Разбитая надежда

Кацуки удивляется и ощущает неприятное и скользкое чувство, что он где-то согрешил, когда его зовет к себе в учительскую Всемогущий. Он не понимает, зачем он нужен Всемогущему, пока взглядом не встречается со вчерашним белобрысым. И тогда все встает на свои места. Лицо Кацуки сию же секунду принимает равнодушное и даже презрительное выражение. Он, мол, ни в чем не виноват, то, что он подслушивал их разговор еще доказать нужно. А то, что он был в тот момент у учительской и его мог кто-то видеть… ну, мог же он просто проходить мимо? Кацуки думает — моя хата с краю, ничего не знаю — и без единого намека на страх или волнение смотрит прямо на Всемогущего. «Ну, валяй, что ты там мне хотел сказать». Однако Кацуки слышит немного не то, что хотел бы услышать. — Присаживайся, юный Бакуго. Кацуки, поежившись, садится на диван, на котором вчера видел белобрысого. И опять видит рядом белобрысого. Тот приветливо и даже как-то радостно ему улыбается. Кацуки настораживается и корчит недовольную рожу, будто ему все это в тягость и давным-давно надоело. — Познакомься, Бакуго, это Мирио Тогата, — Всемогущий кивком указывает на белобрысого. — Он третьекурсник и тоже, как и ты, учится на геройском факультете и хочет стать Героем. — Зови меня просто Мирио, — говорит белобрысый и еще шире улыбается. Он излучает радость и дружелюбие, будто он большое, необъятное солнце. Кацуки щурится, глядя на протянутую ему большую ладонь, запястье, все испещренное шрамами, появившимися, по-видимому, вследствие упорных тренировок. Это заставляет его несколько зауважать Тогату. И, подавляя в себе нелюбовь к чужим прикосновением, Кацуки пожимает ладонь белобрысого. — Кацуки Бакуго, — цедит Кацуки. И, подумав, добавляет: — Первокурсник, который хочет стать не просто Героем. А лучшим Героем. Тогата по-доброму усмехается на это заявление. Кацуки весь вскипает, мигом ощетинившись — ему показалось, что этот белобрысый относится к нему, как к ребенку, не воспринимает его всерьез. — Лучшим Героем, говоришь? А геройское имя, псевдоним, ты уже выбрал? — в его голосе нет и намека на насмешку, Тогата говорит спокойно и ровно, но Кацуки все равно бесится. — Мое — Лемиллион, потому что я хочу спасти, как минимум, миллион людей. Всемогущий, а сколько вы спасли за всю свою жизнь людей? Этот вопрос вызывает теперь у Всемогущего улыбку. — Никогда не считал, мальчик мой. Кацуки решает, что сейчас наступило то самое мгновение, когда можно проявить себя с лучшей стороны. Он выпрямляет спину и чересчур громко заявляет: — А моим геройским именем будет «Король взрывокиллер». Я хочу, чтобы меня боялись все Злодеи! Возможно, это прозвучало несколько комично из-за чрезмерной серьезности, потому что Тогата тепло улыбается на это заявление и хлопает насупившегося Кацуки по плечу. — Неплохое имя, тебя точно будут бояться не только Злодеи, но и Герои! Кацуки начинает эта болтовня порядком надоедать. Он не сторонник разговоров, он предпочитает действия. Зачем его, черт возьми, сюда позвали? Чтобы болтать о том, какие у кого геройские имена и чего они хотят добиться в будущем? Нет уж, он хочет непременно все выяснить. — Так зачем вы меня сюда звали, Всемогущий? — довольно резко и грубо спрашивает Кацуки. Всемогущий переводит взгляд с Тогаты на него. — Ты же вчера слышал наш с Тогатой разговор? Кацуки сглатывает, чувствуя, как кончики его ушей непроизвольно краснеют. Даже зная, что его могут начать в этом обвинять, он все равно не был к этому готов. Кацуки хочет соврать, но при мысли о лжи он сам себе становится противен. — Ну, слышал, — признается Кацуки, нагло глядя на Всемогущего. — И что