Утром следующего дня я чувствовала себя лучше. Поднявшись в десять утра, осознала, что чувства разбитости нет. Я выспалась, и во мне появились силы и отличное настроение. Недолго думая, после утренних ритуалов спустилась на первый этаж.
Там, в зоне столовой, было настоящее столпотворение. И неудивительно. Впереди находился шведский стол, и выбрать можно было все, что душа пожелает. В очередной раз восхитившись скорости Быстроланча, я встала в очередь за Киришимой, беря в руки поднос и оглядывая все блюда, что здесь были.
Рис, курица, мисо-суп, оякодон — японский омлет, еще какой-то суп, роллы, лапша, фрукты и сладкие булочки. От изобилия глаза разбегались. После долгих каникул и житья с братом столовая Юэй была закрыта на летних каникулах, и нам приходилось пытаться что-то выдумывать самим. А что мы могли выдумать? Разве что заказать что-нибудь доставкой, но все равно — за достаточные деньги мы получали еду, похожую на фаст фуд. А тут — практически все домашнее.
Наложив себе салат в тарелку и овощей, положив на поднос для разнообразия карри, я налила себе в стакан кофе и уселась за свободным столом в углу. Никого из тех, с кем я хорошо общаюсь, пока не было. Интересно, они уже позавтракали или еще не поднялись?
Задумчиво перебирая палочками карри, я с интересом наблюдала за своими одноклассниками. Они были такие… непривычные. Кто-то выглядел крайне бодрым, кто-то — все еще сонным. На них была домашняя одежда, а не форма Академии, и создавалось впечатление, что мы вот-вот только познакомились.
И я бы так еще долго разглядывала всех, если бы напротив меня не сел Мидория. Парень улыбнулся, взлохматил свою пышную копну волос и бросил:
— Доброе утро.
— Доброе, — хмыкнула я, наблюдая взглядом его белую футболку с надписью «Футболочка». Может, такую же себе взять? Раен обожает дарить мне глупые футболки. — Как переночевал на новом месте? Выспался?
Парень вздохнул и вдруг потер переносицу. На лице возникла усталая улыбка, но по нему было видно, что он счастлив. Я глянула на поднос перед ним: лапша и чай.
— Не совсем, — Мидория немного сонно взял палочки в руки. — Я проснулся в пять утра, а потом пошел тренироваться, чтобы не терять время.
— Хм… — округлила глаза я. — Так это ты пыхтел под моим окном? Пробежкой занимался?
— Да, — покраснел тот, смутившись. — Меня было так слышно?
— Кажется, я просто на мгновение проснулась и услышала что-то.
Наш разговор закончился, когда мы принялись за еду. Карри уже остыл, пока я наблюдала за всеми. Через несколько минут к нам подсел за стол Иида, который, сверкнув очками, поставил перед собой поднос — рис с курицей, несколько сладких булочек и около трех апельсиновых соков. Глядя на это, я испытала что-то наряду с удивлением, но вспомнила, что апельсиновый сок — практически топливо для ускорителей Ииды, и вовремя остановила себя от вопроса. Староста, строго сверкнул очками еще раз, вставил три трубочки в три сока и заявил, глядя на меня:
— Усоёши, у меня есть интересное предложение!
Я опасливо оторвалась от карри, утерев рот салфеткой. В последний раз, когда Мина говорила «интересное предложение», роковую фотографию с Айзавой-сенсеем нашли у меня на столе, а некоторые личности вообще подумали, что я состою с ним… кхм, в запретных отношениях. Поэтому, скосив взгляд на Ииду, я заранее выпила кофе и спросила:
— И какое же?
Не будет же староста, в конце концов, придумывать что-нибудь эдакое?
Иида уверенно повернул ко мне голову и заявил:
— Я предлагаю каждый день устраивать совместные пробежки по утрам! Наша с тобой сила заключается в скорости, поэтому это будет прекрасной возможностью стать сильнее! А соперничество ускорит наш личностный рост!
— А… — протянула я, — вот оно что. Ну ладно. Я согласна. Во сколько?
— В шесть утра, — кивнул тот.
— Отказываюсь, — опешила я, глянув на Ииду, как на врага народа. — Слишком рано! Я сегодня поднялась только в десять!
— В семь, — уже более недовольно заявил Иида.
— В восемь, — пошла на компромисс я. — В восемь утра на первом этаже.
Староста кивнул, хотя оказался не совсем доволен. Видимо, подниматься рано для него было образом жизни, а вот для меня, по крайней мере, на каникулах — огромным испытанием. Нет, конечно, вставать с первыми лучами солнца — это приятно, но не настолько, чтобы жертвовать собственным комфортом. Кстати, насчет тренировок.
Я вдруг задумчиво посмотрела на Мидорию исподлобья. Тот спокойно ел свою лапшу, кажется, углубившись в свои мысли. Не знаю, о чем он думает, но теперь надо как-то на него повлиять.
— Кхм, Мидория, — позвала я. Парень вздрогнул, словно я его толкнула и уставился большими, добрыми глазами на меня. — Я так и не спросила… как у тебя дела с руками после того сражения? И что теперь с Котой? — вдруг вспомнила про мальчика. — Я ведь так ничего и не узнала.
— О! Кота! — вдруг тот словно что-то вспомнил и схватился за голову, а потом полез в карман и достал оттуда сложенный листок. — Прости, Сэнказе-чан, я все время ношу его с собой, а потом забываю отдать тебе! Это от Коты.
Я приняла из рук Мидории листок, развернула и пробежалась глазами по неровным буквам. Кота писал мне слова благодарности и извинений, а в конце назвал «анеки» — что означало обращение к старшей сестре. Хмыкнув, я снова его сложила и сунула в карман. Пожалуй, такое письмо и сохранить не стыдно.
Дождавшись, пока я загляну в письмо, Мидория вздохнул, а потом ободряюще на меня глянул:
— С моей рукой все хорошо, Сэнказе-чан. Спасибо за беспокойство. Главное, что с тобой ничего не случилось.
Еще немного подумав и отхлебнув кофе, я заявила:
— Мидория, я все это время видела, что ты дерешься одними руками и каждый раз их ломаешь. — Посмотрев на парня, я заметила тень неуверенности и стыда. Ему было не по себе, что он так часто это делает. Вздохнув, я продолжила: — А ты пробовал использовать ноги? Чтобы нагрузка распределялась. Если так дальше пойдет, то… скорее всего, у тебя будут осложнения.
— Ноги? — немного нахмурился парень, что-то продумывая в своей голове. — Я пока еще об этом не думал.
— Ну да, — пожала плечами я, как бы невзначай. — Посмотри на рейтинг японских героев. Мируко — героиня-кролик. Она использует ноги.
Кажется, мое предложение заставило Мидорию серьезно задуматься. Потому что тот засмотрелся взглядом в одну точку на тарелке, прижал руку к подбородку и начал бормотать себе что-то под нос о ногах, распределении силы, полном покрытии и других терминах, о которых я не думала в таком ключе. В конце, вокруг него образовалась гнетущая, тяжелая аура, и Бакуго, который сидел за соседним столом, вдруг резко ударил по нему кулаком и заорал:
— Завали, сраный Деку! Ты портишь вкус еды!
Мидория вздрогнул, подскочил на стуле и неловко улыбнулся, кинув:
— Прости, Каччан.
