И пусть будет наш дом беспечальным, Скрытым травой и густой листвой. И узнав все, что было тайной, Я начну ждать, когда пройдет боль. Пусть идет дождь, пусть горит снег, Пускай поет смерть над густой травой. Я хочу знать; просто хочу знать, Будем ли мы тем, что мы есть, когда пройдет боль. Аквариум
Солнце пробивалось сквозь полупрозрачные занавеси, и Ци Жун, яростно зашипев, накрылся одеялом с головой. Он хотел уснуть, но сон уже покинул его. Мальчик упрямо зажмурился и уткнулся носом в подушку, пытаясь вернуться в объятья сна. Всё тщетно — тут его накрыло осознанием того, Какой сегодня день. Внутри всё сжалось, а в животе закололо волнением. Сегодня был день его рождения, и его божественный кузен обещал ему сюрприз. Ци Жун очень нервничал. Предвкушение грядущего дня не давало ему покоя. Он едва высунул нос из-под одеяла, щурясь, когда дверь медленно приоткрылась и из-за неё послышался голос Се Ляня. — Ци Жун, я могу войти? Ци Жун тихо пискнул и тут же закрыл себе рот руками. Его маленькое сердечко забилось быстрее, и он мигом выскочил из кровати, крикнув Се Ляню: — Кузен наследный принц, подожди минутку! — и кинулся одеваться. Они были семьёй, к тому же одного пола, но Ци Жуна слишком смущала перспектива того, что Се Лянь может увидеть его обнаженным. Он быстренько натянул на себя штанишки, накинул нижнее ханьфу и крикнул: — Заходи!!! — Ему было стыдно, что он заставил своего любимого кузена ждать. Растрепанный, с распущенными волосами, сонный и взъерошенный, он с горящим взглядом смотрел на свое божество, застрявшее в дверях его спальни. Се Лянь мягко улыбнулся, глядя на тяжело дышащего растрепанного мальчишку, что явно одевался в крайней спешке. После недавнего инцидента, когда Ци Жун накричал на двух помогавших ему одеваться служанок и пригрозил им тяжелым наказанием за то, что те будили его слишком рано, они стали появляться не раньше, чем за час до начала обеда. К тому времени юный господин обычно уже просыпался самостоятельно. Се Лянь совсем забыл про эту особенность распорядка дня своего кузена… — Доброе утро, Ци Жун. — поприветствовал принц, заходя внутрь просторных покоев. Се Лянь подошел к замершему в предвкушении мальчику и присел перед ним на корточки. Нижняя сорочка дорогого ханьфу сильно перекрутилась и выглядела довольно неряшливо, поэтому наследный принц аккуратно перевязал ее заново. Ци Жун, с щенячьим восторгом глядя на своего кузена, вздрогнул от прикосновения нежных рук, по телу пробежали мурашки. Он стоял, боясь пошевелиться, пока Се Лянь поправлял его одежду. Придирчиво оглядев то, что у него получилось, Се Лянь довольно кивнул. — Так намного лучше. — с улыбкой произнес принц, поднимаясь. Он легко потрепал Ци Жуна по еще не собранным в привычную косичку непослушным волосам. — Я пришел тебя поздравить. У меня есть для тебя небольшой подарок. Когда Се Лянь небрежно погладил его по голове, Ци Жун блаженно прикрыл глаза, ощущая себя щенком, но самым счастливым щенком в мире. — Какой подарок? Кузен наследный принц так добр ко мне! — Ци Жун сжал маленькие кулачки в предвкушении, выжидающе уставившись на Наследного Принца. Се Лянь присел на край незаправленной кровати и поманил Ци Жуна к себе. Когда мальчик плюхнулся рядом, с ногами залезая на кровать и нетерпеливо пододвигаясь ближе, Наследный Принц вытащил из кармана небольшую шкатулку. Чуть погодя, наслаждаясь искреннем нетерпением и любопытством, смешавшимися в зеленых глазах, Се Лянь открыл вещицу. Внутри лежали новенькие серьги с крупными бусинами зеленых драгоценных камней и длинными кисточками золотых нитей. Ци Жун взвизгнул, увидев драгоценности, и с горящими глазами, в которых поблескивали слёзы, уставился на кузена. — Кузен наследный принц! — дрогнувшим голоском вскрикнул он. Сережки были великолепны, хотя гораздо важнее был тот факт, что это был подарок Наследного принца, из рук которого даже засохшая маньтоу показалась бы Ци Жуну даром небес. Неужели Се Лянь наконец-то решил, что он готов к тому, чтобы удостоиться такой чести?! Он помолчал, тупо пялясь на Се Ляня, а потом прильнул к нему всем телом, неловко обнимая. — Спасибо, спасибо, спасибо!!! — пробурчал он в плечо юноши. Тихо рассмеявшись, Се Лянь приобнял