Тотем: Змей, Часть 1 Доказать свою верность

Глава департамента дознания Конохи с хрустом потянулся и размял шею. Первым делом он распахнул окно, чтобы разогнать застоявшийся воздух. Даже ему, давно привыкшему к рабочей обстановке допросных комнат, было неприятно вдыхать запахи которые появляются во время пыток и допросов. Быть подслушанным Морино не опасался — всё здание Департамента было прочно пропитано защитными фуин, да и обсуждаться что-то секретное тут точно сейчас не будет. — Воняет, как на бойне. Надоело…, — пробормотал он. Порыв ветра наполненный запахами травы и города ворвался в комнату и смешался с тяжелым духом пота, крови и рвоты. Теперь воняло как на бойне, которую стыдливо завесили травяными вениками. Он досадливо сплюнул и сделал себе мысленную пометку пригласить старшего иръёнина, чтобы тот помог с очищающими печатями, которые часто использовали в палатах для гнойных больных. Он много раз собирался это сделать и каждый раз его отвлекали более неотложные дела. Но в этот раз он точно не забудет дать указания хотя бы своему помощнику. В два широких шага подойдя к мойке он вывернул краны с холодной водой и заткнул сток, позволяя воде набираться в глубокую и широкую цинковую мойку. Повесив свой легендарный плащ на вешалку возле двери, он надел клеёнчатый фартук, закатал рукава повыше и с металлическим лязгом начал перекладывать свои испачканные инструменты из кожаного мешка в широкую мойку уже наполовину наполнившуюся водой. Перегрузив часть из них, оставшиеся он оставил как есть, ожидать своей очереди. Отрегулировав температуру воды до приемлемой, он оставил инструменты отмокать в теплой воде, высыпал пригоршню антисептика и принялся расстилать на цинковом столе покрывало, на которое потом можно будет положить инструменты для дальнейшей сушки, протирки и смазки. Заранее заготовил ящик для инструментов, которые нуждались в правке или заточке. У него в подчинении было достаточно рабочих рук, чтобы выполнить всю необходимую мелкую работу по обслуживанию инструментов, но он никогда не позволял чужим прикасаться к своему набору. Морино привык делать свою работу безупречно, поэтому не допускал даже малейшего шанса, что в нужный момент его подведет какая-то мелочь. К тому же это помогало поддерживать имидж отбитого отморозка, что весьма полезно было при допросах пленных шиноби. С другой стороны подчас это приводило к тому, что враги предпочитали воткнуть себе кунай в глаз, только бы не стать гостем в его уютном Департаменте. Пока руки занимались рутиной работой в голове он снова и снова обдумывал то, что удалось выяснить из допроса Ибогами. Его мучали сомнения и Морино чувствовал себя очень раздраженным тем, что интуиция говорила, нет, просто кричала об одном, а результат его работы твердил о противоположном. К тому же отчет менталистов был… странный. В голове Ибогами было настолько все разрушено, там было так много закладок, противоречащих сами себе установок и рубцов от вторжения в ее разум, что у него был только один вопрос: почему она до сих пор не ходит под себя в психушке, не будучи более способной к минимальном навыкам самообслуживания. Если быть параноиком и предположить самый невероятный сценарий, что она способна подсунуть фальшивую сложносоставленную личность прямо во время жестоких пыток менталисту-джонину, о котором даже не осведомлена, то возникал только одно предположение — она не человек. Кто угодно, но только не генин Конохагуре. Морино никогда не слышал ни о чем подобном и такое предположение было скорее из разряда глупых сказок. Но он был параноиком. «Нужно будет пригласить Шикаку и Иноичи выпить и поиграть в сёги. Пусть вдвоем просмотрят материалы дела в частном порядке и выскажут свое мнение. Надеюсь, они смогут развеять мои сомнения». В дверь аккуратно постучали. Буквально три сдержанных удара и ожидание разрешения войти. — Заходите, — позвал Морино, отворачиваясь от мойки к столу и аккуратно раскладывая на ветоши отмытые клинки. Дверь открылась и на пороге возник дежурный в форме его отдела. — Морино-сан, к вам Гай-сан и Хьюга-сан. — Пригласи. Поклонившись, дежурный придержал дверь и пропустил в нее двух посетителей. Первым вошел Майто Гай на правах старшего, за ним, отстав буквально на полшага проскользнул молодой Хьюга. Зеленый Зверь был собран, сосредоточен и убийственно серьезен. Он пришел сам, не дожидаясь вызова от дознавателей, прекрасно понимая, что все равно его будут опрашивать. Но в то же время поспешить туда, куда никто не рвался его заставило явное беспокойство за свою подчиненную, какие бы проблемы в команде между ними не были. А вот то, что он решил принять молодого Хьюга было спонтанным решением — ему хотелось посмотреть как он себя поведет в стрессовой ситуации и послушать как он сможет объяснить поведение Ибогами. То, что представитель одного из главенствующих кланов не посчитал зазорным вступить в связь с безродной куноичи было не так чтобы редко, а вот то, что он пошел против воли главы клана и не побоялся прийти сюда узнать о судьбе своей подружки характеризовало его уже совсем другим образом. К тому же палачу и вправду было интересно как Рена организовала в своем доме свидания сразу с тремя мужчинами, каждый из которых был собственником. Обменявшись формальными поклонами первым начал Майто Гай. — Морино-сан, я пришел сюда чтобы узнать, что произошло с моей ученицей и подчиненной, а также я хочу знать где она сейчас и что её ждёт в дальнейшем. Хьюга молчал и внимательно смотрел на Ибики, боясь пропустить хоть звук. Он был полностью сосредоточен и кристально спокоен, хотя едва-едва мелко дрожащие пальцы он внимательного взгляда палача не смог утаить. — Прежде чем ответить на ваши вопросы о ее судьбе я хочу чтобы вы вначале ответили на мои. Но я должен прояснить еще один момент: ряд вещей о которых пойдет сейчас речь не предназначены для ушей зеленых генинов, которые не обкатаны полем. Молодой Хьюга не шевельнулся, не моргнул и не подумал издать даже писк. Поведи себя он иначе и Морино тут же распорядился вышвырнуть его за порог. Но мальчишка оказался хорошо обучен и далеко не глуп, прекрасно понимая, что раз его пустили на порог этой комнаты, значит он имеет минимальный шанс в ней остаться до конца разговора, а значит нужно быть тише воды и ниже травы. «Хорошо, нужно будет на него надавить сильнее, вывести из себя и потом отдельно побеседовать без присутствия посторонних. Такой шанс выпадает не часто, нужно будет им воспользоваться». — Нейджи старший в группе и кроме кланового обучения под моим личным руководством прошел минимальное базовое обучение полевому допросу, — Майто Гай сложил руки на монументальной груди, подчеркивая сказанное. Хьюга молчал. — Руки запачкал? — Ибики даже не посмотрел в сторону мальчишки. — Да. Я ручаюсь за то, что он не помешает и не наделает глупостей потом, когда мы уйдем. — Я в этом не был бы так уж уверен, — Морино соизволил посмотреть на Хьюга одним из своих самых недоброжелательных взглядов. Нейджи чуть-чуть побледнел, придавленный страшной аурой палача, но все так же не шевелился и молчал. Ибики отвел от него взгляд и снова посмотрел на его наставника. — Вы знаете, что между ним и Реной были личные отношения, что делает его куда менее объективным в сложившейся ситуации? Майто обернулся на Хьюга и поймал его взгляд. — Насколько личные? — вопрос был адресован не палачу. — Я с ней спал. Собирался предложить ей стать парой официально. — Какая откровенность, — Ибики хмыкнул и вернулся к мытью своих инструментов, — ладно малыш, если хочешь остаться, то закатай рукава и помоги мне. Нейджи на мгновение замешкался, но Гай аккуратно взял его за локоть и подтолкнул в сторону мойки: — Вы и так все знаете, какой мне резон что-то скрывать? — ответил он, по примеру Ибики закатывая рукава, чтобы их не намочить в грязной воде, — Чем я могу вам помочь? — Это делает тебя более заинтересованным в том, что с ней связанно, возможно из-за этого ты начнешь юлить или пытаться что-то не договаривать, а я это не люблю, — Ибики достал из мешка железную грушу всю окровавленную и в каких-то бледных обрывках. Ради того, чтобы заставить Хьюгу потерять самообладание он даже решил нарушить свое правило и позволить ему прикоснуться к одному из своих инструментов. Учитывая обстоятельства, ему будет сложно сохранить спокойствие отмывая такую вещь, точно зная в ком она побывала совсем недавно, — в мойке щетка, бери и отмой до блеска. Сначала разбери, потом отчисти все детали от всего постороннего. И постарайся ничего не потерять. Нейджи мгновение смотрел на его протянутую руку в которой он держал грязное железо, но потом сжал бледные губы в нитку и дрожащими руками очень осторожно взял грушу в ладони, которые сложил лодочкой. — Я буду предельно аккуратен, Морино-сан. Палач кивнул и вернулся к своей работе, краем глаза наблюдая за трясущимся Хьюгой. Интересно, чего в его состоянии больше — страха, отвращения или ненависти? — Я с ней не сплю, но мне тоже далеко не безразлична ее судьба, — вмешался Гай. — Даже удивительно, учитывая насколько насыщенной оказалась ее личная жизнь, — Морино не смотрел на собеседников, слишком сосредоточенный на том, чтобы по одному отсортировать сенбоны. Штучное производство, а не промышленная штамповка, из отличной нержавеющей стали, они были прочные, не гнулись и не ломались при использовании. Он предпочитал качество даже в расходных материалах. — Сейчас это не имеет значения. Мы пришли сюда не за тем чтобы узнать подробности её интимной жизни, — нахмурился Гай, — пожалуйста, расскажите нам то, что можете. Она, пусть и недавно, но стала частью моей команды, значит я несу прямую ответственность за то, что она делает и что с ней происходит. Я потерпел полный провал, как наставник, если она оказалась здесь как преступница. — Я бы не был столь самокритичным, учитывая, что она совсем недавно присоединилась к вам и всячески избегала командного взаимодействия. — Для меня это не имеет значения. Значит я виноват в том, что не проявил необходимой