Ветер перемен

      Аббаккио опешил, услышав столь непривычный голос откуда-то с противоположного угла кабинета. Нет, он точно уверен, что ему не показалось. Повернув голову в сторону синьоры Марино, что сидела на полу и тряслась от ужаса (ох, его чёрное, как смоль, сердце болезненно сжималось каждое мгновение, пока он видел неподдельный страх в серых глазах), он заметил её станд. Не сказать, что Леоне был удивлён столь непривычному внешнему виду, его больше удивляло то, что за всё это время Deadly Love заговорила только сейчас. Она, убрав свои когти, закрыла руками глаза Виттории, не прекращая смотреть на мужчину. В полумраке поблёскивала чёрная жидкость, вытекающая из глаз. — У нас не так много времени перед тем, как этот некто скроется, не тяни кота за яйца, — произнесла станд, не думая даже убирать руки от лица рыдающей и дрожащей Марино. Лицо гуманоидного существа было абсолютно спокойным, будто подобное уже происходило ранее.       Темноволосая дышала часто и быстро. Казалось, что ей не хватает воздуха. Ужас. В её сердце поселился неподдельный ужас. Как такое могло произойти? Вот перед ней полюбившиеся черты вечно мрачного и холодного, как джелато, Леоне Аббаккио, вот его глубокий грубоватый голос… и вмиг всё это исчезло, вмиг перед ней её худшие кошмары из юности. Её отчим, этот двуличный негодяй, пудрящий мозги матери, пудрящий мозги коллегам по работе и соседям. Вежливый и учтивый до неприличия.       Дрожащая рука Виттории тянется по направлению к Леоне, в тихих всхлипах едва различимо хриплое произношение его имени. Она нуждается в нём, он нужен ей, с ним она чувствует себя в безопасности, с ним спокойно… Но где же он? Разум затуманивается, он уже не справляется с анализом ситуации, все чувства (даже те, которые, как в книгах, могут подсказать где тот, кто так нужен) притупляются, подавляются паникой и страхом.       Бывший полицейский хмурит брови, злясь на себя, злясь на ситуацию, ведь он снова оказался невнимательным, и теперь ему приходится лицезреть последствия. Тошно, но ещё более тошно становится от понимания, что он действительно, кроме как призвать Moody Blues, дабы выяснить личность нападавшего, больше ничего не может сделать в данной ситуации. Станд материализуется и моментально принимает облик того, кто был здесь помимо устранённой цели. Женщина с рыжими волосами с лёгкой проседью, собранными с помощью жемчужной заколки в причудливую причёску на затылке, с виду едва выше Марино, носящая строгое бежевое платье с рукавами в три четверти. Deadly Love нахмурила тонкие брови, глядя на материализовавшийся облик. Были в чертах лица женщины некоторые, делающие её похожей на саму Витторию Марино. — Я ожидала многое, но… — станд Тории поспешила успокоить ёрзающую обладательницу, даже не думая убирать свои руки от лица. Deadly узнала в женщине мать девушки, но комментировать это никак не стала, решив не нагнетать ситуацию.       Аббаккио было сложно поверить в то, что он видел. Женщина была довольно похожа некоторыми чертами на его напарницу, и потому он, всё ещё держа «воспроизведение» на паузе, рассматривал рыжеволосую. Теперь, когда личность атаковавшего стала ясна, дело было за малым. Голову одолевали разные мысли, в основном направленные на размышление о причинах и мотивах женщины — атаковали целенаправленно конкретного человека. Зачем? Для чего? Замешательство. Леоне не мог взять в толк почему мать атаковала своё дитя, чем она руководствовалась. — Леоне… Ты здесь? — хрипло спросила девушка, протягивая руку, что только сильнее удивило мужчину. Она тянула руку аккурат в его сторону, и он не мог не взять мягкую ладонь в свою, слушая тихий облегчённый вздох. Едва Вита ощутила грубоватые подушечки пальцев, на душе стало чуть спокойнее. — Мне было так страшно… Я видела своего отчима. Это бред, конечно, ведь он умер уже давно, но он был здесь. Но где ты был?       Во всей ситуации удивляло то, как, не видя ничего, девушка умудрялась распознавать кого-либо, находящегося в комнате, но, судя по странному блеску в глазах Deadly Love, можно было выдвинуть предположение, что теперь глазами для синьоры Марино выступал её же станд. — Впрочем, это неважно, сейчас главное решить вопрос с тем, кто атаковал. Наша миссия ещё не окончена. И почему я была уверена, что всё пройдёт гладко? — темноволосая мрачно усмехнулась. Она и её станд поднялись с пола синхронно. Девушка недолго анализировала ситуацию, едва только разум прояснился. — Полагаю, у станда врага есть способность, связанная с галлюцинациями. Нужно как можно скорее устранить ещё одну нашу внеплановую цель. Свяжись с капореджиме, я возьму врага на себя. — Не геройствуй, М… Виттория, — резко ответил мужчина и недовольно хмыкнул, хмуря брови. Ему явно не хотелось, чтобы его напарница пострадала ещё больше, чем сейчас. — Нам неизвестно сколько на самом деле здесь обладателей стандов, неизвестен потенциал способности того, кто атаковал тебя.       