растроганного ребенка. — С днем рождения, Жун-эр. Ты уже совсем взрослый. — с улыбкой произнес принц, — Двенадцать лет — это хороший возраст. Ну-ка, приложи к ушам, я посмотрю угадал ли с цветом. Се Лянь аккуратно достал из шкатулки новенькие серьги и протянул их мальчику. Ци Жун не хотел отлипать от Се Ляня. Вечность бы так сидел. Но Се Лянь отстранился от него сам, и мальчик поджал губы, плохо скрывая свое недовольство. Однако он всегда был рад сделать, как просит его названный братец. Особенно, когда он называет его Так. Ци Жун послушно принял сережки из чужих рук и приложил к ушкам, улыбаясь. — Тебе нравится, как я выгляжу с ними, кузен наследный принц? — Да, очень. — с улыбкой произнес Наследный Принц и протянул руку, осторожно взяв одну из сережек. Его пальцы огладили крупную зеленую бусину драгоценного камня. — Этот камень называется изумруд, но в далеких странах, откуда он родом, купцы называют его смарагд, что переводится как «зелёный камень». Когда я его увидел на базаре, сразу подумал, что тебе он чудо как пойдет. Говорят, он приносит своему владельцу удачу. Ци Жун с завороженным взглядом проследил за рукой Се Ляня. Сердце билось часто-часто, он просто был рад находиться рядом с объектом своего обожания. — Я думаю, что от тебя, Наследный принц, любой подарок в любом случае приносит удачу! — воскликнул Ци Жун. Ему просто нравилось слушать всё, что говорит Се Лянь, это действительно было единственным, что ему вообще было нужно. Самая большая удача — это сидеть вот так рядом с кузеном! И остальное было неважно. — Ты думал обо мне.? — Ци Жун внезапно засмущался и закрыл лицо руками. Се Лянь рассмеялся и со вздохом покачал головой. — Ты мне льстишь, Ци Жун… — смущенно отмахнулся принц, — Конечно же я думал о своем юном кузене. Как такое можно забыть, если он так ждал этого дня? Принц снова с улыбкой потрепал мальчишку по растрепанным волосам. Сейчас, наедине с ним, Ци Жун был очень милым ребенком и местами даже робким, но стоило ему только покинуть свои покои и выйти в мир… Невинное, трепещущее от каждого его слова милое создание превращалось в настоящего демона, кошмарящего все на своем пути. Страдали все, начиная от слуг и заканчивая членами императорской семьи. Этот контраст пугал Се Ляня… Тем не менее, несмотря на все это, он не мог не любить своего юного кузена. Каким бы он ни был, Ци Жун был всего лишь ребенком. Годы пройдут, и он все поймет. Се Лянь с теплотой посмотрел на смущенного мальчика. — Ци Жун, послушай, эти сережки… Его слова прервал деликатный стук в дверь. С разрешения принца в покои, почтительно кланяясь, вошли две служанки. — Наследный принц, князь Сяоцзин. — почтительно обратилась одна из вошедших. — Близится торжественное празднество, нам приказано было подготовить князя. Се Лянь понимающе кивнул. — Хорошо. — он посмотрел на вмиг насупившегося мальчика. Ци Жун был явно не в восторге от того, что их разговор прервали. Если дело и дальше так пойдет, то этим двум служанкам приедется несладко… Се Лянь вздохнул и положил руку на маленькое плечо. — Давай так, насчет моего подарка, я буду ждать тебя вечером в своих покоях. Заодно все должным образом подготовлю. Договорились? *** День тянулся медленно. В основном за счёт того, что Ци Жун томился в ожидании вечера. Императрица постралась на славу порадовать мальчика — впрочем, к роскоши он уже в какой-то степени привык и воспринимал это как должное. Раздражали только вымученные улыбки прислуги, которая на самом деле ненавидела его. В общем-то, все здесь его ненавидели, так что это было не в новинку. Тем не менее, это не имело никакого значения, ведь уже через несколько часов затяжных празднеств его будет ждать встреча с драгоценным кузеном! Се Лянь участвовал во всех торжествах, однако сидел далеко от него, что невыносимо огорчало мальчишку. Впрочем, всё было хорошо, пока Ци Жун мог восхищённо пялиться на Се Ляня. Наследный принц был… Великолепен. Ци Жун был так счастлив лицезреть своего кумира прямо здесь и сейчас! Последнее время Се Лянь все чаще пропадал на тренировках и все меньше внимания уделял ему, так что тот факт, что юноша был рядом, уже был для юного князя Сяоцзина лучшим подарком, который только можно