Разбитая надежда

Кацуки не спится. Обычно он засыпал сразу же, но сейчас в нем будто сломался какой-то внутренний механизм. «Засыпай, ты, кретин!» — мысленно шипит Кацуки, комкая и потом ударяя кулаком по ни в чем не повинной подушке. Кацуки с головой накрывается одеялом и там сердито сопит. Завтра ему рано вставать и идти в эту гребанную школу. Мама в конце концов сдалась, и они с папой купили Кацуки новую форму. Синий пиджак и такого же цвета брюки висят на вешалке прямо перед его кроватью. Кацуки цыкает, глубже зарываясь под одеяло. Мама будто нарочно форму туда повесила. Все лишь для того, чтобы его побесить. Нервы-то у Кацуки не железные. Странно, но ему абсолютно плевать, как примут его в новой школе. Кацуки, думая о школе, чувствует одно только тягучее, как кисель, равнодушие. Под одеялом жарко. Кацуки сбрасывает его с себя и тут же ежится от холода. Это начинает бесить. Сквозняк неприятно щекочет пятки, и Кацуки не остается ничего иного, как вновь юркнуть под одеяло. Все же, тепло лучше холода. — Знаешь, что я придумала? — вдруг вспоминает он разговор с Моясу и переворачивается на спину, уставившись в потолок. — Завтра после школы мы с тобой к моей маме сходим! В полицейский участок, где она работает. Ну, спросим у нее, как там продвигаются поиски этого… ну, как его?.. — Деку, — устало повторил Кацуки, закатив глаза. Такое легкое имя запомнить не может. — Да-да, именно его! После школы, окей? Поможет это или не поможет — черт его знает. Кацуки уже как-то все равно. Ему хочется сейчас только одного — заснуть, а утром проснуться, и чтобы никаких проблем не было. И чтобы Изуку нашелся. Кацуки вздыхает, воспаленными от бессонницы глазами смотрит на часы. Что там нужно делать, чтобы уснуть? Овец, кажется, считать? «Ладно, » — решает он, — «попробую, ничего же не потеряю». Одна овца. Он даже мысленно представляет себе эти белые, протяжно блеющие комочки шерсти. Две овцы. За окном мелькает что-то яркое, на секунду Кацуки слышит музыку, доносящуюся из проехавшей мимо дома машины. «Не отвлекайся!» — говорит он сам себе и продолжает. Три овцы. Четыре. «Вот интересно, где сейчас спит Деку?» — думает Кацуки, приоткрывая один глаз. — «На улице? Или он нашел себе дом?» Кацуки цыкает, зажмурившись. Спать, спать, надо спать, а не об Изуку думать! Пять овец. «Что он делает? Не спит, как и я? Или десятый сон уже видит?» Кацуки открывает глаза, понимая, что это глупая и бесполезная затея. Он никак не может выбросить из головы Изуку. И в какой-то момент Кацуки начинает осознавать, что мысли о нем больше его не бесят, а… как бы это сказать?.. Начинают нравиться? Нет, не то. От них становится теплее на душе? Близко, но не совсем. Заставляют его сердце биться чаще? Да, да, это именно оно! Кацуки прижимает руку к груди и чувствует, как бешено стучит сердце. Ему становится страшно, но в то же время он чувствует какое-то странное воздушное счастье. В эту ночь Кацуки так и не удается заснуть.

