Queen of Disaster

      Она просыпается глубоко за полдень, превосходно выспавшаяся и чувствующая себя совершенно чудесно, что в принципе было редкостью для неё. Впрочем, не после ночей с Ади. Анна довольно улыбается, потягивается… и ее улыбка меркнет, когда рядом с туалетным столиком она замечает манекен.       Ее платье, восхитительное и прекрасное — в этот раз придворный дизайнер даже превзошёл себя, заставив крохотные кристаллы на длинной летящей юбке переливаться, словно первородное пламя.       Не радует демонессу разве что повод, по которому она это великолепие должна надеть.       Бал. Осенний бал — приветствие для Непризнанных, которые не провалили первый экзамен. Ее самое нелюбимое мероприятие из всех официальных и традиционных в Школе.       Демонесса закатывает глаза и откидывается на подушки, желая, чтобы этот день уже закончился. Пару мгновений она позволяет себе помечтать об этом, а после…       После она встаёт и больше не допускает подобных мыслей. Бессмысленно думать о том, чего не произойдёт. Она и не станет.       Тёплая ванна и бокал вина помогают прийти в себя и немного расслабиться. Желание посетить бал эти простые утренние действия, конечно, у неё не вызывают, но настроение, пожалуй, поднимают.        Уже на выходе из комнаты с бассейном Анна ощущает чужую энергетику ещё пока не у себя в комнате, но близко к ней. Принцесса прислушивается и не удерживается от смешка, безошибочно определяя визитера.       — АННА, БЛЯТЬ! — Лилит с криком врывается в спальню демонессы.       Дверь балкона жалобно звякает, но стекло выдерживает.       — Я не блядь, за этим к Вики, — флегматично поправляет дочь Сатаны, расчесывая ещё прямые пряди.       — ТЫ СКАЗАЛА МОЕМУ БРАТЦУ «ДА», И ДАЖЕ НЕ СКАЗАЛА МНЕ ОБ ЭТОМ? — продолжает бушевать рыжеволосая демонесса.       Анна окидывает взбешённую подругу внимательным взглядом… и заливается смехом. Иной реакции вид взбешённой Лилит в одном явно мужском халате, со всклоченными волосами и зверским выражением лица вызвать не мог.       — Лилс, зайка, ты так истеришь, как будто он мне предложение сделал, — отсмеявшись, выдыхает принцесса.       Сестра Ади прищуривается, поджимает губы и внезапно очень грустным тоном произносит:       — Ты бы все равно сказала «Нет». Так что это даже неинтересно.       Да, в этом она права. Сказала бы, потому что решения Сатаны не обсуждаются.       Впрочем, сейчас это не имеет никакого значения.       — Ты же в курсе, что если не поторопишься со сборами, танцевать будешь в халате? — улыбается Анна.       Хоть и через силу, но улыбается.       — Я тебе больше скажу, я вообще танцевать не собираюсь.       — Ну да, на этот вечер твой партнёр — глифт. И стол с закусками.       Лилит хихикает, даже не пытаясь отрицать. А после, кинув на прощание «Увидимся на балу, сучка», вылетает с балкона.       До бала остаётся четыре часа.       Анна делает еще один глоток вина и смотрит в зеркало. В приглушенном свете она выглядит настоящей королевой в потрясающем чёрном платье, даже тиара присутствует — подстать ее наряду, с кристаллами, в которых, переливаясь, сияет первородное пламя. Все так и должно быть: по-королевски идеально.       По-королевски… Она никогда не понимала всей этой мишуры на обычном школьном балу, хоть и привыкла к ней. Все старались выглядеть как можно лучше, прилагали к этому максимум усилий, ведь это первый официальный вечер в учебном году.       Для Анны это было образом жизни — множество мероприятий, на каждом из которых лучше и вовсе не появляться, чем выглядеть не идеально.       — Что тебя так огорчило, сестра? — Люцифер появляется в ее комнате бесшумно, словно бы он был тенью, и, встав у Анны за спиной, кладёт ладони на напряженные плечи демонессы.       В черном смокинге, с уложенными волосами — идеальный джентльмен, каких смертные, да и не только они рисуют на иллюстрациях в своих книжках с красивыми историями. Идеальный — неудивительно, что многие демонессы, Непризнанные, даже парочка ангелов влюблены в него до беспамятства.       — Я в порядке, — она опускает руки на колени, и отметины, оставшиеся от ее ногтей, скрывает чёрный атлас перчаток. Скоро они заживут, даже воспоминания о них не останется.       