Я же удовлетворенно хмыкнула, когда парень вдруг достал откуда-то тетрадь и ручку и начал делать сопутствующие записи. Ну надо же. Не думала, что это будет так просто. Зато эффект колоссальный. И не надо калечить себя до инвалидного кресла, чтобы просто понять, что можно использовать не только руки! Эх… если так подумать, то я могу себя и похвалить. Почти все идеально закончилось. Кроме того, что меня похитили, мой отец в Лиге, и у Рэгдолл, кажется, все-таки отняли причуду. Черт! Избежать потерь не удалось, но хотя бы они минимизированы. Может, получится как-то помочь Рэгдолл?
Мы еще поболтали какое-то время, а потом вдруг входная дверь в общежитие открылась, и на пороге показался Айзава-сенсей. Выглядел он, как всегда, смертельно уставшим и чудом бодрствующим. Прищурившимся взглядом оглядел нас всех, видимо, отметив, что в такой одежде мы крайне непривычны, потом нашел меня, сидящую и поедающую карри, и направился к столу.
Я торопливо отвернулась, прикидывая в голове, что могла натворить. После того, сколько времени Сотриголова провел с нами с Раеном, когда нам требовалась поддержка, он стал для меня близким человеком. Это было бы глупо не признать. Но сейчас он смотрел на меня так, словно я что-то сделала не так, а получать наказание не хотелось.
Старательно игнорируя учителя, я сделала вид, что просто трапезничаю, как потом его рука с длинными бледными пальцами положила рядом с моим подносом новенький телефон.
— Если потеряешь или кинешь в лоб злодею, я позабочусь о достойном наказании. — Он прищурил свои глаза, а мне показалось, что Айзава-сенсей видел меня насквозь.
— А если меня снова похитят? — вопросила я.
— Не похитят, — глухо сказал Сотриголова. — В этот раз точно нет.
Его слова и голос я восприняла, как «если похитят, то через мой труп», поэтому понятливо кивнула и со вздохом забрала телефон. Он оказался точно таким же, каким и был до этого. Юэй, право, владеет огромными ресурсами. Возможно, из-за моей неаккуратности и невезучести Академия вполне может построить мини-завод по производству телефонов.
— И всегда будь на связи, — строго бросил Айзава-сенсей. — Вечерами буду заходить в общежитие и проверять. Не забывай, что ты все еще под моей ответственностью.
— Да-да, — устало вздохнула я и отмахнулась, но уже беззлобно.
Злости и раздражения на Айзаву-сенсея уже не было. Она просто ушла, заставив переосмыслить некоторые вещи. Поэтому, я была даже рада, что кто-то сильный за мной присматривает. Айзава-сенсей был идеальным человеком. Он не был навязчивым во внимании, как мне казалось раньше. Возможно, где-то с ситуацией мороженого он перебарщивал, но сейчас полностью изменился. По такой ерунде он свою опеку уже не мусолил — ставки пошли выше.
Потом Айзава-сенсей ушел. Разблокировав телефон, я вдруг остолбенела, заглянув на экран. Там стоял весь наш класс на тренировке в летнем лагере. Все упорно трудились, занимаясь своими причудами. Тут же был и Айзава-сенсей, который оказался с поднятыми вверх волосами и красными глазами — он активировал причуду и смотрел на Бакуго, который вытянул руки вверх, но из них так и не шел взрыв. А сверху летела я, запущенная Тигром. Причем, фотография оказалась явно неудачной. Что мое лицо, что лицо одноклассников были такие, словно рвут одно место.
— М-да, — пробормотала я, улыбаясь. — Вот так дела.
— Что там? — полюбопытствовал староста.
— Ничего, — хмыкнула я, торопливо переходя в контакты. — Скажите мне лучше ваши номера телефонов и… — посмотрела на Ииду, — надеюсь, ты мне дашь телефоны еще некоторых учеников.
Когда дело было сделано, а завтрак доеден, большая часть класса устроилась на диванчиках в холле, перед телевизором. Но тот не включили, потом что не было нужды — разговор сам пошел. Я было думала уйти и позаниматься учебой, потому что с утра обычно сил больше, но потом решила остаться, потому что меня упрашивали.
Упав на диван в углу, я села по-турецки, подпирая локтем щеку и наблюдая за течением разговора. Место со мной было свободно, и его вдруг занял пришедший Тодороки. Он умостился слева от меня, цедя через трубочку клубничный сок в упаковке.
Ребята обсуждали перспективу получения дальнейшей временной лицензии. Как оказалось, Айзава-сенсей уже успел обмолвиться в краткой форме, что нас готовят к этому.
А это значит, что надо придумывать новые техники… Черт! Я поморщилась, пытаясь понять, что еще можно сделать со своей причудой. Казалось бы, я опробовала все, что можно было. Я умею летать, выпускать ветер из нужных частей тела, в ближнем бою тоже не так плоха, дальние атаки тоже есть… и что еще придумывать?
Внезапно мои глаза обратились взглядом на лес. Тот стоял плотными стволами деревьев, за спиной Каминари, который сейчас болтал без умолку. Дело в том, что тут и стен практически нет — одни панорамные окна. Но, самое интересное, что я увидела среди леса фигуру.
Я остолбенела, перестав дышать. Потом прищурилась, пытаясь понять, не ошиблась ли я, а затем выдохнула. То же знакомое лицо с красными глазами, тот же деловой костюм, словно он вышел не к общежитию, а на собрание. Человек стоял у леса, в упор повернувшись на наши окна. Он сложил руки в карманах, и хоть лицо я его не видела, потому что расстояние было далеким, у меня не осталось сомнений, что смотрел он на меня.
Сглотнув, я почувствовала, как ярость медленно захватывает мой разум. Сморгнув, вдруг почувствовала, как через одно из открытых окон влетел резкий, прохладный ветер, взлохматив нам всем волосы.
Пытаясь сохранять спокойствие, уже думала выйти, как рука вдруг оказалась на моем плече. Сначала я ничего не поняла, смотря в упор на ту фигуру у леса, а потом повернулась. Разноцветные глаза смотрели на меня чуть прищурившись и даже строго. Тодороки вдруг поджал губы и сказал:
— Что случилось?
От такого я растерялась, забегав глазами вокруг, а потом выдала, стараясь сделать голос спокойным:
— Все в порядке. Я пойду проветрюсь.
Недолго думая, смахнула его руку с плеча и вышла наружу общежития.
Неспешно приближаясь к человеку, я также медленно сжимала кулак. В конце мне было все труднее сдерживать свои желания намеренного убийства, хоть я и понимала, что сделать такое не удастся.
Вот только остановившись в десяти метрах от отца, я не выдержала и, рывком подобравшись к нему, ударила кулаком в живот, пытаясь сконцентрировать всю силу, что сейчас могла. Но не вышло. Сэнказе Рейкай, которого мне было уже сложно называть отцом, вдруг как-то азартно улыбнулся, словно этого и ждал. Мазнул красными глазами, горящими предвкушением, по моему лицу, с легкостью перехватил мою руку, словно я сделала шуточный замах и бросил:
— Молодец. Ты многому научилась за это время.
— Увы, не от тебя, — нахмурилась я, а потом занесла второй кулак. Но он тоже оказался перехвачен. Папа схватил меня за другую руку, ничуть не напрягаясь. За все это время я так и не видела проявления его полной силы. Насколько же сильна его причуда?
Ветер бушевал вокруг нас. Но он был не моим. Эти порывы, которые клонили деревья, принадлежали ему.
Нахмурившись и поняв, что сражаться с ним бессмысленно, я вздохнула и опустила руки, вырвав их из захвата. Отец сопротивляться не стал. Спокойно выпустил, а потом протянул руку к моей голове, пытаясь жестом положить ее мне на макушку, как делал всегда в детстве. Но вместо этого я поморщилась и ударила его по ней же. Ну не хватало еще так поступать после всего, что случилось!