***

По спине Изуку ползет невольный холод, когда Чизоме резко достает из ножен катану. Лезвие на короткое мгновение сверкает в темноте переулка. Герой выглядит совсем не по-геройски на фоне Чизоме. Но Изуку все равно чувствует исходящую от него опасность. — Спрячься лучше куда-нибудь, пацан, — бросает ему Чизоме. Изуку кивает и юркает за груду пустых коробок, затаив дыхание. Герой смотрит с секунду на Изуку, потом переводит взгляд на Чизоме. Его глаза сверкают праведным гневом: — Ты… ты… — задыхается от ярости Герой. — Как ты, Злодей, посмел взять в заложники ребенка?! — Того, кто сейчас здесь сдохнет, это волновать не должно. Не успевает Изуку и глазом моргнуть, как Герой бросается на Чизоме. У него нет никакого оружия, одни только кулаки. И Изуку, не понимает, как этот Герой собирается сражаться с тем, у кого полным-полно ножей. Чизоме, наверно, думает о том же, о чем и Изуку. Он, широко и кровожадно ухмыльнувшись, замахивается катаной. Секунда, и он бы разрезал Героя на пополам. Но катана со свистом разрезает один лишь воздух. Изуку не верит своим глазам. Герой за секунду до удара будто растворился в воздухе. За спиной Чизоме он видит какое-то движение, искажающее пространство. — Сзади! — истошно кричит Изуку, но оказывается слишком поздно. Изуку кажется, что он отчетливо слышит хруст чужих костей. Он всем сердцем надеется, что ему это только показалось. С ужасом видит, как Герой отбрасывает одним ударом Чизоме в стену. «Чизоме-сан!» — хочет, было, закричать Изуку. Но, когда он видит, что мужчина медленно поднимается, опираясь на катану, будто громадный камень с его души свалился. — Неплохо для очередной «фальшивки», — криво усмехается Чизоме. Нет, это не совсем усмешка, Изуку отлично, даже в темноте это видит. Чизоме за этой усмешкой скрывает, как морщится от боли. — Но не полагайся только на причуду, Герой! — выкрикивает он, бросаясь вперед. Изуку толком-то и ничего не успевает увидеть — все происходит так быстро, что перед глазами все плывет и сливается в одно. «Причуда!» — будто очнувшись, вспоминает Изуку. — «Исчезать и мгновенно перемещаться — это его причуда?» Чтобы победить Героя, нужно знать слабости его причуды. Изуку это отлично понимает и широко распахивает глаза, следя за происходящим. Сейчас он бесполезен и никак не сможет помочь Чизоме. Единственное, на что способен Изуку — это понять принцип и слабые стороны этой причуды. Герой силен. Он безоружен, но использует какие-то странные, неизвестные Изуку боевые приемы. Чизоме почти задевает Героя. Лезвие катаны свистит прямо в паре миллиметров от его уха. И в то же мгновение Герой исчезает. Оказывается за спиной Чизоме. Но тот на одну и ту же уловку не попадается. Еще бы чуть-чуть, и рука Героя была бы проткнута насквозь ножом. Нож только скользит по коже, оставляя крохотную царапину. Чизоме недовольно цыкает и чертыхается, мельком взглянув на лезвие. И, не давая Герою опомниться, вновь бросается на него. Изуку предугадывает действие Героя — вот сейчас он исчезнет и окажется вновь за спиной Чизоме. Но ничего подобного не происходит. Герой лишь уклоняется, только спустя несколько секунд использовав причуду и оказавшись в противоположном конце переулка. На лбу Изуку выступают капли пота. Его от внезапной догадки будто прошибает насквозь электрическим разрядом. «Он не может постоянно использовать причуду! Значит, он ее использует раз… раз в несколько секунд. Но сколько секунд?» Изуку сжимает пальцами края картонных коробок, сминая их. «Соберись, тряпка! Ты должен помочь Чизоме-сану!» Мысль, что он впервые в жизни может быть не бесполезен, придает ему сил и решимости. Чизоме вновь нападает на Героя, но тот опять исчезает. «Раз, два, » — мысленно считает Изуку, прилагая максимум усилий, чтобы не