Непристойное поведение

      — Люмус минима. — Белесый свет осветил серьезное лицо Фреда.       Прижимая к себе тот ворох вещей, что он ей всучил, Дафна коротко огляделась.       Комната была узким чуланом, в спину упирались пустые полки стенного шкафа, на два шага вокруг было не развернуться — ни стульев, ни другой мебели не наблюдалось. Дафна растолкала вещи на полки и покосилась на Фреда. Напряженный он неотрывно сверлил взглядом дверь, прислушиваясь. Гринграсс невольно последовала его примеру.       Поначалу она ничего не уловила, пока не шаркнули мало различимые шаги и не послышались голоса. Разобрать, о чем говорили не удавалось, поэтому Дафна шагнула ближе, Фред тут же перехватил ее за талию, показывая прижатым к губам пальцем, что следует быть тише.       — И что это? — Дафна недовольно пихнула его в бок и отошла на шаг.       Вместо хоть какого-то объяснения Фред пожал плечами, коротко отрицательно мотая головой и тут же подталкивая ее дальше от двери, в глубь каморки.       — Держи.       Ловко лавируя в этом тесном пространстве, в одну руку Фред сунул ей кружку, в другую вручил пирожок, осторожно стукнул своей кружкой о край ее и с невозмутимым видом отпил.       — Уйдут скоро, — прошептал он поверх края, указывая глазами на дверь.       — Кто?       — Понятия не имею.       Гринграсс подозрительно сощурилась, но спокойствие Фреда было заразительным. В этом вынужденном положении было уже что-то привычное. Забавное отчасти. Выдыхая и прикрывая глаза, Дафна покорно прижалась к его теплому боку.       Устраиваясь удобнее, Фред приобнял ее, поднимая выше кружку с элем.       — За нас?       — Пожалуй. — Кружки тихо стукнулись.       Эль остыл, но вкуса это не портило. Скакнувший адреналин, смешиваясь с алкоголем, сильнее подогрел кровь, и легкая усталость отступила. Подумалось, что все это в высшей степени абсурдно: эль в чулане, стоящий рядом Уизли, в как попало застегнутой чудовищно измятой рубашке, плед вместо цветов, тыквенный пирожок вместо… Вместо чего вообще можно представить тыквенный пирожок на свидании? Хотя пирожок был точно лучше перекладывания и переписывания веников Снейпа. Усмехнувшись своим мыслям о пирожках и Снейпе, и преимущественно о том, что эти двое, вероятно, не часто встречаются в одном предложении, тем более по соседству со словом «свидание», Дафна не заметила, как кружка в ее руках опустела. Сунув ее на ближайшую полку, Дафна развернулась к Фреду лицом.       Ее изломанная бровь и задумчивый взгляд отразились на лице Фреда недоумением.       — Что? — осторожно прошептал он.       — Пуговица.       Ясности это не добавило, но зачем объяснять что-то, если можно сразу сделать? Дафна развернулась, и, тихо цокнув, принялась расстегивать его рубашку, чтобы вернуть каждой пуговице надлежащее ей место. Расценив ее порыв перфекциониста несколько иначе, Фред было потянулся проделать с ее рубашкой почти тоже самое, но красноречивые шлепки по рукам заставили притормозить.       Под тонкой тканью рубашки частыми волнами вздымалась грудь, пальцы, соскальзывая, коротко касались голой кожи, и Фред невольно вздрагивал. Это было странно, приятно и возбуждающе-волнительно, поправлять его одежду, ловить в такой близости участившееся дыхание, следуя спонтанной игре, стряхивать его руки со своей талии и невозмутимо сосредоточенно продолжать застегивать пуговицу за пуговицей. В раскрытом вороте почти застегнутой правильно рубашки виднелся след ее несдержанного поцелуя — красно-бордовые крапинки засоса у основания ключицы. Отвести взгляд оказалось слишком сложно, и Дафна, уже наплевав на недавний благородный порыв, вместо того, чтоб застегнуть очередную пуговицу, наоборот, расстегнула ее, запуская под рубашку ладонь, с удовольствием улавливая, что Фред на этот короткий миг дышать перестал. Чулан с его теснотой вызвал острое ощущение дежавю, поднимая ее собственный игривый интерес с нуля до максимума за секунду. Смяв ткань его рубашки и послав к чертям необходимость тишины, Дафна потянула Фреда на себя, приподнимаясь на носочки, когда резкий возглас в соседней комнате заставил ее испуганно вздрогнуть и отпрянуть. Пальцы разжались сами собой. Из всей громкой фразы она различила лишь свою фамилию — чей-то голос вскрикнул «Гринграсс», и Дафна мигом забыла и о пуговицах, и о всякой осторожности. Слишком обалдевший от ее стремительной смены настроения, Фред проиграл в скорости долю секунду, руки схватили воздух, а Дафна уже стояла, прижавшись к двери.       — Ш-ш-ш. — Она мотнула рукой за спиной, вытаскивая из складок юбки чудом оказавшуюся там палочку. Но заклинание не потребовалось. Голоса за дверью из неразборчивых стали различимыми, и Дафна расслышала.       -… больше в счет!       — Ой, как удобно! Очень удобно! — Голос, явно женский, сочился ядом. — Мне теперь кем ее заменить? Столько времени впустую. Вы вообще в курсе, чего стоило подвести эту дуру под подозрения? А теперь вдруг — «не в счет»!       Она оцепенела, не в силах пошевелиться, а Фред за ее спиной, в бесполезном порыве предотвратить уже случившееся, дернулся вперед слишком резво. С полки слетела задетая кружка, с грохотом прокатившись по полу. И наступила тишина. Тишина в чулане, ведь Дафна обернулась на разом замершего Фреда бесшумно, и тишина за дверью, потому что услышавшие грохот замолчали.       Это стало неизбежным, вопросом нескольких секунд, может от силы одной минуты. Пары ударов сердца, которое от волнения биться, кажется, перестало вовсе. Теперь было глупо прятаться, еще глупее — шарахнуть заклинанием того, кто откроет дверь. Это еще при условии, что в открытую дверь не прилетит такое же заклинание вместо приветствия. Дверь и уходящие секунды отделяли от неотвратимого, непреодолимого, но без сомнения — чего-то ужасного.       Открыли с другой стороны. И прежде, чем Дафна успела хоть что-то понять, как-то взять себя в руки, как-то приготовиться, ей в лицо прилетело презрительное:       — Вау, Гринграсс призвалась! Не думала, что знаю такое заклинание! — Гестия мерзко расхохоталась, а Дафна примерзла к полу. Приготовиться к такому? Мерлин раздери, если к такому можно было вообще быть готовой.       Кэрроу наконец прекратила смеяться, стоявший прямо перед Дафной, все еще сжимающий ручку двери, Ли Джордан изобразил на лице сожаление, и Гринграсс отмерла.       — Что ж, хоть какое-то заклинание, которое ты выучила без моей помощи, — хотелось сказать это спокойно, но голос предательски дрожал, вибрируя на каких-то высоких нотах.       — Как дела, Даф?       Гестия вела себя до невозможности спесиво — королева, мать ее, ситуации. Это взбесило, вышибло остатки стыда и подступающего разочарования, и Дафна твердо решила не уступать ей в наглости.       — Как видишь — чудесно, — она скривила рот в усмешке, указывая рукой за спину на так и стоящего столбом Фреда. — А твои?       — Затруднительно, скажу честно. — Гестия нарочито медленно прошлась по комнате и плюхнулась на диван, закинув руку на подлокотник. Тошнило от ее наигранной бьющей в глаза наглости. Она слишком хотела унизить Дафну. Это сквозило в каждом жесте: кривой ухмылке, прямом открытом взгляде и ядовитой небрежности в фразах.       — А ну-ка, поделись с подругой. — Дафна уверена присела рядом, участливо заглядывая Гестии в глаза.       — Да, брось, какие задушевные разговоры с подругой, когда у тебя свидание.       — На двойных свиданиях такое бывает. Знаешь, мальчики обсуждают квиддич, а девочки в это время — мальчиков.       — О, нет, нет и нет, Даф, у нас с Ли деловой разговор. Как бы тебе лучше пояснить — кое-какие обстоятельства в нашем контракте вдруг, с какого-то беса, поменялись, и мы обсуждаем, как теперь выйти из неудобной ситуации.       — Обрисуешь ситуацию?       — А что рисовать? Ситуация — ты.       Кэрроу хотела припечатать ее этой фразой, старательно подводила к этому — о, да. И так явно проступившее на ее лице торжество возымело прямо противоположный эффект. Дафна оказалась готова. Она, насколько смогла, искренне улыбнулась и громко выдохнула.       — А я уж решила, действительно, проблема. Так я же тут, подруги мы или нет? Давай и решим.       Гринграсс старательно игнорировала все еще трущегося у двери в чулан Джордана, тем более избегала смотреть в сторону Фреда. Не хватало растерять с трудом приобретенный запас наглости и проиграть Кэрроу.       — Видишь ли, Дафна, поздновато. Я как раз говорила Ли, что у тебя какой-то невъебенный запас везения. Подставить такую чистенькую отличницу было классной идеей. Ты только подумай, с одной стороны, кто-то точно сливает все Гриффиндору, это гипотетически можешь быть ты. С другой, ну серьезно, ты можешь быть этим кем-то в самую последнюю очередь. Ты бы слышала, как Забини тебя защищал! О, я бы даже прослезилась, если б не знала правду. Но он был хорош, честное слово. Не должен был, но был. А? Каково? По плану, — Гестия сыпала и сыпала, и если бы Дафна не собрала в тугой узел все имеющееся самообладание, то наверняка уже словила бы инфаркт от обилия подобных обличений всех и вся. — Блейз должен был снова вернуть подозрения, но — ни-ху-я — и слава Мерлину, Пэнси осталась при своем. Тяжеловато заставлять всех, то думать, что ты предатель, то оправдывать тебя раз за разом, отвлекаясь на других кандидатов. А потом вновь сосредотачивать внимание на одной единственной персоне. Но работало, да? Хоть Блейз сыграл не так, как надо. А потом и Уизли. Заладил, как заговоренный: больше ее трогать нельзя. Что ты, черт возьми, делаешь с мужиками такого? Что это они дружненько хотят тебя защитить, выгородить, когда на пороге и так тотальный пиздец, от которого никто в стороне не останется?       — Я с ними сплю.       Тишина ударила по ушам. Гестия в лице поменялась, Дафна была уверена, что тоже произошло и с Фредом, возможно и с Ли, но ей было откровенно плевать. Все зашло далеко за рамки. Скатилось в полную дикость и фарс.       Гестия противно расхохоталась. Мерлин Великий, настолько она открылась в другом свете перед Гринграсс: сыплющая ругательствами, мерзкая, наглая дрянь. Предательница. Сука.       — Тогда ты видимо трахаешься, как бог.       — Видимо, — спокойно отозвалась Дафна. Внутри все скрутило, во рту пересохло, а от подступающего к горлу кому подташнивало. Но она выдержала. Она лишь слегка, где-то на задворках сознания удивилась, что Блейз ее защищал, совершенно не вдаваясь в его мотивы. Просто отмечая это, как нечто удивительное, сродни чуду.       — Это все полемика, Гэсти.       — Ввожу тебя в курс дела.       — А решение проблемы?       — Мы как раз его обсуждали, когда вы нас не слишком тактично прервали.       — Ой, искренне извиняюсь…       Фред не выдержал. Потому что бесконечно это продолжаться не могло. А какого-то нормального выхода не предвиделось.       — Это проблема, Кэрроу, вообще, выражаясь твоим языком, нихуя больше не проблема. — В отличии от Дафны он даже не старался держать себя в руках. Голос звучал глухо и сорвано. Он улыбался, но дико, злобно и настолько ему не свойственно, что это пугало. — Ты идешь к себе, забываешь по дороге, что между нами вообще были какие-то договоренности. Потому что, как тебе и было сказано — больше ты не нужна. Не из-за Гринграсс, не из-за денег, а потому что игра пойдет по-другому. Не хочется пошло угрожать, но поверь, пикнешь хоть что-то, что нам не понравится — гнойными прыщами дело не ограничится.       Кэрроу держалась. При всей пожирающей ненависти Дафна признала, что Гестия выслушала все достойно, встретив тяжелый взгляд Уизли бесстрастно.       — Бесплатно, Фредди, я и не буду пикать. Уж ты прекрасно это знаешь. — Она наконец сняла руку с подлокотника и встала с дивана.       — До завтра, ребятки. Совет, да любовь, Гринграсс. Кстати, вы же в курсе, что профессор Амбридж вызвала на допрос Чанг? Как думаете, милашка Чжоу выдержит его?       Уизли выхватил палочку молниеносно, но Ли резким сильным ударом, отвел его руку в сторону. На лице Кэрроу отразился неподдельный ужас, но она быстро вернула самообладание.       — Это не я! — явно чуть громче, чем планировала, взвизгнула она. — Скажите спасибо своему обожаемому Поттеру! Его масляные взгляды невозможно было не заметить! Поучил бы его, Уизли, не выказывать интерес на публике. — Она тут же осеклась, натыкаясь на полыхающий ненавистью взгляд Фреда. — Блядь, да пошли вы все. Я никому ничего не скажу, можете не ссать! Я не дура, потом же придется объяснять еще больше. А спрашивают у Амбридж по-другому. И кстати, Гринграсс, мы, если что, друзья, в твоих же интересах и дальше продолжать наше тесное общение.       