молотила меня головой об пол, то заслужила бы твою похвалу, — рассмеялась Рена, насмешливо глядя на Нейджи сквозь копну мокрых волос, липнущих к шее и спине. — Да я бы сам не против тебя мордой об пол приложить, дрянь ты эдакая! — Ну так что тебя, собственно, останавливает? Ты же знаешь, я для тебя всегда открыта! — Рена бросила Темари валяться под краном и встала в полный рост — голая и бесстыжая. — Тьфу на тебя, дура ты ебанутая. И прикройся наконец! — Нейджи подхватил с вешалки полотенце и швырнул его в лицо Рены. — Что с моей сестрой?! — прорычал Канкуро, нервно сжимая в руках какой-то здоровенный сверток и не зная, стоит ли вламываться в женскую душевую или нет. — Жива твоя сестрица. Я ей даже нос не сломала, хотя могла. Как по мне, так она стала даже симпатичнее, — Рена не торопясь подсушила волосы полотенцем и завернулась в него, подоткнув угол так, чтобы оно держалось на ее только начинающей наливаться груди. Гаара стоял, сложив руки на груди, и едва заметно скалился. Потом отрывисто бросил: — Пойдем отсюда. Сами разберутся. — Но это же твоя кровная сестра! — в отчаянье крикнул Канкуро. — И что? Зная эту дуру, не сомневаюсь, что она сама нарвалась на неприятности и получила по своей наглой роже. На месте этой выскочки из Конохи я бы ее уже убил. — Но… — Никаких «но». Идем, — с этими словами он развернулся и ушел, напоследок скользнув безразличным взглядом по всем присутствующим. Немного потоптавшись на пороге, Канкуро тоже пошел за ним, ругаясь вполголоса и проклиная всех, кого только мог обвинить в происходящем. В этот список попали также Казекаге Песка и Третий Хокаге. Почему-то в его понимании они были самыми виноватыми. Рена же, вымыв руки и завернув в полотенце свои волосы, бросила все как есть и пошлепала мокрыми босыми ногами в свою комнату, оставив Тен-Тен оказывать Темари первую необходимую помощь, а Нейджи — заматывать ту в полотенце и приводить ее голову в порядок с помощью точечного массажа и мануальной терапии. Соперничество — это, конечно, да, но все-таки некое подобие коллегиальности стоило сохранить. Рена прошлепала прямым ходом в «свою» комнату и вытащила из предусмотрительно захваченного с собой рюкзака сменную одежду — трусики спортивного покроя, свежие носки, серые домашние штаны из мягкого хлопка и длинную фланелевую тунику графитового цвета с мелким цветочным узором вокруг ворота и вдоль подола. — Как скучно жить… — вздохнула Рена. Она быстро надела свежую одежду, а грязную тщательно увязала в полиэтиленовый пакет и убрала на дно рюкзака. Она мечтала о сигарете и бутылке холодного пива. — А ведь у них всех был такой замечательный повод прибить меня прямо там! Я же так старалась... Сестры откликнулись на ее мысли и, на мгновение приподняв головы над ее кожей, пребольно впились клыками в ее бока и спину. Рена взвизгнула от неожиданности и попыталась стряхнуть с себя недосягаемых гадин. Сестры же были рассержены ее поведением и одарили еще парой укусов, прежде чем вновь застыть татуировками на ее коже. — Сучки вы коварные! — Рена почесала покусанные места, чувствуя, как дырочки в коже затягиваются, как горячий воск. — Спасибо хоть кровь слизали — это моя единственная чистая одежда! Ответом ей была лишь тишина. Рена вздохнула и растянулась на койке, потом перекатилась на бок и стала смотреть, как темнеет стекло в единственном окошке. В голове было пусто и тихо, все мысли ушли куда-то далеко-далеко, накатила апатия. Спать не хотелось совершенно, но и заняться было нечем — разговаривать со своей группой ей было лень да и не о чем, а в тройке из Песка уж точно ей ловить было нечего после того, как она набила лицо одной из них. Еще чуть-чуть подумав, Рена легла уже на живот. — Нет, я так больше не могу! Скучно! И вообще, курить хочется! — воскликнула она и резво подкинула тело на руках высоко вверх, перекрутилась в воздухе и приземлилась на левую ладонь точно посередине комнаты. Равновесие не удержала и упала, довольно чувствительно