— Понятно, — спокойно улыбнулся отец. — Пойдем, поговорим.
— Давно пора, — отрезала я. — И постарайся на этот раз не исчезнуть.
Тот усмехнулся и бросил мне через плечо:
— В этот раз я никуда не денусь. Можешь мне поверить, Усоёши.
Не сдержав иронии, я фыркнула:
— Это будет сложно. Надеюсь, ты понимаешь, как выглядишь в наших глазах с Раеном?
Отец ничего не сказал, только сильнее нахмурился и кивнул мне идти за собой. Я не боялась того, что там могут быть злодеи из Лиги, которые могут меня поджидать. Сейчас волновала другая мысль — узнать правду, хотя бы что-то. Внутри меня старательно глушилось желание взять папу под локоть, наконец-то его обнять. Глушилось осознанием, что родной человек может быть злодеем. Но мир не бывает розовым с летающими единорогами, поэтому я допускала эту мысль.
Мы шли не меньше десяти минут. Я хмуро глядела в пиджак отца, который шел впереди меня, ни разу не обернувшись. Вокруг плотно примыкали друг к другу деревья, но из-за солнечного дня все было отлично видно. Вышли мы из леса на каменный мыс, за которым простирался залив. Голубая вода шумно билась о крупные камни.
Не побрезговав своим костюмом, отец присел на один из них и кивнул мне на другой камень напротив. Я молчаливо присела, скрестив руки на груди и всем видом показывая свое неодобрение.
Оглянувшись на кромку воды, папа повернулся и посмотрел мне в глаза, серьезно спросив:
— Что ты хочешь узнать?
— Что я хочу узнать? — возмутилась я. — Все! Какого черта ты делал в Лиге? Что за хрень творится вокруг нашей семьи? Где мама, в конце концов? Почему вы нас оставили? Что за ограничители, о которых я не знаю? И с каких пор наш семейный врач вдруг врет?
Отец поморщился от шквала вопросов взлохматил блондинистые волосы. Потом тяжело вздохнул, чтобы успокоиться и спокойно на меня посмотрел.
— Мы с мамой были вынуждены оставить вас с Раеном на определенное время одних. Я понимаю, что ты чувствуешь и как реагируешь, но другого выбора не было. Я уже давно связан с правительством, и в Лиге работал на обе стороны. — Он внимательно на меня посмотрел, пытаясь понять, о чем я думаю. — Ты понимаешь, что это значит?
Я поджала губы, вцепившись пальцами в руки.
— Понимаю. Но разве нельзя было предупредить?
— О таких вещах не предупреждают, — серьезно произнес отец. — Эта операция секретна, и чем меньше людей о ней знают, тем лучше. Но теперь, — он тяжело вздохнул, — после того, как ты оказалась в Лиге, и ты, Усоёши, потрудись это объяснить, операция сорвана. Кроме того, в полицию поступили показания на мое имя. Пришлось уйти из Лиги.
— Уйти? — приподняла я бровь. — Разве это возможно?
— Конечно, нет, — усмехнулся тот. — Уйти из злодейской банды живым нельзя. Только сбежать. А теперь, — он как-то неожиданно прищурился, обжигая меня внимательным взглядом. Под таким чувствуешь себя, как перед дулом пистолета. Человек по ту сторону видит тебя насквозь. — Как ты попала в Лигу?
Я кисло улыбнулась, пытаясь понять, как лучше объяснить.
— Видишь ли, тот самый Даби, который со шрамами, — вздохнула я. — Не поверишь, но мы пересеклись с ним на моей практике у Ястреба. Случайно. Видимо, он запомнил меня еще на Спортивном Фестивале, а потом увидел твою физиономию в Лиге и сопоставил все факты, — в конце я уже фыркнула, вовремя вспоминая, что еще злюсь. — Не будь тебя, я бы не попала в Лигу!
Мужчина тяжело вздохнул и жестом, который обычно использую я и Раен, потер свою переносицу, словно ощущал усталость, либо просто оказался в трудной ситуации и не знал, как поступить. Подняв свои глаза, я рассмотрела в его глазах намек на вину, но этого было недостаточно, чтобы так просто смыть все чувства, которые мы с Раеном пережили за это время.
Проделав тот же жест, что и он, я вздохнула:
— Вы ведь вообще ни намека нам не дали. Просто оставили одних! И на кого? На Ястреба! Да он сам ребенок, несмотря на возраст! Просил его позаботиться о нас? Хах! Конечно, он загрузил нас практикой в своем агентстве, но, думаешь, это вас заменяет?
— Согласен, я виноват, — кивнул отец. — Но Ястреб не дурак и уж тем более не ребенок, я могу ему доверять. И, кроме того, такова судьба детей, кто оказался в семье героев, работающих на правительство. Семьи не выбирают.
— Семьи не выбирают, — передразнила я. — И из-за этого мы должны расплачиваться? — Ответ я не получила, поэтому только помассировала виски. Ожидать снисхождения и слезного извинения не приходилось. По отцу видно, что он не хотел, но был вынужден. Черт… как все сложно. — Ладно, — еще раз вздохнула я. — Следующий пункт — мама. Что с ней и где она?
На лице отца появилась легкая улыбка, которая потом перешла в усмешку. Он сделал небольшую паузу, словно что-то вспоминал, а потом поведал:
— С Аматой все хорошо. Она в Америке, в этом мы не соврали. У своих родственников. Так сказать, отдыхает от быта. Она не знает о деталях дела, осведомлена в двух словах, что у меня тяжелая задача. Оставлять ее здесь было слишком опасно. Она беззащитная женщина, и защитить ее никто бы не смог. — Заметив возражение на моем лице он добавил: — На вас в этом деле я полагаться не мог. О вас позаботилась Академия и Ястреб. Вы не знали, но за вами с Раеном велось наблюдение. Мужчина, один из сотрудников Комиссии по безопасности и мой хороший знакомый, следил за тем, чтобы вы выбирались из дома и обратно без происшествий.
В моей голове возник когнитивный диссонанс. Я вдруг застыла, пытаясь сложить картинку воедино. А потом, еще минуту все переваривая, спросила:
— Кто?
Отец ухмыльнулся, почему-то довольный моей реакцией и бросил:
— Он просил у тебя интервью в метро после Спортивного Фестиваля. Он тогда взял с собой своего ребенка — того самого мальчика, который снимал вас с Раеном на телефон, и которого вы чуть до смерти не напугали своими лицами. — Я едва не захлебнулась воздухом, но отец продолжил: — Хоть меня и не было рядом, но я знал о каждом вашем шаге, когда выдавалось свободное время. Я смотрел Спортивный Фестиваль, — он еще раз внимательно на меня посмотрел, — и я горжусь вами. И горжусь тобой. Ты отлично себя показала.
— Перестань! — возмутилась я. — Перестань говорить так, словно ты хороший отец.
— Я и есть хороший отец, — вздохнул он. — Но работа у меня дурная, хотя я сам ее выбрал. Видишь ли, Усоёши, — он еще раз пронзительно, но в этот раз с какой-то немой угрозой посмотрел на меня, — в геройском мире есть те, кто геройствует открыто, как Всемогущий, а есть те, кто действует скрыто, как я. Я привык к такой жизни и люблю свою работу.
— Такое ощущение, что тебе на нас наплевать, — кисло добавила я.