с того? Тогата, который, видимо, этого не знал, удивленно округляет и без того круглые, как монетки, глаза. Но ничего не говорит. — Тогда, раз уж ты все слышал… у меня есть к тебе предложение, юный Бакуго, — произносит Всемогущий. — Хочешь принять участие в перехвате Злодеев? Это будет отличная практика для тебя как для Героя. Кацуки замирает, приоткрыв рот от изумления. Он никак не ожидал, что ему предложат это. Он ожидал наказание, нудную лекцию, что так-то и так-то поступать нельзя, но уж точно не это. Кацуки не может понять, что он в это мгновение вообще чувствует — это странное смешанное ощущение и радости, и какого-то волнения. А еще он чувствует, как его всего так и распирает от гордости. Все-таки это предложил Всемогущий только ему, не двумордому или очкарику. Но вся радость в одну секунду разбивается, как хрупкое стекло. — Он только первокурсник… — подает голос вмиг ставший серьезным Тогата. — Не слишком ли рано для такой важной… Кацуки недовольно цыкает, чувствуя досаду от слов Тогаты. Нет, этот белобрысый в самом деле принимает его за ребенка. И, не давая ему договорить, резко перебивает его: — Хочу, Всемогущий. Тогата открывает, было, рот, чтобы что-то возразить. Будто ему завидно, что его, Кацуки, первокурсника берут на эту важную миссию. Кацуки так и хочется показать ему язык и поддразнить белобрысого. Но Тогата, так ничего и не сказав, поворачивается к Кацуки и пристально смотрит на него. Потом его лицо озаряется радостью, словно он понял или обнаружил что-то крайне важное.  — Кацуки Бакуго… Погоди, так ты тот самый первокурсник, занявший первое место на спортивном фестивале? Кацуки фыркает, утвердительно кивая. Думает: «Подмазаться ко мне хочет, да?», но вслух ничего не говорит. — Да, юный Бакуго довольно силен, но ему не хватает опыта, — говорит Всемогущий. — Поэтому я и хотел бы дать ему возможность набраться опыта. На прошлой же стажировке ты же ничего не успел сделать? При этих словах Всемогущий пристально смотрит на Кацуки. Тот тотчас же понимает, про что именно говорит Герой. Это про ту стажировку, во время которой Кацуки «своевольничал» и решил в одиночку сразиться с Убийцей Героев. Об этом инциденте знали лишь некоторые из учителей, да сами провинившиеся. Кацуки сглатывает, ему этот пристальный взгляд Всемогущего не нравится. Будто это предложение принять участие в перехвате Лиги Злодеев есть не что иное, как наказание. Кацуки решает, что этот вопрос был риторическим. — Буду рад поработать с тобой, Кацуки, — вновь улыбается Тогата и опять хлопает его по плечу. Кацуки скрипит зубами, злится, но терпит. Они теперь, если он все правильно понял, в одной команде. Тот факт, что ему придется выполнять чьи-то указания, не нравится Кацуки, но делать нечего. И он переступает через свою гордость и выдавливает из себя подобие улыбки. Только получается что-то похожее на звериный оскал. Ну, он хотя бы пытался. — Когда у тебя будут каникулы, — советует Тогата, — обязательно начни стажировку в каком-нибудь агентстве. Это будет для тебя хорошим опытом. Кацуки, видимо, сегодня не с той ноги встал, потому что вместо благодарности за совет, чувствует еще большее раздражение. — Простите, Всемогущий, мне пора, — виновато улыбается Тогата, вставая с дивана и кланяясь. — Сэр Ночноглаз не любит, когда Герои из его агентства опаздывают. Еще раз бросив виноватый взгляд на Всемогущего, он уходит. Кацуки остается с мужчиной наедине. — Юный Бакуго, мы продолжим обсуждение всех подробностей завтра. Ты тоже можешь идти. Кацуки чешет затылок, чувствуя, что он как будто забыл что-то спросить. Подходит к двери, берется за ручку и, оглянувшись на