Easily

      Мэри осторожно опустилась на подушку, откладывая смартфон. Выдохнула. Довольно улыбнулась, глядя на огромный живот, полушаром выпирающий из-под тонкой ткани платья. Она как наяву услышала гул экстатически беснующегося стадиона, сплошь усеянного огоньками, флажками и «свечками», грохот энергичной музыки, звонкий голос Беллами… Поелозив в напрасных попытках лечь поудобнее, вздохнула: скорее бы всё закончилось! Она так соскучилась, так надоело видеть любимое лицо только в маленький экран телефона…       За окном шумел свежей листвой май: со дня на день она ждала, когда же сможет увидеть сына вживую. Их разговор с любимым теперь начинался одной и той же фразой: «Ещё нет?!» Дом обещал приехать после Милана, в конце месяца, но Мэри даже боялась заикаться о плохом самочувствии и уже пару раз возникающих тянущих болях: мужчина в последнее время стал нервным и раздражительным, разговоры зачастую сводились только к концертам, неполадкам техники, недовольному Беллзу… Девушка не смела и надеяться, что это было частично вызвано её положением, предполагая, что плотный гастрольный график выжимает из любимого все соки.       Тело отказывалось слушаться, став тяжёлым и неповоротливым, спина постоянно ныла от непривычной тяжести, всё время хотелось в туалет и плакать. Хорошо хоть на варенье с луком не тянуло, как Мэри-старшую…       Вид хмурого, осунувшегося лица Дома не очень способствовал сохранению позитивного настроя, так что приходилось спасаться обществом его мамы, скрашивающей её декретное одиночество последний месяц. Женщина бы приехала и раньше, на чём, кстати, настаивал и сын, но Мэри была категорически против: охать на публику не хотелось, а готовить и стирать она могла и сама. Ремонт детской был давно завершён, «тревожная» сумка — собрана, палата в клинике — готова. Хотя акушерский центр был ближе к дому, чем выбранная ею больница, всё же она предпочла не метаться по разным зданиям: мало ли… Дом потом не простит ей, если что-то случится с ребёнком. И, возможно, будет расстроен, если с ней самой что-то будет не так.       Но сегодня у него было всё в порядке: пошёл играть счастливый, довольный… Девушка улыбнулась, положив руки на живот и поглаживая, успокаивая вновь завозившегося малыша.       Ребёнок оказался действительно в отца, активным: впервые проявив себя в декабре, аккурат накануне Нового года, неявно булькнув внутри, он быстро показал, кто теперь в доме хозяин. Правда, его временное жилище было тесновато, и поэтому Мэри часто задыхалась от явственных ударов то под рёбра, то в область сердца.       Девушка прикрыла глаза: ночью она почти не спала. Эйс с самого утра ожесточённо пинался изнутри, получив порцию съеденного мамой апельсина, — измученная, еле переставляя ноги, она только к обеду смогла полноценно прилечь. Мама (так разрешила ей звать себя Мэри-старшая), пользуясь солнечной погодой, ушла в сад, высаживая новые цветы. В этот раз девушка не помогала ей; поговорив с Домом, она прилегла вздремнуть.       Ребёнок пошевелился, вызвав очередной спазм внизу живота, отчего ресницы сами взметнулись вверх. Взгляд, скользнувший по рукам, сложенным поверх живота, неожиданно зацепился за подаренный недавно браслет, который она не снимала ни днём, ни ночью. Тонкая золотая цепочка с парой брелоков в виде букв «М» и «Д» скоро пополнится третьей буквой, образуя и анаграмму, и «безумие». Хороший подарок, правда, несколько неожиданный для вернувшегося в Англию в апреле любимого. Но раз это компенсация за его отсутствие, пусть.       Крошечные пятки снова ультимативно уткнулись в живот, растягивая кожу. Мэри включила настольную лампу (за окном уже было совсем темно) и потянулась к прикроватному столику: в верхнем ящике теперь хранился огромный запас мармеладок. Не глядя, вытащила одну, развернула хрустящую обёртку и сунула в рот.       По мере поедания лакомства движение внутри стало затихать. Девушка облегчённо вздохнула: ужин она наверняка пропустила, а так хоть поспать можно по-человечески: было даже смешно оттого, что самые простые действия заставляли чувствовать себя слабой и беспомощной.       