настойчивости, отнесся халатно к своим обязанностям и не смог ее защитить. Меня не оправдывает даже то, что изначально Рена должна была оставаться с нами только на время чуунинского экзамена. Пожалуйста, Морино-сан, позвольте мне хотя бы узнать что происходит и чем я могу ей помочь. Майто Гай поклонился, Нейджи повторил жест наставника и они оба оставались в глубоком поклоне, пока палач сверлил их взглядом. Наконец, с видимой неохотой, Ибики разжал губы и сухо сказал: — Ибогами Рена была подозреваема в преступной связи с нукенином S-ранга, измене Конохе и шпионаже в пользу Суны. Как вы знаете, подобные преступления караются смертью. — Это очень серьезные обвинения, — Гай выпрямил спину и хмуро посмотрел на Ибики. — Мне было поручено заняться этим делом лично. Хокаге-сама не хотел, чтобы возможные наниматели раньше времени узнали, что её раскрыли, если подозрения подтвердятся, поэтому за ней была установлена круглосуточная, предельно осторожная слежка по результатам которой ее сегодня рано утром доставили в мое ведомство. Я лично допросил её после того, как АНБУ совершили арест Ибогами в её доме вместе с её любовником. Нейджи даже не вздрогнул, услышав это, продолжая возиться с грушей в попытках её разобрать и не порезаться. — Тебя это не удивляет? — Я знал, что она встречается с Нагаи, наёмником, который сейчас в Конохе. — Да, Кейтаро Нагаи тоже ненадолго посетил мой кабинет, но к нему у меня вопросов не было. И тебя нисколько не смущает, что у нее есть отношения на стороне? — Нет, — его ответ был слишком резким и слишком быстрым. «Смущает и еще как. Да ты просто бесишься от одной мысли об этом, но почему-то тебя это не останавливает. Что может заставить гордого Хьюга мириться с тем, что не каждый простолюдин допустит? В этом замешаны кланы?» — Твое дело, — Морино с деланным безразличием пожал плечами, — в любом случае это не то, за что её пригласили сюда. — Где Рена сейчас? Она жива? — вновь подал голос Гай. — Да, сейчас она приходит в себя. — Мы можем с ней поговорить? — Она не будет рада сейчас видеть кого-либо. Я только что с ней закончил. Нейджи выронил грушу в мойку. Его лицо обдало грязной водой. — Что, малыш, только сейчас дошло? — усмехнулся Морино, глядя как до белизны в костяшках Хьюга вцепился в край мойки, сгорбился над нею, переводя дух и мелко дыша носом, чтобы подавить тошноту. — Вы сказали, что она подозреваемая, и то, что вы с ней закончили. Подозреваемая, а не обвиняемая. Она не виновата? И она не в чем не призналась? «Продолжает думать даже в этот момент. Хорошо, очень хорошо». — На данный момент обвинения не нашли подтверждения. — Вы освободите ее? — Гай подался вперед, жадно ловя каждое слово. — У меня к ней нет вопросов по основному обвинению. Пока что. Хьюга и наставник переглянулись, не в силах да и не пытаясь скрыть облегчения. По их лицам явно читалось облегчение. — Но, — он сделал паузу, давая возможность обоим снова напрячься, — я хочу прояснить ряд моментов с ней связанных, которые выплыли после того, как за ней установили слежку и я внимательно изучил все материалы, которые мне предоставила канцелярия Хокаге и кое-что даже Корень. Не отвлекайся, Хьюга. Нейджи стиснул зубы и взял в руки щетку. На грушу он смотрел с непередаваемой ненавистью. — У меня есть основания предполагать, что ее могли подставить, но кто и, главное, зачем? — Она безобидная девочка, кому могло понадобиться так ее подставлять? — Гай сжал до хруста кулаки. Морино фыркнул. — Рена не безобидная девочка и за ней тянется тоже довольно неприятный хвост проступков, но не мне ее судить за ее личную жизнь. Начнем с вас, Гай-сан. Расскажите мне все, что сможете вспомнить. А потом я послушаю и тебя, Хьюга-сан. — Хорошо, — Гай чуть прикусил губу, решая с чего начать, — первый раз я ее увидел в кабинете Хокаге сразу после того, как подал заявку на прохождение чуунинского экзамена моей команды… Морино кивнул и взял в руки точильный камень, решая с какого ножа начать править лезвия. Раз они пришли к нему сами, то не уйдут, пока он не решит их отпустить. Он даже не сильно расстроился от мысли, что обед, который ждет его в кабинете остынет. Палач принял решение, что не смотря на рекомендацию Данзо все-таки еще немного покопается в этой мутной истории. И пригласит её напиться за его счет, если он зря был большим параноиком, чем стоило в данном случае. * * * — Шимура, ты уже слишком близко подошел к черте, после которой я собственными руками сломаю твою старую шею, — Хокаге стоял спиной к своему главному советнику и заклятому другу. Сцепив руки за спиной, он смотрел на подземную арену на которой тренировались под руководством наставника несколько молодых стажеров, — ты подрываешь мой авторитет, вот так утаскивая моего человека прямо из Департамента Правопорядка, особенно зная, что я иду с ней поговорить. Данзо лишь хмыкнул и поудобнее откинулся в своем кресле, отгородившись от Хокаге прочным столом. Его верная трость лежала перед ним на столе, прижав бумаги и в особенности ту, из-за которой самый жаркий спор еще будет впереди. Результатами сегодняшнего дня он был совершенно доволен и присутствие Хокаге нисколько не портило его настроение. — Хирузен, старый друг, я не понимаю почему ты так реагируешь. Я всего лишь закончил то, что ты начал с нашей девочкой. К тому же она мой человек в равной степени что и твой. Ты же помнишь нашу договоренность, когда её доставили в Конохагуре? — Не надо притворства. Зачем ты умыкнул ее прямо из-под моего носа? Если ты пытаешься нарастить свое влияние на нее, то у тебя ничего не получится — она не забудет твоих поступков. — Я не пытаюсь влиять на нее больше, чем есть сейчас, мне это не добавит эффективности, для меня главное, чтобы она не теряла свою продуктивность. А сюда её вывезли исключительно чтобы подлечить, — он пожал плечами, не обращая внимания на то, что Хокаге не заметит этого жеста. — У Морино отличные специалисты. — У меня — лучшие. После гостеприимства Ибики-сана Рена-тян была не в лучшем состоянии. Тренировка на арене продолжалась, но Хокаге уже потерял к ней интерес, повернувшись к Данзо и сосредоточившись на нем. Глава Корня оставался невозмутимым и расслабленным. — Если тебя интересует её эффективность, то что тебе мешает заставить её прекратить наркоманить и рисковать без необходимости? Ты же понимаешь, что этим она рискует сломаться, а починить её ни я ни ты не сможем — не та компетенция. — Рена гораздо крепче, чем ты думаешь. Пусть занимается чем хочет, пока это не вредит делу. Я гораздо больше ломал людей, чем ты, Хирузен, так что поверь моему опыту — я знаю что делаю. Поэтому, если ты не хочешь, чтобы она сорвалась и сбежала из Конохи, то должно быть нечто такое, что не даст ей это сделать. Мы не можем постоянно дергать ее за поводок — это притупит ее чувства и отклик на него. Я хочу, чтобы она оставалась полностью чувствительна к его воздействию. — А с чего ты взял, что к триггеру она может привыкнуть? — напряжение в голосе Хокаге было очевидным. — Я предполагаю худший вариант. С технологиями, масштаб которых мы не можем не то что повторить, но и представить, лучше не рисковать. Ты знаешь мое правило: если что-то работает — не трогай, — Данзо провел рукой по своей трости. Теплое, чакропроводящее дерево, отполированное миллионами прикосновений успокаивало. — Ты используешь привязанность? — полюбопытствовал Хокаге. — Итачи был привязан как никто другой к брату, но смог по нашему приказу покинуть Коноху, собственноручно вырезав свою семью. Нет, никакая любовь, впрочем, как и ненависть, не сможет удержать человека, если он захочет уйти. Рена намертво привязана к деревне по другой причине и это осознание своей ничтожности. Она должна быть непоколебимо уверена, что такая грязная грешница никому не нужна и только Коноха готова терпеть её присутствие. И пока все остается таким образом я не боюсь, что она добровольно покинет нашу деревню. К тому же ты не должен забывать ее природу, которая не позволит ей предать тебя или меня, как бы она к нам не относилась. — Именно поэтому ты позволяешь ей заниматься сомнительными вещами? — предположил старик. — Да. А ты мне в этом не мешаешь по-настоящему. К тому же мы дали ей кость в виде фамилии и кое-какого имущества, так что Ибогами есть что тут терять, — Данзо опять погладил трость. — А почему бы не использовать в ее случае что-то более приятное? Волю Огня, например? Данзо хрюкнул от едва сдерживаемого смеха и сложил руки на груди. — Давай хоть со мной не будешь лицемерить. Ты же знаешь, что я не поклонник всякой этой околофилософской пропаганды. — Я верю в то, чему учил Сенджу, — нахмурился Хирузен, — он не мог ошибаться. — Тогда ты наивный дурак, уж прости. Ошибаться могут все, даже боги. Воля Огня только для тех, чей разум скован рамками слепой веры. Это хорошо для мяса, хорошо для среднего офицерского состава и даже, наверно, для высшего. Но ты? Я? Ограничивать своё мышление догмой? — он побарабанил пальцами по столу, обдумывая следующие слова, — это опасная практика, потому что ты отсекаешь множество возможностей только из-за того, что Воля Огня не даст тебе принять эффективное решение. У Рены как раз нет таких ограничений, именно поэтому она лучшая заготовка из всех, что у меня есть даже сейчас, когда она всего лишь куколка, далеко не бабочка. Мне не нужно ломать ее голову, лишая эмоций, которые все-же нужны, именно потому, что она с самого начала не ограничена моралью или эмоциональной уязвимостью перед другими. — Мы много раз об этом спорили. Твои методы слишком неподобающие, — безрадостно хмыкнул Хирузен, продолжая рассматривать своего упрямого собеседника, — у Конохи есть определенная репутация и имидж в глазах правящего класса и в других скрытых поселений. — И будем спорить вновь, — Данзо упрямо выпятил подбородок, набычился, глядя исподлобья, как когда-то в юности, — только чистый разум, не замутненный фанатизмом и религией способен видеть картину целиком. Наши методы не сильно-то и отличаются, возможно, я даже более искренен в том, что