Всемогущего, вспоминает то, каким он увидел его вчера. От этого воспоминания его бросает в холод от волнения и любопытства. Стараясь говорить как можно небрежнее и так, будто это ему вовсе не интересно, Кацуки спрашивает: — Всемогущий, ответьте, а что у вас за причуда? Всемогущий отвечает не сразу, некоторое время в задумчивости молчит. — Юный Бакуго, уже поздно, иди домой. Я, быть может, расскажу тебе об этом позже. Кацуки выходит из учительской, ощущая неприятную досаду в глубине своей души. «Ну и ладно, » — плюет он на все это, решив всерьез настроиться на предстоящую первую в его жизни миссию. Кацуки даже не заметил Моясу, стоявшую все это время под дверью учительской. Она провожает его взглядом и усмехается. Лига Злодеев хочет напасть на Тартар. Раз так, то отец будет очень рад это услышать. Ведь «Мацуба» заодно с их лидером, Все за Одного и Томурой Шигараки. Всемогущий сказал, что Лига Злодеев сделает свой ход через неделю. Значит, остается только ждать. Отец может ей гордиться.

***

Спустя неделю. Тартар — это тюрьма для особо опасных преступников. Она хорошо охраняется, сбежать оттуда почти что невозможно. По крайней мере это никому еще не удавалось за всю историю Тартара. Тартар построили в конце прошлого века. Но изначально это здание, точнее, комплекс зданий с массивными в несколько метров толщиной, стенами ворот, было предназначено для содержания лишь тех заключенных, которые были приговорены к смертной казни. Смертные казни были спустя годы отменены, и теперь Тартар используется как тюрьма для всех опасных Злодеев. Защита в этой тюрьме на высшем уровне, и если ты туда попал, то тебя можно уже мысленно хоронить. Тюрьма находится на острове, соединенном с другими, более крупными, только одним мостом. Если опустить голову вниз и смотреть под мост, то голова закружится от высоты и вида словно бездонного океана под ногами. На въезде и выезде этого моста находятся конвои до зубов вооруженных Героев и полиции. Но сегодня этой охраны почему-то меньше прежнего. Большой, видавший виды грузовик подъезжает к шлагбауму. Из окошка кабины водителя через чуть опущенное затемненное стекло высовывается рука с пластиковым пропуском. Рука держит пропуск странно, сжимает двумя пальцами — большим и указательным, оттопырив в сторону остальные. Пропуск выглядит странно, конвоир хмурится, понимая, что это — точно подделка. Однако, несмотря на это, он взмахом руки приказывает поднять шлагбаум и пропускает грузовик на мост. Шлагбаум медленно опускается, стоит грузовику пересечь линию досмотра. Конвоир, проводив грузовик взглядом, достает из внутреннего кармана рацию и быстро говорит в нее: — Они переезжают мост. Через пять минут будут у ворот. Из рации хрипло отвечает мужской голос: — Отлично, нам остается только ждать, когда они попадут внутрь. План действий помните? — Да. Закрыть все пути отступления и черные выходы, когда Злодеи на грузовике попадают на территорию Тартара. Потом… Он не договаривает, из его рук выскальзывает рация, издающая хрип и неприятный свист. Изо рта конвоира вырываются булькающие звуки, будто он задыхается от нехватки воздуха. И в следующее мгновение его тело грузно падает на асфальт лицом вниз. Остальные из конвоя также, как и этот мужчина, лежат мертвыми в лужах собственной крови. Над конвоиром наклоняется невысокий, почти миниатюрный парень лет пятнадцати-шестнадцати в черной безразмерной толстовке. Скривившись от отвращения, он вытирает о ткань спецовки окровавленный нож и цедит сквозь зубы: — Я так и знал, что Ястребу нельзя доверять. Все-таки он на стороне Героев… И, сказав это, парень бесшумно исчезает за шлагбаумом.