себе представить. Налопавшись вкуснейших блюд до отвала и отблагодарив, как полагает, знать, что одарила его различным блестящим и крайне дорогим бесполезным хламом, на закате он сбежал из торжественного главного зала в свою комнату, где быстро переоделся из неудобного праздничного наряда в более привычное ханьфу, а после завалился на кровать. Ребёнку было сложно выдерживать такие шумные и долгие мероприятия, хотя праздник и был посвящён ему. Грудь наполняло приятное чувство удовлетворения — целый день, посвященный лично ему! Чванливые аристократы, которые склонялись перед ним! О… Это всё было так прекрасно! Расстраивало только то, что ближе к концу мероприятия Се Лянь снова ушёл на тренировку со своими слугами, и Ци Жун даже не был уверен, что он уже вернулся. Ци Жун тоскливо посмотрел в окно, за которым тлел закат. Небо было кроваво-красным. Ци Жун не знал, как это толкуется, но, казалось, это не сулило ничего хорошего. По небу лениво плыли облака, а в нос ударил запах дождя. Всё это было неважно. Важен был лишь один человек во всем мире, и сегодня он ждал его у себя! И пусть весь мир рухнет, пока с ним Се Лянь, Ци Жуну ничего не страшно! Услышав в коридоре шаги Фэн Синя, он подскочил с кровати. Это значило, что Се Лянь уже освободился! Ци Жун выбежал из комнаты и, едва не сбив с ног слугу, вовсе не ожидавшего его явления, побежал в комнату Се Ляня. Кровь стучала в ушах. Он стоял возле двери в комнату Наследного принца и не решался туда постучать. Ох. Как бы ему хотелось, чтобы этот день длился вечность. Уже скоро его прекрасный кузен на долгое время покинет его, и при мысли об этом в носу начинало щипать. Но Ци Жун старался не думать о плохом. Судорожно вздохнув, он наконец набрался смелости и постучал в дверь. — Кузен Наследный принц? Некоторое время за дверью царила тишина, но через пару томительных мгновений послышались тихие приближающиеся шаги. Дверь открылась и на пороге появился Се Лянь. Он тепло улыбнулся, увидев перед собой запыхавшегося мальчика, и кивнул. —Проходи, А-Жун. — он приглашающе повел рукой и отшагнул назад, впуская своего маленького гостя, — Вижу ты весь сияешь. Как прошла церемония? Тебе понравилось? Ци Жун интенсивно закивал, и, едва не потеряв равновесие, залетел в покои кузена. Комнату окутывал нежный аромат цветов. Видимо, занесло из чудесного сада Принца Сянь Лэ. Се Лянь стоял перед ним, всё еще в праздничных одеждах, торжественный и прекрасный, словно божество. Ци Жуну чудилось, что из-за света уходящего солнца его окружает золотое сияние. Ци Жун хотел плакать от счастья. — Было бы лучше, если бы ты не ушел в конце. — расстроенно сказал мальчик, а потом прижался к нему, обнимая и утыкаясь носом чуть выше живота. — Не покидай меня больше, кузен Наследный принц! Се Лянь смущенно рассмеялся и легонько похлопал мальчишку по голове. В конце концов, он не нашёл в себе сил прямо сказать Ци Жуну, что не сможет всегда находится рядом. Не в этот день. — Наследный принц устал и удалился немного перевести дух. — успокаивающе объяснил Се Лянь и с улыбкой добавил. — К тому же, он должен был все подготовить к приходу А-Жуна. Се Лянь кивнул в сторону чайного столика, располагавшегося у окон, выходящих во внутренний дворик дворца. На столе были аккуратно разложены инструменты для предстоящей процедуры и мерцала огоньком масляная лампа. Ци Жун поплелся к столику, не отводя взгляд от Се Ляня, будто бы, если бы он отвернулся хотя бы на секунду, Се Лянь бы исчез. Он сел на скамеечку и затих, с благоговейным ужасом глядя на инструменты. — Кузен, мне ведь не будет больно, правда? — Он прикусил губу. Боль не была чем-то новым. Однако теперь с ним был Се Лянь, и ради него Ци Жун мог и потерпеть. На мгновение Наследный Принц замялся, в растерянности глядя на робко съежившегося на скамье Ци Жуна. Взгляд мальчика со смесью страха и любопытства блуждал по столу. Что он должен сейчас ему сказать, чтобы не напугать? Ведь какой бы невыносимой бестией Ци Жун ни был, он все ещё оставался ребëнком, при том весьма изнеженным дворцовой роскошью. Что уж говорить, а подобные процедуры вряд ли можно было назвать приятными… Секунду поколебавшись, Се Лянь ласково улыбнулся. Решено. Он сделает это