Внешние особенности

Игорь предложил перекусить, так что мы устроились за столом. Каким-то образом кухня в этом доме воспринимается главным помещением, чуть что, так он идёт и садится за обеденный стол, а не на широкий диван в гостиной. — Какие планы на выходные, Ричи? — поинтересовался господин Долгов, заваривая чай. Планы? Кроме пробежки, я никаких планов не строил. Да и зачем мне какие-то планы? Я просто приехал увидеться с ними, вот и все. — Никаких, — я пожал плечами и сел на то же место, которое занимал в прошлый раз. Кажется, тут ничего не изменилось. Кошка на диване, пёс делает вид, что выпрашивает еду. Мама и Игорь обмениваются улыбками, он все время прикасается к ней. Мимолетно, едва заметно — то за запястье тронет, то волосы поправит, то приобнимет на ходу. Даёт ей почувствовать, что она не одна. Что он рядом. Я тоже хочу. — Тогда можно ближе к вечеру сходить погулять, — майор в отставке поставил на стол чашки и тяжело сел, — я дичайше затрахался каждый день делать три тысячи шагов, почему не могу на диване лежать? — Я передам это Саше, — с улыбкой пригрозила Лена, тоже устроилась за столом. Игорь сразу прихлопнул рот ладонью и состроил ангельскую мордочку, — расскажи, как устроился? Теперь уже кажется, что не так уж и хорошо. Здесь мне было бы гораздо лучше. С ними, дружными и приветливыми. Но здесь нет милейшей и прекрасной Элизы. — Нормально, — я пожал плечами, создал многопользовательский канал и отправил туда пару снимков апартаментов, — дом хороший, котов завел, — их я тоже скинул. — Уж-жасно увлекательно, но лучше девушку покажи, — ухмыльнулся Игорь, просматривая в коммуникаторе мои фото. Я послушно отправил и ее фото — не из своего личного архива красивых кадров, нет. На этих кадрах она улыбается только мне одному, моя Эвер. Я взял портретную фотографию из ее социальной сети. — Какая милая, — без эмоций произнесла мама, в голосе будто затвор щелкнул. Разумеется, поиск по изображению занял у нее секунду. И господина Джонаса так легко узнать в ее красивых синих глазах. Только в цвете, но не в выражении. Игорь непонимающе нахмурился, взял ее за руку, видимо, желая поддержать. — Мисс Элиза Джонас очень хорошая девушка, — пробормотал я, почему-то чувствуя себя виноватым. Мама явно хотела бы забыть то, что происходило большую часть ее жизни. То, что с ней делал господин Джонас. И я так вот просто швырнул ей в лицо напоминание о том времени. Наверное, она сейчас думает так же, как думал я, когда летел в Вену — нужно освободить человечество от бремени генофонда гениального ученого. Но я не позволю. Нет нужды. Пожалуйста. — Охренеть! — громогласно захохотал мужчина, мы с мамой синхронно вздрогнули. — Вот так месть! Уебок, небось, в гробу вертится, как турбина! — я взглянул на Лену в поисках объяснения, но она тоже явно не понимала, в чем причина веселья. — Да блин, Лен, он, конечно, мразина, но дочурку свою обожал, чуть что, сразу о ней начинал говорить, а ты ее трахнул! Я отвел взгляд. Ещё нет. И не за этим мне... Но не буду говорить, как познакомился с ней. И да, все же, приятно знать, что получилось как-то насолить господину Джонасу. Хотя бы таким способом, раз уж я не смог приложить руку к его смерти. Если только не ценой обиды Лены. Я не хочу, чтобы она обиделась на меня за то, что я с Элизой. Она ведь не обидится? Похоже, не обиделась. Скоро снова начала улыбаться без намека на недовольство. Наверное, просто вспомнила неприятные моменты. Минусы у эйдетической памяти, свойственной большинству вампиров и нам, имеются, и в большом количестве. Особенно нелепым кажется такое свойство памяти в сочетании с десятками вспомогательных электронных средств в наших головах. К дому подъехало беспилотное такси, видимо, с заказанным обедом, Лена вышла забрать, чтобы Игорь не прыгал по ступенькам. А он, едва за ней закрылась дверь, наклонился через стол, глядя на меня неожиданно пытливо и изучающе. Не думал даже, что он так может. — Ты гораздо спокойнее реагируешь на Джонаса, — прошептал он, побарабанив пальцами по столу, — не мучили так сильно? Вот как, он заметил? Основным моим мучением была только безумная ревность. — Били, когда ещё чувствовал боль, но не... — я сжал зубы. Теперь меня злит, что это все происходило с моей Леной. — Я был более послушным. — А это было