— Это не так, — поморщился тот, устав меня переубеждать. — С вами было бы все хорошо. Я в этом уверен. Если бы что-то и случилось, я бы принял меры.
— Ладно, — отрезала я, роясь в голове в вопросах, которые возникали в бесчисленных количествах. — Лига. Что ты узнал? И почему себя так вел?
— Логично, что я не расскажу тебе о собранной информации, — вздохнул тот, сгибая ногу в колене и закидывая на другое. — Данные секретны. Но расскажу о том, как там оказался, если тебя это интересует. — Он выждал какое-то время, пока я не кивнула и начал: — За несколько дней до того самого нападения в комплексе Юэй Комиссия по безопасности Японии наткнулась на следы некой организации злодеев, о которой было слишком мало известно. Удивительно, что за короткий отрезок своего существования они смогли набрать несколько десятков третьесортных злодеев, которых готовили для покушения. В мою задачу входило вклиниться в их ряды, тем более, что мое имя в кругу героев непопулярно и в большинстве своем неизвестно. Вместе с тем, Томура Шигараки собрал налетчиков, в числе которых оказался и я.
— Почему же я тогда не видела тебя в USJ? — нахмурилась я.
— Потому что мне нельзя было там появляться из-за тебя, — снисходительно улыбнулся мне мужчина. — Мне удалось убедить Томуру, что остаться за пределами того сражения — хорошая идея. Вместо этого я занимался сбором информации и агитацией ценностей Лиги. — Заметив растерянность на моем лице, отец склонил голову и бросил: — С тех самых пор я в Лиге. И был… до недавнего времени. Теперь, как понимаешь, я свободен.
В голове появлялось все больше вопросов, а сама она кипела от обилия информации. Я посмотрела на отца, в красные глаза, которые смотрели на меня с добродушной жалостью и нахмурилась. Все, что было в этом семестре вокруг нашей семьи — ложь. И как давно?
— Послушай, — хмуро бросила я, ничуть не смягчившись под этим взглядом, — ты говоришь, что все это время провел в Лиге на задании. С каких пор ты работаешь… агентом? И как на все это согласилась мама? Я не поверю, что она так просто оставила бы нас!
— Твоя мать — удивительно упрямая женщина, — начал с любимой темы отец. — Если она что-то вобьет себе в голову, то ее сложно в чем-то переубедить. Я занимаюсь работой на правительство с тех пор, как закончил карьеру героя — в двадцать один. И с тех пор она идет со мной, несмотря на то, что с моей занятостью на семью остается не так много времени. Конечно, мне пришлось уверить ее, что о вас позаботятся.
— А как же… агентство? — возразила я, округлив глаза. — Сакура?..
Отец усмехнулся и пригнулся, оперевшись локтями о колени.
— Кто такая Сакура?
— Твоя секретарша! — напомнила я. — Кто же еще?!
— Ах да! — рассмеялся тот. — Сакура, точно… как я мог забыть? Но, — в его глазах заплясали насмешливые огоньки, — ты всерьез думаешь, что твоя мать бы позволила мне держать секретаршу младше сорока?
— Откуда мне знать?! — возмутилась я. — Это же твое агентство!
— Не мое, — возразил отец. — Это агентство — прикрытие, предоставленное правительством. У меня нет агентства и никогда не было. Для всех я — бывший про, который ушел на пике своей карьеры с геройской стези, выбрав себе более спокойную жизнь.
Я задумчиво хрустнула руками. Выходит, что все эта беготня с агентством тоже ложь. Все так накручено, только для того, чтобы выгородить отца и его истинную занятость. Когда он пропадал на работе, он пропадал не в агентстве, а на службе. Черт…
Пока я думала, мужчина тоже хрустнул, только уже шеей, а потом бросил:
— Я был готов к похищению Бакуго в Лиге. Этот план был оговорен. Лиге нужен был человек из геройской среды, который мог бы встать на их сторону, пошатнув общее спокойствие и взрастив сомнения в героях, в то же время, подняв статус злодеев. Однако… кто-то, кажется, был готов к этому. При первом осмотре Бакуго я, как человек, довольно сильно связанный с этим, заметил у него на футболке маячок. Мне пришлось снять его и унести.
Пока он говорил, в мою голову вклинилась мысль. Понятно, почему Раен вдруг оказался у завода с Ному, куда перенесли нас и спас меня с Бакуго. Он просто выбрал ближайший маяк, по счастливой случайности оказавшись на поле боя. А отец подумал, скорее всего, что это происки полиции и решил подсобить. Черт… В горле образовался ком, когда я поняла, что, по сути, меня могли и не спасти. Мы ведь ходили практически по грани. Отец сказал, что унес маяк. Но не сказал куда. А оказалось, что именно на завод Ному. Хм… он действительно надеялся подобным образом подпортить планы Шигараки?
Тем временем, он продолжал, теперь несколько морщась от воспоминаний:
— Мне и правда все равно на Бакуго. Будь он хоть Символом Мира, но когда я увидел там тебя, — он поджал губы, глянув сквозь меня раздраженным взглядом, — мне сложно было осознать, что происходит на самом деле. Шигараки Томура решил дополнительно проверить меня или втянуть еще и тебя.
— Хорошо, — пробормотала я, уже окончательно отрешившись от своих эмоций. — С мамой понятно. С тобой, более-менее тоже. Что с моей причудой? — прищурила глаза.
Отец, который молчал несколько секунд, вдруг прикинулся дурачком и широко улыбнулся:
— Что ты имеешь в виду?
— Не придуривайся, — фыркнула я, вспомнив, что он говорил мне в злодейском баре. — После нападения на USJ я вдруг узнаю, что у меня есть в теле ограничители, порожденные причудой ветра. Удивительно, как это во мне оказалось? — иронично произнесла я, скрестив руки на груди и выпрямив спину. — А после Спортивного Фестиваля я также узнаю, что я, оказывается, их сломала!
Отец сморщил лоб и недовольно сцепил руки. Какое-то время он молчал, отвернувшись на залив. Там летали чайки, что-то громко крича. Посередине неба застыли кучевые, серые облака. Кажется, скоро нас ожидает дождь. Наконец, он вздохнул и бросил, только уже не тем тоном, которым говорил до этого. Голос немного похолодел, словно он не хотел говорить об этом:
— Жаль, что это все-таки вышло наружу. Знай, что это было для твоего блага.
— Я же просила рассказать подробнее, — процедила я.
— Хорошо, — раздраженно бросил тот. — Если вкратце, то есть вероятность, что у тебя может быть вторая причуда.
— Чего? — опешила я.
— Конкретное название я не помню, — нахмурился отец. — Но что-то вроде обездвиживания. Она носит ментальный характер и заставляет человека цепенеть. Радиус действия не меньше двадцати метров. Причуда полезная, но очень воздействующая на психику и тело, проявляется в серьезных и нервных ситуациях, а передается, как рецессивный ген. Но все равно, — он поджал губы, — у любого ребенка в семье, где родители владеют причудами, есть вероятность рождения с двумя. А твоя причуда ветра и без того не совместима с телом. Подумай только, что было бы, унаследуй ты две причуды.
А я вдруг застыла, переосмысливая все, что он мне сказал.
— Она не у меня, — зло бросила я, гневно глянув на лицо. — Ты помнишь ту машину, которая пересекла поле? — Отец замолчал, только глядя на меня и слушая дальше. — Это Раен отправился спасать меня. — Мгновение, и лицо отца дрогнуло, когда он попытался переварить информацию. — И, знаешь, в момент того, когда он узнал, что ты был в Лиге, в нем проявилось что-то похожее, о чем ты говоришь.