быстро. — Не бойся. Ты почти ничего не почувствуешь. Се Лянь подошëл к столику и опустился рядом с Ци Жуном. Налив в стоящую на столе деревянную плошку тëплой воды из заранее подготовленного кувшина, Се Лянь смочил в ней небольшой кусочек ткани. — Это будет не больно.? Правда?! — Ци Жун вдруг оживился и перестал ждать процедуры, как торжественной, но казни. — Глупые слуги говорили мне, что это больно. — в его больших зеленых глазах, горящих любопытством и щемящей нежностью к брату, на миг отразился чёрный гнев. Будто тень накрыла изящное личико, обостряя черты. — Лжецы! Они просто хотели меня напугать! Спасибо, что сказал мне правду, Кузен Наследный Принц! Я обязательно. восстановлю справедливость! — в глазах ребёнка возникло какое-то садистское удовольствие от грядущих побед над глупыми слугами. Подумать только… Они пытались очернить такое важное для него мероприятие! За что же они его ненавидят…? — Н-не стоит! — торопливо прервал его Се Лянь, пришедший в состояние лёгкого ужаса от того, каким образом восприняли его слова. — А-Жун, тебе стоит быть поласковее со своими слугами. К тому же… Кое в чём они были действительно правы. Процедура не из приятных, хоть и делается довольно быстро. Принц вымученно улыбнулся, мысленно уже коря себя за то, что согласился на эту затею… Ци Жун был совершенно неуправляемым ребëнком, не признающим для себя никаких границ и законов, неожиданно для всех избравшим своим объектом обожания именно его. Этот контраст в поведении немного пугал. Се Лянь понимал, что делать этому маленькому демонëнку подобного рода подарок было схожим с хождением по острию лезвия. Однако обратного пути уже не было. — Ты готов начать? — тихо спросил Наследный Принц. Ци Жун задумчиво посмотрел в глаза кузену. На дне его зрачков плескалось недоумение. Почему кузен Наследный принц сначала говорит одно, а потом другое? Наверное. Так нужно! — Да. — также тихо, боясь нарушить таинство момента, сказал ребёнок, сжав руки в кулачки. Подарок от самого Принца! Сейчас. Он станет достойным его носить. Наверное, кузен его просто недооценивает! Должно быть, неудобства от подобной процедуры будут минимальными… Какой сложный кузен! Почему нельзя говорить проще! Или он просто слишком тупой, чтобы понять.? Ци Жун нервно улыбнулся, выжидающе и доверчиво глядя на Се Ляня. — Ну! Давай. Тихо вздохнув, Се Лянь взял из миски с теплой водой кусочек шëлковой ткани и отжав лишнюю воду, протëр маленькое детское ушко. Отложив ткань, Принц осторожно развернул голову Ци Жуна в сторону. — Сиди ровно. — сосредоточенно произнес Се Лянь, мысленно прикидывая место прокола. Тонкая игла, закреплённая над лампой, к тому времени приобрела насыщенно красный цвет. Собравшись с мыслями, Се Лянь взял её за тëплый конец и, чуть оттянув нежную мочку уха, сделал быстрый и точный прокол. Ци Жун даже вскрикнуть не смог. Он замер, вздрогнув, как подбитый зверёк. Боль пронзила тело и вспыхнула, будто молния, заглушая, выбивая все мысли и чувства, кроме одного. Страха. Ци Жун, поджав губы, рефлекторно сжался, закрывая голову руками. Он думал, что больше никогда не испытает такого, что теперь, когда он во дворце и с ним кузен наследный принц, никто больше не сделает ему больно! Как же так вышло, что Се Лянь. Ци Жун не мог думать об этом. Не хотел. Маленькое сердечко отчаянно билось, заглушая любые мысли. Как Он мог обмануть и сделать Так больно..? Он такой же, как отец..? Се Лянь замер, удивленно смотря на то, как сжался в комок Ци Жун. Мальчишка дрожал, прикрываясь от него руками. — Так больно? — растерянно спросил Се Лянь и тихо пробормотал: — Не может быть. Я точно все сделал правильно… Посмотри на меня, я взгляну на прокол. Принц обхватил лицо Ци Жуна ладонями. Прокол оказался ровным и чистым, даже без капли крови. Однако, в стыдливо отведённых глазах мальчика стояли слëзы. Сердце Се Ляня дрогнуло. Принц взволнованно закусил губу. Ци Жун продолжал молчать. Сначала он дёрнулся от прикосновения Се Ляня, а потом все-таки перестал сопротивляться, будто сдался. Он старался не смотреть на своего божественного кузена. Он правда не знал, как относиться к этому, он так любил Се Ляня и считал его чуть ли не святым, поэтому он не мог грубо