Демонесса смотрит на отражение Люцифера в зеркале туалетного столика, за которым она сидит, и чуть хмурится. — У тебя галстук неровно завязан. Давай я поправлю.       Это отвлечёт ее. Хотя бы немного.       Он опускается на пол у ее ног, не боясь, что брюки помнутся, и рассматривает ее сосредоточенное лицо, пока тонкие пальцы умело завязывают его бабочку. Едва Анна заканчивает, их взгляды встречаются, и Люцифер на мгновение застывает, завороженный вспыхнувшими в ее глазах огоньками.       Оба понимают, что сейчас не время, но, черт, как же их тянет друг к другу.       — Мы…       — Я…       Они начинают одновременно, и оба сразу же отводят взгляды. Та неловкость, которую они, казалось бы, испытывали целую вечность назад, будучи лишь детьми, на короткое мгновение возвращается к ним.       Люцифер нежно касается ее руки, от чего его сестра вздрагивает.       — Бал скоро начнётся, — он прикрывает глаза, когда Анна проводит кончиками пальцев по его щеке.       — Пусть катится в пекло, — сощурив глаза, не убирая руки от его лица, произносит демонесса, и Люцифер готов с ней согласиться. — Сегодня тебе снова придётся отбиваться от многочисленного внимания демонесс… Или нет, подожди-ка, у тебя же есть твоя Непризнанная подружка.       В ее голосе затаенная обида, впрочем… для ее брата это тайной не является.       — В пекло демонесс вместе с Непризнанными, — не желая более вести этот разговор, Люцифер целует Анну, а когда с трудом отрывается от ее губ, не может сдержать восхищенного вздоха. — Моя маленькая сестричка… Неужели ты могла подумать, что я могу променять тебя на какую-то там серокрылую? Что бы я ни чувствовал к ней, между ней и тобой я всегда выберу тебя.       Анна знает. В глубине души она всегда это знала. А потому она чувствует себя ужасно глупо от того, что этот разговор не состоялся раньше.       — Ты же понимаешь, что никто и никогда не одобрит твоих чувств к Непризнанной? — произносит принцесса раньше, чем успевает остановить себя. — Более того, это очень и очень опасно для тебя — хрен с ней, с Вики. Отец…       — Мне все равно, что сделает отец, — мягко прерывает сестру Люцифер. — А ты? Ты ведь тоже никогда не одобришь этого, верно, Анна?       В его голосе демонесса чувствует затаенную надежду. Но она отвечает ему правду, которая слишком очевидна, чтобы ее скрывать.       — Верно. Никогда, — демон опускает голову, но девушка останавливает его, мягко придерживая за подбородок и глядя брату прямо в глаза. — Но что бы ни случилось, как бы ни сложились обстоятельства и в кого бы ты не влюбился, я на твоей стороне. Всегда.       И это — от первого до последнего слова — тоже чистая правда. Глупые обиды в прошлом — оба понимают, что выжить они смогут, только играя на одной стороне. И как бы там ни было, сейчас они вернулись к той аксиоме, которая была заложена в них ещё с детства — дети Сатаны горой друг за друга.       — Я люблю тебя, сестра.       — Я люблю тебя, брат.       — Слава Сатане, помирились.       Голос Ади раздаётся совершенно внезапно.       Увлечённые друг другом, Анна и Люцифер даже не замечают, как рыжеволосый демон оказывается в спальне принцессы. Сын Сатаны мгновенно подскакивает с пола, да и сама Анна плавно поднимается с пуфика.       В глазах друга к веселью добавляется чистое восхищение, и демонессе не может это не льстить.       — Анна, выглядишь волшебно, — мгновенно охрипшим голосом произносит Ади, а после переводит взгляд на сына Сатаны. — Так, Люци, хватит пожирать свою восхитительную сестренку глазами. На этот вечер эта красотка — моя. Поэтому, — демон вдруг бросается к принцессе, подхватывает ее на руки и смеётся, — я ее похищаю!       Анна вскрикивает от неожиданности, когда Ади спрыгивает с балкона, и не может сдержать смех. И даже ловит себя на мысли, что предстоящее мероприятие уже не кажется такой пыткой.       Ещё на подлёте к бальному залу Анна и Ади слышат доносящуюся оттуда мелодию и едва ли не синхронно закатывают глаза.       — Опять ангелы за плейлист отвечали, — раздраженно произносит рыжеволосый, бережно удерживая принцессу на руках.       — Снова заставишь оркестр играть «Хорошо у нас в Аду»? — демонесса улыбается, вспоминая ошеломлённые мордашки ангелов, когда вместо возвышенных и тщательно отобранных классических композиций музыканты вдруг против своей воли заиграли эту простенькую песенку, которую кто-то из Непризнанных ещё тогда окрестил негласным гимном демонов.       А самое главное — никто ведь и не понял, как это произошло. О таланте Ади влиять на бессмертных знали только самые близкие.       — Хорошее было время, но… Второй раз это делать скучно. Только если совсем уж доведут, — он пожимает плечами и осторожно опускает девушку. И смотрит на неё очень внимательным взглядом, словно запоминая каждую черточку ее лица, каждую деталь ее образа. — Ты такая красивая. Просто потрясающе красивая.       За много лет она, казалось бы, давно привыкла к комплиментам. Даже от него — Анна не раз слышала от Ади, что она красива, но… Почему-то сейчас это кажется ей особенным. И сразу появляется желание поправить наверняка растрепавшиеся локоны, в которых поблескивают тончайшие золотые нити, расправить складки на платье и пройти туда, на свет, чтобы демон увидел, как завораживающе переливаются кристаллы. Детское желание, которое она с таким трудом подавляет.       — Спасибо, — искренне улыбается демонесса.       Ади, как настоящий джентльмен, подставляет локоть, на который Анна кладёт свои пальчики. И пара чинно, словно бы они были на настоящем балу в Аду, а не на простом школьном вечере, входит в зал.       Едва взгляды всех присутствующих оборачиваются к ней — а иного и не могло быть, — Анна чувствует это. Зависть. Тонкими ручейками она исходит от практически каждого в этом зале, пока все эти ручейки не сливаются в целый океан.       Океан зависти, направленной на неё и Ади.       Принцессе не надо обладать демонической чувствительностью, чтобы понять это. И особенно эта зависть усиливается, когда Ади нежно касается ее руки губами — даже сквозь тонкий атлас Анна чувствует — и увлекает на середину зала, к танцующим.       — Бесят, да? — весело осведомляется демон, когда совместный скрип зубов провальсировавшей мимо них парочки Непризнанных на мгновение заглушил музыку.       — Не-а, скорее, смешат.       Демонесса не лжёт, кстати. Вот такие экземпляры она вообще находит крайне развлекательными… пока они не переходят определённые границы.       Подвижная мелодия сменяется нежной и медленной, и Ади почему-то отводит взгляд.       — Если хочешь, можем уйти?.. — тянет демон, и, в общем-то, он прав.       Обычно под такое принцесса танцевать отказывалась, а если и давала согласие, то только Люциферу и всего один раз за вечер — подобные композиции у неё неизменно ассоциировались с чем-то ангельским, а посему навевали скуку и вызывали раздражение.       Но сейчас Анне почему-то хочется остаться. И дело не в том, что она желает во всей красе показать себя, своё платье, вызвать очередную волну зависти… нет. Ей просто хочется. Без объяснения причин. Впрочем, она и не обязана ничего объяснять.       Ей нравится это ощущение, когда ладонь Ади нежно касается ее талии — не в порыве страсти, хотя это чувство вообще вне конкуренции, не в дружеском жесте…       Эта близость, она совсем иная, чем та, которая была между ними когда-либо до этого. Близость, казалось бы, совсем не свойственная демонам. Анне совсем не хочется, чтобы этот момент прекращался.       Но…       — Угадайте, кто сегодня напьётся?! — крик Лилит, растолкавшей танцующие парочки, чтобы оказаться рядом с братом и подругой, мгновенно разрушает волшебство момента. Глядя на хмурое выражение лица Ади и несколько разочарованное — Анны, рыжеволосая осекается. — А, сейчас не лучшее время, да? Ой.       Сестра Ади выглядит действительно смущенной, но сделанного не изменить.       Когда демон убирает руку с талии принцессы, Анна понимает, что учитель, преподающий ей в детстве контроль над эмоциями, может ей гордиться. На ее лице не проступает и тени тех чувств, которые она испытывает в данный момент.       — Ну, спасибо тебе, с-с-сестричка, — шипит Ади, когда Анна, сославшись на желание выпить чего-нибудь, отходит в сторону.       Дальнейшего их диалога демонесса не слышит, да и не то чтобы ей этого очень хотелось. Гораздо больше ее сейчас волнуют собственные ощущения по поводу всей этой ситуации. Почему-то то, как она себя чувствовала сегодня с Ади, казалось ей правильным, словно так и должно быть. Но почему?..       — …уверен, вы покажете себя с лучшей стороны и дадите Школе множество поводов гордиться вами…       Этот высокопарный бред, который несёт Кроули, они слушают уже минут десять.       Собственно, их мнения никто и не спрашивал. Но именно эта речь многонеуважаемого директора живо заставила Анну вспомнить о всех тех причинах, по которым она ненавидит Осенний бал. Единственный плюс — пока остальные вынуждены стоять, ее компания оккупировала удобный диванчик.       — Долго ещё этот хрыч пиздеть будет? — закатывает глаза принцесса.       Вообще, это фраза адресовалась сидящим по обе стороны от неё Ади и Люциферу, но так вышло, что именно в этот момент Кроули сделал паузу перед очередной порцией наставлений Непризнанным. А потому ее высказывание слышат куда больше учеников, чем предполагалось. И, конечно, большая их часть тут же поворачиваются к ней.       Кроули, заметив, что больше не является объектом всеобщего внимания, посылает демонессе укоризненный взгляд. Разумеется, со своего балкончика он не мог слышать, что именно она сказала, но что-то подсказывает Анне, догадывался.       Принцесса безразлично пожимает плечами, и все снова обращают взгляды на Серафима.       Когда сколько-то минут спустя раздаётся долгожданное «Да начнётся бал», уже не только демоны, а вообще все ученики готовы рыдать от счастья. Наверное, потому-то большинство из них с такой прытью бросается кто куда — кто-то танцевать и разминать уставшие без движения конечности, кто — то — к столу с закусками.       Музыканты начинают наигрывать какую-то лёгкую мелодию, и к Анне подходит Сэми.       — Не против? — ангел протягивает ей руку, и демонесса, хихикая, соглашается.       Во-первых, она безмерно устала сидеть. Во-вторых, танцевать с лучшим другом ей нравится. В том числе и потому, что с ним ей можно не задумываться о собственных эмоциях: с ним всегда все было понятно.       Отсюда, с самого центра танцевальной площадки, Анна видит все происходящее в зале. В том числе и Энди, который активно навязывает своё общество Мими и ее Непризнанной подружке.       — Тьфу, дебил, прости хоспади, — Анна переводит удивленный взгляд на Сэми и замечает, что друг смотрит туда же, куда и она мгновение назад. То есть, на Мими в компании Непризнанных идиотов. — Купи себе гордость, серости кусок.       — Ты где этого понабрался? — принцесса шокировано хлопает ресницами, и ее глаза округляются.       Сэми мягко смеётся и меняет положение рук, чтобы Анна могла совершить изящный поворот.       — Мир смертных, знаешь ли, просто кладезь подобных выражений, — демонесса снова делает поворот, а когда завершает движение, сталкивается с веселым взглядом ангела. — А теперь соври мне, что не согласна.       Анна улыбается.       Не согласна? Смешной он. Да это именно то, что она думает. Впрочем, Сэми знает это и без ее слов.       После на танец ее приглашает Люцифер, после — снова Ади, и в этот раз рыжеволосый уже не отпускает ее так просто. И когда мимо них в танце проплывает Лилит почему-то в паре с Сэми, улыбаются лучшие друзья принцессы с совершенно очевидным намеком. Одним лишь вальсом Анна и Ади не ограничиваются.       По итогу, когда музыка прерывается, и в центр зала выходит тренер, чтобы объявить о начале церемонии призыва сезонного дождя, демонесса успевает устать. Но, что ее удивляет, чувствует она себя при всем при этом потрясающе.       — Уверена, что хочешь уступить мне в этом году? — спрашивает Люцифер, когда его сестра подхватывает с подноса одного из официантов бокал.       — Уверена, — Анна кивает.       Да, одно ее слово, и Люцифер, несмотря на все их договоренности, уступит ей. Но как бы ни любила демонесса этот момент… брата она любит все же больше.       — Иди. Увидимся после церемонии.       И ее брат действительно уходит, но его место рядом с ней тут же занимает Ади.       — Не жалеешь, что уступила, — спрашивает рыжеволосый, легонько касаясь ее бокала своим.       Анна пожимает плечами и — в который раз за вечер — отвечает чистую правду.       — Нисколько.       Жалеет.       