приложившись затылком об пол. Крепко ругнувшись, встала с пола, потирая ушибленные части, и, захватив рюкзак, вышла из комнаты. По коридору прошла тихонько, чтобы не столкнуться ни с кем из участников сегодняшней сцены. На пути ей никто не попался, и она беспрепятственно вышла на улицу. Дорога до Конохи и обратно не должна была занять много времени, и к середине ночи Рена рассчитывала уже вернуться с пополненным стратегическим запасом сигарет и чего-нибудь на почитать. Бежала она не просто быстро, а почти не касаясь веток ногами и ладонями. Дикий полет по самым вершинам, по тонким веткам, по трепещущим листьям. На таких высотах мало кто может двигаться, потому что нужно развивать невероятную скорость и уметь очень точно концентрироваться на потоке чакры, выпуская ее короткими и точными порциями, иначе ветки не выдержат веса бегущего. Рена это умела и делала с удовольствием. Бывало, она неправильно рассчитывала нагрузку и срывалась вниз, но, вовремя цепляясь за более крупные ветви, вновь забрасывала свое тело на высоту. Она была легкой, прозрачной и почти по-птичьи парила. Через два часа безумной гонки с собственной тенью Рена уже перелазила через забор на территорию Конохи, но только ее нога коснулась травы, растущей на счастливой земле ее поселения, как ее крепко схватили за шиворот, приподняли над землей и слегка встряхнули: — И что же ты тут делаешь? — вопросил грозный голос крепко сбитого шиноби. На его лице была маска волка, а экипировка отличалась от обычной одежды рядовых шиноби. «Твою мать, и повезло же мне попасть на дежурство именно кого-то из АНБУ! Видимо, что-то случилось, если он при исполнении тут шляется». — Гуляю, — невозмутимо ответила ему Рена, скорчив мордашку милого котенка, старательно изображая «я милашка, и я безобидна, отпустите меня, пожалуйста!» — Ты же участвуешь в экзамене? — продолжил опрос АНБУшник, не торопясь опускать ее на землю и продолжая без малейших усилий встряхивать. — Ага, — Рена поджала руки к груди, становясь еще больше похожей на нашкодившую в углу кошку. — Так почему ты тут, а не в лесу?! — он еще раз ее встряхнул. — Дисквалификации хочешь? — Потому что у меня закончились конфеты, — честно ответила Рена, — и я за ними решила сбегать сюда — благо недалеко. А что? — Ты что несешь? — маска не могла скрыть искреннего удивления АНБУшника. — А твоя группа где? — Дяденька, отпустите! Вы мне уже всю рубашку растянули! Меня мамка заругает за нее! Мы уже все добрались до Башни. — Так какого рожна ты-то тут делаешь?! — Но я же только что объяснила, — терпеливо начала повторять Рена. — У меня закончились конфеты, а я ужасная сладкоежка! В Башне не продают никаких сладостей. Вот именно поэтому я решила сбегать в деревню, потому что недалеко. — Я это понял. Но кто тебе позволил покидать команду и уходить из Башни? — А кто мне это запрещал? — попыталась пожать плечами Рена, но это ей удалось не совсем хорошо, учитывая, что она продолжала дрыгать ногами в цепких руках АНБУшника. — Наша команда добыла необходимый комплект свитков, добралась до Башни, распечатала их там, выслушала наставления и ждет. Ждать еще несколько дней. Делать нечего. А я хочу сладкого! Я не вижу смысла лишать себя маленьких радостей в этот период, тем более в этом нет никакой необходимости. Вот. — А твоя команда знает, где ты? — Конечно! — ответила Рена, глядя на маску самыми честными глазами. Правда, она не стала уточнять, «конечно да» или «конечно нет» она имела ввиду. — Ладно. Можешь идти, — смилостивился АНБУшник, отпуская ее на свободу. — Потом бегом обратно, и молись, чтобы ты не нарвалась на кого-то из тех, кто свитки еще не нашел. — Спасибо большое-пребольшое! Спокойной смены! — ответила Рена, взмахнула рукой на прощание и помчалась по главной улице к одному-единственному магазину, где ей продавали сигареты. По какой-то странной причине никто из уличных торговцев не хотел иметь с ней дела, наверное, опасаясь подставы и штрафа за продажу табака