себя с ним вести, как вел со всеми остальными. Но ему ведь было так обидно! Зачем он солгал.? Неужели Се Лянь считал его за неразумного младенца, который бы отказался от подарка, испугавшись боли. Да он бы…! Да он бы на всё ради Се Ляня, ради того, чтобы стать с ним ближе, и никакая боль ему не страшна! В конце концов, что у него, боли мало было?! Но теперь… Ци Жун слабо дёрнулся. Он тяжело дышал, явно с трудом отходя от шока. Не сколько больно было, сколько неожиданно. И очень, очень обидно. Се Лянь осторожно подул на маленькую ранку и вздрогнул, когда Ци Жун обиженно мотнул головой, уходя от его прикосновений. — Как же так… — в который раз растерянно пробормотал Се Лянь. Да, несомненно, процедура была неприятной, Се Лянь сам через это проходил, но ведь это не было настолько больно! Так. Неприятно. Да и прокол делался специально в малочувствительной части уха, и сам Принц готовился к этому событию, предварительно побеседовав с дворцовыми лекарями и узнав от них пару секретов. Так что же могло пойти не так? Прокол выглядел хорошо, а Се Лянь был уверен в том что всё сделал идеально. Быстро проколол, быстро убрал иглу. Разве только… Се Лянь притянул слабо сопротивляющегося Ци Жуна с сидушки напротив к себе на колени и прижал расстроенного мальчишку к себе. Успокаивающе поглаживая непослушные волосы, Се Лянь задумчиво спросил: — А-Жун, скажи, помнишь в начале зимы ты случайно пролил чашку чая себе на руку? Можешь рассказать насколько сильной была боль? Ци Жун, все еще пребывая в обиженной прострации, поднял на Се Ляня непонимающий взгляд. Он был расстроен, и поэтому немного злился. Наконец он нашел в себе силы ответить. Что за вопросы?! Какой может быть боль?! — Как будто меня укусила сотня демонов. — робко сказал мальчик, не зная, как описать это иначе. Больно было! Что еще надо знать?! Да и зачем ему? Поиздеваться хочет?! Се Лянь задумчиво кивнул. На его лице появилась лёгкая улыбка. — Я хорошо помню тот день. Мы ведь вместе пили чай, верно? Смотри. — Се Лянь подвинул поближе миску с чистыми тряпочками. Над ней лëгкой дымкой поднимался пар. — Вода в этой миске сейчас примерно той же температуры, что и тот чай. Она горячая, но не настолько, чтобы обжечься. Гляди. И Се Лянь под ошарашенным взглядом широко распахнутых изумрудных глаз не спеша погрузил свою руку в миску. Казалось, ему действительно не было больно. Когда Принц достал ладонь, та оказалась лишь слегка порозовевшей. Он вновь посмотрел на недоверчиво нахмурившегося Ци Жуна и с улыбкой объяснил: — В этом мире иногда встречаются люди, которые чувствуют боль иначе. Сильнее или слабее других людей. Это нормально, однако по жизни им приходится весьма нелегко. — Се Лянь вытер мокрую руку о чистую ткань и, мягко обхватив детскую ладонь, осторожно занес её над тëплой миской, чтобы мальчик смог почувствовать темперу. Ци Жун на автомате хотел выдернуть руку, но все-таки подавил в себе росток истерики и прислушался к ощущениям. Казалось, под его рукой был кипяток, еще пара сантиметров, и на коже останутся ожоги. Но ведь Се Лянь смог опустить туда руку…? — Кузен наследный принц. — начал Ци Жун внезапно тихим и расстроенным голосом. — Это ведь не навсегда? Я ведь смогу стать.. таким как ты? На лицо Се Ляня легла тень. Немного помолчав, он ответил: — Будем надеяться, что навсегда. — поймав на себе растерянный взгляд Ци Жуна, он пояснил: — Отношение человека к боли меняется, только когда он вынужден претерпевать череду страданий. Говоря проще, люди привыкают к боли. Так что лучше тебе оставаться таким нежным цветком как можно дольше. Се Лянь улыбнулся и мягко потрепал Ци Жуна за детскую щёчку. Ци Жун задумался, кажется, немного успокоившись. Это было странно. Чтобы ему не было больно, он должен много страдать. Что же, если Се Лянь говорит такое, значит, это чистая правда! Глаза мальчика загорелись, и он, полный решимости, посмотрел на Се Ляня. — Значит, чтобы стать таким, как ты, мне просто нужно очень много боли?! Надеюсь, мне будет очень больно! — восторженно заявил Ци Жун. — Я обязательно привыкну к боли, ты сможешь мной гордиться! Он едва не светился от энтузиазма. Тут его взгляд пал на иглу, и он требовательно посмотрел на Се Ляня. — Давай! Сделай