Ещё раз безуспешно попытавшись принять удобное для сна положение и в итоге обессиленно распластавшись на спине, Мэри снова прикрыла глаза. Но и теперь уснуть не удалось: на этот раз снова захотелось в туалет. С усилием приподнявшись, девушка кое-как слезла с кровати и, поддерживая спину рукой, направилась к ванной.       Даже на унитазе стало сидеть неудобно. И с удивлением Мэри ощутила, что из неё что-то очень много льётся, столько она явно не напила за день… Внутри наступила какая-то давящая пустота, и девушка в растерянности глянула вниз. Пока сердце испуганно колотилось, переваривая ситуацию, мозг уже позволил телу встать, наскоро подмыться под краном и направиться к спальне.       — Мисс Растен, это мисс Левинс, и, кажется, я рожаю, — испуганно выдохнула она в телефон, прислушиваясь к своим ощущениям, — воды отошли…       — Очень хорошо. Схватки есть? — невозмутимый голос женщины несколько успокаивал.       — Пока нет…       — Тогда, думаю, Вам стоит приехать побыстрее. Вам повезло, что я сегодня в ночную… С кем Вы будете?       — С матерью… с матерью.       — Замечательно! Увидимся в вестибюле…       Закончив разговор и схватив с кресла сумочку, Мэри поспешила к лестнице.       Сумка стояла в кладовой и была, слава Богу, не очень тяжёлой, так что Мэри, перекинув через плечо ремень сумочки с документами, взялась за парусиновые ручки и, как смогла, решительно вышла из дома.       — Мама! — позвала она испуганно, пытаясь как можно быстрее добраться до гаража. Однако её скорость и сейчас оставляла желать лучшего.       Женщина, стоя над клумбой с тяпкой в одной руке и лейкой — в другой, обернулась на возглас. Увидев подругу сына, бросила всё на землю и поспешила навстречу.       — Что? Уже?! И давно?.. — Забрав сумку и ключи из рук девушки, она торопливо направилась к гаражу, поглядывая на неё.       — Только что, — выдохнула та, с трудом поспевая за женщиной: где-то внизу вновь начинало неприятно тянуть.       По дороге эти ощущения усилилась, и Мэри, невидяще глядя в окно с заднего сиденья, размеренно и глубоко дышала: судя по прочитанному, это и были схватки — приступообразная боль сменялась краткими периодами отдыха. Даже малыш притих, никак не выдавая своего присутствия.       К тому моменту, как они доехали до клиники, всё внизу не просто болело, а горело натуральным огнём, заставляя вздрагивать от импульсов, пронизывающих тело. Когда они, наконец, остановились и миссис Ховард открыла дверь, помогая девушке выйти, Мэри безучастно глянула на неё: сейчас она была согласна на что угодно. Всё же она нашла в себе силы улыбнуться женщине и послушно поковылять за ней к главному входу в клинику, доставая на ходу телефон.       Кейти Растен, неулыбчивая женщина лет сорока, действительно ждала её, держась за ручки инвалидного кресла. Мэри обессиленно упала в него и в сопровождении миссис Ховард покатила по коридору, по-прежнему задыхаясь от боли.       — Насколько частые схватки?       — Думаю, достаточно частые, — Мэри задумалась. — Где-то каждые две минуты…       — Дышите равномерно, — посоветовала акушерка, и девушка кивнула. — Что бы Вы предпочли: газ, парацетамол, укол?       — А это не повредит ребёнку?       — Конечно, нет.       — Тогда… газ, я думаю…       — Хорошо. Может, Вы хотите перекусить?       — Вот чего уж точно не хочу, — нутро полыхало от раздиравшей изнутри боли, и Мэри протестующе помотала головой. Реакции акушерки она не видела, но вряд ли это её сейчас интересовало.       — Мне пойти с тобой? — она повернула голову на мягкий голос миссис Ховард. Та ласково улыбалась ей. Мэри ответила тем же и покачала головой:       — Нет, мама… дождись меня… в палате…       Та молча кивнула, перекладывая сумку в другую руку.       