делаю со своими людьми, не прикрываясь жертвенностью во имя выдуманных и не жизнеспособных идеалов. Если бы я как и ты поклонялся Огню, то не смог бы решиться на Корень. А без Корня Коноху давно бы разорвали гиены, потому что в глазах других селений такая сентиментальность по отношению к населению и служащим шиноби — верх уязвимости. Думаю, нас еще не пробуют на зуб только из-за того, что просто поверить не могут, что Воля Огня — это серьезно, а не просто фасад для инвесторов. — Ты преувеличиваешь заслуги Корня, — повысил голос Хокаге, — и недооцениваешь значение имиджа! Много заказов идут к нам только из-за того, что заказчики банально не боятся переступать порог Конохи! — Ты их преуменьшаешь! — Более резко, чем хотел ответил Данзо, которого всегда задевало, когда его службу недооценивали, — а самые денежные заказы уходят в Кровавый Туман, потому что он предоставляет лучших мясников и мастеров страха. — Хватит! — Хирузен поднял голос еще выше, — я пришел к тебе не за тем, чтобы опять переливать из пустого в порожнее, выясняя какой имидж больше выгоден Конохе. Где она сейчас? У себя опять запер? Хокаге прошелся по кабинету главы Корня и сел в удобное кресло напротив Данзо, которое тот предусмотрительно заранее приготовил к его визиту. — Зачем? Она получила пару швов, немного лечения и свою воспитательную беседу, а потом я отпустил её домой. — А куда ты дел ее мужчину? Нагаи не могут найти ровно с того момента, как его выпустили дознаватели. — Казнил, — безразлично ответил Данзо. — Зачем? — Хокаге сверлил взглядом Данзо, а сам хозяин кабинета оставался невозмутимым как лесной прудик. — Я же говорил о том, что Рена получила воспитательную беседу. Я считаю недопустимым то, что она начала таскать своих мужиков в Коноху из других стран. Мало ли кого она приведет в следующий раз? Если уж так хочет блядствовать, то пусть довольствуется местным населением. — Ты убил его у нее на глазах? — Да. — Это жестоко, — сухая констатация факта, без тени сочувствия, — она может слететь с катушек. — Тебе ли говорить о жестокости после того, как ты собственными руками подписал приказ о жестком дознании? Я понимаю, что ты учитывал то, как она умеет залечивать свои повреждения, но Ибики её буквально растерзал и сделал бы ещё больше, если бы я не запретил её калечить. Ты спустил всё его ведомство на неё, обвиняя в таких вещах, за которые в Конохе щадить не будут. Даже смешно, что я, её кнут, был снисходительнее тебя, защитив её от всего того, что ещё мог сделать наш ручной палач. И к тому же она не сильно расстроилась из-за потери очередного любовника. По сравнению с тем, как ее отделали в допросной, это было сущей ерундой, не страшнее удара линейкой по пальцам — Это было необходимо. Я отдал этот приказ из соображений общего блага и ты прекрасно понимаешь, что бы случилось, если она действительно связалась с Орочимару. Он сам по себе очень опасен, а если бы еще добрался до неё, то нам останется с тобой сразу прыгнуть с горы Хокаге, хотя бы потому, что он в состоянии выжать из нее больше, чем мы и это надо признать. У Орочимару большой зуб на нас обоих. — Понимаю, но я слежу за ней тщательнее тебя, так что мог бы тебя отговорить от этой затеи, если бы ты со мной поделился своими сомнениями на её счёт. Даже если Орочимару ею заинтересуется она просто не подпустит его к себе слишком близко, оттолкнет, как и многих до него. Так что я считаю что ты перестраховался. — Откуда такая уверенность? — Опыт, друг мой. И к тому же уже понятно, зачем он пришел в Коноху. — Учиха. — Да. — Мы не можем отдать последнего носителя шарингана, пока он не оставит потомство. — Не надо было вырезать всех Учих. Нужно было оставить хотя бы фертильных женщин. — Тогда не было времени спланировать операцию как следует, ты же сам помнишь как все тогда повернулось. Данзо вздохнул, с сожалением вспоминая те печальные для Конохи дни. Тогда кланы были недовольны политикой Третьего по лишению их реальной власти и недовольство нарастало неуклонно. Учихи были той необходимой кровью, которой помазали всех — старейшин, Третьего, Данзо, Хьюга и россыпь более мелких кланов. А остальные поняли намек и больше не смели возмущаться, когда власть планомерно и по крупицам уплывала из их рук. А те, кто не понял уже сгинули по одному. Хьюга тоже притихли, внезапно осознав, что величие, сила, древность и многочисленность рода вовсе не гарантия выживания, если верхушка власти решит, что от клана больше вреда, чем пользы. Но урок для Хиаши нужно будет повторить, чтоб не наглел. Сейчас же Данзо был очень доволен, что Хокаге повелся на его игру и с удовольствием проглотил приманку из чакры Орочимару вокруг её дома. Ибогами слишком была привязана к Хокаге, слишком слепо верила ему, несмотря на то, что закладки с её разума сползали со временем сами собой. Как бы он не критиковал методы Третьего по приручению с помощью подхода доброго дедушки, но он должен был признать, что если начинать обработку в такой манере как можно раньше, то можно было добиться отличных результатов. Хотя вряд ли он смог бы так делать, если бы не было теневой стороны в роли Данзо, от которого он защищал своих воспитанников. Но теперь он надеялся, что Рена в полной мере рассмотрела, что добрый старичок Сарутоби вполне может в любой момент отдать её в руки палачей даже не поморщившись лишь только из-за того, что имел смутные подозрения. По старой договоренности они разделили обязанности по воспитанию Рены и Сарутоби, как и всегда, взял на себя роль доброго дедушки, проявляя к ней заботу и участие, надеясь, что так он сможет получить ее верность. Поэтому он предпочитал особенно неприятные задания выдавать ей через Данзо, себе же оставляя привилегию быть её пряником, награждая за успехи, поощряя правильное поведение и делая небольшие подарки. Шимура же вынужден был стать кнутом — тем, кто занимался ее наказаниями, кто лично инструктировал и посылал на самые унизительные задания. Зато он никогда не пытался изобразить из себя кого-то другого, кем не являлся. Более того, он был тем, у кого она могла получать некоторые ответы и послабления, которые Хирузен никогда не позволял. Как бы это не было парадоксально, но он был для нее самым надежным союзником. И она догадывалась, что нелегальный заработок мимо городской управы ей позволил наладить именно Данзо. Да, она его ненавидела, зато ценила то, что он ей давал. Данзо хотел вбить клин между нею и Сарутоби и это ему вполне удалось. Выражение ее глаз, бездна боли, неверия и отчаяния, которые он в них увидел, хотя она и смогла сохранить лицо нейтральным, были столь сильны, что он почувствовал почти сексуальное возбуждение. Ему редко удавалось довести ее до такого состояния и каждый раз был по-своему незабываемым. Хм, может прислать ей букетик лаванды? Или дать ей время немного прийти в себя. Теперь же Рена знает какая горькая начинка у её пряника. Лицемерия от единственного человека к которому была по-своему привязана и которому доверяла она не простит. И теперь Данзо мог спокойно и планомерно окончательно выводить её из-под влияния Тртьего. Он не терпел конкуренции с кем-либо, особенно в том, что казалось власти и влияния. А Ибогами должна принадлежать только ему, хотя бы потому что Шимура не верил, что Третий сможет правильно ею распорядиться в нужный момент. Ками, он не был даже уверен, что Хирузен сможет этот самый правильный момент вовремя распознать. В этой аккуратной, по-своему элегантной партии Шимура сыграл на том, что Третий был слишком одержим своим учеником, не признаваясь самому себе, что просто завидует тому, что Орочимару начал обходить его там, где его превосходство казалось неоспоримым. Слишком талантливый, слишком амбициозный, не ограниченный лишней моралью или привязанностями, умный и расчетливый, невероятно трудоспособный ученик быстро нагонял Профессора, даже несмотря на то, что обучение его было ограничено множеством запретов. Орочимару шел на все ради того, чтобы добыть крупицу недостающих знаний. Шантаж, подкуп, угрозы, убийства, вымогательства — для него не было плохих путей, для него важен был только результат и он его добивался. Особенно оскорбительным Хокаге считал то, что Орочимару практически не поддавался на манипуляции доброго дедушки из-за чего он считал своего ученика изначально испорченным. Не воспользоваться этой одержимостью Данзо просто не мог, особенно в тот момент, когда Орочимару объявился в Конохе. Сейчас его причины наведаться в когда-то родную деревню были уже известны и были дополнительным гарантом того, что Рена ему не нужна. Убить сразу двух зайцев очень простыми средствами — что может быть приятнее? Пошатнуть верность Рены к Хокаге и очередной раз успешно сманипулировать Хирузеном, тем самым аккуратно расшатывая его власть над деревней, удалось без особой подготовки, всего лишь воспользовавшись удачно подвернувшимся случаем. То, что опальному санинну действительно могла понадобиться девчонка, казалось Данзо маловероятным — он тщательно следил за тем, чтобы Рена не получала полноценного обучения и из-за этого ничем не выделялась в густонаселенной Конохе. Такие как она никогда не интересовали Орочимару, ведь он был по-своему эстетом и всегда охотился за особенными и редкими шиноби. Шимура был достаточно осведомлен о коллекции Орочимару и все его слуги были как на подбор лучшими представителями своих кланов, часто еще и последние выжившие в роду. Откуда ему знать истинную ценность казалось бы безродной и вздорной девчонки, которая из-за своего характера и основательно уничтоженной репутации, никогда не сможет стать кем-то выше генина. То, что Рена экзамен не сдаст, как бы не старалась, Данзо даже не сомневался, этот вопрос они уже согласовали с Хирузеном и старейшинами. Да и участие ей позволили исключительно для того, чтобы напомнить девочке место в самом низу социальной лестницы. К тому же будучи генином она была полностью изолирована от политических контактов с элитой других скрытых селений, а значит ее никто не замечал. Девочка-невидимка, дешёвая