только наказанием? — немного наклонил голову к плечу Игорь. Вряд ли Лена рассказывала подробно, скорее всего, он достроил ситуацию по обрывкам фраз и реакций. Потрясающий специалист. Но мама скоро вернётся. — До определенного момента с ними обращались нормально, — пробормотал я, глянув в окно ему за спину, чтобы убедиться, что она только вытаскивает контейнеры из багажника, — а потом у нее хотели отобрать игрушку, к которой она слишком привязалась, и она убила пятерых, ей было примерно десять на человеческие годы. Тогда было принято решение заставить их бояться и ненавидеть мужчин, чтобы контролировать привязанности. И это решение было ошибочным, потому что Лена влюбилась в первого же, кто стал с ней хорошо обращаться и принял ее природу. Думаю, остальные основные LeN тоже так же отреагируют. Я же всю жизнь мечтал только об одобрении господина Джонаса, смотрел только на него и делал все, что он скажет, лишь бы стать в его глазах лучше восемь. — И вся вот эта хрень происходила с девчонками из-за того, что Лена не отдала игрушку? — прищурился Игорь. Скорее, этот инцидент был катализатором, ситуация осложнялась долго, но я кивнул. — Она знает? — я пожал плечами, потому что мама уже шла назад и любое мое слово прочла бы по губам. Вряд ли знает. Помнит эти моменты, конечно, но детский разум не сложил бы все воедино, так что не думаю, что она осознает, что своей несдержанностью обрекла себя и сестер на годы мучений. — Не говори ей, в любом случае, а то с ума сойдёт. Я снова кивнул. Я бы и не стал. Оказывается, номер восемь, которую я так ненавидел за ее перфекционизм и стремление быть лучше всех, просто добрая и спокойная девушка. Ей хочется спокойной жизни. Может быть, потому, что, чтобы быть лучше всех, не нужно прилагать усилий. Она от природы совершенство. Но однажды это изменится, я знаю. Она захочет, чтобы мир был в ее руках — это неизбежно. Или ей надоест поведение людей и их отношение к планете, или ей захочется посмотреть новые миры, и придется пинками подгонять ленивых и приземлённых. Неважно. Я буду рядом с ней. Я сделаю все, что она скажет. — Чего это вы такие напряжённые? — поинтересовалась Лена, отодвигая ногой оживившегося Валенка. — Игорь, не обижай Ричи. — А чо сразу Игорь! — возмутился мужчина, вскочил, насколько это слово применимо к его темпу передвижения, отобрал у нее контейнеры, плюхнул на стол и сгреб свою жену в охапку. — Да я добрейший человек на свете! Я отвернулся от них, чтобы не наблюдать за объятиями и поцелуями, расставил пока и вскрыл ещё теплые контейнеры. Не замороженная еда, видимо, доставка из кафе или ресторана. Долговы смеялись у меня за спиной, счастливые и влюбленные. От этого было тепло даже мне. Валенок подошёл и положил голову мне на колено, изобразил тяжёлый вздох. И довольно зажмурился, когда я погладил его по макушке. Как там мои коты? Просмотрев камеры, я убедился, что все хорошо. Данте, как обычно, устроился в лежанке на своем любимом подоконнике, а Джотто спала на диванной подушке, все ещё лежащей на полу. В логах кибера значилось, что они поели по расписанию, отлично. После обеда Игорь переоделся из шорт в джинсы, кое-как натянул кроссовки. Лена не предлагала помощь, но я видел, что она внимательно следит и готова отреагировать, если что-то пойдет не так. Валенок метался по двору и громко лаял, изображая нетерпение. Я думал, прогулка, о которой они говорили, будет в Торболе, но перспектива по лесу пройтись мне даже больше нравится. Активный пенсионер убрал трость в карман и похромал вперёд, по краю дороги. Пёс счастливо скакал, бегал за палкой и услужливо приплясывал на задних лапах, но передние ни на кого не ставил, как выдрессированная собака. Хороший ИИ, очень натурально себя ведёт. — А твои коты настоящие, что ли, Ричи? — вдруг спросил Игорь, сворачивая на тропинку, уходящую в лес. — Да, хозяева от них отказались, так что я взял их себе, — я прикрыл глаза, когда над головой, высоко, выше крон, с довольно мерзким жужжанием пролетел коптер. Фотографы? Нет, слишком большой. Может быть, из охраны леса? Я читал, что здесь национальный парк. Чудесное место. Великолепно пахнет. Мне захотелось просто обнять какое-нибудь дерево, уткнуться в него носом и постоять так хотя бы несколько секунд. Мама явно это заметила. Наверное, она