Она прошагала за дверь, и Ли тут же рванул с места, ее догонять. Оплошность в таком деле могла быть провальной, и убедиться, что Гестия уйдет, как и обещала, тихо, не мешало.       Дверь закрылась. Осталась тишина. Давящая и оглушающая. Дафна привалилась к спинке дивана, почему-то, как только сейчас она осознала, собранного, и сквозь не плотно прикрытые веки разглядела напротив белеющие под стулом свои трусики.       Как будто дернули невидимый спусковой крючок, заискрили оголенные провода-нервы, и она расхохоталась. Живот скрутило спазмами неконтролируемой истерики, Гринграсс свалилась на диван, подтягивая колени к подбородку, сжимаясь от рвущегося громкого смеха. До долбанных слез.       Он даже трогать ее не посмел. Стоял в стороне, растирая ладонями лицо и с десятой, наверное, попытки Дафна поняла, по дрожащим губам, что Фред все это время шепчет, не переставая:       — Прости, прости, прости, прости…       — Уизли, — она резко оборвала хохот, утерла рукавом рубашки слезы, села и снова позвала его: — Уизли.       Фред смотрел стыдно, унизительно для нее жалостливо и молчал.       — Я нашла свои трусы.       Конечно, он не понимал. Абсурд набирал обороты, которые и так были на отметке максимум.       — Что-то находишь, а что-то теряешь, да?       Его сорвало с места. Фред просто упал перед ней на колени, наверняка, больно с высоты его роста.       — Послушай, послушай, Даф, пожалуйста, пожалуйста, — он обхватил ее запястья, сжимая слишком сильно. Напряженный, непривычно серьезный, тряхнул ее неслабо. — Это только ее правда. Я хочу, чтоб ты знала и мою.       Губы дрогнули в горькой улыбке. Оскомину набила эта правда. Чья бы она ни была, Дафна уже насытилась ей. В бездну эту правду. Откровения надо дозировать. А за прошедшее время для отдельно взятой Гринграсс хапнуть получилось многовато.       — Уизли, — язык не поворачивался назвать его по имени. — Мне пока достаточно.       Он протяжно выдохнул, отпуская ее руки, и уронил голову ей на колени. Дафна снова откинулась на спинку дивана и закрыла лицо ладонями. Устала. Слушать его не хотелось, тем более понимать и прощать. Хотелось к себе в комнату, в душ хотелось. Немного хотелось есть, хотя, наверняка, кусок бы в горло не полез после всего. Больше всего, как бы малодушно не было признаться в этом даже самой себе, хотелось, чтоб она все еще не знала ни о чем. Чтоб Уизли не был таким раздавленным сейчас, чтоб она запомнила его безрассудным, лучезарно бесконечно тепло улыбающимся, уверенным, возможно, как хотелось в это верить, — влюбленным.       — Даф.       — Я хочу домой.       Он молчал, а Дафна дырявила пустым взглядом стену напротив. На двенадцатый счет - да, она зачем-то считала, Фред отозвался:       — Конечно. Только сначала к Джорджу, он покажет, что сделал, чтоб ты была в курсе. Мало ли…       Думать об отработке сейчас было еще одной дикостью, возвращавшей ее из кромешно патовой ситуации обратно к началу вечера и той счастливой легкости, в которой она пребывала, уходя из кабинета Зельеварения.       — Без проблем, — коротко вздыхая, бесцветно отозвалась Гринграсс. — Слезь, пожалуйста.       В равной степени в этот момент она ненавидела и себя, и его. Она бы отдала многое, да, в эту самою минуту едва ли не все, чтоб этого избежать. Идиотского совместного пути в полном молчании до кабинета Зельеварения. Игривого подмигивания Джорджа, того, как он осекся и подавился какой-то возможной шуткой в их адрес, увидев одинаковые стылые взгляды на лицах их обоих. Сбивчивых разъяснений, что и как он сделал, которые Дафна наплевательски пропустила мимо ушей. И уж тем более, имея хоть какие-то силы, она бы настояла, чтоб Джордж ее не провожал. А проводил ее именно он.       Дафна не собиралась задерживаться возле знакомого выхода в коридор Слизерина, не было ни сил, ни желания. Но Джордж не очень-то вежливо дернул ее за руку.       — Гринграсс.       — Не ко мне, Уизли, со всем интересующим тебя дерьмом, не ко мне.       — Он бы не обидел тебя. — Это с нажимом произнесенное «тебя» заставило горько усмехнуться, и Дафна, вырывая руку, холодно отчеканила:       — Не-ко-мне.