***
Конец лета. Тучи уже заволокли небо, и вот-вот пойдёт дождь. Дул холодный ветер, Изуку возвращался в заброшку. Дом только начал виднеться, как Изуку уже напрягся. У здания стояли полицейские машины. Изуку начал бежать по направлению к дому. После, сделал круг и вошёл через чёрный вход, чтобы полицейские оставшиеся в машинах не заметили его. Он старался идти тише, не издавая лишних звуков. Поднявшись на свой этаж, он нашёл свою квартиру и притаился в самом тёмном углу, из которого было хорошо видно дверь. Из квартиры слышались голоса и шорохи. Через несколько минут дверь открылась, и вышли полицейские, с его сумкой в руках. Только они повернулись к нему спиной, как он напал сзади. Создав нож из чернил, он проткнул обоих. Заниматься с их сердцами ему было некогда, поэтому он просто забрал сумку и начал спускаться вниз, но там его уже ждала полиция. Парень метнулся к окну и стал спускаться по так удачно оказавшейся рядом трубе. Когда он спустился к третьему этажу, труба не выдержала и лопнула над ним, из-за чего место, на котором висел Изуку опасно накренилось. Но Мидория продолжил спускаться вниз. С трудом, но его ноги коснулись земли. Как только это произошло, он отцепился от трубы и понёсся в сторону города. По песку бежать очень трудно, он запинался и падал, но, смахивая с лица песок, поднимался и бежал дальше. Он слышал отдалённые крики полиции, звуки погони, но они были довольно далеко, чтобы разглядеть Мидорию. Минув набережную, он запрятался в городской тени многоэтажных домов. Вой сирен уже менее напрягал. Изуку слился с толпой, благо, внешне он мало чем отличался от других людей. Несколько часов он скитался по улицам города, когда услышал объявление по новостям: — Опасный преступник по прозвищу Цубасаноши всё ещё на свободе, — сообщил монотонный женский голос. — Просьба не выходить из дома в тёмное время суток и не передвигаться по безлюдным улицам. Если вам известна информация о Цубасаноши, немедленно сообщите в полицию. — На этом оповещение закончилось. — Интересно. — Задумчиво произнёс Изуку, — если так и дальше пойдёт, то в следующий раз я могу и умереть. Нужно быть осторожней. Мидория несколько часов шатался по пустеющим улицам города. Желания что-либо делать совсем не было. — Возвращаться домой было бы опасно. Надо найти ночлег. — Парень слегка поморщился. — Только не на лавочке как в прошлый раз... Незаметно для себя, Изуку забрёл на знакомую детскую площадку. Она была не так близко к дому, чтобы кто-то из знакомых его увидел, да и зеленоволосый не думал об этом. Присев на качели, Изуку поднял голову к серому небу и улыбнулся. Было больно. И с неба, будто придя на зов боли, упала капля, прямо на бледную впалую щёку, с которой почти пропали веснушки, словно из-за того, что мягкие лучи солнца больше не согревают землю. Новые капли стали падать на песок, просачиваясь в него, увлажняя. Одежда и волосы промокли, прилипая к коже и доставляя дискомфорт, но это сейчас не к чему. — Хаха, я будто плачу, — парень глубоко вдохнул холодный, влажный воздух, слегка покачиваясь на кочелях. Сейчас ему хотелось почувствовать хоть что-то как никогда прежде. Даже те фальшивые утрированные эмоции, которые он получал от поглощения сердец. Но даже это исчезло. Теперь у Изуку не осталось ничего.***
Закрываясь от капель дождя зонтом, Кацуки угрюмо возвращался домой с тяжёлым пакетом. Он брезгливо обходил лужи и грязь, что-то недовольно бормоча. Настроение было отвратней обычного. В школе бараны-одноклассники опять только и делали, что обсуждали смерть задрота-Деку. Будто делать больше нечего. Ещё и погода ужасная и старухе как назло понадобилось отправить его в магазин, который находится подальше от дома, ведь только там продаётся та самая вермишель, которая ей нужна. Когда он проходил мимо знакомой детской площадки, до его ушей долетели поскрипывания старой качели. Он повернул голову в сторону звуков, желая увидеть идиота, который под дождём решил повеселиться. У него немного помутнело в глазах, когда он увидел такой знакомый силуэт с тёмно-зелёными, пусть и сильно промокшими волосами. — Деку.. — В глазах на секунду потемнело, он стал часто моргать, когда услышал тихое: — Каччан? — На него смотрели два пустых глаза. Вдруг, губы парня растянулись в лёгкой, наивной улыбке, — неужели маленький убийца решил навестить меня? — Голос Мидории каверкался, будто частота звуков немного колебалась. — Как думаешь, может, мне стоит съесть и твоё сердце? Может, тогда я что-либо почувствую? Может, ненависть? — Изуку встал с качели. — Как думаешь, стоит мне отыграться на тебе за все годы издевательств, которые мне