Анна понимает это в тот же момент, когда Геральд объявляет о том, что лучшему Непризнанному тоже предоставится честь призвать дождь. И если сначала предлагают кандидатуру Энди, то потом…       — Я уступаю эту честь Вики Уокер, — произносит серокрылый, и Анна насмешливо выгибает бровь.       В другой ситуации демонесса бы подумала, что тот, кто на полном серьезе отказывается от подобного события, должно быть, повредился умом — ладно, они с Люцифером, у них была договорённость, — но… Анна смотрит на Непризнанного и понимает, что ум — это явно не про него.       Кажется, подобная мысль мелькает и в голове Геральда, но демон не спорит. Уокер выходит в центр поляны.       — Непризнанная со мной не полетит, — Люцифер хмурится, но Геральд только насмешливо улыбается.       — Как хорошо, что твоего мнения никто не спрашивает, — демон складывает руки на груди. — Твой дракон больше. И только попробуй столкнуть ее.       Анна отворачивается, не желая смотреть, как тощие лапы серокрылой обвивают талию ее брата. Мысли о том, что лучше бы она не уступала Люциферу в этом году, крутятся в ее голове, но демонесса отмахивается от них. В конце концов, что такое один полёт?       В толпе девушка замечает Лилит и Ади и уже собирается подойти к друзьям, как…       — Забирайся!       Принцесса оборачивается и видит Дино, который протягивает ей руку. И, видимо, ее взгляд выражает такую степень недоумения, что ангел поясняет.       — Я подумал, что это несправедливо, если лучшая ученица факультета демонов останется в стороне в наш выпускной год, — губы сына Фенцио растягиваются в улыбке, и демонесса невольно улыбается в ответ. Но тут же вспоминает, кто перед ней. — И потом, мне банально обидно, что у Люцифера есть спутница, а у меня — нет. К слову, мне, если ты согласишься, повезёт гораздо больше.       С ее лица пропадает даже намёк на былой скепсис. Анна вкладывает свою руку в ладонь ангела, и тот без труда помогает ей забраться. И едва она успевает расправить сверкающий шлейф своего платья, как дракон взлетает.       Дино крепко держит ее за талию, но девушку это нисколько даже не раздражает.       — Сколько раз мы с тобой вызывали сезонный дождь, но до полёта на одном драконе не доходило ни разу, — голос сына Фенцио едва слышен, хоть он и говорит прямо ей в ухо.       — Я искренне удивлена, что дошло сейчас, — отвечает демонесса без своей привычкой издёвки в адрес ангела.       Тут даже ей самой не понятно, в чем дело: не то сама ситуация так повлияла — все же призыв сезонного дождя — зрелище невероятно красивое, не то — и это удивляет Анну больше всего — все из-за поступка Дино.       — Слушай, Динозаврик, — ангел морщится, но не перебивает, — а с чего вообще такой акт благотворительности?       — В то, что мне просто захотелось сделать тебе приятное, ты не веришь? — и снова эта мягкая усмешка без желания задеть, которая в этот раз ее почему-то совершенно не раздражает.       Анна ничего не отвечает, но скрыть появившуюся на губах улыбку от ангела не получается.       Верит, потому что Дино не лжёт. Действительно хотел ее порадовать. И, что удивительно, у него получилось.       А дальше слова теряют смысл, потому что начинается самая красивая часть.       Первый оглушающий рык издаёт Бран — дракон Люцифера. Его Анна узнает из тысячи, все же сама она летала на нем множество раз.       Ангел, демон и сама принцесса уже привыкли к этому уже давно, а вот Непризнанная, вскрикнув, отпустила руки и… Если бы не быстрая реакция Люцифера, серокрылая бы уже рухнула вниз. Среди эмоций брата, помимо злости и раздражения — скорее, напускных, чем серьезных, — Анна отчётливо различила беспокойство.        И вот это демонессе не понравилось совершенно.       Но следом раздаётся рык Сирены, дракона Дино, и все недовольство девушки отходит на второй план, уступая место чистому восхищению. Потому что когда слёзы морских драконов попадают на облака, а после превращаются в ливень, — это удивительное и захватывающее зрелище даже для тех, кто видел это больше десятка раз.       Под ними в облаках яркими вспышками сверкают молнии, а над ними тысячами огней сияют звезды.        Геральд говорит, что очищающий ливень — это подарок смертным, но… Анна задумывается о тех обитателях небес и преисподней, кто тоже тоже лишился кого-то или чего-то дорогого для себя, и понимает, что и бессмертные бы не отказались от подобного подарка.       — Можешь не верить, но мне понравилось летать с тобой, принцесса, — произносит Дино, когда они снижаются.       Демонесса поправляет несколько растрепавшуюся после полёта причёску.       — Можешь не верить, — Анна оборачивается, смотрит в глаза парня… и внезапно улыбается такой улыбкой, какую из ангелов до этого выпала честь увидеть только Сэми, — но мне тоже.       Остаток вечера проходит по известному и давно не изменяемому сценарию: кто-то ещё танцует, кто-то пьёт, кто-то болтает, а кто-то, и свита принцессы демонов как раз из таких, просто по-тихому сваливает. После призыва сезонного дождя всегда так и бывало.       Из зала из всей своей компании Анна выходит последней. Смысл спешить, если доступ в ее комнаты у Лилит, Ади, Сэми и Люцифера есть, а никого другого приглашать и не собирались.       Ей остаётся пройти всего ничего, когда в одном из коридоров она слышит чей-то стон. А дальше — дело банального любопытства. В самом крайнем случае она просто не увидит ничего интересного, но если увидит…       Анна посмеивается, вспоминая, как именно она в своё заполучила компромат на парочку учителей.       Стараясь не стучать каблуками по полу, принцесса бесшумно подходит ближе, выглядывает из-за стены… и замирает.       Будь она чуть менее уверена в своей трезвости, она бы решила, что ей кажется. Потому что иначе, чем сильной галлюцинацией, она не может назвать открывшуюся ей сцену. Люцифер. И Уокерша. Целующиеся настолько страстно, что эта страсть искрами первородного пламени сияет на крыльях ее брата.       Анна глубоко выдыхает и до боли сжимает кулаки. Чтобы сдержать желание нагло подлететь к целующейся парочке и повыдергать Непризнанной все волосёнки требуется приложить больше усилий, чем думала демонесса.       Безмерно раздражает.       Она уже разворачивается, чтобы уйти, но замечает две фигуры в белых одеждах. Ангел Фенцио и Серафим Кроули быстро идут по перпендикулярному коридору, который так хорошо просматривается сквозь огромные окна. И первый порыв принцессы Ада — позволить этой встрече произойти. Ведь тогда это бы означало для Непризнанной стопроцентное исключение — ещё бы, нарушение главного закона. На мгновение Анна позволяет себе помечтать, что так и случилось, а после…       После демонесса вскидывает руку, отключая сознание серокрылой, тем самым заставляя ее упасть в глубокий обморок. И когда ангелы оказываются в коридоре, все, что они видят — Люцифера, сидящего на корточках рядом с потерявшей сознание Непризнанной.       Ни намёка на то, чем эта парочка занималась до этого.       Анна видит, как Кроули что-то тихо говорит ее брату и как Уокер окутывает белое облако, заставляющее ее прийти в себя. Видит, с каким волнением смотрит на Вики сын Сатаны — впрочем, взволнованными этот момент выглядит даже старый пердун Фенцио. Слышит, как Непризнанная на вопрос Серафима отвечает, что ее последнее воспоминание — как она выходит из зала. И не может не отметить, с каким облегчением выдыхает Люцифер — к счастью, принцесса была единственной, кто обратил на это внимание.       — Спасибо, Анна, — ее брат, едва ангелы и Непризнанная уходят, тут же оказывается рядом с ней.       Конечно, он не мог не почувствовать энергию сестры.       — Ты же понимаешь, что лучше для вас обоих будет, если ты никогда не напомнишь ей о том, что здесь случилось, — демонесса качает головой.       Фенцио и Кроули никогда не узнают о том, что здесь на самом деле произошло. Но если эта серокрылая будет слишком много трепать языком, мало того, что все вскроется, так это подставит под удар ещё и саму Анну — в Школе слишком мало тех, кто обладает достаточным уровнем силы, чтобы стереть воспоминания. И вот тогда влетит всем, включая ее — за соучастие.       Люцифер серьезно кивает и едва ощутимо касается волос сестры. И она не отстраняется. Его словам, сказанным тогда, в ее спальне, она верит — даже несмотря на то, чему свидетельницей она стала.       Пусть принцессу безмерно бесит эта серокрылая, она больше не станет отталкивать своего брата только из-за какого-то Непризнанного недоразумения. Уокер больше не встанет между детьми Сатаны.       Ничто больше не встанет между ними.