Исключение из правил

Намджун приходит явно не за разговорами. Когда Юнги открывает дверь, он тут же натыкается на хищный, пусть немного уставший, взгляд, а нос с трудом улавливает слабый запах алкоголя. Сложно понять, что это. Похоже на коньяк, но Мин совершенно в таких вещах не разбирается, а потому уступает дорогу, молча прибившись к стене, чтобы его не снесло танком по имени Ким Намджун. Младший даже не пьян особо. Он не шатается, не распускает с порога руки, не ругается, но Юнги, закрывая за ним дверь, чувствует что-то не то. — Ты собираешься меня бить? — на всякий случай спрашивает он, держась на расстоянии. — Нет, — Намджун громко шмыгает носом, осматривая коридор. — У тебя здесь очень мило. Мин кивает, опуская взгляд на распахнутое пальто и обтягивающую водолазку. Редко Ким надевает обтягивающие вещи, но выглядит в них как бог, поэтому Юнги не может оторвать взгляд даже тогда, когда Намджун его замечает. — Нравится? — неожиданно и слишком прямо спрашивает он, скидывая пальто и вешая его на крючок. — Чаю? — старший отвечает крайне неловко. — Чайник только…скипел. — Здорово, — кивает Намджун, оборачиваясь на кухню, но все же мотает головой. — Нет, не это. Я выпил для смелости, не страшно? — теперь головой мотает уже Юнги. — Отлично. Слушай, — Ким делает шаг вперед, а старший отступает, потому что выдержать этот взгляд довольно сложно, учитывая то, что облизывается на него Мин уже не один месяц. — Мы же целовались, да? Хосок ничего не знает? — Конечно нет, — парень покрывается мурашками, когда стоящий уже слишком близко Намджун оттягивает ворот водолазки, потому что ему в ней очевидно жарко. — Он не должен это знать, — на всякий случай говорит Юнги, если младший пришел, чтобы попросить разрешения все рассказать. — Я знаю, — кивает Ким. — Знаю. Мы ничего ему не расскажем. Но я не об этом, — снова говорит он, от волнения потирая шею, но взгляда от Юнги не отрывая. — Ты же был согласен на поцелуи? — Да, — уже тише отвечает Юнги. — К чему ты- — Тц, — останавливает его жестом Намджун, опуская голову и собираясь с мыслями. — Я тут думал… Мин знает, о чем он думал. Младший пьян. Совсем немного, но точно пьян, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы завалиться к Юнги домой в этой блятской обтягивающей рубашке на ночь глядя. Не для разговоров. Точно не для них. У Юнги ноги подкашиваются от этой мысли, потому что то, о чем он так долго мечтал, наконец происходит. У этого есть возможность произойти. Сейчас им ничего не мешает, потому что Хосоку никто никогда не расскажет, его здесь нет, он ничего не увидит, и у Мина перехватывает дыхание, когда Намджун подходит еще ближе. — Поцелуй меня, — просит он, хотя раньше всегда делал это сам. — Давай. Я разрешаю. Я хочу почувствовать, каково это, — Ким прочищает горло и кивает. — Каково это, когда ты меня целуешь. Юнги стоит на месте и пялится на него. Поцеловать Намджуна. Можно? Ему разрешили? Хосок сейчас наверняка сидит с Чимином, и это обижает, а Намджун такой теплый, такой красивый, прямо перед ним и просит, чтобы Мин самостоятельно его коснулся. Если это сон, то через время он обязательно станет кошмаром, поэтому старшему хочется успеть насладиться счастливой его частью. Он касается ладонью крепкой шеи Намджуна и подходит в плотную, чтобы наконец сделать это. Юнги и не думает вовсе, а если и думает, то явно не тем, чем нужно. Губы у Кима горьковатые, пухлые, грубые. Именно такие, какие могут заставить старшего беспрекословно выполнять все, что ему скажут, потому что Мин слишком сильно и давно любит этого парня. Он касается его губ, проталкивает язык, чему тот совершенно не препятствует, целует его с таким пошлым звуком, что кончить можно только от этого. Намджун не оставляет шансов выжить, когда сжимает чужую талию крепкими пальцами. Юнги