упустить его из виду. — «Три…» Чизоме размахивается, и очередной нож проносится мимо лица Героя, едва задевая его. Со звоном падает, ударившись о стену. «Четыре, пять…» — стискивает зубы Изуку. — «Он так… ловко увернулся… А, черт, пять, шесть…» Герой продолжает уворачиваться, не используя причуду. Изуку от волнения пальцами рвет картон, продолжая считать. Когда счет доходит до десяти, Герой исчезает. Сердце Изуку пропускает удар. «Вот оно!» — Десять! — что есть мочи, срывая голос, кричит Изуку. Чизоме дергает плечом, прислушиваясь. — Он использует причуду раз в десять секунд! На лице Чизоме появляется дикий оскал. — Молодец, пацан. Ты очень наблюдательный. Он тыльной стороной вытирает губы, отступая на пару шагов от Героя. Чизоме тяжело дышит, эта игра в догонялки его, видимо, вымотала. От волнения и охватившего его азарта Изуку пропускает этот комплимент мимо ушей. Герой останавливается, повернув голову в сторону притаившегося за коробками Изуку. — Мальчик, ты… ты что, с ним, с этим преступником, с этим Злодеем… с этим убийцей заодно?! Как ты можешь так поступать? Он же враг! Изуку чувствует заполняющую его сердце злобу, когда слышит, как Чизоме называют Злодеем и убийцей. Да, Герой прав, именно таким и является Чизоме. Но все внутри Изуку протестует и отказывается соглашаться с ним. Для него Чизоме не враг. Изуку, закусив губу, молчит. В душе он уже ненавидит этого Героя. — Не отвлекайся, Герой, когда перед тобой Злодей! — с насмешкой кричит Чизоме. — За годы практики так и не уяснил этого? Он делает еще одну попытку ранить Героя, но не успевает. Герой исчезает и решает вновь напасть так же, как и в первый раз — со спины. И это становится его роковой ошибкой. — Твои движения так легко предугадать, — цедит сквозь зубы Чизоме, всаживая нож в предплечье Героя и тотчас вытаскивая его. Язык скользит по краю лезвия, собирая капли крови. В то же мгновение ноги Героя подкашиваются, и он падает, будто разом потерял все силы. Изуку боится пошевелиться, не понимая, что происходит. Герой делает отчаянные попытки подняться, но все, что он может — это бессильно скрести ногтями по асфальту, оставляя глубокие борозды. — Что ты… сделал, сволочь… — хрипит Герой. — Мое тело… не слушается меня!.. «Он не двигается!» — с плохо скрываемой радостью думает Изуку, приподнимаясь из-за коробок. — «Чизоме-сан победил его! Оказывается…» — не верит он, с каждой секундой все больше и больше восхищаясь Чизоме, — «оказывается победить профессионального Героя так просто!.. Они слабы по сравнению с Чизоме-саном, они с ним никогда не сравнятся!» Всемогущий и его сила давно отошли на второй план — Изуку нашел себе нового кумира в лице Убийцы Героев. — Пацан, иди сюда, — как в тумане слышит Изуку. Этот голос принадлежит Чизоме. Мужчина стоит над поверженным, но все еще живым Героем, и не убивает его. «Зачем?» — не понимает Изуку, где-то на периферии сознания начиная понимать, что Чизоме хочет от него. Он отбрасывает эту мысль и на негнущихся ногах подходит к мужчине. Изуку останавливается перед Героем и, не моргая, смотрит ему прямо в глаза. Потом переводит взгляд на Чизоме. — Убей его, — произносит он. По спине Изуку бежит невольный холод. Как в тумане он чувствует в руках что-то холодное и тяжелое. Сжимает рукоять и понимает, что это нож. «Убить?..» — Помнится, ты утром говорил, что хочешь этого. Изуку вновь смотрит в глаза Герою. Тот как будто взглядом умоляет его не делать этого, и сердце сжимается от противного чувства жалости. Герой совсем рядом, под ногами Изуку. Он живой, как и сам Изуку, и осознание этого заставляет его ужаснуться. Изуку понимает, что он не сможет его убить. Не сможет даже просто всадить в него этот нож. У него рука не поднимется. Пару часов назад Изуку думал об