мне больно! Улыбка на лице Се Ляня застыла. На пару мгновений принц утратил дар речи. Когда же охватившее его оцепенение спало, принц воскликнул: — Даже думать о таком забудь! Я запрещаю! Глупость какая. Кто в здравом уме из-за такой мелочи станет желать себе страданий? — Се Лянь с тревогой в глазах смотрел на опешившего мальчишку. Но вскоре его взгляд смягчился. В конце концов, Ци Жун все ещё был ребëнком. Вряд ли он понимал то, о чём говорит. — Не стоит тебе таким заниматься. Это вовсе не повод для гордости. Я хотел бы, чтобы ты это знал. На лицо Се Ляня вновь вернулось благожелательное выражение. Он отпустил Ци Жуна, позволяя ему вновь усесться на своё место. — А.? — Ци Жун совсем растерялся, испугавшись криков Се Ляня. Внутри всё застыло, а в носу защипало. Захотелось плакать. Что он не так сказал? Почему он всегда все делает не так?! Он ведь старается! Он просто хочет, чтобы Се Лянь его хвалил и гордился им! Но Се Лянь снова злится. Последнее время Се Лянь всё чаще смотрел на него, как на прокаженного, и все чаще ругался на него. Ци Жун искренне не понимал, что так выводит его кузена, и ощущал, как с каждым новым возмущением принца он все глубже погружается в пучины отчаяния и ужаса. Казалось, в один день Се Лянь настолько разозлится на него, что не захочет больше проводить с ним время. — Но кузен. Разве не это ты имел ввиду, говоря, что к боли можно привыкнуть? Се Лянь со вздохом накрыл лицо ладонью и потëр переносицу. — Нет, А-Жун. Я вовсе не это имел ввиду. А-Жун, ты ведь член правящей династии. О тебе все заботятся и защищают, нет нужды беспокоиться о подобном. — Се Лянь усадил Ци Жуна обратно на пуфик и наклонился к нему, ободряюще похлопав по маленьким плечикам. Взгляд принца посерьëзнел. — Боль — это не то, к чему следует привыкать. Особенно таким детям как ты. Напоследок, принц чуть сильнее сжал тонкие плечи и отстранился. — А теперь, давай доведём начатое до конца. Я постараюсь всё сделать быстрее. Ци Жун ощутил, как кровь прилила к щекам. Се Лянь беспокоился о нем! И он. Все-таки признавал его членом своей семьи! Не было никаких причин сомневаться в их кровном родстве, однако же глубоко в душе мальчик боялся, что всё это царское великолепие лишь окажется мимолетным сном, ошибкой, и он снова окажется в том ужасном месте, которое стоило бы называть домом. Он до сих пор не мог принять, что как-то связан с сияющим, великолепным, самым лучшим принцем Сянь Лэ! Пускай Ци Жун уже начал осваиваться и покрикивать на слуг, постепенно осознавая свою власть, внутри он оставался всё тем же забитым мальчиком, над которым смеются дети и над которым издевается собственный отец. Это было несправедливо! Одновременно с серьёзным чувством неполноценности он имел болезненно завышенную самооценку. Казалось, столь резкие перемены в его жизни доломали его и без того потрепанную психику. Он был уверен, что заслуживает лучшего, хотя в глубине души он ни на секунду не прекращал считать себя худшим. Он не чувствовал себя равным Се Ляню, этому божеству во плоти, и поэтому готов был на всё, лишь бы стать с ним ближе. — Давай. — уже спокойным тоном, что с ним бывает редко, сказал мальчик.***
Они шли уже довольно долго. Несколько дней или, быть может, недель. Гу Цзы не умел пока ещё определять такое. От жары все вокруг смешалось и немного плыло перед глазами. Даже в лесу лучи палящего в зените солнца неровными маленькими пятнышками скользили вокруг. Было душно и Гу Цзы очень устал. Но останавливать отца было страшно. Нет, Гу Цзы не боялся своего отца, напротив, в последние дни тот был к нему так внимателен и ласков… Вот только… Злить не хотелось безногую женщину, что в последнее время путешествовала с ними. Она всегда очень ругалась из-за того, что из-за него они шли куда медленнее, чем могли бы. Гу Цзы было страшно, что однажды отец прислушается к её словам и они бросят его. Поэтому он старался лишний раз не досаждать отцу глупыми просьбами. Но сейчас… Сейчас его ноги будто уже и не слушались его. Мальчик закусил губу, стараясь взять себя в руки, но вот несчастье, его нога наткнулась на торчащий из земли корешок. Споткнувшись, Гу Цзы едва не упал, вовремя вцепившись в подол зеленого ханьфу. Ткань