пришлось пережить из-за тебя? — Деку замолк, на минуту. Он смотрел пустыми глазами прямо в душу Кацуки. Тишина. Они молча смотрели друг на друга. Дождь почти прекратился, как вдруг Мидория растянул губы в зверином оскале и быстро стал приближаться к Бакуго. Движения его были дёрганые, будто механические, нечеловеческие. В две секунды он оказался рядом и впился ногтями в чужие предплечья. Сердце Бакуго сжалось от ужаса, это был не Деку, а что-то, что натянуло его кожу на себя, притворяющееся им. Это нечто иное, нечеловечное. — Я чувствую твой страх, Каччан. — изо рта, глаз, носа существа потекли чернила. — Я слышу, как бьётся твоё сердце. Ощущаю, как кровь течёт по твоему телу. — Оно издавало булькающие звуки, заглушающие слова, но речь оставалась разборчива. — И я могу прекратить это в любой момент. Я могу вырвать твоё сердце, искромсать конечности, превратить тебя в лужу крови и мяса. И ты никому не будешь нужен. Как я. Правда весело? — холодящий душу смех смешивался с бульканьем чернил. Оно давилось ими, выплёвывая часть на траву и одежду, приводя её в негодность. Изуку повалил Кацуки на траву. Чёрная жидкость капала красноглазому на лицо. Он сейчас испытывал какое-то странное чувство. Сквозь заросли ужаса и отвращения пробивались ростки восхищения и эйфории. Этот Мидория такой пугающий и властный. Кровь стынет в жилах от его взгляда. Он не пытается подчинить, но неосознанно делает это. У Бакуго стало неприятно тянуть внизу живота. — Прошайся с жизнью, отродье. Я заставлю тебя страдать так, как страдал я. Прощай. Последним, что увидел Кацуки было то, как существо непривычно широко открывает рот и поглощает чужое тело.***
Проходящий мимо площадки Кацуки заставил напрячься. Он смотрел поражённо, удивлённо, но брови как обычно были сведены. Мидория не успел ничего сказать, как тот свалился на мокрый асфальт, уронив пакеты с продуктами и зонт. Дождь только усиливался. Медленно подойдя к бессознательному телу, Изуку присел рядом, рассматривая чужое лицо. Брови были расправлены, но малозаметные морщинки залегли чуть выше переносицы. Вот он — человек, который издевался над Изуку почти всю его жизнь, и сейчас Деку не составит труда убить его, но он не сделает этого. Он заставит Кацуки страдать. Каччан будет смотреть, как умирает геройское общество, как его знакомые страдают, как Япония загорится ярким пламенем возмездия и осядет пеплом на земле. Мидория подхватил блондина на руки и отнёс к дому Бакуго. Положив тело на крыльцо под навес, он вернулся за пакетами и отнёс их туда же, позвонив в дверь. И когда она отворилась, Изуку был уже далеко. Он бежал как мог. Мысли о возмездии будоражили воображение. Пора продвинуться дальше и явить миру свою власть.***
Бакуго проснулся у себя в кровати голова ужасно болела, по черепу будто стучали молотком, пытаясь разбить его словно грецкий орех. На тумбочке нашлась записка от матери с кратким пересказом событий. Так же там была таблетка, предположительно, от головной боли и вода. Бакуго выпил таблетку и боль отступила. Только абсолютно белые, лишенные зрачков глаза теперь навсегда отпечатались в голове у Кацуки***
Мидория стоял на крыше напротив телецентра. Осенний ветер колыхал его слегка отросшие тёмные кудри, глаза мёртво уставились на здание. Предвкушение. Спрыгнув, Изуку создал горку из чернил и успешно приземлился у входа в телецентр. Удачно стащив у одного из сотрудников униформу, он отправился в аппаратно-программный блок. Обезвредив сотрудников выстрелами кислоты в головы, Изуку, немного повозившись, вставил флешку с записанным ранее видеороликом. Эфир прервался. На экране появился тёмный силуэт. Выделялись лишь ярко-горящие зелёным глаза, пустые и мёртвые, как у дохлой рыбы. — Приветствую, граждане Японии. Некоторые меня, может, и знают, но для большенства я остаюсь неизвестным. — Голос звучал монотонно и холодно, — хочу представится, я — Цубасаноши. Я не хочу, чтобы меня боялись, опасались и так далее. Я хочу показать, что беспричудные люди бывают намного умнее и сильнее, чем люди с причудой. В этом нет благородных намерений, я просто желаю смерти сброду, который нас недооценивает, — Изуку ухмыльнулся, представляя, что будет дальше. — На этом всё. Спасибо за внимание. — Запись обрывается, и эфир, идущий до этого возобновился. И пока в телецентре паника, невысокая фигура выходит из здания, направляясь в сторону центра.Скоро я сотру этот жалкий мир...
***
— Цубасаноши, значит, да? — Хищная ухмылка растянулась на лице парня, — жду недождусь нашей встречи, маленький мечтатель. — Промурлыкал кто-то, и выключив телевизор он совсем исчез в темноте комнаты.