Он снова едва не сболтнул лишнего. Он боялся отпускать Витторию одну, не зная наверняка справится ли она. К тому же ему не хотелось снова ощутить то же самое, что было в ту злополучную ночь, когда погиб его товарищ, с которым он работал в полиции. Он не хотел потерять ту, чьё тепло так приятно ощущать рядом. Её тёплая ладонь осторожно легла ему на плечо, её такая редкая улыбка, словно говорящая, что всё будет хорошо, и что Аббаккио стоит довериться ей, вырвала ещё один недовольный вздох. — Будь осторожна, — сухо бросил пепельновласый. Хоть и прозвучало сухо, на деле Леоне меньше всего желал, чтобы синьора Марино вляпалась в переделку. Не то, чтобы он не хотел бы её выручать, ситуация может оказаться куда опаснее, чем кажется на первый взгляд, и потому отсутствие какого-либо вспомогательного оружия играет сейчас против них обоих. На просьбу Аббаккио Марино лишь кивнула и спешно удалилась из кабинета, а Леоне поспешил набрать на телефоне номер, чтобы связаться с Буччеллати. Бросив быстрое «Бруно, объявился владелец станда. Вероятно, человек из синдиката», мужчина поспешил найти Витторию.       Тория шла по коридорам с закрытыми глазами, ориентируясь на то, что видит перед собой Deadly Love. Голоса снизу, музыка — всё это сбивало с толку, отвлекало, но… Спешно удаляющийся звук каблуков по ковролину был слышен отчётливо. Каблук явно был женским, судя по более звонкому звучанию. Вита не раз поблагодарила саму себя за то, что взяла в привычку внимательно слушать все звуки, которые окружают. Так легче найти что-то среди остального, так проще найти кого-то конкретного или узнать кого-либо. Девушка стремительно шла на звук, сворачивая за угол, в то время как звук быстрого шага, едва не переходящего на бег, всё старался удаляться. — Можешь не пытаться убежать, я всё равно прекрасно слышу каждый твой шаг, — сурово отчеканила Марино, поворачивая голову в сторону открывшейся и тут же закрывшейся двери. Пришлось прорываться с помощью когтей станда в гостевую комнату.       Леоне нашёл свою напарницу лишь по шуму, который издала растерзанная, словно диким зверем, дверь, куски которой упали на пол. От девушки как всегда очень много шума. Картина, которая предстала перед его холодными голубыми глазами его слегка удивила. Он всё ещё стоял в проходе, чтобы быть уверенным наверняка, что никто посторонний не покажется на горизонте. В свете люстры и ламп рыжеволосая женщина была более, чем похожа на его напарницу, особенно, когда они обе стояли друг напротив друга. И Аббаккио до сих пор не мог взять в толк почему мать, казалось бы, родной и самый близкий человек может так поступить с тем, кому дала жизнь. — Ты, — прорычала Виттория, выдыхая почти весь воздух из лёгких. Неверие, смятение, гнев и ненависть — всё смешалось в один неповторимый коктейль из эмоций. Вита была готова встретить кого угодно в этот вечер, помимо своей цели, но явно не свою собственную мать. — Так ты тоже обладатель станда. Скажи: зачем?..       Холодный взгляд синих глаз женщины не сходил со знакомых до боли черт лица. Высокомерие читалось почти в каждом едва уловимом жесте. Рыжеволосая даже моргала так, будто была женщиной едва ли самого президента этой чёртовой страны. Она чуть вздёрнула брови в наигранном удивлении. — Виттория? Надо же, как ты изменилась за эти годы, — глубокий женский голос разрезал повисшую на минуту тишину. Даже сейчас, прекрасно осознавая, что численное преимущество на стороне её оппонентов, она всё ещё давала себе право вести себя надменно. — Ты хочешь знать зачем? Я-то думала, ты уже догадалась. Я дам тебе подсказку, так и быть. Синдикат.       