Когда вся компания поднялась в приготовленную для неё палату, чтобы она оставила вещи и переоделась в больничную пижаму, девушка находилась в каком-то полузабытьи. Она и прекрасно понимала, что происходило вокруг неё, и в то же время чувствовала, как борется с физиологией её организм, готовя тело к родам. В другое время она бы обязательно восхитилась ванной и меблированной комнатой с огромным окном, но сейчас до этого не было никакого дела. С равным успехом она могла бы родить и на том самом складе в речном порту. Забрав у миссис Ховард пелёнки, она машинально прижала их к груди.       Кровать в родовой палате показалась самым желанным сейчас местом на земле. Откинувшись на подобие подушки и вцепившись одной рукой в поручень, Мэри прикрыла глаза. Но и здесь не было покоя: громко зазвонивший в тишине телефон заставил тяжко вздохнуть. Не открывая глаз, она поднесла трубку к уху:       — Привет!       — Привет, дорогой… — Девушка улыбнулась, тут же вздрогнув от очередного приступа боли. Малыш неожиданно вновь зашевелился, и девушка поняла, что мучиться осталось немного. Где-то на периферии послышалось звяканье: видимо, мисс Растен тоже готовилась. — Как… ты?       — Да тут неполадки небольшие, прервались на минутку…       — Всё… в порядке?       — Да, норм. У тебя как? Спишь уже?       — Отнюдь… О Господи… — Неожиданно ребёнок с силой толкнулся внизу, заставляя её невольно раздвинуть бёдра немного шире и охнуть.       — Что? — Голос Доминика мгновенно стал встревоженным.       — Я… рожаю, Дом.       — Как? Уже?!       Если бы Мэри не была так измотана болью, она бы непременно рассмеялась от его пугливого тона. Тот же самый вопрос она задавала себе ещё полчаса назад.       — Да, любимый… уже…       — И как? Очень больно, да?       — Нет, — второй «Оскар» уже ждал своего часа на полочке её внутренних достижений, — жить буду…       — Мэри, — его голос сразу же стал серьёзным, — держись там… Я люблю тебя, — добавил он, понизив голос. Девушка улыбнулась, хотя подозревала, что на её искажённом мукой лице это более походило на гримасу Джокера.       — Мы тоже… любим тебя. Всё, пока, — она дрожащей рукой отключила телефон и передала его в руки акушерке, которая, положив его на столик, подошла к ней. Встав между её ног, она покивала головой.       — Отлично. А теперь, моя дорогая, лягте пониже и положите ноги на упоры…       Мэри не знала, сколько прошло времени: оно будто застыло для неё, и всё остановилось, всё исчезло. Тело сейчас совершенно не подчинялось ей, оно отключало разум, напрягалось, все силы бросая на то, чтобы скорее вытолкнуть наружу плод, и девушка, вполуха слушая указания акушерки, послушно вздыхала, тужилась, стиснув зубы от напряжения и ощущая, как по лбу и вискам стекает горячий пот…       В какое-то мгновение ребёнок будто бы выскользнул из неё, и она испытала небывалое облегчение, но тут же внутри всё снова сжалось, выпуская наружу ещё что-то; должно быть, родовой пузырь.       Мэри слабо повела головой, пытаясь уже помутневшим от накатившей усталости взглядом увидеть своего ребёнка, и услышала слабый писк. Это было совсем не похоже на тот крик, который обычно издавали в фильмах новорождённые младенцы, и девушка удивлённо всмотрелась в что-то на руках мисс Растен.       Та подошла ближе и положила ей на живот что-то розово-лиловое, в тёмных прожилках. Мэри, протянув дрожащие руки, положила кончики пальцев на склизкую горячую кожу крошечного малыша. У него были светлые, довольно заметные волосики и огромные, в пол-лица, глаза.       — У Вас мальчик, мисс Левинс. Поздравляю!       Девушка улыбнулась: даже сейчас, даже здесь она видела: это был вылитый Доминик. Просто одно лицо (хотя сейчас это существо больше смахивало на пришельца).       Едва она свыклась с его присутствием, как мисс Растен забрала его. Девушка невольно протянула руку, чувствуя странную пустоту в груди, но женщина успокоительно кивнула:       — Отдохните пока немного. Я сейчас приведу его в порядок.       