женщине. Но тем не менее Рена смогла найти одного барыгу, который продавал ей табак, а иногда и кое-что позабористей. Вот именно к нему она и направилась. Спустя каких-то минут сорок она уже мчалась обратно с рюкзаком, заметно ставшим тяжелее. В этом рюкзаке томилось два блока сигарет, большая упаковка на десять банок темного пива, карманный сборник элегантных стихов, пара свитков с запечатанным оружием и кое-какими реактивами (а вдруг пригодится?), а также ма-а-аленькая такая коробочка с очень, ну очень оригинальной травяной смесью, где первую скрипку играл канабис, а вторую — опий. Где-то на полпути к Башне Рена решила сделать небольшой перерыв на перекур и разместилась на широченной ветке древнего дуба. Раскупорив банку пива и слизнув ароматную пену, она сладко потянулась и уселась поудобнее. Положив рядом с собой мешок, она распечатала блок сигарет, выудила пачку, а из нее уже вытащила одну сигарету и начала тщательно вытряхивать табак, старательно готовя себе заготовку под будущий косяк. Когда все было готово, Рена вытащила волшебную жестяную коробочку, расписанную яркими синими узорами, и открыла крышку. Придирчиво осмотрев мелко раздробленную траву и понюхав ее, Рена одобрительно кивнула. Набрав необходимое количество смеси, она тщательно засыпала, а потом и утрамбовала ее в сигарете, аккуратно и старательно уминая ее блестящим черным ногтем. — Ух ты! Какая продвинутая молодежь пошла! — услышала она восхищенный голос. — Угу… Хочешь поделюсь? — ответила она, даже не поднимая головы, безошибочно узнавая голос. Сестры на спине ощутимо напряглись — они ужасно не любили, когда кому-то удавалось подкрасться к ним незамеченным. — Хочу, если трава хорошая, — усмехнулся Орочимару и уселся рядом. — Хорошая, даже слишком хорошая, — усмехнулась Рена, подкуривая косяк и делая глубокую затяжку. Потом задержала дым в легких и медленно выпустила через нос. Злость и раздражение дня вытекали из нее как вода из дырявой бочки. Она блаженно закатила глаза, ощущая легкое головокружение, и передала сигарету Орочимару. Тот принял ее и тоже сделал хорошую затяжку, а потом закашлялся. — Мой любимый сбор от дядюшки Ляо, весьма для здоровья пользительный — веселящий сердце, утоляющий боль и навевающий хорошие сны. По крайне мере, он так рассказывает о своем сборе номер сорок пять. Чего кашляешь, дед, не в то горло пошло? — хихикнула Рена. — Наверное… — слегка хрипло ответил ее бледный собеседник. — Давненько я таким не баловался… Дяде Ляо привет передай — сбор у него хороший удался, только вот по каким лесам-лугам собирал он свою чудо-траву? Но раз пользительный сбор, то я, пожалуй, озадачусь им внимательнее — я за здоровьем своим слежу пристально и с интересом. — Да? Что-то по тебе не скажешь, что ты ведешь здоровый образ жизни. Бледный какой, худой, аж кости просвечивают, — пошутила Рена. — Что же тебя жена не кормит, не привечает? Орочимару откинул голову и прикрыл глаза. Он улыбался: — Знаешь, а ты и вправду сокровище этой деревеньки. — С чего бы это? — Я же тебя еще не убил, забавная ты, интересно за тобой понаблюдать. — Знаешь, мне кажется тебя уже туркнуло. Отдай косяк. — Не отдам, и меня так просто какая-то, пусть и хорошая, трава не возьмет, — возмутился Орочимару, не открывая глаз. — Я вижу, — ухмыльнулась Рена. — И все же быть жадным не хорошо. Пользительный сбор денег стоит. Свои, между прочим, непосильным трудом нажитые, заплатила. Отдай. — Не отдам — тебе вредно. — Да кто бы говорил! Хрен старый! — возмутилась Рена и попыталась отнять силой. Угу… Нашла у кого отнимать силой… Спустя буквально пару мгновений и пару ленивых телодвижений саннина она лежала ничком на земле, Орочимару удобно уселся ей на выпирающий зад, заломив при этом ее руку за спину. — И все-таки… я объясню… почему я думаю… что ты… сокровище этой деревеньки, — невозмутимо продолжил он, цедя слова в промежутках между затяжками. — Ну-ну, я вся во внимании! — Во-первых, у тебя необычное тело, которое