***

Кацуки пытается успокоить бешено стучащее в груди сердце. Он отчетливо видит грузовик, в котором, по словам Всемогущего, должны ехать Злодеи. Ему кажется, что его сердцебиение отчетливо слышно всем даже при не дающем сосредоточиться, постоянно отвлекающем шуме двигателя грузовика. — Кацуки-кун, не двигайся, — слышит он шепот Тогаты и сглатывает. Почему ему страшно? Почему он чувствует, что ему лучше сбежать отсюда прямо сейчас, пока ничего еще не началось? План был очень даже прост. Конвоир на въезде на мост пропускает грузовик Злодеев, в котором якобы тюремные работники везут какого-то осужденного в тюрьму. Злодеи неплохо подготовились, откуда-то достали даже грузовик, на котором и вправду привозили в Тартар преступников. Сидеть в засаде — самая неблагодарная работа. Кацуки стискивает зубы до боли в деснах и продолжает взглядом следить за грузовиком. Герои и полиция — в засаде находится несколько десятков профессиональных Героев и пять или чуть больше таких же студентов и стажеров, как Кацуки и Тогата. А еще отряды полиции. Но Кацуки, на подсознательном уровне совсем не доверяя полиции и считая их бесполезными, думает, что Герои и одни бы справились. Герои должны сидеть в засаде, конвоиры должны подыгрывать Злодеям и делать вид, что не догадываются об обмане и что у них все идет по плану. По плану, который давным-давно известен Злодеям. Но Герои не учли одного — их уже успели обвести вокруг пальца. Грузовик с каждой секундой все ближе и ближе к засаде Героев. Кацуки ерзает на месте, дрожа от нетерпения. Зачем они вообще сидят в этой засаде, если план состоит в том, чтобы заманить Злодеев за ворота Тартара и закрыть их за ними? Вот и попались мышки в мышеловку! Кацуки оборачивается и видит Тогату, который пытается связаться со Всемогущим, прижимая ладонь к уху, в котором чернеет крохотный беспроводной наушник. — Что-то не так, — шепчет Тогата. — Всемогущий говорил с конвоиром, что находится на въезде на мост, но тот резко оборвал связь. — И что? Тогата не отвечает. Вновь прижимает, дернувшись, ладонь к уху, а потом кричит: — Надо остановить этот грузовик! Все, слышите? Кацуки, не дослушав его до конца, довольно оскалившись, выскакивает из засады и выдергивает чеку из наручей на своих запястий и жмурится от ослепительно яркого света от взрыва. Уши закладывает от оглушительного грохота. Если бы Мирио не схватил его за лодыжку, подпрыгнув, его бы отбросило в сторону взрывной волной. Щеку Кацуки обдает жаром, он широко распахивает глаза, ударяется спиной об асфальт и рычит на Мирио, который продолжает держать его за ногу. Грузовик охватывают языки пламени, и он думает, что если там внутри еще и остались Злодеи, не успев сбежать при взрыве, то они давно превратились в угольки. Даже несмотря на то, что грузовик бронированный. — Ты чего творишь? — говорит Тогата, но тут же, хлопнув Кацуки по плечу, добавляет: — Ладно. Ты, конечно, молодец, но запомни — нельзя при командной работе действовать в одиночку. Кацуки фыркает, закатив глаза и пропустив мимо ушей половину того, что говорил Тогата. Он же заставил грузовик остановиться, так чего же еще надо? Когда пламя несколько затихает, а дым рассеивается, кто-то из Героев подбегает к грузовику, дергает за ручку двери кабины водителя и распахивает ее. Еще пара полицейских поднимает на предполагаемого водителя пистолеты. С сидений сползает нечто, отдаленно напоминающее человеческую фигуру. Черная вязкая жидкость растекается по асфальту, вызвав у одних вздох удивления, у других — недовольные и даже досадливые возгласы. — Двойники… Это были двойники! — изумленно произносит Тогата. Он больше не улыбается. Кацуки не понимает, что это за двойники такие. Но понимает одно — Злодеи их перехитрили. Подтверждением тому служит череда автоматных выстрелов охраны, донесшаяся со стороны ворот в Тартар.