смазка на жерновах большой политики. Только он и Сарутоби знали, что на самом деле из себя представляет Рена. Но даже они не понимали до конца истинного её предназначения, что беспокоило Данзо. Та немногая документация, которую нашли в месте ее рождения была досконально изучена и уничтожена, но она не несла сколько-нибудь глубокой информации, только очень общие сведенья о том как ею управлять. Впрочем, это не меняло того, что её можно было использовать на благо Конохагакуре как и любого другого жителя. Во имя высшего блага и процветания. — В Конохе полно его крыс, а ты до сих пор их всех не выловил, — Хокаге вытащил трубку, но не торопился ее закуривать, только крутил ее в руках, зная, что хозяин кабинета не выносил табачный дым, — Орочимару спокойно проворачивает свои дела у нас под носом и до сих пор не наказан. — А твое АНБУ чем занимается? Ты виноватых в моем лице не ищи, лучше своих птенцов проверь как следует, потому что за своих я готов головой поручится — они останутся верными Конохе даже тогда, когда я умру и даже тогда, когда самой Конохи не станет. — Ты должен лишить Орочимару возможности ходить по Конохе, как по своей собственности. Она больше не его дом, — Хирузен говорил с заметным раздражением, связанным с тем, что Орочимару как заноза в глазу мешал ему жить уже не один год. — Орочимару приложил руку ко всем самым сложным защитным барьерам Конохи, когда выжившие Узумаки вместо с Мито во главе создавали защиту как в сгинувшей Узушио, чтобы сохранить свое наследие хотя бы так. Тогда не хватало опытных мастеров фуиндзюцу и он был одним из немногих, кого Мито привлекла к работе, посчитав его навыки удовлетворительными. Невозможно полностью лишить его доступа сюда не сломав под ноль защиту, потому что Орочимару всунулся везде где только можно. Я тебе показывал прогнозы от Шикаку во что выльется решение сменить барьерные фуин по всей стене, чтобы исключить из нее мертвецов и нукенинов, которые непосредственно участвовали в их создании. После того как Узумаки вымерли, нам можно надеяться только на лоботряса Джирайю, чего делать не стоит, он не способен повторить и десятой доли того, что сотворила Мито, даже имея пример перед глазами. И ты это знаешь не хуже меня. Пусть лучше Орочимару тешит свое самолюбие периодически приходя в гости, а мы подыграем ему тем, что будем не замечать его на нашей территории. Это всяко лучше прямого конфликта. Со временем мы найдем чем прижать твоего ученика, при этом сохранив наследие Узумаки. Я понимаю, что тебе такой вариант не нравится, но тебе стоит еще раз взвесить все за и против. Чай будешь? — Да, зеленый. Данзо вытащил из тайника посуду и воду и собственноручно поставил маленький чайник на нагревающую фуин, из другого тайника на свет появилась небольшая коробка с чаем и специями. Он не любил доверять свою еду и питье кому-либо. Может именно поэтому он жив до сих пор. — Я обдумаю твои слова об Орочимару. Жаль, что у нас вышло так, как вышло. Сейчас, спустя годы я предпочел, чтобы он работал на благо деревни. Теперь мы отстаем от его лабораторий по темпам изысканий, а наработки, которые он сделал еще в Конохе мы исчерпали. Упущенная выгода стоила того, чтобы закрыть глаза на пропажу незначительных шиноби. «Глаза он закрывал, как же. Сам подкинул идею вечной жизни, сам и кандидатов отбирал среди неугодных и перспективных. Но Корень будет молчать и делать вид, что не знает кто был инициатором всего того бардака пока это выгодно». — Ты слышал о торговом доме Ямата-но-Орочи? — Хокаге покосился на Данзо, потом на трубку и сунул ее в рот не зажигая. — Да, разумеется. Пять лет как появился и уже довольно живо занимает позиции на нескольких рынках. Основное направление его деятельности — это торговля лекарствами, специями, косметикой, реактивами и ядами. Постепенно начинает подминать под себя торговлю наркотиками в Стране Рисовых Полей. Я знаю, что клан Сарутоби имеет на него зуб из-за конкуренции на поставках табака. — А ты не догадываешься кто хозяин этого дома и почему на него работают лучшие наемники-шиноби? — Я не занимаюсь догадками. Я знаю. Официальный глава — отпрыск древнего, но не влиятельного клана Хэби Райомен. Фактически, сливки с доходов снимает твое лучшее творение. — Орочимару. Чайник из латуни начинал закипать, издавая мелодичный свист. Шимура тем временем сполоснул чашки горячей водой и протер, аккуратно и бережно орудуя чистым полотенцем, чтобы не повредить тонкий фарфор. — Да. Кури уже, не мучайся, я потом проветрю. — Спасибо, — Хокаге тут же принялся набивать трубку табаком, потом разжег крохотным шариком огня и с нескрываемым удовольствием затянулся, — Я не доволен тем, что он наращивает свое влияние и имеет такие финансовые возможности. С деньгами он может создать себе армию. — Может, но не будет. Ему нужны знания, а не власть. Пусть набирает богатства, у него это хорошо получается, ведь Конохе всегда нужны средства, а мы найдем с тобой способы добиться того, чтобы дом Ямато присягнул на верность Листу, а Хэби стал нашим союзником. — Ты самоуверен. — Нара с экономического отдела готовят стратегический план по захвату дома Ямато. Они предлагают несколько вариантов, начиная от полного уничтожения дома, до корпоративного слияния с влиятельными торговыми домами Страны Огня. Я хотел обсудить с тобой все это как только они закончат, но ты начал этот разговор раньше, чем я ожидал. — Почему ты мне сразу не сказал о том, что Орочимару заинтересовался экономикой и торговлей? Данзо заварил чай и аккуратно подал Хирузену его чашку, в свою же добавил перца и соли, аккуратно перемешал и принюхался к получившемуся аромату. — Потому что ты прекрасно знаешь, что я ненавижу приходить с новостями, не имея при этом конструктивных предложений что делать. Докладывать обстановку тебе может и разведка. А я хочу как следует подготовиться к разговору, чтобы мы могли продуктивно поработать и сразу отдать необходимые распоряжения, а не тратить время на само озвучивание того факта, что Орочимару неприлично много зарабатывает. К тому же у меня еще нет детальной информации по всем торговым делам дома Ямато-но-Орочи. Я хочу еще поднять агентов, которые работают с теневым рынком и узнать какой именно контрабандой он занимается. Может это работорговля со Страной Волн, может, нелегально ввозит соль в Страну Ветра. Еще есть над чем работать. — Я понял, как только будешь готов — приходи и поговорим. Но мы ушли от основной темы разговора. — Рена, — Шимура с кряхтеньем сел за свой стол и аккуратно пригубил горячий чай. — Да. Мне кажется, она последнее время стала более не стабильной, — Хокаге принюхался к поданному ему напитку и тоже отпил, смакуя изысканный букет отборного чая. — Она всегда была неуравновешенной и психопатичной, даже в детстве. — Мне не нравится, что как бы Яманака не старались что твои, что мои, но ментальные установки на ней почти перестали держатся. Как мне объяснили, поставить ей блок все равно что починить крышу в доме, у которого нет фундамента и три из четырех стен развалились. Она сумасшедшая, а значит опасна и не управляема. — Она никогда и не была нормальной. Своим специалистам я давно предложил рассматривать ее состояние как вариант индивидуальной нормы. Она достаточно социализирована, чтобы считать, что состояние ее разума почти не влияет на ее поведение в обществе. А вся ее непредсказуемость всегда крутилась только вокруг асоциального поведения. — Не думаю, что стоит ее выпускать в поле после экзаменов, тем более, что она их не сдаст. Скорее всего это вызовет бурный протест и она наделает глупостей, последствия которых нам придется долго разгребать. Мы с тобой так и не пришли к единому мнению что с ней делать, если она выйдет из-под контроля. — Хирузен, ты меня удивляешь. Сколько лет прошло, а ты ее до сих пор не изучил. Она или попытается устроить дебош накачавшись психоделиками или впадет в глубокую апатию и запрется дома пока мы ее не отправим с какой-нибудь миссией на пару недель развеяться. Там она как следует подерется, пойдет по рукам и, встряхнувшись, наберется решимости добиться повышения и вернется к нам с пылающим взором. Потом полгода будет примерной и послушной девочкой, так что через месяц-полтора после разгрузочной миссии ты можешь отправить ее хоть в ад — сделает в лучшем виде и попросит добавки. А мы ее поощрим обещанием снова отправить на экзамен в следующем году. Неужели ты не сможешь оплатить ремонт пары разгромленных магазинов? К ее выходкам уже привыкли, а она очередной раз увязнет в чувстве вины за содеянное. Я ее накажу, ты ее пожалеешь и на этом все закончится. Ты уже решил, кто получит чуунинский жилет из молодого поколения? — Да, есть мысли, но мы это потом обсудим после того, как закончится арена. Я хочу посмотреть, как распределятся зрительские симпатии. — Рена получила серьезные травмы в результате пыток. Моим иръёнинам пришлось немало потрудится для того, чтобы привести её в относительный порядок. Физически она будет готова к выступлению, а вот психически… Вызывает вопросы. Я думаю, что она может прийти к тебе за разъяснениями как так получилось, что её пытали ни за что. Если хочешь, чтобы она быстрее пришла в себя вали все на меня. Моя репутация от этого не пострадает, а вот злость поможет ей быстрее собраться в кучу. — Хорошо, ты прав, возможно я поторопился с выводами и не стоило портить ее здоровье в разгар экзаменов. Все-таки я хотел, чтобы она хорошо выступила перед дворянством. Какой бы у нее не был характер, но она всегда эффектно смотрится в бою со своей специфической боевой техникой. Может я и заставлю ее поучится у пары джонинов, чтобы поднять ее уровень. — Не думаю, что тебе стоит беспокоится. После экзамена она хочет присоединится к Корню, а я уж постараюсь подобрать соответствующих ее потребностям учителей, — Данзо с видимом удовольствием пригубил соленую жижу в которую он превратил хороший чай. Хокаге в гневе швырнул чашку на пол. Никто даже бровью не повел, когда белый тонкий фарфор разметало по полу. — Да ты совсем