подразумевает необычные способности. Глаза явно не твои, но прижились отлично, даже шрамов нет. Ведь невооруженным взглядом видно, что они немного крупнее твоих орбит черепа, а структура глазного яблока и вовсе не человеческая. Стащить моих призванных змей и затолкать к себе под ребра — впечатлило, браво. Интересно, как и куда? Расскажешь мне как-нибудь. Во-вторых, ты странная, а странные люди обычно порождают интересные идеи. А в-третьих я пока оставлю при себе. И последнее — я никогда еще ни с кем не делил косяк, сидя на дереве. Обычно я не довожу знакомство до такого уровня, чтобы тратить время на перекуры, но ты такая забавная, не могу понять, что у тебя в голове творится. — Ты закончил? — буркнула Рена, которая извивалась под ним как гусеница, но выбраться никак не могла. — А я тебя убедил? — Убедил. — Тогда закончил. — Отлично, тогда слезь с меня — ты тяжелый. — Кто?! Я?! — деланно возмутился Орочимару, но все-таки покинул свой костлявый насест. — Я изящен и строен. — Значит, невероятно широк в кости, если от твоего веса у меня все собственные косточки дугами прогнулись, — ответила Рена, принимая руку Орочимару, когда тот предложил помочь ей встать. — Отдай косяк. Саннин рассмеялся и продемонстрировал ей всего лишь жалкий окурок, из которого даже самый придирчивый наркоман в самой жестокой ломке не смог бы вытянуть уже ничего. — Вот же подстава. Орочимару, я с авторитетом заявляю: ты козел! Вот и делись потом со всякими — оберут, обидят, да еще и мозги прополощут. Ладно, сверну себе еще один. Полезли обратно? — полувопросительно-полуутвердительно обратилась она к нему, понимая, что так просто не отвертится от его компании, а выпроваживать будет чревато травмами и прочими увечьями. — Полезли! — согласился он и закинул Рену себе на плечо, как мешок с овсом. — Эй! Мы так не договаривались! — попыталась было возмутиться Рена, вовсю дрыгая ногами. — Не дергайся. Сегодня работает доставка, — хлопнул ее по тощей заднице Орочимару и одним могучим прыжком влетел на недавно покинутую ветку, без излишней бережливости сбрасывая свою ношу. — Ну, где обещанный косяк? — Кто-то говорил, что доставка бесплатно? — Я имел в виду, что бесплатно я тебя сюда поднял, но опустил-то я тебя на землю не за спасибо, — не моргнув и глазом, ответил чересчур развеселившийся Орочимару. — Ты невообразимо наглый, — с тяжелым вздохом сказала Рена и села готовить следующий косяк. — Кажется, мне кто-то такое когда-то говорил. Давно это было… — мечтательно ответил Орочимару и уселся рядом внимательно наблюдать, как готовиться следующая порция. — Пиво в рюкзаке, бери, если хочешь. И что с этим кем-то стало? — поинтересовалась Рена, не поднимая головы. — Кажется, я его убил, — невозмутимо ответил саннин, распечатывая себе банку. — Как мило… — восхитилась Рена. — На! — протянула ему готовое изделие и начала делать себе. — Большое спасибо! — Пожалуйста, — хмуро буркнула Рена. — У меня к тебе ужасно деликатный вопрос появился. Можно? — Можно, — ответил Орочимару, принимая расслабленную позу и мечтательно глядя на небо сквозь переплетение ветвей. Глаза его быстро теряли осмысленное выражение и покрывались мутной пленкой. — Какого хрена тебе от меня нужно? — Но я же сказал, что ищу таланты. А ты, вроде как, совсем тупой не выглядишь и явно поддаешься обучению. — В твоих устах это звучит больше как «дрессировке». — Ну… отчасти, — признал Орочимару, хитро улыбаясь. — Так я же вроде не хочу. — Так я и не настаиваю, по крайней мере, сейчас, — поднял руки Орочимару. Зажатый в пальцах косяк пускал изящные струйки дыма и сыпал светлым пеплом. Это было красиво. Рена поймала себя на мысли, что тупо пялится на его руки и глупо улыбается. Но, похоже, ее новый знакомый этого даже не заметил. — Хочешь открою страшную тайну? — поинтересовалась Рена. Спустя минут десять Орочимару ответил: — Хо-о-очу-у-у. — А я тебя вспомнила, — ее начало забавлять, что эффект наркотика у Орочимару наступал стремительно