— Раен. — Он устало потер переносицу и понизил голос. — Не может такого быть… На осмотре у него не обнаружили причуды.
— Плохо смотрели, значит, — сжала кулаки я. — Теперь что с этим делать?
— Для начала, ни в коем случае не использовать причуду и не травмировать его психику, — нахмурился отец. — Не ясно к каким последствием это может привести.
— Откуда в нашей семье вообще такое «добро»? — злилась я.
— Наследие нашего дальнего родственника, — холодно сообщил мужчина. — Вы ведь с Раеном никогда не задавались вопросом, почему ни разу не видели и не слышали родственников с моей стороны, верно?
Я хлопнула глазами, слушая дальше. Мы ведь и правда никогда не интересовались. Это было в порядке вещей, хотя теперь я понимаю, что дело тут было не в отсутствии японских традиций и крепкого семейного единства. Я всегда считала, что у нас их не было.
Заметив мое смятение, отец терпеливо пояснил:
— Я не могу конкретно все объяснить, потому что сам многое не знаю. Но мои мать и отец, когда мне было двадцать один, сошли с ума. Мой отец, твой дед, — поправился он, — находится в местной психбольнице, мать была там же, но уже мертва. Они загремели туда неспроста.
Я чуть было не открыла рот, окаменев буквально от таких подробностей. Я думала, что это все! А оказалось, что — только начало! Вот черт!
— И что… случилось? — похолодела я.
Мужчина тяжело вздохнул, а потом расстегнул свой пиджак. Светило солнце, поэтому было жарковато. Сложив тот на сгибе локтя, он запустил пятерню в волосы и бросил:
— История нашей семьи довольно туманна и обрывается на моем отце. Я не знаю, что конкретно произошло, но, когда я был подростком, он все время говорил о своих родителях и о том, что они внезапно пропали без вести. Став героем вместе с моей матерью, он хотел найти что-то о них, какие-то упоминания, но потом, в какой-то момент, тронулся умом и уничтожил все, что когда-либо отыскал. И прекратил свою геройскую карьеру, запретив мне копаться в этом дерьме.
— Из-за этого ты прекратил свою геройскую деятельность? — опешила я.
— Да, — хмуро бросил мужчина. — Я не думал, что подобное случится, но после всего я не мог спокойно геройствовать. Но все обернулось другой стороной — после моей отставки правительство заинтересовалось мной и предложило долгосрочное сотрудничество.
— Хм… — только и вышло из меня. — А ты… никогда не хотел узнать, что случилось с… твоим отцом?
— Я пытался, — раздраженно отрезал тот. — Но он сошел с ума. С ним невозможно адекватно разговаривать, потому что он выходит из себя, когда я затрагиваю эту тему. И он категорически отказывается говорить о ней. К слову, причуда Раена передалась ему от моего отца, — он тяжело вздохнул, — но тот сумел ее натренировать. Впрочем, возможно именно из-за нее он все-таки и съехал с катушек.
Я задумчиво посмотрел на свои кроссовки, в очередной раз, наверное, за этот день переваривая информацию. Клубок разматывался, но не думал становится меньше. Вопросов возникало все больше, а остальное — тьма.
— А что правительство? — возразила я. — Разве данные о… наших предках, кхм, не доступны?
— Нет, — процедил сквозь зубы мужчина. — В том-то и дело, что ничего. Моя бабка и дед пропали без вести, а что было до них — черт знает. — Он посмотрел на меня. — Как ты понимаешь, с такими необычными корнями слухи расползаются, как черви. Ты ведь, наверное, чувствовала что-то подобное в средней школе?
Я сдержанно кивнула, припоминая что-то такое. В школе у меня отношения не вязались, и многие люди относились ко мне предвзято, но тогда я не придавала этому значения. Сейчас, в Юэй, меня окружали умные, достойные люди, которые, если и слышали что-то, были выше всякой неприязни.
Просидев еще какое-то время в тишине под звуки воды, я вдруг поняла, что вся моя злость сошла на нет. Ее просто не было. Даже обида куда-то развеялась. Я неожиданно взглянула на отца с другой стороны, как на несчастного человека, который, фактически, лишился родителей в довольно молодом возрасте. И несмотря на этот смягчающий фактор, что-то внутри меня все равно рвалось в справедливости заехать ему по лицу за все.
Нахмурившись, я бросила:
— Ты все равно виноват.
— Я не спорю с этим, — спокойной встретил мой выпад мужчина. — Но не думаешь ли ты, что ты одна такая? — на его вопрос я нахмурилась, а он продолжил: — Дети, которые рождаются в семьях героев довольно часто остаются предоставленными себе. Стоило мне исчезнуть вместе с мамой на несколько месяцев, как вы с Раеном уже упиваетесь обидой, — голос его похолодел, а на меня он вдруг глянул презрительно. — Не считайте себя жертвами обстоятельств. Мы с Аматой выбрали такую жизнь и работу, и до момента нашего отсутствия всегда были с вами. В отличие от других семей героев с вами всегда была мама. И как вы себя ведете?
Я почти задохнулась от такой тирады, но отец все еще говорил безжалостно, и какой-то частью себя я понимала, что он прав. Он говорил со мной не как с пятнадцатилетним подростком, а как со взрослым человеком, раскрывая все проблемы геройских семей — недостаток любви и внимания, а у нас было и то, и то. А то, что семья вдруг исчезла, оставив записку, все равно положительно выделяло нас среди других. Черт…
Почувствовав, как все мои чувства вывернули другой стороной, я сжала кулаки, а потом сделала протяжный вздох, подавляя в себе злость. Все оказалось крайне относительным, но язык все равно не поворачивался сказать: «Ты прав», поэтому я только хмуро смотрела на него и молчала.
Спустя какое-то время отец усмехнулся, и в глазах его появилось одобрение:
— Ты все понимаешь, ты уже взрослая. Это хорошо. С Раеном будет труднее, он плохо контролирует себя и прислушивается.
— Ты собираешься поговорить и с ним? — уточнила я.
— Да. Иначе и быть не может. Его надо предупредить о причуде и договориться о диагностике у Яширо-сана, он поможет установить ограничители снова.
— Так это он сделал, — криво улыбнулась я.
— Конечно, — вздохнул отец. — Он друг нашей семьи и хороший врач, который умеет хранить тайны. С его подачи, когда у тебя проявилась причуда, удалось уговорить на внедрение ограничителей — пожалуй, чудо, созданное руками исследователей. Теперь то же самое предстоит испытать и твоему брату. Кто же мог знать, что беспричудный ребенок внезапно обнаружит у себя ее в шестнадцать. Правда, мир становится безумным.
— А что с мамой? — поинтересовалась я. — Она вернется?
— Скорее всего, да, — кивнул отец. — Раз операция сорвана, Амата вернется.
— А что теперь… — я судорожно вспоминала, — правительство будет с этим делать?
— Возьмет кого-нибудь на мое место, — хмыкнул мужчина. — У правительства достаточно пешек. В этот раз, уверен, они возьмут кого-нибудь более подходящего на эту роль и не обремененного семьей.
Прозвучало несколько обидно, но в голове забилась мысль. Уточнять я не стала, но вывод напрашивался сам собой. Я знала, кого скорее всего, внедрят для дальнейшей слежки за Лигой. Черт… надо бы узнать точно, но пока это не представляется возможным.
Внезапно настрой отца изменился и он очень доброжелательно улыбнулся, спросив:
— Ты теперь живешь в общежитии?