Девушка была зла на женщину перед ней за то, что та так спокойно вслух смела произнести это слово. Будто всё знала, будто являлась их частью или же тем, кто им помогает. Одно только появление кого-то, кто является твоей семьёй, кого-то, кто сделал всё, чтобы упечь тебя за решётку, кого-то, кто обвинял тебя во всех смертных грехах, заставляло кровь закипать в жилах. Темноволосая сжала руки в кулаки, с ненавистью глядя в сторону своей матери. — Или ты про своего покойного отчима? Тут, я думаю, ты тоже могла бы догадаться, — и эти слова сработали на Виту, словно красная тряпка на быка. Вмиг она сократила расстояние между ними и вцепилась в горло, впиваясь ногтями в кожу. — Так ты всё знала, — злость кипела в крови Виттории пока она смотрела в это надменное лицо. Даже сейчас, когда девушка стала куда старше, мать позволяла смотреть на своё дитя свысока. — Ты, puttana*, всё знала и даже после этого ничего не хотела сделать, чтобы исправить ситуацию?!       Сеньорита Марино смотрела на свою дочь абсолютно спокойным взглядом, будто бы знала, что этот день обязательно настанет. Аббаккио наблюдал со стороны за всем происходящим, хмуря брови и не вмешиваясь. Он, конечно, частью желал помочь своей напарнице, но другая его часть считала, что это дело чести самой Виттории, и в дела семейные вмешиваться не стоит. Нельзя было сказать, что ситуация не удивляла. Больше поражало то, что старшая Марино знала какие-то подробности из прошлого его напарницы. От этого становилось тошно. Тошно смотреть на женщину. — Более того, ты помогаешь синдикату… Мне противна одна только мысль, что ты была моей семьёй! — слёзы текли по бледным щекам мафиози, пока хватка на горле женщины только усиливалась. — Мне кажется, ты бы тоже сделала всё, чтобы твой любимый был счастлив, — мерзкая усмешка промелькнула на губах сеньориты, пока та хрипела ответ на столь громкие слова своей дочери. — Заткнись, моя любовь совсем другая! — шипела темноволосая, чувствуя ладонями, как замедляется кровоток в районе шеи матери. Лицо постепенно бледнело, если бы не тёмная помада на женских губах, Вита могла бы наблюдать, как бледнеют и губы. Deadly Love показалась за спиной сеньориты Марино, и её когти проткнули район сердца, чтобы быть точно уверенной, что женщина не очнётся, если вдруг окажется живой.       Тело обмякло, глаза закатились, их Виттория даже не удосужилась закрыть — слишком много чести. Бросив взгляд полный отвращения, девушка прошла до Леоне и без слов кивнула в сторону лестницы. Слишком насыщенный вечер. Слишком много людей из прошлого повстречалось, но отчего-то Виттории стало немного легче, будто груз, давящий на плечи, стал значительно меньше. Возможно она сможет спать спокойно после, возможно теперь ей не будут сниться кошмары. Звук сообщения привлёк внимание, и потому Марино подошла к уже остывающему телу материи выудила из кармана платья мобильный. — «Нас выследили люди Пассионе, точка сбора в Неаполе не отвечает на письма. Жду тебя во Флоренции через два дня», — прочла Тория и решила скопировать данные, хоть и понимала, что, скорее всего, это одноразовый номер, и его уже точно сменили. — Это надо передать Буччеллати. Уходим.       Аббаккио принял листок с информацией, который ему отдала Виттория. Отчего-то смотреть на девушку ему было тяжело. Было в её взгляде что-то, что заставляло всё внутри болезненно сжиматься. На синьору Марино было больно смотреть, хоть она и держалась изо всех сил, вид у неё был мрачнее грозового облака — мужчина уже научился (на своё же удивление) различать едва уловимые изменения в ней. Однако он шёл след в след, не пытаясь даже увеличить расстояние между ними, дабы убедиться в безопасности напарницы.       Дуэт прошёл до машины, в которой их ждала Кристина, незамеченными. Мрачный вид старой знакомой отбивал всякое желание девушки задавать ненужные вопросы, потому тишина повисла в салоне машины. И в этой тишине Леоне мог уныло смотреть в окно, борясь с желанием проявить слабость, постараться приободрить соратницу, даже банально приобнять её, хотя всё внутри так и хотело прижать её крепко к себе, сделать всё, чтобы увидеть улыбку на её лице.       Добравшись до отельного номера, Марино дала слабину. Её абсолютное печальное спокойствие будто ветром сдуло. Лёгкое подрагивание тела было заметно даже невооружённым глазом. Аббаккио оказался в крепких женских объятиях, слушая тихие рыдания и всхлипы, что ранили сердце сильнее ножа. Его руки осторожно ложатся на спину синьоры Марино, осторожно гладят её. А что ещё он может сделать? Самое лучшее, что он мог: просто прижать её к себе, успокаивающе поглаживая по спине, затылку, зарывая пальцы в тёмные пряди. — Леоне, я… Я убила её, — тихо прохрипела между рыданиями девушка, утыкаясь носом в грудь мужчины. Её тело дрожало, осознание того, что теперь она совсем одна, было ещё хуже, чем осознание, что она убила собственными руками человека, который её предал.