и быстро, а она пока еще могла мыслить здраво, хотя точка мироздания в небе куда-то сдвинулась, а небеса алели, плыли, и она начинала видеть музыку. Наркотический дурман одни мысли затуманил, другие — наоборот прояснил. Теперь она ясно и четко видела перед внутренним взором страницы тайком просмотренных свитков, которые она беззастенчиво сперла из стола Хокаге, когда он попросил ее что-то принести. — Да? А-а-а… откуда? Я же с тобой раньше не виделся… — он слегла покачивался и шипел так, что слова было разбирать все труднее. При желании его можно было брать тепленьким хоть сейчас — поразительная доверчивость столь легендарного предателя. — Ты у нас слишком сильно отличившаяся личность. Я тебя в списках видела. — Ой… Я такой популярный? А что за списки? Дашь почитать? — На убиение, потрошение, а потом допрос…. М-да, тебе не повезло, — Рене захотелось взять дудочку и начать зачаровывать Орочимару, который раскачивался из стороны в сторону, все больше напоминая кобру перед индусским факиром. — Ух ты… Рена нахмурилась и попыталась поправиться: — Не-е-е… сначала на потрошение… потом на убиение, а потом на допрос. — Не-е-е… сначала идет убиение, потом допрос-с-с, а потом и потрош-ш-шение… — попытался поправить ее Орочимару. Какое-то время они спорили, что в каком порядке следует, но победила дружба, когда они попытались вспомнить, из-за чего, собственно, спор. — Хочешь еще пива? — поинтересовалась Рена. Она знала, что когда доводы заканчиваются, а продолжить беседу охота, то самый выигрышный вариант — это предложить выпить. — Хочу… — ответил Орочимару и прослезился. Потом он еще долго рассказывал, как одинока и печальна его жизнь, что его никто не любит, что у него когда-то была золотая рыбка, но она умерла. Что рыбка единственная его любила и понимала и теперь его обитель пуста и его никто не ждет. И что после десятой рыбки он понял истину — все, кого он любит, умирают. Что он никогда не забудет доброты Рены и того, что она предложила ему выпить. А ему еще никто не предлагал выпить, кроме его золотой рыбки. Вот это была настоящая боевая подруга. Но Рена тоже, как и его золотая рыбка, — боевая подруга, даже лучше. Ведь у рыбки, пусть и золотой, даже намека на сиськи не было, а вот у Рены, похоже, вполне себе что-то там в рубахе проклевываться начинает. Да и в разведку он с ней пойдет с удовольствием. И что-то еще доверительно и жалобно он ей поведал. Но настолько неразборчиво, что Рена не смогла понять даже слова. Хотя мимика и жестикуляция у него были очень убедительны. Рена прослезилась вместе с ним, но от комментариев воздержалась. Ее уже начало попускать, и на смену эйфории пришли разбитость, головная боль и раздражение. А еще она в легкой растерянности слушала пьяные полностью ахиничные излияния Орочимару. — Рас-с-скажи о с-с-себе… — попросил Орочимару. Глаза у него стали мутные, розоватые и подвижные. На лице ползала странная, похожая на бледную гусеницу, довольная улыбка. — Что тебе рассказать? — поинтересовалась Рена, понимающе улыбаясь. — Вс-с-се… — пролепетал Орочимару, пошатываясь из стороны в сторону. — Я столько еще не скурила, чтобы делиться с тобой историей моей жизни. Так что без обид, друг. — Не, так дело не пойдет, — он попытался сфокусировать на ней взгляд. — Ты порешь хуйню, — Рена вытряхнула оставшуюся в коробочке пыль и убрала ее в карман. — Ну и что? Хорошо же порется, — попытался обидеться Орочимару. — Ну и все. Я пошла. — Куда?! — Орочимару поднял на Рену осоловевшие глаза. — Туда, — она даже для убедительности махнула рукой, куда именно. — И можно мне сделать тебе прощальный подарочек? — Давай, люблю подарки… — с готовностью согласился саннин и протянул к ней руку. — За то, что благодаря тебе я провела пару развеселых часов, я тебя, пожалуй, малость приведу в порядок. К тому же то, что я сегодня пронаблюдала, даст мне возможность над тобой насмехаться и шантажировать прямо-таки пожизненно. Договорились? — Что значит приведешь в