Вздрогнув от неожиданности и еще несколько секунд соображая, я выпалила:
— Ну… да. Живу со вчерашнего дня.
— Это хорошо, — одобрительно кивнул отец. — Теперь я уверен, что подобных похищений не будет. Как учеба? Есть успехи?
— Я… восьмая в списке успеваемости, — поморщилась я. — В общем, нормально. Потихоньку учусь. Скоро будем отрабатывать приемы и проходить экзамен на геройскую лицензию, правда, временную. Кстати, насчет этого… — выдохнула я, наблюдая за отцом. — Ты можешь… помочь мне с этими приемами? Я уже не знаю, что придумать, а ты явно сильнее меня.
Мужчина хмыкнул, как-то изменившись в лице, явно просветлев. Раньше я этого не замечала, наверное, потому что не спрашивала, но папа очень любил бои. Наверное, слишком сильно. У него точно можно спросить про ветер и узнать что-нибудь новое.
— Что именно? — поинтересовался он. — Ты освоила полеты?
— Да, — нахмурилась я. — Только не ураганом, а выпусканием ветра через руки и стопы. Научилась по твоим видео со Спортивного Фестиваля концентрировать силу в кулаке. В остальном… это все, что я умею. Мне было бы полезно… — я задумалась, — научиться наносить атакующие удары.
— Это очень энергозатратно и неэффективно, — возразил отец. — Наша причуда удобна, но не так сильна, как тот же взрыв Бакуго. Она больше ориентирована на поддержку и роль в качестве приманки.
— Совсем ничего нельзя сделать? — удивилась я.
— Можно, — поморщился тот. — Но зачем?
Еще недовольно просидев на камне, я раздумывала над всем. Но потом решительно подняла взгляд и бросила:
— Хочу. Пусть это тратит много сил, но я тоже стала сильнее. Покажи мне.
Отец хмыкнул, и в глазах его заплескалось какое-то удовлетворение, словно он понимал. Неожиданно поднявшись с камня, он поправил идеально отглаженные брюки и набросил на свои плечи пиджак, кивком указывая мне на лес. Мы снова пустились в путь, направляясь к какой-то поляне.
Я предвкушала что-то, похожее на сильное желание сразиться с папой всерьез, но что-то мне подсказывало, наверное, здравый смысл, что я не смогу. Он сильнее. Пока мы шли, он вдруг бросил за спину:
— Постарайся подняться в рейтинге. В твоем возрасте я был четвертым.
— Четвертым, — повторила я, прищурившись и прокручивая что-то в голове. Четвертым!
— И да, — он вздохнул, недовольно потерев переносицу, — тебя спасли очень оригинально. У Раена богатая фантазия, а у меня теперь штрафы на 60 тысяч йен за превышение скорости и езду несовершеннолетних.
— Хех, — смех впервые вырвался из моего горла, — это уже не моя вина.
— Я знаю, — отчего-то тоже немного улыбнулся тот, а потом остановился, и мы оказались на круглой, просторной поляне. До Академии и общежитий было далековато, нам бы здесь никто так просто не помешал. Он повернулся ко мне лицом, потом натянул на себя пиджак и глянул на меня с неожиданным азартом на лице. Губы изогнулись в явной улыбке, а глаза с готовностью прищурились. — Приступим. Я покажу только один раз в бою. Но запомни, хоть ты и моя дочь, я не собираюсь сдерживаться. Если хочешь чему-то научится, попробуй меня убить.
Сначала я впала в осадок, не ожидая подобных слов, но потом, видя, как он серьезен, усмехнулась и встала удобнее, готовясь уворачиваться. Мы больше не будем говорить на язык слов, только — на языке ударов.
***
Айзава с мрачным лицом зашел в здание Академии. Директор Незу ждал его в своем кабинете. Но Сотриголова, привычно открыв дверь, чуть не столкнулся с незнакомым мужчиной в строгой одежде, который задел его плечом и даже не бросил извинение, только снисходительно посмотрел на него красными, жгучими глазами, хотя был даже ниже его ростом.
Айзава бы не придал этому значения, не покажись ему мужчина кого-то смутно напоминающим. Впрочем, людей в Юэй много. Сюда заявляются и журналисты, которых он так ненавидит, и другие учителя, которые всегда в дефиците. Но такой наглости он давно не видел.
Устало протерев веки, Сотриголова с хмурым видом прикрыл за собой дверь и глянул на директора. Зверь с невероятным интеллектом сидел за своим столом, отпивая с довольным видом чай, который плескался по его правую лапу. Только увидев на пороге Сотриголову, он широко улыбнулся и бросил:
— Доброе утро, Айзава! Может, чаю?
— Спасибо, нет, — равнодушно отчеканил тот, выжидая причины, по которой его позвал директор Незу.
Сам Незу еще некоторое время копался в бумагах, а потом вдруг отодвинул их и радостно заявил:
— Поздравляю, тебя, Айзава! Я знаю, что для тебя это было очень сложно, но теперь тебе больше не нужно следить за Усоёши-чан. Она больше не под твоей ответственностью. Отец Усоёши-чан объявился и пролил свет на ситуацию с нападением Лиги. С нее сняты все подозрения, как и с Раена-куна.
Айзаве на мгновение показалось, что его облили холодной водой. Он вдруг вернулся на минуту назад, вспоминая человека, с которым столкнулся плечом. И этот снисходительный взгляд. Как-то Сэнказе умудрилась на него так посмотреть, когда украла его капли для глаз. Он был уверен, что это она натворила.
— Это был он? — все же решил уточнить мужчина.
— Именно! — улыбнулся Незу, отпав чай. — Как тебе? В нем есть что-то общее с младшими Сэнказе, не находишь?
— Зачем он пришел? — нахмурился Айзава, раздраженно кладя руки в карманы.
— Он просил разрешение на посещение своей законной дочери, — Айзава показалось, что слово «законной» Незу выделил как-то уж слишком явно. — Объяснит ситуацию, потом заглянет в общежитие к сыну. Не находиться же детям в неведении, верно?
Айзава нахмурился, передергивая плечами, еще какое-то время сохраняя молчание, он спросил:
— Что с ним и с Лигой?
Размеренно помешав чай ложечкой, директор Незу сцепил лапы и внимательно посмотрел на него.
— Сэнказе Рейкай выполнял задание правительства, внедрившись в логово злодеев. Ничего необычного, но какие, казалось бы, последствия.
Сотриголова поморщился, вспомнив еще раз этот снисходительный взгляд. Внутри росло какое-то смутное, слабое негодование. Несмотря на обязанности героя, он чувствовал частью себя неудовлетворение от этого поступка. Сэнказе Рейкай оставил своих детей, фактически, одних, без кого-либо. Но мужчина быстро себя оборвал в размышлениях. Геройская судьба не романтична и вынуждает поступаться некоторыми ценностями. Другое дело, что дети этого совершенно не заслужили.
— Что удивительно, — продолжил Незу, — я думал, что вы хотя бы пожмете друг другу руки. Сэнказе Рейкай настаивал на том, чтобы его дочь отправили в 1-А класс, потому что ты оказался их классным руководителем. Он уверял меня, что отлично тебя знает.
— Впервые его вижу, — прищурился Айзава.
— Должно быть, когда он говорил, что хорошо тебя знает, имел в виду «достаточно собрал о тебе информации и понял, что можно доверять», — на лице Незу вновь появилась широкая улыбка, и мужчина не понимал, чему тут можно радоваться.
Немного помолчав, Айзава вздохнул и устало спросил:
— Это все?