натянулась, и Гу Цзы для надёжности обхватил её обладателя за ногу, уткнувшись лицом в восхитительно холодную ткань. Сердце внутри него зашлось лихорадочным стуком. Но как же все-таки хорошо было вот так вот стоять… — Эй! — Ци Жун сам едва не упал, ощутив, как на его ноге резко появилась тяжесть. — Пиздюк! — возмущённо-удивленно сказал он, опустив взгляд на ребёнка. Тот был весь бледный и помятый. Ци Жун нахмурился. — Ты чего, умираешь? — Конечно умирает. Поскорее бы. — фыркнула Сюань Цзи. Если бы не этот ребёнок, они бы уже были на месте. — Заткнись! — внезапно резко вскрикнул Ци Жун, нахмурившись. — В смысле, я не разрешал тебе говорить! Это моя еда, ты не можешь хотеть, чтобы он умер! — Почему ты просто его не съешь? — Сюань Цзи постоянно задавала этот вопрос. Лазурный фонарь был чрезвычайно древним и полностью безумным призраком. Было бы странно искать в его действиях логику, но Сюань Цзи никак не могла понять, зачем ему понадобился этот ребёнок. Сам Ци Жун ей в этом, если честно, не помогал. Он грозился съесть, но есть не собирался. Хотя... Было неизвестно, какие извращенные планы зрели в его сгнивших мозгах. — Больно много ты понимаешь в готовке людей! — фыркнул Ци Жун. — Какой смысл есть его сейчас, он худой, если я таракана съем, и то больше мяса будет! Сюань Цзи пожала плечами. — Так он ведь у тебя правда скоро умрет. — А? — Ци Жун посмотрел на нее недоверчиво. — Схуяль? — Ваше Превосходительство, вы правда не помните, каково это быть человеком? Ци Жун фыркнул, не желая об этом и думать. Он предпочитал думать, что всегда был призраком. — Ему надо есть. И он скоро сдохнет от усталости, видишь, ноги совсем не держат! На лице Ци Жуна возникло очень сложное выражение. Кажется, он думал. Он лениво дернул ухом, и поглядел на Гу Цзы с видом человека, решающего очень сложную проблему. — Ты что, реально устал? — Ци Жун наклонился и поднял его на руки, чтобы разглядеть бледное и уставшее лицо ребенка получше. — Ого, ты действительно похож на труп! — восхищенно сказал он и услышал хлопок — это Сюань Цзи стукнула рукой себе по лбу. — Так ты его откормить хочешь или убить? — Отстань! — лениво отмахнулся от нее демон. — Ну и хуй с тобой. Не можешь идти, значит понесу. Гу Цзы растерянно смотрел на отца, не в силах понять, что за чувства того одолевают. Но… вроде бы он не был зол на него и, несмотря на слова их спутницы, не собирался его бросать. Так ведь? Гу Цзы тихо выдохнул. Мальчик удобнее устроился на руках у Ци Жуна, обвив тонкими ручками шею демона. Внезапно что-то холодное пощекотало его щëку. Гу Цзы вздрогнул и скосил взгляд. То оказалась, хоть и старая, но все ещё очень красивая серëжка. У мальчика перехватило дыхание. Гу Цзы ещё никогда так близко не видел украшений, особенно таких красивых. Отец никогда ничего подобного ему не показывал. Крупные изумрудные камни переливались в лучах дневного солнца, отбрасывая на Гу Цзы зеленых солнечных зайчиков. Сам того не осознавая, Гу Цзы завороженно потянулся рукой к бледному уху, в надежде хотя бы прикоснуться к чему-то столь прекрасному. Ци Жун уже перестал обращать внимание на Гу Цзы и только он раскрыл рот, чтобы начать выносить мозг Сюань Цзи своими гениальными речами, как боковым зрением заметил, что ребёнок тянется к его уху. — Эй! — возмущённо вскрикнул он, перехватив чужую ручку. — Ты чего задумал, а? Ограбить этого предка?! Да ты хоть знаешь сколько стоят эти серьги??? По большей части Ци Жун переживал, что мальчик будет трогать его уши. И без того довольно чувствительные, вместе с его смертью они изменились, начали двигаться, и, кажется, стали ещё более восприимчивыми к прикосновениям. Это было какое-то, казалось, проклятье. А еще эти серьги… Думая о том, как он получил их, Ци Жун чувствовал только горечь. Даже, как ни странно, не гнев. Это были хорошие, теплые воспоминания, очерненные последующими событиями. Ци Жун не мог себе объяснить, почему все ещё носил их. Возможно, это было материальное напоминание о том, что тот период его жизни, нереалистично хороший, вообще когда-то был, что это не сон, и не бред воспаленного разума. Мальчик тут же отдернул руку. — Я.. я.. — со смесью страха и растерянности залепетал Гу Цзы и замотал