обнаглел! Я запрещаю! Ты слишком сильно хочешь укрепить свою власть над ней. — Не кричи, это было ее собственное желание. Я с ней поговорил и она выразила опасения, что ее подготовка не соответствует требуемым стандартам. Она прекрасно понимает, что обучатся как все в команде с джонином она не может. Пусть она и списывает это на ущербность своей личности, что нам на руку, но это не отменяет ее вполне понятного желания прогрессировать. Без предубеждения к ней могут отнестись только в Корне, это понимает она, ты и я. Мы сами выстроили ее личность таким образом, что она не в состоянии социально взаимодействовать с командой. — Ты так думаешь? — прошипел Сарутоби, — В этот раз ты ошибся и не такая уж она социопатка, как ты мнишь себе, а твои данные устарели. Она спит с Хьюгой. Ты знал? Данзо встал из-за стола и невозмутимо налил себе еще чаю, не забыв приготовить новую чашку и для Хокаге. Возвращаясь на свое место он подал ее своему собеседнику как будто под ногами у него не скрипели осколки. — Это Хьюга спит с ней, а она это позволяет. И это твоя вина, что ты пропустил тот момент, когда кланы ее заметили. Тебе не надо было ставить ее в одну команду с Хьюга, потому что у нее звериные глаза, а они давно ищут шиноби с Геккей Генкай зрения. Мальчишка наверняка доложил главе клана о том, что Ибогами необычная, так что я почти уверен, что его намеренно отправили завоевывать нашу девочку. И вспомни как удачно они все оказались в одном ресторане пару дней назад? Ты же лично присутствовал в тот вечер? Именно тогда Хиаши смог сам на нее посмотреть и сделать необходимые выводы. Неужели ты думаешь, что маленький Хьюга мог всерьез заинтересоваться таким человеком как Рена? Серьезно? Проститутка с наркозависмостью и полным отсутствием воспитания и будущий глава побочной ветви? Хирузен, ты совсем расслабился, а кланы опять начинают интриговать в опасной близости от твоего кресла. Они уже забыли что такое страх, когда самый влиятельный клан исчезает за одну ночь. — Не дерзи. — Я указываю на факты, старый друг. Неужели ты забыл чего тебе стоило отстранить кланы от власти в Конохе, сделав ставку на бесклановых и введя обязательное обучение всех, у кого вспыхнул очаг? — Я никогда не забывал это. — А теперь ты опять даешь им слишком много воли, чтобы проворачивать свои маленькие аристократские делишки. — Я контролирую кланы. Еще одно или два поколения и от них останется только воспоминание да сила их крови на службе Конохагуре. Сама структура клановой организации общества будет упразднена. — Это правильное решение и Корень всегда тебя в этом поддержит. — Но Рена никогда не вступит в Корень, хотя бы потому что она ненавидит тебя черной ненавистью. Думаешь, она забыла как ты лично сорвал ее «цветочек» перед тем, как выпереть ее к тому полоумному дворянину у которого Морино мог бы поучится мастерству? — Меня не интересовало ее отношение ко мне тогда, не интересует и сейчас. Вопрос стоит только в том, как ее использовать так, чтобы она была эффективна, полезна и прослужила как можно дольше. Она придет в Корень потому что знает, что тут ее будут учить и она наплюет на свою ненависть ко мне ради своей пользы. Ты ее совсем не знаешь и это плохо. — Я знаю о ней все, вплоть до того, сколько волос на ее лобке, — огрызнулся Хокаге. — Пора заканчивать подсматривать за женскими купальнями, не мальчишка уже, да и Бивако бы это не одобрила, — Данзо спрятал тонкую улыбку за краем чашки. «Она до сих пор гладкая, как фарфор». * * * Орочимару был возбужден и как всегда пытался сделать сотню дел одновременно. Его раздражало то, что в Конохе не было необходимого количества подготовленных и надежных помощников, что он вынужден был ходить под чужой кожей по летней жаре и при этом параллельно тратить чакру на мягкую модификацию тела, меняя свою конституцию. Ему нужно было поддерживать куклу Казекаге, встречаться с агентами в Конохе, улаживать дела от имени Райомена и при этом готовить эвакуацию для Рены не зависимо от того захочет она уходить или нет. Он слишком много знал о ней, чтобы оставлять ее под колпаком Хокаге и тем более Данзо. Они не понимали ее сущности, не умели управлять ею, понятия не имели чему ее учить и кто она вообще такая. После того, как они встретились и он узнал ее, Орочимару отдал распоряжения по поиску места ее рождения, выделив на это значительные ресурсы своей пока еще молодой деревни. Потерять контракты и доверие дайме он не боялся, потому что сам правитель, его семья и высшие чиновники крепко подсели на новый "заморский" наркотик, который синтезировался в его лаборатории, а поставлял его только дом Ямато-но-Орочи. Вообще идея управлять аристократией через наркозависимость было одним из лучших его организационных решений, которая позволила быстро развить свою торговую сеть и нарастить финансовые и политические возможности. И теперь пора было начинать снимать дивиденды со своего упорного труда последних десяти лет. У Орочимару было несколько догадок, где могли находиться подходящие места и основной фокус его поисковых команд был сосредоточен на Стране Дождя, несмотря на то, что там во всю шла гражданская война. То немногое, что хранилось в Конохе и до чего он смог дотянутся помогло ему сориентировать поисковые бригады, но не сильно облегчало определение точного места. Что же, ему не впервой приходится ловить рыбку в мутной воде. Сбор всего, что связано с Реной стало приоритетной его задачей. Не единственной, но приоритетной, потому что потенциальная польза от новых знаний была слишком важна, чтобы ее игнорировать. Он помнил общение с Сестрами в своем отрочестве и какое глубокое впечатление на него это оставило. А сколько знаний они передали ему, сколько направлений развития подсказали. Сейчас, имея за плечами десятилетия научных изысканий и упорного труда, у него было намного больше вопросов к мироустройству, чем тогда, когда он только начинал свой путь научного поиска. Постепенно он понял, что те, за кого себя выдавали Змеи явно было ложью. Они были древнее Рикудо. Древнее самой чакры. Как это могло быть, он не понимал, но теперь у него снова была возможность спросить их лично и упускать такую ее он не хотел. О да, вопросов к Матерям-Змеям у него накопилось предостаточно. Орочимару прикусил кожу возле ногтя от напряжения и задумался. Из-за нескольких серьезных модификаций тела он смог добиться разделения сознания на три потока, которые помогали ему обдумывать три задачи одновременно. Один из них он отдал на откуп мелких организационных вопросов по торговле и по организации вторжения. Второй поток бездействовал, восстанавливая ментальные силы после организации прикрытия его «гражданской» ипостаси и побега из логова Корня. А третий прокручивал варианты взаимодействия с Реной, потому что случившиеся сегодня было слишком серьезным и наверняка нанесло сокрушительный удар по ее состоянию. В какой-то мере он был виновен в свершившихся неприятностях и Рена вполне могла отказаться от дальнейших контактов с ним из страха повторения подобной ситуации. Не прибавляло настроения и то, что Митораши его искала так, как будто от этого зависела ее жизнь. Впрочем, так вполне могло для нее быть. Она чуяла его запах,ауру или ёкай знает что еще, как лучшая сука клана Инузука и он постоянно вынужден был следить краем глаза за окружением, опасаясь заметить ее броскую внешность где-то рядом. В какой-то мере он был огорчен тем, как все между ними вышло, ведь она была его единственной ученицей, которую он взял не смотря на ее происхождение и способности. Взял, чтобы доказать самому себе, что еще способен на обычные человеческие взаимоотношения. Жаль, что она тогда не решилась уйти с ним, ведь тогда ее ждало бы интересное будущее. Но она предпочла влачить довольно жалкое существование в Конохе, терпя унижения и оскорбления из-за того, кто был ее учителем, а его прощальные подарки стали для нее проклятием, что в общем-то не мешало ими пользоваться. Ее вера в Волю Огня оказалась сильнее привязанности к учителю и теперь она пожинала горькие плоды своего выбора. Из-за этого она была одержима им больше, чем это было разумно. Хотя возможно Митараши просто пыталась что-то доказать или себе, или ему, а может просто отмыть свою репутацию в глазах руководства деревни, вернуть доверие. Просто смешно, зная, насколько лицемерна его деревня. Бедная, даже не понимает, что ей не дадут восстановить репутацию хотя бы потому, что этот поводок лучший для нее, позволяет прекрасно ею управлять. Орочимару было обидно, что его ученица так слепа, так цепляется за не существующие идеалы, хотя он так много вложил в нее, тратил время на разговоры с нею, вместо того, чтобы провести его в лаборатории. Но она должна сама перерасти эту детскую болезнь и продрать наконец-то свои красивые глаза, чтобы увидеть мир во всей его пугающей откровенности без иллюзий самообмана. Возможно, стоило выкроить время и выловить ее в одиночестве, чтобы еще раз поговорить, если она будет в состоянии его выслушать. Он не будет ее спасать против воли, но по крайней мере попытается указать путь из пещеры вопиющего заблуждения. А дальше пусть Митараши снова сама делает свой выбор. — Кабуто, — позвал он. — Да, Орочимару-сама. — У нас сегодня много работы и я хочу чтобы ты взял на себя процессы связанные с Ибогами. На сегодня твоя первоочередная задача проследить за ней, убедиться, что она добралась до дома без проблем. Если сможешь, постарайся оценить ее физическое состояние и окажи посильную помощь днем, если нет — используй «золотую грезу», чтобы усыпить ее ближе к ночи и обследуй как можно тщательнее. Не забудь набрать образцы крови и тканей. Мне в обязательном порядке нужны костный мозг и спиномозговая жидкость. Если посчитаешь ее состояние критичным — закатывай в медсвиток и неси ко мне немедленно. — Я вас понял. Скажите, как мне поступить если она будет не одна или не дома? — Не вмешивайся, но дай мне знать, если посчитаешь ее состояние тревожащим. — Я понял. — Иди. * * * — Вам нельзя! — Мне можно! — Нельзя! — Можно! — Послушай, если