— Почти, — рассмеялся Незу, с удовольствием подмечая его раздражение. — Я сказал, что Усоёши-чан больше не под твоей ответственностью. Но я не стану тебе указывать, что делать, Айзава. В этом у тебя есть свобода выбора. — Увидев безразличие на его лице, директор удовлетворенно улыбнулся и бросил: — У меня все. И, кажется, скоро в лесу поднимется ветер. Не хочешь посмотреть?
— Нет, — мрачно отозвался он, а потом вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь.
Голова загружалась неприятной информацией. Он чувствовал себя так, словно у него что-то незаконно отняли, хотя это «что-то» никогда ему не принадлежало. Айзава поморщился в который раз. Похоже, он стал слишком мягкотелым, а для героя это неприемлемо. Но директор Незу дал ему понять, что подозрения с Сэнказе сняты, а что делать дальше — решать ему.
Спустившись на лифте вниз, Айзава вышел из башни, повернув голову в сторону общежития его класса. Потом зашел в свое, учительское, проверял какое-то время бумаги и налил себе кофе. Немного посидев на кровати, он внезапно одернул себя от мысли, чтобы привычным образом завернуться в спальник, и хмуро глянул в сторону леса. Там и правда творилось что-то странное. В безветренную погоду где-то в середине клонились к земле деревья.
Скрипнув зубами, он осекся, коря себя за излишнее желание узнать. Это методы воспитания чужой семьи, не его. У Айзавы нет семьи. Но вместо этого раздраженно поставил стакан с кофе на тумбочку и зло вышел из комнаты.
— Ты чего не с той ноги встал?! — вскрикнул Ямада, которого он встретил на выходе.
— Захлопнись, — поморщился он, а потом направился именно туда, где бушевал ветер.
Идя не больше десяти минут, он вдруг стал свидетелем странной сцены. Сэнказе Рейкай дрался со своей дочерью. Он держал ее у дерева, в которое она вжималась спиной. На щеках у Усоёши были уже царапины и пыль. А сам мужчина как-то слишком странно улыбался, ничуть не жалея ее.
Айзава решил, что если тот совершит удар, он сотрет его причуду, поэтому прищурился, внимательно следя за их движениями. Он не совсем понимал, что здесь происходит. Это точно нельзя было назвать сеансом воспитания. Со своими детьми всерьез не дерутся. По крайней мере, таким образом.
Когда мужчина занес кулак, намереваясь ударить дочь под дых, Айзава приготовился, но отчего-то медлил. И не зря. Сэнказе, которая до этого выглядела потрепанной, внезапно вывернулась, подскочив на месте и оказавшись за спиной отца. Айзава наблюдал за этим с мрачным взглядом. Особенно в тот момент, когда девчонка вдруг повторила отцовский маневр. Но ударить его ей также не удалось. Тот словно исчез, передвигаясь слишком быстро. Но останавливать дочь не стал. Вместо этого ее кулак угодил в ствол дерева, который неожиданно проломился в этом же месте и повалился в противоположную от них сторону. Что они вытворяют?
— Что происходит? — холодно спросил он, выглянув вперед и показав себя. Он недовольно сложил руки в карманы костюма, обращаясь в этот раз к ее отцу.
— Семейная тренировка, господин Сотриголова, — оскалился тот, что Айзаве очень не понравилось. Сэнказе Рейкай ему не импонировал.
Сэнказе-младшая, которая вдруг его заметила, отдышалась и удивленно захлопала глазами. А потом бросила:
— Не беспокойтесь, Айзава-сенсей. Все в порядке! Мой отец не состоит в Лиге. Он пришел мне об этом сообщить, а потом мы начали тренироваться, — она оправдывала его неожиданно спокойно.
Айзава промолчал, хмуро за ними наблюдая. Не дрогнув лицом, он выдал:
— Этот лес находится на территории Юэй и в собственности Академии. Не разрушьте здесь все.
— Мы уже закончили, — застегнул пиджак Рейкай, довольно улыбнувшись дочери. — Урок усвоен, а мне нужно идти к старшему ребенку. — Он оставил Усоёши у себя за спиной, а когда поравнялся с ним, вдруг повернул голову, оставляя на губах сдержанную улыбку. Только вот глаза недобро сверкнули, а потом он бросил не без угрозы: — Постарайтесь в следующий раз обеспечить безопасность моим детям, Сотриголова, если не хотите проблем.
Айзава ничего не сказал. Такие угрозы он слышал не раз и не два за все время домашних визитов, которые провел. Но то, что у Рейкая получилось произнести это с холодной вежливостью, раздражало. Сам он поморщился, оставляя мужчину за спиной, а затем глянул на неудачливую студентку. Та прошла мимо него, направляясь к общежитию, потирая подбородок рукой и пыхтя:
— Четвертое место… четвертое! Вот черт!
Еще немного подождав и повернувшись ей вслед, убедившись, что она зашла в общежитие, он покачал головой и сделал резкий шаг к соседнему кусту, неожиданно оказавшись за спинами незадачливых наблюдателей. Спины Мидории, Тодороки и Ииды пестрели разными цветами. Сотриголова мог их теперь перепутать, если бы не их волосы.
— Вы что здесь делаете? — сверкнул он глазами.
Мидория вздрогнул и чуть не подпрыгнул на месте, а потом обернулся и неловко почесал в затылке. Иида явно уже сейчас истязался чувством стыда. Лицо Тодороки всегда сохраняло спокойное выражение. Начав терять терпение, Айзава уже был готов помрачнеть, как Мидория, тяжко вздохнув, бросил за всех:
— Простите, Айзава-сенсей! Мы волновались за Сэнказе-чан! Она наш друг, и мы решили не оставлять ее одну!
— Нечего за нее волноваться, — поморщился тот. — С ней все в порядке. Идите в общежитие.
Те довольно быстро собрались и ушли в дом, а Айзава потер веки. Неожиданно у Сэнказе оказалась своя свора защитников, которые могли приглядеть за ней в отсутствие его самого. Немного помедлив, он затем сделал несколько шагов в сторону дерева и прямо сказал:
— Бакуго.
Парень зло на него зыркнул, не постеснявшись такого обращения к учителю, но Сотриголове было все равно. Будь у него более нежная душа, наверняка бы исключил, но он только равнодушно и строго глянул на парня:
— Насмотрелся? Теперь иди обратно.
— Хватит указывать мне, что делать! — фыркнул тот, затем сунул руки в карманы и со злым лицом, нарочито медленно переставлял ноги к общежитию.
Айзава подавил тяжелый вздох. Наблюдателей за Сэнказе оказалось больше, чем он думал. Но он, раз уж на то пошло, в целях ее же безопасности вновь возьмет ее под свою ответственность, уже из своих соображений.
Айзава уже думал, чтобы зайти в общежитие 1-А и объявить о начале тренировок на суперприемы, как вдруг его остановил голос, стоило ему повернуться к зданию. Перед ним стоял Шинсо, тот самый парень, который выступил на Спортивном Фестивале с общеобразовательного факультета, а потом неожиданно решил поучаствовать в операции спасения Сэнказе. Читать нотации ему Сотриголова не брался, потому что не был его классным руководителем, но в известность того поставил и, наверняка, этого парня никто по головке не погладил. Но сейчас тот стоял перед ним, пронзая равнодушным взглядом, засунув руку в карманы джинсов. На нем была широкая кофта, а сам он выглядел так, словно не спал трое суток и вылез из чулана. Но смотрел он в упор на него, и Айзаве захотелось даже раздраженно спросить: «Что?» Но тот, все-таки, начал сам.