***

У ворот, ведущих в саму тюрьму, лежит убитая охрана. Некоторые из тел догорают, охваченные языками небесно-голубого огня. Кацуки содрогается от ужаса, глядя на всех этих людей, которые когда-то были живы, а теперь мертвы. — Они внутри? — раздаются со всех сторон удивленные голоса Героев и полиции. — Если они силой прорвались внутрь, то их должно было уже всех либо на кусочки разорвать, либо изрешетить из автоматов, — говорит кто-то. — На любого, кто пытается проникнуть в Тартар без пропуска, срабатывает защита… — Она была отключена. Кацуки поднимает голову, услышав голос Всемогущего. Почему-то, увидев его, в нем вновь возрождается только что угасшая надежда на победу. Кацуки вместе с десятком Героев и Всемогущим в том числе бегут по длинным, кажущимся бесконечными коридорам тюрьмы. Электричество полностью отключено, и приходится щуриться, чтобы хоть что-нибудь увидеть в темноте. Злодеи рассредоточились по всему Тартару, и теперь у Героев и полиции одна задача — найти их, переловить по одиночке. Коридор разветвляется на два других коридора — один ведет направо, другой налево. Всемогущий говорит идти почему-то в левый. Кацуки косо смотрит на правый и вдруг замечает, как где-то там в глубине мелькает что-то темное, похожее на человеческую фигуру. Он прислушивается и действительно различает тихие, но все равно отчетливые шаги. Кацуки, не долго думая, бросается в правый коридор, даже не думая о последствиях. Злодей, обернувшись, видит, что его преследуют, дает стрекоча, и Кацуки приходится ускорить бег. «Вот поймаю в одиночку Злодея, тогда этот белобрысый поймет, что не надо относиться ко мне, как к ребенку малому, » — злорадно думает он. — «Пусть мне двумордый и очкарик, нет, все эти придурошные одноклассники обзавидуются, что я сам смог победить Злодея! Я надеру зад этой сволочи!» Кацуки жмурится от режущего глаза света, просачивающегося сквозь решетчатые, в человеческий рост окна. Злодей, одетый в нечто безразмерное, отдаленно напоминающее толстовку, с капюшоном, надвинутым на глаза, выглядит таким щуплым и слабеньким, что Кацуки переполняет чувство самоуверенности, и он бросается на него. Замахивается, чтобы своим взрывом опрокинуть его, но Злодей, будто предугадав его действие, ловко уворачивается и ударом колена сбивает Кацуки с ног. Злодей, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, взбегает вверх по лестнице, пока Кацуки не опомнился и не поднялся на ноги. На лестничной площадке он оборачивается и замирает, приподняв ногу над ступенькой следующего пролета. С его головы слетает черный капюшон, словно подхваченный легким порывом ветра. И Кацуки застывает, не понимая, как это вообще может быть возможно. Сердце сжимается от ужаса, когда он видит эту до боли знакомую темно-зеленую шевелюру. «Быть этого не может? Почему он…» Он. Это он. — Деку?.. — хрипит Кацуки, отползая назад. Изуку, а это именно он, тоже узнает его и широко, по-детски, улыбается. Смотрит сверху вниз, возвышается над Кацуки, застывшим в жалкой позе. У него мурашки бегут по коже от этой улыбки. Кацуки не верит своим глазам. В жилах стынет кровь, а в голове каша — он думал, он был уверен, что Изуку сдох в какой-нибудь подворотне. Покончил с собой — он же неудачник, черт возьми! И так сказала Моясу, а Кацуки в ее словах не сомневается. А теперь, спустя три года, он стоит напротив Кацуки и улыбается самой блядской на свете улыбкой. — Давно не виделись, — на щеках Изуку, испещренных мелкими веснушками, загораются крохотные ямочки, — Каччан.