ты не уберешься мирно, то мы тебя просто вышвырнем силой! — Не посмеете! — Мы уполномочены! — Мне все равно! Пропустите! — Хокаге занят! Он не назначал тебе прием! — Ну уж нет, я сегодня с ним просто обязана встретиться! Из-за двери донесся раздраженный голос Хокаге: — Да впустите вы ее! И прекратите орать! Рена показала язык стоящим на страже АНБУ и с гордым видом проплыла в кабинет Хокаге из последних сил пытаясь держать свою привычную маску. — Рена, как хорошо что ты пришла. Сегодня стало известно, что твой соперник выбыл из-за выявленной заразной болезни, поэтому тебе заменят партнера на арене. К сожалению, вас теперь не парное количество участников, а ставить кого-то на два боя не спортивно. Поэтому я хотел предложить тебе выбрать кого-то из выбывших участников. Я собирался с тобой поговорить завтра по поводу последнего этапа, но раз ты нашла в себе силы прийти в конце рабочего дня, то я тебя приму, — на лице старика играла приятная полуулыбка. При этом он так на нее смотрел, что в какой то момент Рена испугалась, что сейчас он вытащит из-за спины букет ромашек, чего он, к счастью, не сделал, — присаживайся! — Я постою… — печально ответила девушка, — Хокаге-сама, скажите мне, что происходит? Хокаге вопросительно приподнял брови: — Что конкретно ты имеешь в виду? — С чего бы начать? — она задумчиво посмотрела на свои руки, пусть уже и здоровые, но помнящие железо под ногтями, — с того, что мой дом разорен и разрушен, или с того, что меня сегодня целый день допрашивали из-за Орочимару, о котором я вам рассказала все что знала. О Гааре меня тоже спрашивали очень подробно, обвиняя в тайном сговоре с Суногакуре, хотя вы мне разрешили попытаться наладить связь с сыном Казекаге. Хокаге откинулся на спинку кресла и занялся своей трубкой, толи собираясь с мыслями, толи пытаясь потянуть время. Рена стояла в непринужденной позе и ждала ответа. Она так и не привела себя в порядок, поэтому Хокаге без удовольствия рассматривал ее неопрятный вид. В одежде не по размеру, с грязными волосами и безумным лицом, Рена производила впечатление городской сумасшедшей. И хоть ее кожа была чистой, а видимых следов уже не было видно, но от нее явно несло болезнью. «Шимура сошел с ума, если думает, что она не свихнулась окончательно. Сейчас она явно находится на грани рассудка. Нужно попытаться ее как-то успокоить и отвлечь». — Рена, я понимаю твое возмущение, но своими действиями ты сама спровоцировала интерес АНБУ к твоей персоне. Я еще не видел доклад по твоему делу. Видимо, у Департамента нет к тебе вопросов, иначе мне доложили бы сразу, что тебя пригласили на беседу. — Пригласили на беседу? — Рена не смогла удержать лицо нейтральным и Хокаге увидел богатую гамму чувств, которые на нем отразились, начиная от гнева и заканчивая… обидой? — Значит, мне стоит сегодняшние свои приключения называть просто беседой. Очень хорошо, я приму к сведенью. — Морино Ибики подает отчет о проделанной работе в канцелярию два раза в неделю, по чрезвычайным ситуациям докладывает сразу лично, — Хокаге больше не выглядел так, будто у него за спиной букет ромашек, — мне сегодня не докладывали о каких-либо серьезных происшествий в деревне. — Ясно, — Рена несколько поколебавшись взяла стул и поставила его впритык к столу Хокаге, села и закурила, уперев локти в столешницу. Хирузен отметил насколько сильно дрожат ее пальцы, а по лицу пробегает нервный тик. — Я так понимаю, что у тебя был сегодня конфликт с дознавателем, который с тобой беседовал, иначе ты бы не была сейчас так расстроена. Расскажешь, что случилось или мне подождать пока Ибики мне отчитается? — Нет, что вы, никаких конфликтов. Более того, я даже не возмущалась, когда за мной пришли и пригласили поговорить. — Не похоже на тебя. — Хокаге-сама, меня утром захватила команда АМБУ прямо в доме. Разбили окно, перевернули весь дом и привели в чем была в допросную. В одних трусах, если это еще имеет значение. Потом со мной говорил Ибики-сан, долго говорил. — А потом? — А потом меня забрал Данзо-сама. — И что потом? — А потом он отрубил голову моему любовнику прямо у меня на глазах и запретил заниматься сексом с кем-либо вообще, кроме как по служебной необходимости. Хокаге нахмурился, потом порывисто протянул руку и обхватил ее запястье пальцами. Его рука была твердой и теплой, дарила ощущение надежности и защиты. — Мне жаль. Данзо был с тобой слишком жесток. Я поговорю с ним, он перешел все границы. Недопустимое поведение! Рена посмотрела на Хокаге. Ее лицо скривилось, губы дрожали, а на глазах закипали слезы. — Мне сегодня сделали так больно. Сердце вырвали. Душа в огне горит. Хокаге потянул ее за руку, прижал к себе и крепко обнял, уткнув ее лицо в свою прокуренную мантию. Рена разрыдалась. Впала в истерику. Она выла и хрипела, захлебываясь в слезах и соплях. Давилась криком. Рычала покалеченной волчицей. Хокаге прижимал ее все сильнее, а она цеплялась за него, как умирающая от жажды за ведро с водой. Она первый раз позволила себе рыдать при нем. Прошло немало времени, пока ее рыдания стали затихать, пока она не замолчала, лишь хрипло дыша. Руки, которыми она цеплялась за Хокаге, безвольно повисли, утратив всю силу. — Данзо за это заплатит, я обещаю, — прошипел Хокаге, а потом крикнул, вызывая секретаря, — Ибики на доклад, немедленно! — Спасибо, — искренняя благодарность была совершенной, но горящие ненавистью и отвращением глаза были плотно прижаты к теплому, родному плечу в насквозь промокшей мантией Третьего Хокаге. — Я сделаю все, чтобы тебя защитить, но, к сожалению, Данзо — это неизбежное зло. Ты понимаешь? — Да, — Рена чуть отстранилась и вытерла лицо платком, который ей подал Хокаге, потом подкурила следующую сигарету. Ее пальцы перестали дрожать, но она старательно избегала смотреть старику в глаза, — извините за истерику. — Я понимаю. Давай я напою тебя чаем. Она кивнула. — Спасибо. Вы — самый близкий для меня человек, я верю, что вы сможете позаботиться обо мне как никто другой. Хокаге еще раз пожал ее руку и встал, чтобы отдать распоряжения по поводу чаю, потом вернулся за стол и сел, взяв ее руки в свои. — Чем я могу тебе помочь прямо сейчас? — Где мне сейчас жить? Я ведь не преувеличила разрушения моего дома. Глаза Хокаге смягчились. — Не переживай. Переночуй сегодня в гостинице, если хочешь, а утром я пришлю работников, которые за счет управы все восстановят. Договорились? — Спасибо. Мне и представить сложно, как бы моя жизнь сложилась, если бы вас не было рядом, — мягко ответила Рена, глотая горький яд и не давая даже капле просочиться в голос. Хокаге вызвал кого-то из секретарей и отдал быстрые четкие распоряжения относительно Ибогами и ее дела. Тот поклонился и исчез. — Когда будешь уходить зайди к старшему бухгалтеру, он выдаст тебе немного денег на ночлег и ужин, а завтра обязательно устрой себе выходной. Погуляй, сходи в кафе, посети онсэн или просто отоспись. — Я обязательно воспользуюсь вашим советом и завтра как следует отдохну. — Ты справляешься? Потеря твоего… э-э-э… — Любовника? — Друга. Уголки рта Рены опять поползли вниз, а глаза наполнились слезами, но снова рыдать она вроде не собиралась. — Потеря друга, пусть и не очень близкого, как я понял, серьезный удар. Ты справишься с этим? — Вполне, — вымучено улыбнулась Рена, не поднимая глаз и встала, — я могу идти? — Не торопись. Чай как раз принесли. Рена снова села. — Расскажи подробнее, что сегодня случилось? — Можно не сегодня? Вам Ибики-сан сам все подробно озвучит. Третий закивал, соглашаясь. — Не хочу бередить рану, но раз так сложились обстоятельства, может тебе стоит пересмотреть некоторые свои привычки? — О чем вы? — Я закрываю глаза на то, что ты творишь за пределами Конохи, но приводить любовников к себе домой… — он покачал головой. — Скажем так не совсем правильно. Ты не боишься еще больше скомпрометировать себя? Глаза Рены сначала обиженно расширились, а потом превратились в две узенькие щелочки, которые явственно засветились алым. — При всем моем уважении Хокаге, но не стоит рассуждать о моей чести и репутации. — Я за тебя переживаю и не хочу, чтобы о тебе ползали по стране порочащие твою честь слухи. — Во-первых, они и так ползают причем весьма противоречивые, а во-вторых, честь — это не анатомическая деталь моего тела. Рена несколько раз глубоко вдохнула, чтобы успокоится, и продолжила говорить немного более тихим голосом, который не стал от этого менее разгневанным и обиженным. — Как вы можете читать мне нотации после того, как сами распорядились моей так называемой «честью»? — Не путай работу и реальную жизнь. Мне иногда кажется, что ты потеряла грань где притворяться, а где жить. — Моя работа и есть реальная жизнь. О да, реальней некуда. На этом слове стол Хокаге, край которого Рена судорожно сжимала, явственно затрещал. — Не устраивай мне сейчас подростковых дешевых драм. Думаешь я поверю, что ты так близко приняла мое замечание? Ты? Да никогда! — голос Хокаге остался невозмутимым, — я понимаю и глубоко сочувствую тебе в связи с тем, что Данзо позволил себе выкинуть. Но я предполагаю, что ты не была глубоко привязана к Нагаи-сану. Сейчас как никогда Рена желала дать выход своей злости. В ответ Хокаге получил взгляд полный яда, тем не менее, Рена разжала пальцы и прекратила терзать столешницу не в чем не повинного стола. Они играли в гляделки некоторое время, никто из них не хотел сдаваться. Наконец Рена фыркнула и отвернулась. Заложив руки за спину она подошла к окну. «Я была стойкой сегодня. Я справилась. Справлюсь и сейчас». — Я не хотела начинать этот разговор, хотя рано или поздно это должно было случиться, но ты сам вынуждаешь меня к этому. — О чем ты, девочка моя? — миролюбиво поинтересовался Хокаге разворачивая кресло так, чтобы видеть ее. — Перестань думать обо мне, как о ребенке. — Но ты и есть ребенок! — С того момента как я приняла присягу и стала генином я стала совершеннолетней с точки зрения закона Конохи. Когда меня первый раз изнасиловали на задании, которое мне поручила