не тощий, но Киму не составит труда сломать его по полам, и это сейчас возбуждает сильнее всего. — Почему ты так нравишься мне? — с негодованием спрашивает Намджун, тяжело дыша в приоткрытые губы уже расправленного поцелуем Юнги. — Я не могу трахать свою девушку, не представляя тебя, — старший от этих слов издает тихий стон. — В чем дело? Почему ты так на меня действуешь? — Ким прижимает его к себе, и если бы Юнги был против, он бы не обвивал ту самую крепкую шею и таким желанием, будто только она могла спасти от падения. — Я не остановлюсь, если ты поцелуешь меня снова. — Джун, — выдыхает Мин. — Пожалуйста, — он немного остраняется, закрывая глаза и приводя мысли в порядок хоть немного, но возбуждение не дает собрать пазл, разбрасывая детали по всему коридору без надежды найти их. — Если Хосок узнает… — Никогда, — обещает Намджун. — Хоби-хен не должен знать, — видя замешательство парня, младший нервно покусывает губы. — Ты хочешь? — Да, — без даже самых коротких раздумий отвечает Юнги, потому что хочет до трясучки. — Он не узнает. Это все, что говорит Ким, прежде чем подхватить старшего под бедра и поднять в воздух. Ладно, Мин худой. Против Намджуна у него точно никаких шансов, потому что для этого парня его тело — перышко, которое не составит труда перенести из коридора в спальню. — Куда? — спрашивает гость, пока сбитый с толку Юнги цепляется ему за плечи, чтобы не упасть. — Кровать за той дверью, — выдавливает из себя он, а Ким уже открывает ногой дверь небольшой спальни с балконом и опрокидывает старшего на спину, тут же стягивая свою водолазку. У того дух захватывает от этого вида. Грудь крепкая, красивая, ровно как и талия, и шея, ключицы…у Юнги кружится голова, он цепляется за простынь уже расправленной кровати, ведь еще полчаса назад собирался ложиться спать. Намджун резким движением задирает его футболку вверх. Дыхание у него такое горячее и громкое, что Мин слышит вздохи сквозь собственное сердцебиение. — Точно хочешь? — по интонации ясно, что после этого вопроса повернуть назад уже не получится. — Да, — Юнги бы и не смог повернуть назад, не смог бы жить с мыслью, что упустил этот великолепный шанс быть в руках того, кто снился ему многие ночи. — Я очень хочу. — Тогда не стесняйся, — Ким берет ладонь старшего и кладет себе на грудь, позволяя трогать так, как захочется, а сам наклоняется к торсу Мина и принимается покрывать его мокрыми несдержанными поцелуями вперемешку с короткими укусами. — Щекотно, — Юнги закусывает губу и выгибается, но Намджун ладонью придавливает его обратно. — Джун~а. — Приятно иметь дело с человеком, который боится щекотки, — быстро выговаривает Ким. — У вас все тело — сплошная эрогенная зона. Парень краснеет и отводит взгляд. Намджун, видимо, слишком хорошо разбирается, потому что Мин сжимается от каждого прикосновения к нему губами. Руки исследуют бедра в домашних черных штанах, ткань которых слишком тонкая для того, чтобы стояк Юнги не был виден каждому паучку в этой комнате. Неизвестно, сколько у него соседей, но теперь они будут прятаться от Мина еще тщательнее. Ким не затягивает с поцелуями. Зачем, если оба возбудились от одной только перспективы, а приступив, приблизились к пику. Друг от друга у парней крышу сносило, они даже не планировали задумываться о последствиях или о том, есть ли в доме Юнги банальная смазка или хотя бы пачка презервативов. Намджун не хотел об этом думать, а старший не мог, потому что был придавлен к собственной постели парнем, который не так давно грозился убить его, если увидит рядом со своим братом. Теперь они так хотели друг друга, что никаких «но» больше не существовало. Они были не нужны. — Намджун. Джун. Блять, — Мин был чертовым девственником. Он не представлял, что почувствует, когда пальцы младшего окажутся