испытывала те же желания, когда впервые оказалась здесь. Я подошёл, когда она поманила, и она наклонила к моему лицу тонкую ветку какого-то кустарника, немного потерла один из листочков. Я закрыл глаза, осторожно вдыхая. Ещё не хватало потом мучиться снизившимся обонянием от ароматического удара. Но запах мне очень понравился. Одновременно хвойный и травяной, слегка горчащий, мягкий, почти обволакивающий. Очень красивый. Валенок нетерпеливо тявкнул, видимо, мы надолго задержались. Игорь просто улыбался и даже не пытался это скрыть. После короткой прогулки мне ещё больше захотелось пробежаться утром. Солнце будет нагревать все эти бесчисленные листья, кору и смолу, я надышусь ими глубже некуда. Возвращался Игорь уже с тростью, но не жаловался и не показывал, что ему больно или некомфортно. Лена осталась на крыльце, чтобы помыть собаке лапы, а мы зашли в дом. У них это уже все так отработано, наверное, каждый день гуляют. Три тысячи шагов и по дому можно сделать, но это ведь скучно. Мне написала Элиза, сообщила, что пришла поиграть с котиками. И тут же прилетело уведомление от системы дома о том, что был применен гостевой код на замке. Кстати, об Элизе. Я ведь могу спросить совета у того, кто прожил почти в пятнадцать раз дольше, да? — Элиза пригласила меня на именины, — я присел рядом с Игорем на диван, — я не знаю, что можно подарить. — Сядь нормально, — совершенно не в тему посоветовал русский, положил ладонь мне на плечо и потянул назад, — у дивана есть спинка, значит, расслабься, откинься, а то как палку проглотил, это неестественно, — я попытался расслабить корпус, как сказали, но в таком состоянии только больше напрягался пресс. Неудобно, — а насчёт подарка сложно сказать, твоя же девушка. Да. Моя девушка. Моя. Звучит великолепно. Но очень плохо, что я о ней почти ничего не знаю. Должен был узнать. — Я просто не знаю, что будет уместно, мы мало знакомы, — пробормотал я, отводя взгляд, — ей нравятся живые животные, она рисует, вот... — Животное подарок хреновый, — авторитетно покачал головой Игорь, — да ещё и слишком дорогой для начала отношений. Подари ей что-нибудь для рисования, сейчас же бумажные херни довольно редкие. Да, да, действительно. Она ведь говорила мне, что рисует портреты. Наверное, на планшете или чем-то таком, но ей ведь понравится, если я подарю ей какой-нибудь альбом и инструменты? Не краски, а, может быть, перо или карандаши, да? — Можно завтра съездить в город за этим,— я задумался и пропустил приближение мамы, едва не вздрогнул, услышав ее голос прямо над ухом. Ей я тоже хочу что-нибудь подарить. Что-нибудь милое, чтобы улыбнулась мне. — Посмотрим что-нибудь? — предложил Игорь, жестом включая телепанель. — Нет, я читала, что в семейный досуг можно включать игры, — Лена достала с одной из полок квадратную коробку, — попробуем? Я плохо запомнил игру, делал ходы на автомате и не задумывался о победе. Мы просто играли. Как семья. Это слово, сказанное вслух, сводило меня с ума. У меня есть семья. Я — часть семьи. Меня больше не сравнивают с Леной, а она не монстр, она смотрит на меня ласково и с улыбкой. Все, чего я раньше хотел, оказалось неверным. Все, о чем я раньше думал, оказалось не таким, как мне представлялось. Цель моей жизни лопнула, как мыльный пузырь, когда переменные стали постоянными. Мне нужна новая цель, но какая? И нужна ли? Зачем мне цель, когда я могу просто жить? Быть с Элизой, с мамой и Игорем, не строить планы и модели. Просто жить. Ведь так делают люди? Ужинали мы на улице. Было тепло, громко пели птицы. В доме играла музыка, Игорь оставил дверь открытой, чтобы было слышно. Где-то поодаль тихонечко жужжал дрон, который мама уже явно привычно игнорировала. Это вторжение в частную жизнь, но сделать с этим вряд ли что-то можно, разве что, переждать, пока народный интерес уляжется немного. Под медленную песню Игорь потащил маму танцевать. И мне написала Элиза, спросила, как мне отдыхается. Я прилёг на стол, пытаясь прикинуть, как ей ответить. Вспомнил, что она жаловалась на неловкость от отношений своей мамы, и дотянулся до коммуникатора Игоря, включил камеру. Фото, как я грущу на фоне танцующей пары, отправилось в память коммуникатора, лезть туда я не буду, даже если бы захотел взломать. Потом он мне его отправит. И Игорь