Коноха я стала взрослой с точки зрения своего морального права. — Ты мне этого никогда не простишь, наверное… — с горечью сказал он, качая седой головой. — Я не держу на тебя зла, потому что понимаю какое значение ты вкладываешь в слово долг и верность. Ты просто защищал своих детей. Всех тех девочек, у которых есть семьи и которые не достаточно озлобленные и стойкие, чтобы принять и справиться с подобным поручением. — Тогда почему ты с такой желчью напоминаешь мне об этом? — Да потому, Хокаге-сама, что вы признали меня взрослой, чтобы справится с подобным, раз отправляли и отправляете на миссии с подобной щекотливой стороной. Но в реальной жизни пытаться отказать мне в подобных развлечениях я считаю лицемерием. Хватит пытаться видеть во мне ребенка, которого уже нет и никогда не будет. — Но… — Нет, не надо. Просто промолчите, пожалуйста. Ради всего того хорошего, что было и есть между нами. Умоляю. — Я понимаю… прости, — Хокаге казалось был искренне смущен и расстроен. — Дедушка… Рена протянула руки и осторожно обняла его. Они опять глядели друг другу в глаза, и в этот раз перемирие таки было установлено. — Ладно, иди. Я думаю, что мы друг-друга поняли. Она кивнула и осторожно коснулась сухими губами его морщинистой щеки. — Я хочу, чтобы я всегда могла доверять тебе, ведь если бы не ты, то мне бы ничего в этой жизни хорошего не осталось. Спасибо… * * * — Прекрати кривляться или я тебя раздавлю, — хмуро сказал Гаара, которому надоело наблюдать за гримасами Хьюги. — Это из-за тебя Рену пытали! Из-за того, что ты постоянно крутился рядом с нею, — прошипел в ответ он, яростно работая веником. Благодаря его усилиям пол быстро освобождался от песка, пыли и осколков. Гаара пожал плечами и всецело занялся подвешиванием кухонных шкафчиков на место. — Неужели ты всерьез думаешь, что меня это беспокоит? Нейджи разогнул ноющую спину и поставил веник в угол. — Я думаю, что если бы тебе было насрать, то ты не пытался привести ее дом в порядок вместе с ее парнем. Гаара посмотрел на него, потом фыркнул, чуть приподняв губы в гримасе похожей на гротескную улыбку. — Ты не ее парень, а очередное приключение, которых у нее много. Один из многих в череде таких же, — Гаара меланхолично начал развешивать кухонную утварь по местам, где он приблизительно помнил она висела. — По крайне мере у меня есть шанс, — парировал Нейджи, с шумом сгребая осколки окна в ведро, — а вот у тебя — нет. Ты представитель правящего клана своей деревни, никто и никогда не позволит тебе быть с той женщиной, которую ты захочешь. Я прекрасно понимаю о чем говорю. Гаара на мгновение остановился и повернулся лицом к Хьюге. — Не в моих привычках что-то объяснять идиотам. Но в этот раз я сделаю исключения из уважения к дому Рены-чан. Во-первых, ты даже представить не можешь что я могу получить, если захочу не зависимо от того, каково мое происхождения. Во-вторых, мой народ произошел от бедуинов и кочевых племен, а мужчины моего племени никогда не заморачивались такими смешными вещами, как политические браки. У меня будет столько женщин, сколько я захочу, и такие, каких я смогу купить или украсть, потому что я — мужчина. Женщины в нашем обществе занимают подчиненное положение и мнение их никогда не учитывалось, когда приходило время становится женами или наложницами. Третье, и для тебя особо унизительное, моя сила хорошо наследуется, чему доказательством служит мой отец, дед и прадед. Нет разницы кому я дам свое семя — мои дети будут сильными. Ты же родился в результате строгой селекции, твоя сила не устойчива и передается с трудом, оговорками и немалыми рисками наследуемой слепоты. Про твой клан знают много, а я представитель правящего клана и прямой наследник моего отца, так что имею доступ к информации по влиятельным фигурам нашего общества. Ты как красивая аквариумная рыбка, пестрая, но хрупкая, можешь жить только в стерильном аквариуме. Я — верблюжья колючка, которая растет на камнях и не горит в огне. — Самодовольный ублюдок! Рена никогда не согласится быть твоей собственностью, занимать униженное положение. — Рена жаждет, чтобы ее отхлестали по лицу плетью, оттаскали за волосы и покрыли как непокорную белую верблюдицу. Ей нравится чувствовать себя жертвой и я заставлю ее страдать, буду мучить ее, смешивая боль и наслаждение, — на лице Гаары снова появилось то безумное, испорченное выражение, глаза остекленели, когда он провалился в свои фантазии. — Ты псих, — Нейджи пожал плечами и успокоился, — вот правда, мне стало легче выносить твою конкуренцию, потому что ни один нормальный человек на захочет иметь с тобой дел. — Она не нормальная, — джинчуурики флегматично управлял песком, выметая из всех щелей откуда мог достать мусор и осколки на своей зоне уборки, будто и не было этой вспышки. — Она нуждается в заботе и внимании, в теплом взаимодействии, в доверии, понимании и покое. Я могу дать ей это. Ты — никогда. Даже если она предпочтет тебя на какое-то время, то рано или поздно вернется ко мне, когда устанет терпеть твое однообразное самолюбование. Я пойму и смирюсь с этим, — Нейджи поднял опрокинутый стол и поставил его на место, потом вокруг него расставил стулья. — Она нуждается в сильной руке, в том, кто будет управлять ею, только тогда она будет счастлива. Она устала нести за себя ответственность, ей нужно переложить все решения за свою жизнь на другого человека. Это типично для женщин. — Чушь. Гаара пожал плечами, не собираясь ничего доказывать. На мгновение он застыл посреди движения, ловя себя на мысли, что происходящее напоминает театр абсурда. Весь этот разговор, обстановка были неуместны и… раздражающе смущающими. Ему не нравился Хьюга, но он заставил себя взаимодействовать с ним ради того, чтобы что? Извиниться за то, что Рену из-за него пытали? Нет. Да. Нет. Тут что-то другое. Он не понимал мотив своего поступка и чувствовал раздражение и что-то похожее на ревность. Гаара знал, что Рена была с этим человеком, возможно не один раз, и это злило. Он хотел его убить, хотя бы покалечить, но не делал этого, его контроль стал лучше. «Я хочу с ней поговорить об этом. Послушать ее мысли, наблюдать как она себя поведет со мной. Я хочу ее спровоцировать и посмотреть, будет ли она меня обвинять в том, что случилось». — И все же, почему ты тут? Гаара поймал свое отражение в полированном дне какого-то ковшика и отметил что черные тени стали чуть более блеклыми, а глаза не такие красные и воспаленные. — Я не знаю как ты, но Рена заставила меня увидеть ее и посчитать равной. Это что-то для меня значит, не знаю что, но тем не менее. Поэтому я хочу что-то сделать. Не знаю. Возможно, подмести пол будет достаточно. — Ясно… Помоги мне его подвинуть, иначе я могу поцарапать пол. Они вместе поставили на место холодильник и вновь подключил его к сети. — Зачем ты сюда пришел? — вернул вопрос Гаара. Нейджи оперся об стол и, посмотрев на Гаару, ответил: — Ее сегодня жестоко пытали, возможно покалечили. Она страдает, а я не знаю где она и не могу сделать ничего, чтобы облегчить ее боль. Поэтому я хочу помочь ей хоть чем-то, хотя бы дать ей возможность вернутся домой и не быть вынужденной убирать последствия своего ареста. Это ничтожно мало, но я должен сделать хотя бы это, чтобы не сойти с ума от собственной беспомощности. — Очень откровенно, — за безразличным голосом Гаары угадывалось удивление. — Рена втянула меня в свой безумный мир и теперь я чувствую, что сам становлюсь таким же психом, чтобы заниматься уборкой с тем, кого бы с радостью разорвал бы на куски из ревности, — ответил он. — Да, она странно искажает реальность вокруг себя, не могу с тобой спорить. Уборка продолжалась в гробовом молчании, но через какое-то время была прервана настойчивым стуком в дверь. На пороге оказалась строительная бригада, которую прислала канцелярия Конохи для ремонта разбитого окна в главной комнате, а за ними неуверенно переминались с ноги на ногу две пожилые уборщицы. — Похоже нам тут больше нечего делать, — с безразличием поставил веник в угол Гаара и отряхнул руки, — хотя, должен признаться, что мне немного жаль, что Рена не увидит результатов моего труда. — Все равно ты делал это для себя, а не для нее. Нам лучше уйти. Нейджи засунул руки в карманы и, ссутулившись вышел из дома. * * * Без ещё одного стакана хорошо крепленного спиртом вина было не обойтись. Он помог успокоить ярость, разгорающуюся в груди у куноичи, и унял жажду убить кого-нибудь из этих весельчаков, которые превратили ее дом в руины. То, что ее жизнь превратилась в руины, она сегодня собиралась не замечать. Хотя бы сегодня вечером. «Я оплачу это завтра». Рена сидела в небольшом подвальчике в заброшенной части города и целенаправленно напивалась, но желанное опьянение все никак не наступало, хотя она приканчивала уже четвертую бутылку. Заведение было не популярным и в данный момент оказалось совершенно пустым. Наличных денег, которые она получила от Хокаге, у нее хватило б чтоб полностью опустошить запасы этого бара, но не хватало, чтобы перебороть ее усиленный обмен веществ. Старик расщедрился, пытаясь подсластить ее пилюлю, но Рена чувствовала, что ей всучили в руки гниющую куриную кость, в то время, когда она отдала жизнь и собственную душу. Горько. Гадко. «Видимо, я больше ничего и не стою, раз Хокаге оценил мое доверие к нему в сраные десять тысяч рё. Все-таки не первый раз меня оценивают именно так. Может, со стороны виднее?» Возвращаться домой не было ни малейшего желания, а предположение что ремонтную бригаду вышлют под вечер казалось ей не правдоподобным. Девушка знала, что при виде разрухи снова начнет бесится, а впадать в неистовство до такой степени, чтобы начать самой крушить дом она не хотела. Луше сидеть в подвале подальше от дома, может, завтра станет лучше. — Девушка, может вам хватит пить? — поинтересовался бармен, убирая пустую тару под барную стойку. Рена подняла на него совершенно трезвые глаза и внятно ответила: — Налей еще и проваливай. Бармен молча исполнил приказ и удалился. — А может тебе