— Сотриголова, я хочу, чтобы вы тренировали меня, — заявил просто, словно покупал фрукты в магазине.
От его самоуверенности и наглости Айзава едва сдержался, чтобы не усмехнуться. Тренировать, значит.
***
После возвращения в общежитие я, смыв грязь с лица и рук, поднялась к себе на этаж, сразу же садясь за стол. Учебники горели в руках, как и тетради. После внезапного заявления отца о том, что он четвертый, захотелось стать третьей. Черт! Как до этого дошло?!
Мрачно усмехнувшись, я засела за гуманитарными предметами. В здравом уме, не снизь я свою успеваемость и не встреть отца, я бы не подумала так себя вести. Кто учится в каникулы? Либо сумасшедшие, либо люди, которые действительно чем-то увлечены. Увлечена я не была, но и сумасшедшей себя не считала. Хотя, если как посмотреть… в моей семейке есть несколько повернутых на голову человек, что теперь даже шутить об этом неловко.
Остается только заняться повторением и читать скучную история искусств. Надеюсь, в следующем году ее не будет, и нам поставят более интересные предметы.
— И как мне это сейчас пригодится? — немного зло бросила я, вглядываясь в учебник.
Но все равно упорно прочитала часть параграфа, пытаясь не зубрить, а внимательно запоминать. Сложно. Сложно и скучно, когда неинтересно. Жизнь норовила вырвать меня из этого бесполезного занятия сразу же, отвлекая то на телефон, то на что-то еще. В конце, мне вдруг кто-то постучался в дверь, и я почти с радостью пошла открывать. Но какой же шок меня ждал, когда я увидела на пороге Бакуго.
Мой рот сам непроизвольно открылся, а я вдруг поспешно посторонилась. Бакуго стоял злой, как черт. Не хватало только дыма из ушей и носа — и был бы натуральный бык. Ирония в том, что футболка была на мне красной, и я с каждой секундой ощущала, что настроение Бакуго снижается. В голове витал только один вопрос: «Что ему от меня надо?»
Но Бакуго заходить не стал. Он только сомкнул руки на вороте моей футболки быстрее, чем я успела опомниться, и вытолкнул наружу. Помимо этого, меня смутило, что дверь снова закрылась. Вот черт!
— Бакуго, — несколько нервно улыбнулась я, стараясь всеми правдами и неправдами сохранять спокойствие, — ты что-то хотел?
Конечно, его поведение мне не нравилось. Обращался он со мной, как с котенком, которого все время брали за шкирку. Не помню, сколько раз он тащил меня куда-то вот так, за ворот, но точно помнила, что в прошлый раз меня спасли. Черт… а сейчас-то я одна!
Кацуки посмотрел на меня очень зло, словно я совершила огромную ошибку. А, увидев мою улыбку, кажется, вообще, слетел с катушек и, прижав к стене, заорал:
— Какого хера ты ведешь себя так, словно ничего не случилось?!
— А? — не поняла я, выставляя перед собой руки в жесте белого флага.
— Дура! — громко заорал он. — Из-за нас двоих Всемогущий ублюдок ушел в отставку!
— Ах, так ты про это, — сообразила я, несколько переведя дух. Внезапно ситуация повернулась другим углом, и я поняла, что вот оно — то, что гнетет Кацуки.
После возвращения из Лиги он стал даже несколько тише. Умудрился прийти ко мне в гости с Киришимой, хотя в здравом уме бы никогда этого не сделал. О моральной поддержке в тот день с его стороны и говорить было нечего — он бы этого не сделал, ему на меня плевать. Неужели он просто хотел со мной поговорить об этом?
— Тебя что это совсем не парит?! — рука сжалась на вороте моей футболки сильнее.
Я спешно соображала, что бы такое сказать и сохранить эту стену от взрыва. Нужно было сказать что-то ободряющее. Пусть Кацуки орет и ругается, но пусть и относится к этому проще. Ну не объяснишь же ему, что на все воля мангаки? И это мне повезло. Меня тоже напрягало это чувство, и я не знала, что делать. Может, поэтому высказалась об этом Тодороки? Он удивительно понимающе тогда ко мне отнесся, дав понять, что все в порядке, меня никто не винит. Черт…
— Конечно, меня это волнует, — вздохнула я. — Но… ничего ведь уже не изменишь. Остается только принять это, а не испытывать убивающее чувство вины.
Я посмотрела на Кацуки. Тот съедал меня взглядом. От такой плескающейся в глазах злости становилось не по себе. Начинало реально казаться, что еще чуть-чуть, и он запустит ладонь со взрывом мне в лицо, но он этого не делал. Только держал крепко. Возможно, я слишком плохо о нем думаю.
— Хм, Бакуго, — немного неуверенно начала я, а потом схватилась за его кулак, который все еще удерживал меня, — это не твоя вина, смирись. Ты ни в чем не виноват. Ты занял первое место на Спортивном Фестивале… заслуженно, — конечно, тут я была не согласна, но для дела и слов не жалко, — поэтому не думай об этом слишком много.
— Почему ты, млять, так легко об этом говоришь?! — кажется, рука сдавила сильнее. — Ты тоже попала к ублюдкам вместе со мной. Так какого черта?..
— Потому что я понимаю, что коробить себя за это бессмысленно, — уже тише вставила я. — Можем ли мы изменить ситуацию? Нет. Должен ли наступить момент, когда Всемогущий уйдет в отставку? Да. Он просто ушел раньше. А что, по-твоему, нас нужно было оставить в Лиге и проигнорировать похищение?
Бакуго молчал и ничего не отвечал. Он просто стоял, все еще держа меня за футболку, а я также стояла перед ним, подпирая стену спиной. В этот раз я уже не чувствовала страха. Бакуго теперь не был страшным, он был истощен своим чувством вины, а я все еще пыталась что-то с этим сделать. Конечно, моих слов тут недостаточно. Бой Мидории и Бакуго перевернет его сознание, но до этого еще и дожить надо.
Еще, кажется, минуту, мы так и стояли. Я не двигалась, все еще схватившись за его руку. Кацуки не отпускал, все еще держа меня, только думал о чем-то своем, приглядываясь в сторону.
— Бакуго, — внезапный голос заставил нас двоих неожиданно вздрогнуть и повернуться в сторону. Там стоял Раен, который хмуро смотрел на нас двоих. Даже не хмуро — зло. Он явно был не намерен спускать ему все с рук. — От сестры моей отошел, идиот.
— Завали! — рявкнул тот, но свою хватку разжал и, положив руки в карманы, быстро покинул мой этаж.
Облегченно вздохнув, я кивнула Раену, радуясь тому, что тот помог мне с Кацуки. Вот черт… надеюсь, я хоть как-то ему облегчила жизнь. Все-таки я не психолог, но и Кацуки не совсем идиот. Хотя раз он пришел в таком состоянии ко мне, не зная сам, что хочет сделать, то дело плохо.
— Что этот ненормальный сделал? — зашипел практически брат, сыпля проклятиями в сторону лестницы.
— Плакался в жилетку, — неуместно пошутила я, потом снискала странный взгляд Раена и поторопилась объяснить: — Переживает из-за отставки Всемогущего, но не умеет разговаривать, поэтому использует грубую силу и крики. Я уже привыкла. А ты… чего? — осеклась, вспомнив всю подноготную, что рассказал мне отец.
— Поговорить надо, — фыркнул тот. — О нашем папане, — слова брызгали ядом.
— М-да, — нервно почесала в затылке. — Наверное. Только сначала, — оглянулась назад, — надо придумать, как открыть дверь.