головой. Он и помыслить не мог о чем-то таком! Он просто… Он… В носу защипало, а перед глазами все предательски заволокло мокрой дымкой. Гу Цзы быстро принялся тереть глаза. Нет! Он не может расплакаться перед отцом. Его наверняка это рассердит и тот бросит Гу Цзы одного. Но… Но слезы уже катились по его горящим от стыда щекам. Злополучные сережки мерно покачивались на ушах отца. Мальчик тихо шмыгнул носом, смотря на них сквозь влажные пальцы. Только сейчас, вблизи, Гу Цзы с удивлением рассмотрел что уши отца слегка изменили свою форму, заострившись к кончикам. Это открытие настолько поразило его, что Гу Цзы даже на время забыл про свой страх, удивленно уставившись на них. Ему так сильно захотелось дотронуться, убедиться, что ему не кажется, но… Он боялся разозлить отца ещё больше. — Ты че? — Ци Жун остановился и растерянно посмотрел сначала на Гу Цзы, а потом на Сюань Цзи, как бы прося помощи. Сюань Цзи закатила глаза. Не таким она себе представляла поход с будущим непревзойденным. Да зачем ему, черт побери, этот ребёнок… — Если кричать на детей, они будут плакать. — с тяжёлым вздохом сказала она. — Ты его напугал. Ци Жун растерянно опустил уши, глядя на ребёнка. Ему внезапно стало стыдно. Он вспомнил, как его отец кричал на него, и как это было страшно. — Ладно, пиздюк, делай, что хочешь, только блять не ной. — предложил призрак и нервно дернул ушами. В какой-то момент до него дошло, что, видимо, раз мальчик до сих пор считает его своим отцом, для него довольно странно видеть, что тот не только ведет себя по-другому, но и даже изменился внешне. А Ци Жун постарался — во-первых, человеческие уши под влиянием «злого духа» немного заострились, кожа побледнела, постепенно искажались черты, а глаза горели совсем иным диким огнём. Ну и, конечно же, Ци Жун переоделся и сменил прическу. Сколь невыносимо было находиться в теле простолюдина, пф. Ци Жун иногда забывал, что находится в чужом теле. Не веря в своё счастье, Гу Цзы просиял и принялся с ещё большим усердием стирать с лица слёзы. Ему всё ещё было ужасно стыдно. Шмыгнув напоследок носом, он быстро вытер мокрые ладошки о своё старенькое ханьфу. Пачкать отца слезами Гу Цзы никак не хотелось. — Я не буду воровать. Честно. Я только посмотрю. — робко заверил он Ци Жуна перед тем, как вновь потянуться к ушам. Холодные зеленые камни легли в маленькие детские ладошки. Внутри Гу Цзы всё восторженно замерло. Гу Цзы никогда в жизни не видел такой красоты. Серьги были просто великолепны, однако больше всего в восторг мальчика приводило то, как красиво они смотрелись на его отце. Длинные кисточки драгоценностей качались на бледном остром ухе. Пальцы скользнули вверх, осторожно пробуя наощупь нежную кожу уха. Гу Цзы завороженно огладил большим пальцем причудливую ушную раковину. Эти уши были такие необычные и… — Такие красивые. Прикосновение к серьгам еще куда ни шло. Ци Жун все равно ощущал себя беспокойно, потому что эти серьги в данным момент были действительно самым ценным, что у него было, но это все еще было терпимо. Но когда человеческие руки коснулись его ушей, он вздрогнул всем телом и едва сдержал поток четырёхэтажного мата. Это всё было чем-то слишком личным. И серьги, и его чёртовы уши. Он боялся думать о том, почему позволяет ребёнку делать это. Всё с чувствительностью действительно стало еще хуже, по сравнению с тем, что было до его смерти. Перед глазами встали картины прошлого. Се Лянь… — Пиздабол. — едва ли не прорычал Ци Жун, глядя куда-то в пустоту. Сквозь время. Сюань Цзи, которая от нечего делать играла с солнечным зайчиком с помощью найденного где-то обломка меча, удивленно приподняла бровь. — А? — Мой кузен. Пиздабол. Он говорил, что к боли можно привыкнуть. Я не привык. Сюань Цзи посмотрела на него как-то ошарашенно. Лазурный фонарь вёл себя именно так, как по ее мнению должен был вести себя столь древний дух. Большую часть времени действовал как порождение зла, что с человеческим родом ничего общего не имеет, но время от времени его взгляд затуманивался и одновременно с этим становился даже мудрым. В редкие секунды он похож был на старый, растрескавшийся и выцветший портрет древнего аристократа. И сейчас был один из таких моментов.