действительно хватит пить? Уже готовая огрызнуться и затеять драку она резко обернулась и увидела совершенно незнакомое лицо, на котором горели неуместно знакомые глаза. Слова застряли в глотке. Хотелось плакать. — Уйди, — буркнула она, снова утыкаясь лицом в стакан, — оставь меня одну. При виде Орочимару настроение девушки начало скакать от злобной обиды, до болезненного облегчения, хотя объяснить этот факт она вряд ли смогла. Орочимару сел за соседний стул и тоже заказал себе какую-то крепкую выпивку. — Я не могу тебя сегодня оставить одну. Она вздохнула. — Я не думаю, что выдержу еще один сеанс выяснений кто ты такой. Орочимару кивнул. — Я гарантирую, что за тобой нет слежки и то, что с тебя сняты все обвинения. Еще раз говорю — я не хочу, чтобы сегодня ты была одна. Рена отпила из стакана и метнула на бармена убийственный взгляд. Тот понял все без лишних слов и исчез в подсобном помещении. Как только Рена убедилась в отсутствии посторонних глаз и ушей, то повернулась к нему и прямо заявила; — Я не сдохну и ты это знаешь. Я не начну крушить Коноху, добиваясь того, чтобы меня убили. Это ты тоже знаешь. Со мной не произошло ничего такого, через что я уже не проходила. Орочимару смотрел на нее буквально мгновение, а потом схватил за шиворот и притянул ближе к себе. Она зарычала, упираясь ему в грудь. — Ш-ш-ш, успокойся. Ты была стойкой. Ты справилась, но сейчас тебе это нужно. Она обмякла и затихла. Слез не было, только усталость и грусть. Орочимару аккуратно укачивал ее в объятиях, очень близких, совершенно интимных, но почему-то не вызывающих отторжения. "Наверняка он такой же лживый ублюдок как и все. Но как же хочется поверить в чудо". — Я не могу с тобой быть до утра, но я пришлю к тебе человека. Он хороший медик. Не стесняйся его и позволь ему тебе помочь. О своем доме не беспокойся, Хокаге подсуетился и его уже приводят в порядок, так что думаю утром там ничего уже не будет напоминать о случившимся. Все наладится. Я помогу тебе со всем разобраться. — И что теперь ты намерен сделать? — Рена вздохнула и не охотно отстранилась от Орочимару, снова усаживаясь на вое место и берясь за стакан. — Я? — Орочимару задумался, а потом чуть-чуть ухмыльнулся и ответил, рассматривая батареи бутылок в баре, — собираюсь убедиться в том, что ты не убьешь моего ценного сотрудника и позволишь ему подлечить тебя, а потом пойду организовывать свои злодейские планы по захвату деревни. — Нахуй тебе этот гадюшник? — фыркнула Рена. — Для опытов. Рена чуть-чуть усмехнулась. — Если меня опять увидят с тобой вместе, то это будет совсем некстати. — Не увидят. — Что-то ты слишком уверен в своих силах. — Когда ты пойдешь со мной и получишь нормальное обучение, то тоже станешь такой же уверенной в своих силах как и я. — Как нескромно. «Она не стала сразу отрицать, что уйдет со мной. Хороший прогресс, спасибо старой скотине за такую услугу. Убью его нежно в благодарность». Рена встала и бросила на стойку деньги. — Где ты будешь ночевать? — Орочимару слез со своего стула и внимательно посмотрел на девушку. — Я сняла комнату в «Шелковой красотке», но приду туда не раньше полуночи. Я хочу побыть одна, погуляю, подумаю о том как докатилась до жизни такой, — ответила Рена. — Хорошо. Ты не против, что мой помощник тебя осмотрит? — Орочимару был спокоен и сосредоточен. Она неопределенно пожала плечами, но под его пристальным взглядом вздохнула и неохотно кивнула. — Хорошо, — без особого энтузиазма согласилась она. Санинн кивнул, а потом сделал шаг вперед, обхватил ее лицо ладонями и подул ей на лоб. — Погуляй сегодня, если тебе нужно, только будь осторожна. Твое тело очень нуждается в отдыхе. Рена кивнула и ушла. Орочимару допил спиртное, потянулся и встал, тоже оставив на стойке несколько мелких монет. Крохотный импульс и в его руке появилась небольшая серая змея. Она внимательно смотрела ему в глаза. — Ты знаешь что нужно делать. Змея выскользнула из его руки и, сливаясь с тенями, уползла в поисках хозяина бара. Не нужно оставлять свидетелей в то время, когда от любой мелочи зависело столь многое. * * * Митораши сидела в кабинете у начальника потупившись и напрягшись всем телом. Привычной расхлябанности не было и следа, только ощущение усталости и разбитости. Морино еще отсутствовал будучи вызванным к Хокаге, но она понимала, что его необходимо дождаться, сколько бы времени это не заняло. Митораши сидела неподвижно, зажав руки между коленями и думала. Рана, которую она сама себе нанесла, пытаясь убить своего учителя почти уже не беспокоила ее, но раздрай в душе от мимолетной встречи с Орочимару было не так просто исцелить. Она годами мечтала встретиться с ним, чтобы убить мерзавца, который предал Коноху, предал её. Она снова и снова представляла как выплюнет все обвинения в его холодное лицо, сотрет с его змеиной морды всезнающую улыбку, заставит ответить на все вопросы. Но годами не выдавалось и шанса выследить его — руководство деревни так до конца и не простило ей того, что она была его ученицей, поэтому всегда держало Митораши подальше от любой, даже самой призрачной, возможности повстречаться с ним в поле. Девушка невесело рассмеялась. Чего они боялись? Того, что она уйдет с ним? Не ушла тогда, когда в сердце горела первая влюбленность и абсолютная преданность учителю, такому красивому и недоступному, тем более не уйдет и сейчас, спустя годы унижений и притеснений из-за того, что ее имя навечно было связано с ним. Этого она никогда не простит Орочимару. О детской любви не осталось и следа, осталась только слепая иссушающая ненависть. И эта встреча в лесу была просто убийственной для ее гордости. То, насколько легко, играючи он одержал над ней верх, снова напоминало ей те времена, когда она еще толком кунай не умела держать. Анко думала, что смогла сократить расстояние в их уровнях, но теперь поняла, что между ними не просто пропасть, а бездна у которой нет дна. И его снисходительная нежность, с которой он прикоснулся к ней, унизительная улыбочка и такое родное «Анко-тян». Анко стиснула зубы, чувствуя, что еще немного и начнется крошится эмаль на ее зубах. Она надеялась, что хотя бы он убьет ее и поможет отмыться от его имени на ее репутации, вместо этого получила мягкий укор за недостаточные старания. Как в детстве. Сколько лет она тренировалась, не вылезла из самого горячего ада в работе, обмывая свой полевой патент потом и кровью, была одной из лучших убийц Конохи. Той, кого пусть и презирали, но не могли не замечать ее таланта к жестокости. Смешно, она старалась вывернутся ради них на изнанку, пачкая руки по локоть в крови любого, на кого указывали старейшины, пытаясь доказать свою верность, а потом мучаясь кошмарами от того, что творила. И в итоге на нее смотрели как на конченную психопатку, которую воспитал сумасшедший санинн. В ушах шумела кровь, но она не могла заглушить его голос. «Анко-тян, ты стала такой взрослой». Она зарычала. От внутренних терзаний ее отвлек шум открывающейся двери. На пороге стоял Ибики, единственный, кто не смотрел на нее свысока, кто понимал и принимал ее такой какая она есть. Кто доверял ей настолько, что дал руководящую должность в своем отделе, куда так просто не пускали никого. Сама Анко очень ценила этого человека за профессиональные качества и за то, что они отчасти были похожи — два вынужденных испачкать руки человека, живущих под клеймом кровавых неадекватов. Как и она Морино был одиноким человеком, его избегали. — Анко, ты достаточно пришла в себя? Сможешь работать? Она кивнула, вставая со стула и кланяясь. Морирно быстрым шагом пересек кабинет и сел за стол, попутно махнув ей рукой, чтобы она садилась. — Хорошо, мне нужно, чтобы ты была сосредоточена и хладнокровна, хотя текущее дело для тебя может приобрести очень личный контекст. — Орочимару? — скорее утвердительно спросила она, напрягаясь. — С высокой вероятностью, да. — Я все эти дни пытаюсь его выследить. Я его как будто чую, это не запах, что-то другое. — Интуиция, возможно. Вы все же были очень близки, пока он был твоим наставником. Сказано это было без упрека, лишь констатация факта, поэтому не задевало. Она кивнула. Морино смотрел на нее несколько длолгих секунд, потом все же протянул толстую папку, которую все это время держал подмышкой. — Ознакомься в моем кабинете, выносить отсюда я запрещаю. — Что это? — она встала и взяла в руки увесистый том подшитых бумаг. — Это дело Ибогами Рены, генина Конохи, которую я сегодня допрашивал. Оно закрыто за неимением достаточных улик и по личному распоряжению Хокаге. Анко не торопилась смотреть бумаги, зная, что начальник хочет сначала высказать все что, он от нее хочет. — Пока ты будешь заниматься этим делом я запрещаю тебе охотиться на Орочимару, даже если ты его увидишь лично. Ты сможешь? Я могу тебе довериться? Митораши не торопилась дать ответ, тщательно обдумывая сможет ли она удержатся от соблазна снова напасть на Орочимару, потом неохотно кивнула. — Хорошо. Ибогами обвинялась в связи с Орочимару, вокруг ее дома было найдено немало следов его присутствия. Она стиснула зубы. «Маленькая сука. Разорву!». — Я думаю, что ее подставили. И когда изучишь дело ты поймешь, почему я пришел к таким выводам. — Но дело закрыто? Морино откинулся на спинку стула и, стянув с головы платок, потер зудящие шрамы. — Да. Я не могу продолжить им заниматься и мало чем потом смогу тебе помочь. — Но… — Но я хочу довести его до конца. Сиди, читай, думай. Утром расскажешь что ты поняла, что предполагаешь и что собираешься делать по этому поводу. — Все так плохо? — Рена похожа на тебя. Пусть это будет для тебя немного личным. Анко нахмурилась — Что если я приду к выводу, что она действительно связана с Орочимару? — Ее будут снова пытать и казнят как предателя. Поэтому пожалуйста, не будь субъективной, ей сегодня и так досталось. Я хочу, чтобы твоя интуиция, доставшаяся тебе от Орочимару помогла разгрести этот вонючий клубок. — Я буду внимательной. Анко пересела на низкий диванчик и открыла первую страницу. Над Конохой полыхал закат.