внутри него, поэтому сейчас зажмуривается и хнычет, цепляясь за чужие плечи. — Тц, — это можно считать попыткой успокоить. — Пройдет, — Юнги и сам знает, что пройдет, но боль от этого никуда не девается, и отвлечь могут только пальцы второй руки Намджуна на члене старшего, которые сжимают его так грубо и собственнически, что Мин готов простить этому парню что угодно, лишь бы не отпускал. — Это даже не член. С членом все хуже. Или лучше. Старшему кажется, что он умирает. А еще кажется, что сейчас его разорвет изнутри, что он лопнет, сгорит, лишится сознания прямо сейчас, и до последнего, кстати говоря, ему недалеко. Когда в глазах начинает темнеть, Ким замечает неладное и берет Юнги за подбородок, впиваясь поцелуем. Он двигается в Мине с большим трудом, доставляя много боли, потому что смазки в этом доме, конечно же, нет. Намджун использует слюну, но даже не свою. Он заталкивает пальцы глубоко Юнги в рот, увлажняя отверстие именно таким образом. Мин не понимает, когда наступает этот момент, но боль начинает приносить своеобразный кайф. Она все еще сильная, но прекратить все и оттолкнуть Кима уже не хочется. Намджун берет его запястья и придавливает к кровати, входя все еще с осторожностью. Удивительно, что он не срывается, не вдалбливается в напряженное, вспотевшее тело, на котором до сих пор осталась пропитавшаяся потом футболка. Теперь старший не думает, что делает. Совершенно. Он подается бедрами навстречу, выстанывает имя младшего, впивается ногтями в спину и чувствует, как по щекам стекают слезы удовольствия, когда Намджун с рыком произносит его имя у самого уха, входя до предела и доставляя просто невероятные ощущения. Никакой нравственности в этой комнате нет и быть не может. Волосы у Намджуна мокрые. Они прилипают ко лбу, и Юнги по мере сил смахивает их, силясь покрыть поцелуями каждый сантиметр лица самого любимого человека. К черту Хосока. К черту. — Б-блять, да, — Юнги ругается матом только в том случае, когда в его тело вбивается самый горячий мужчина. Сам Мин не понимает, что вот-вот кончит, потому что все ощущения смешались настолько, что разобраться в них больше не представляется возможным, но Намджун замечает изменения в его лице и движениях, поэтому делает более медленные, но глубокие толчки, от которых тело старшего подскакивает на пропитанных влагой простынях. — Хороший мальчик, — это все, что нужно. Ким произносит эту фразу неожиданно. Она звучит так загнанно, глубоко, хрипло, что Юнги тут же стонет, зажимая себе рот ладонью и изливается на живот, сперма откуда тут же стекает на бок и на кровать, пачкая постельное белье. Намджун выходит из него в эту же секунду, заставив простонать снова и сжаться. Он несколько раз резко проводит по своему члену, и у Мина на животе оказывается белой жидкости в два раза больше. Старший тяжело дышит и пытается держать глаза открытыми, но это так сложно, что в конце концов он сдается. Тишина длится четыре минуты, а четыре минуты длятся вечность. — Живой? — хрипит Намджун, наклоняясь и целуя Юнги, который не спобен сейчас ни на что. — М, — еле-еле кивает он. — Хорошо, — Ким падает рядом, тоже выбитый из сил, и большим пальцем собирает немного спермы, размазывая по чужому животу. — В душ иди. — Нет, — старший отказывается вставать, а из-за охрипшего от стонов голоса хочется отказаться еще и говорить. — Сам иди. — Нет, — Намджун закрывает глаза. — Дай минуту. Голова Юнги падает на бок, и парень находит силы на то, чтобы открыть глаза. У Кима на груди скопились блестящие капельки пота, а сама она часто вздымается от тяжелого дыхания. Слишком сексуально даже сейчас, когда в Мине нет ни сил, ни спермы. Завтра на работу. Но завтра Юнги не встанет. Сейчас ему кажется, что он не встанет уже никогда, и это более чем достойная цена за секс с Намджуном.