убийстве Героев как о чем-то обыденном. Он не осознавал, что это вообще значит. А теперь Изуку страшно. Ему страшно думать о том, что он может быть повинен в смерти ни в чем не повинного человека. Сейчас Изуку видит перед собой не врага, не одного из фальшивых Героев, которых поклялся убивать, а человека. Такого же, как и он сам. — Ну, чего ты медлишь? — в голосе Чизоме слышится недовольство и даже досада. Изуку поднимает на него взгляд. Лицо Чизоме расплывается из-за застилающих глаза слез. Изуку сильнее сжимает в руках рукоять ножа и, запинаясь, говорит: — Чи-чизоме-сан… пожалуйста… я не могу… Не могу убить человека! — неожиданно кричит он, крепко зажмурившись. Герой хрипло смеется, услышав это. — Заставляешь ребенка делать то, что он не хочет? Да о какой этой твоей морали может идти речь, если ты мучаешь его?.. Сволочь… — закашлявшись, говорит он. — Если вы перебьете всех Героев, то кто… кто спасет потом от вот таких же… — он взглядом указывает на Чизоме, — как он, защитит твоих родных… — Мог бы предсмертную речь и получше придумать, — хмыкает, перебивая его, Чизоме. — Закрой ему уже рот, пацан, так достал своей болтовней… Изуку не слышит того, что говорит Чизоме. Он крепче сжимает в руке нож, уставившись на Героя. — Ч-что вы сказали? — перехватывает у него дыхание. — Я… говорю, что Герои защищают вас, мирных жителей, от таких вот преступников! — кричит Герой, задыхаясь от ярости и бешенства. — Вы убьете нас, но потом сами сдохнете от их рук! Кто, кто тогда защитит тебя, мальчишка, твоих родных, твоих… Внутри Изуку что-то с треском ломается при этих словах. Как будто щелкает какой-то переключатель в его мозгу. — Заткнись, — шипит он. — Заткнись, — повторяет он уже громче. — Заткнись! — кричит Изуку, бросаясь с отчаянным воплем на Героя, замахиваясь ножом и ударяя наугад. Изуку находится в том состоянии возбуждения, когда ничего, что происходит вокруг, не видишь и не слышишь. Герой кричит от боли, но он этого не слышит. «Сдохни, сдохни, сволочь!» — Слезы застилают глаза, а рыдания душат его. — «Ненавижу, ненавижу вас всех, Герои!» Изуку продолжает раздирать тело Героя ножом, как будто этим он сможет заглушить душевную боль. Слова Героя о том, что они защитят его родных, растравили только-только начавшую заживать рану. — Вы никого не защитили, не спасли! Вы только красиво говорить и умеете! Ненавижу, ненавижу вас!.. Запах крови заставляет Изуку опомниться. Кровь каплями стекает с его пальцев, с лезвия ножа, темными пятнами расползается по светлой ткани футболки. — Я… убил его?.. — одними губами произносит Изуку, глядя на разодранную шею, залитое кровью лицо, будто стеклянные глаза. Тошнота подкатывает к горлу Изуку, он роняет нож и прижимает окровавленные руки ко рту, с силой сжимая его. Перед глазами все плывет, он слышит, как нож со звоном падает на асфальт. «Убил…» Одно это слово заставляет его содрогнуться всем телом — Я убил его!.. Нет, нет, нет! Это я, я убил его!.. Изуку кричит во все горло, рыдая и размазывая по лицу чужую кровь. Он чувствует себя самым отвратительным человеком на свете. Он ненавидит себя, и его дрожащие руки вновь тянутся к ножу. В голове мелькает шальная мысль убить и себя этим ножом, которым он убил Героя, одного из тех, кем он так восхищался. Но у Изуку духу не хватает сделать этого. Чизоме стоит рядом и не двигается. Потом наклоняется, хватает Изуку за плечи и говорит, чтобы тот успокоился и взял себя в руки. Но он его не слышит. Изуку ненавидит себя, этот мир, этих Героев, из-за которых ему сейчас так больно. Чизоме волоком тащит его прочь от мертвого Героя, но ноги не слушаются Изуку. Тогда мужчина закидывает его, как мешок, на плечо и так и несет его. Изуку впервые убил профессионального Героя, когда ему было двенадцать лет.