порядок? Я и так с-с-себе нравлюс-с-сь! — возмутился Орочимару и попытался встать, но у него это получилось не очень хорошо. Рена с кислой миной присела рядом с обалдевшим от дурмана Орочимару и грозно предупредила: — Это не то, что ты подумаешь в первую очередь. Понял? — Да, — с готовностью кивнул Орочимару. — Но мне же понравится?.. — Понравится! — автоматически соврала Рена. А потом вогнала клыки ему в шею, а острые коготки — в затылок. Орочимару пока что мало обращал внимания на происходящее. Ему и так было сложно поддерживать вертикальное положение тела, и если бы не подпорка в роли Рены, то он бы уже давно упал. Жизнь у Рены не задалась с самого начала, и попытки ее отравить случались с завидной регулярностью, поэтому ей пришлось уговорить Сестер приспособиться очищать кровь от всего постороннего. Для этого они выпивали ее кровь, которая попадала в специальный зоб в шее каждой Сестры, там с помощью энергии и особых ферментов она очищалась, и Сестры выпускали ее обратно в кровоток. Поскольку Сестер у Рены было много, то сам процесс полной очистки крови занимал у нее несколько минут. Особенно это было полезно в случаях, как этот — согнать дурман нужно было срочно, а времени отсыпаться не было. После длительных уговоров она смогла убедить Сестер проделывать такое и с другими людьми. Для этого она прокусывала крупный сосуд в теле нуждающегося и через клыки, а они у нее были полые, как у всех ядовитых змей, перекачивала кровь к Сестрам и обратно. Это было дольше, нуднее, но не менее эффективно. — Эй! Какого черты ты делаешь, мать твою, сучка ты коварная?! — зарычал у нее над ухом Орочимару и вцепился ей в косу, отрывая от себя. — Эм-м-м! М-м-м! — попыталась ответить Рена, но поскольку рот у нее был занят, вышло лишь невнятное мычание. — Совсем страх потеряла, мерзавка? Отстань от меня! — Орочимару дернул ее за волосы сильнее, а вслед еще и добавил пинка. Рена выпустила его шею и тыльной стороной ладони вытерла губы. Кровь у него оказалась густой, темной и какой-то гадкой. Нет, определение «гадкое» не подходило. Скорее, это было как мед с кислотой, как перезрелый сладкий сочный фрукт с неуловимым привкусом тлена. Одно Рена могла сказать абсолютно точно — такой крови она не пробовала никогда и вряд ли когда еще попробует. — Я же тебе говорила, что это не то, что ты подумаешь в первую очередь. — Да неужели? — ядовито спросил он. — Что-то не припоминаю! Что это ты делала? Орочимару хмурился и в гневе раздувал ноздри, явно с трудом сдерживаясь, чтобы не ударить ее. — Ответ очевиден. Как голова? Просветлела? — издевательски спросила Рена, складывая руки на груди. Орочимару на минутку задумался и кивнул. — Ты накурился до зеленых чертей, а я в виде одолжения всего лишь привела тебя в порядок. Должен быть мне благодарен за это, а не тягать за волосы. Какой же ты неблагодарный скот! Орочимару провел ладонью по шее и стер кровь. Рассмотрел измазанные пальцы и, убедившись, что на коже всего лишь два небольших прокуса, вытер руку об штанину. — Спасибо, не подумал, — извинился он. Повисла неловкая пауза. — Я все же пойду. А то мы засиделись тут почти до рассвета. — И все же, прежде чем ты уйдешь, я позволю себе напомнить тебе о своем предложении. Ты умная девушка и должна понимать, какие перспективы тебе откроются. — Я подумаю, — пообещала Рена, вовсе не собираясь брать это в голову. — Я думаю, что мы еще встретимся, Сокровище. — Я надеюсь, что нет, — буркнула Рена, сбрасывая пустые бутылки на землю и убирая в потайной карман коробочку с наркотиком. — И не называй меня сокровищем. — Время покажет. До встречи, милая, — и Орочимару погрузился прямо в толщу могучего древесного ствола. Мгновение кора колыхалась и плыла, как жидкая грязь, но потом успокоилась и быстро застыла. Даже лишайники, чувствительные к малейшему прикосновению, не выдавали места ухода саннина. — Глаза бы мои тебя больше не видели, хрыч старый, — попрощалась с пустым местом Рена и помчалась в Башню.