без проблем отправил. Когда перестал гомерически хохотать, конечно же, и утер слезы. Элиза тоже оценила, прислала смеющиеся эмодзи. А Игорь прислал ещё накопившиеся за день фото — как мы с мамой нюхаем веточку мирта, как мы эмоционально играли в настольную игру. Я в ответ отправил свои кадры со снайперского модуля с их милыми объятиями. И подумал, что для достоверности можно что-нибудь выложить в профиль в социальной сети, а то он у меня девственно чист. Подумав, отправил туда фото нас с мамой у куста и ещё поставил на аватарку свой портрет. Не знаю, как Игорь успел его сделать, но я на нем улыбался. Смотрел явно на маму, судя по ракурсу в три четверти, и улыбался. Искренне. Даже, наверное, красиво? Интересно, я привлекательный? Я посмотрел на маму. Она красивая. Я выгляжу точно так же. Но женские и мужские стандарты красоты различаются. Почему-то я был уверен, что я такой же привлекательный, как она. Но, стоит только задуматься о причинах этой уверенности, как она быстро тает. Привлекателен ли я? — Вот знаешь, у тебя девяносто процентов времени выражение лица как у растерянного щенка, — усмехнулся Игорь. Мама явственно пнула его под столом, — ну я не говорю же, что это плохо. Даже мило. Я милый? Ладно, даже если я некрасивый, я милый, это людям нравится. Это хорошо. Элиза прислала мне селфи с Джотто. Она до сих пор у меня дома? Второй раз замок не срабатывал. Я развернул фото и только вздохнул. Она такая красивая. Маленькие ямочки на щеках просто очаровательные. Я так хочу обнять ее, немедленно. — А сейчас он смотрит на свою девушку, — уверенно прокомментировал Игорь. Я смутился и поджал предательски улыбающиеся губы, — у вас обоих лица, как открытые книги, ну не бей, зай, я же ничего такого не говорю! Утром, открыв глаза, я на секунду насторожился, не понимая, где я. Но первый же вдох напомнил — весь дом пропах хозяевами. Почему-то уже такими родными. Я постарался тихонько сходить в ванную, чтобы не разбудить Игоря. Мама уже, конечно, проснулась, у нас с ней одинаковый режим. Я написал ей, что хочу выйти на пробежку, она только попросила не брать Валенка, потому что он не выдерживает наш темп, ну и не попасться фотографам. Я пробежался трусцой до поворота на тропинку, немного по ней. А потом свернул налево, в сам лес. Не слишком густой, бежать легко. И я, сделав несколько глубоких вдохов ещё холодного свежего воздуха, чтобы провентилировать лёгкие, побежал так, как давно хотелось. В полную скорость, так, что даже дыхание сбилось. GPS показал всего шестьдесят пять километров в час, я свернул направо и побежал вдоль склона, по ровному. Вот, как положено, восемьдесят. Хорошо-то как... Выбежав на полянку, я остановился и просто упал лицом в молодую траву. Она примялась, начала так вкусно пахнуть, а я никак не мог остановить слишком частое дыхание. От сотен запахов начала кружиться голова, заслезились глаза. Всю мою жизнь вокруг пахло только людьми, бетоном, лекарствами и кровью. А мир, оказывается, полон самых, самых, самых разных запахов. Прибавился ещё один, животный. Я поднял голову и сразу включил запись — между деревьев буквально в сорока метрах от меня стояла небольшая, молоденькая и очень хорошенькая косуля. Мы с ней недолго смотрели друг на друга, она шевельнула ушами. А потом вдруг высоко тонко крикнула и прыгнула в сторону. Инстинкт дернул меня вверх, я рванул за ней, но уже через десяток метров опомнился и замедлился, свернул в сторону дома. Мне незачем ее убивать, пусть и хочется загнать, вцепиться клыками в горло. Ликанское... По пути обратно к дому я вырезал те несколько секунд, где мы с косулей были оба неподвижны, и отправил Элизе. Когда я вернулся, господин Долгов уже встал, они с Леной грели завтрак. Посмотрели на меня и вдруг засмеялись. Мама подошла, вынула из моих волос несколько травинок. За все время, что я здесь, мы так и не коснулись друг друга. Это неправильно. Я хочу. Я взял ее за запястье. Возможно, слишком резко — она вздрогнула. Но не возражала, когда я прижался щекой к ее ладони. Погладила меня большим пальцем по скуле, и я закрыл глаза, вдыхая ее мягкий запах. — Да обнимитесь вы уже, наконец! — гаркнул Игорь. Подошёл, решительно топая протезом, и обнял нас обоих, прижимая к себе и друг к другу. Мне стало так тепло, что даже немного страшно.