Девушка проследила, как она скрылась в соседней комнате. Её тело, выполнившее свой долг, постепенно возвращало ей способность видеть, слышать и чувствовать что-то ещё, кроме опустошающей слабости. Когда акушерка вернулась с туго запелёнутым цветастым свёртком, она уже даже могла двигаться и попробовала присесть. С третьего раза у неё это получилось.       — Вы позволите, я отдам ребёнка Вашей матери?       — Да, разумеется, — девушка покивала. Проследив взглядом за свёртком, исчезающим за дверью, она вновь испытала нечто вроде тоски. Её тянуло к этому крошечному человечку. Их с Домом сыну.       Успокоив себя тем, что успеет и разглядеть, и подержать, и покормить его, она повернулась, спуская ноги вниз. Когда акушерка вернулась, Мэри, хоть и нетвёрдо, но уже стояла на ногах, крепко держась за поручень кровати. Странно, но закончив, организм будто вспоминал привычные действия.       — Уже стоите? — Мисс Растен одобрительно покивала. — Пойдёмте, — она указала на ванную и подставила локоть. Мэри, благодарно улыбнувшись, послушно ухватилась за её крепкую опытную руку.       — Спасибо Вам большое.       — На здоровье, — кивнула та. — Прекрасный здоровый малыш. Семь с половиной фунтов, двадцать три дюйма. Как назвали?       — Эйси… Эйс Уильям Ховард, — Мэри счастливо улыбнулась, с помощью женщины забираясь в душевую кабинку.       В приготовленной заранее одежде и своей палате девушка сразу почувствовала себя увереннее. Забравшись на мягкую кровать и позволив подключить себя к питательной капельнице (сейчас она была согласна и на это), Мэри с нетерпением протянула руки к цветному свёртку на руках у матери. Та, до её прихода баюкающая на диване ребёнка, сразу передала его ей, помогая устроить головку на сгибе руки.       Его немаленькое для младенца тельце было почти невесомым. Пристально разглядывая сморщенное личико и тонкую шейку, девушка осторожно погладила пальцем пушистую поросль на головке. Мягкие… как у папы. И такие же светлые, пусть и расфокусированные, глазки. А она — мама.       — Он так похож на него, — с улыбкой в голосе произнесла Мэри-старшая, тоже склоняясь над ребёнком. Девушка кивнула, оглаживая подушечкой пальца его крохотное личико. — Поздравляю, Мэри! Прекрасный малыш!       Отвечая на поцелуй и объятие и по-прежнему удерживая младенца одной рукой, девушка не сводила с него глаз.       — Мам, а где телефон? — Она вдруг заозиралась. Миссис Ховард взяла со столика у кровати её смартфон и протянула ей, а затем отошла к столику, на котором уже нестройной батареей выстроилось содержимое сумки — подгузники, бутылочки с лосьоном, влажные салфетки, пелёнки…       — Хочешь порадовать папочку?       — Да…       Сделав пару фотографий, на которые малыш отреагировал всё так же безучастно, она только и успела отослать снимки Дому, как в палату вошёл незнакомый врач. Осмотрев роженицу и ребёнка, он попросил подписать разрешения на утренние прививки, что Мэри сделала с большим удовольствием.       Его сменила Мэри Ховард, пришедшая в компании детской медсестры. Пока первая сервировала на столе у дивана привезённый на тележке ужин, вторая помогла девушке первый раз покормить ребёнка грудью, снабжая этот процесс полезными комментариями.       Процесс кормления тоже был в новинку для молодой матери, но принёс неописуемое удовольствие, несмотря на его необычную продолжительность. Ей казалось, что это ненасытное маленькое существо никогда не наестся, и она даже удивлялась, откуда в её потяжелевшей груди найдётся столько молока. Наконец, опустошённая во всех смыслах, она с удовольствием пронаблюдала, как младенец сыто рыгнул, смешно почмокал губами и прикрыл свои бездонные глаза длиннющими тёмными ресницами.       Затем медсестра показала девушке, как подмывать ребёнка, заглянув с ней в ванную, а заодно — и пеленать, позволив девушке пару раз завернуть младенца на пеленальном столике.       Наконец, уложив крепко спящего сына в кювез, стоящий рядом с кроваткой, и отпустив медсестру, пообещавшую вернуться утром, девушка изнурённо опустилась на диван рядом с матерью и торопливо поела.       — Мамочка, спасибо тебе огромное, — она ласково погладила женщину по руке и протяжно зевнула, поспешно прикрыв рот. — Прости…       Та рассмеялась:       — Что ты, милая… Ты так хорошо потрудилась сегодня! Иди спать. Хочешь, я посплю с тобой?       — Нет, мам. Думаю, тебе лучше поехать домой. Возвращайся, как выспишься, и привези остальные вещи, хорошо?       Миссис Ховард кивнула и встала. Встала и девушка; добредя до кровати, она легла, поглядывая на мирно спящего ребёнка. Тот дышал бесшумно и слегка поёживался в тесных пелёнках, совершенно спокойно продолжая спать, пока женщина ласково целовала его в лоб.       Тоже простившись с матерью любимого, Мэри последний раз посмотрела на ребёнка и прикрыла глаза.       Её разбудил странный писк… нет, скорее, скуление. В недоумении открыв глаза, она повернула голову и обозрела наполненную уже утренним светом палату и прозрачную люльку с ворочающимся ребёнком. События вчерашнего дня нестройно пронеслись у неё в голове.       Какие-то мгновения девушка ещё лежала, любуясь уже порозовевшим личиком малыша, но, подгоняемая новыми внутренними командами — накормить, перепеленать, помыть — откинула одеяло и проворно соскочила с кровати. Преодолевая неожиданное головокружение, испуганно вцепилась в пластиковый высокий бортик кювеза.       Внезапное прикосновение к талии заставило испуганно дёрнуться; она резко обернулась. Неверяще, потрясённо уставилась на Доминика, уже уверенно обхватившего её руками. Заспанный, небритый, в мятой одежде, он обеспокоенно переводил взгляд с неё на ребёнка. Убедившись, что Мэри точно стоит на ногах, потянул к себе. С невыразимой нежностью она ответила на поцелуй, обхватив тёмную всклокоченную голову, прижалась всем телом. Вот теперь всё было в порядке. Они вместе.       Жалобный писк заставил всполошенно оторваться от любимых губ и резко обернуться к ребёнку. Тот ворочался всё усерднее, пытаясь выбраться из тесных пелёнок. Девушка подхватила его на руки, ощущая под ладонями мокрую ткань, и повернулась к мужчине. С любопытством проследила, как заинтересованно он смотрит на ребёнка, как в таких же светлых глазах проявляется виденная ранее любовь и нежность. Улыбнулась, опустив взгляд на сына:       — Доброе утро, Эйси. Папочка очень рад тебя видеть, но будет лучше, если я тебя подготовлю, — кивнув Доминику, она отправилась с ребёнком в ванную.       Вернувшись, Мэри повторила свои вчерашние манипуляции, искоса наблюдая за вернувшимся на диван мужчиной. Тот, сонно потягиваясь и зевая, пристально наблюдал за всем, что она делала, вызывая у неё лёгкое смущение. Когда малыш начал свой завтрак, он тоже отправился в ванную.       — Как ты? — поинтересовался Доминик оттуда, включая воду. Мэри улыбнулась:       — Неплохо. А ты? Когда приехал?       — Вчера.       — Ты тут ночевал, что ли?!       — Угу. Прям с концерта сюда… Спасибо за фото.       — Как он тебе?       — Мелкий больно, — ответ прозвучал не сразу. — Все говорят, на меня похож…       — Так и есть, — Мэри рассмеялась, чуть сдвинув руку с продолжающим активно сосать ребёнком. — Вылитый ты!       — Вот и прекрасно, не придётся тест ДНК делать, — широко улыбнулся Доминик, выходя из ванной и подмигивая укоряющему женскому взгляду. — Мы-то есть будем?       — Обязательно… Ты поспал хоть? — Девушка глазами указала на диван. Мужчина кивнул. — Не стоило тебе прилетать, только измотаешь себя.       — Я же не мог не повидаться с вами… Тяжело было? — Взяв стул, он подошёл к постели и уселся рядом, изучающе разглядывая ребёнка. Мэри покачала головой.       — Главное, что он здоровый и сильный. Видишь, как много ест…       Внезапно дверь открылась; на пороге показалась вчерашняя медсестра.       — Добрый день, мисс Левинс! А Вы.? — она посмотрела на обернувшегося мужчину. Тот широко улыбнулся:       — Мистер Ховард, отец Эйса.       — Добрый день! Поздравляю с малышом! — приветливо кивнула ему медсестра и снова посмотрела на продолжающую кормить Мэри. — Как самочувствие? Нигде не болит? Ребёнок ест? Какает? Ну и прекрасно, — улыбнулась она закивавшей девушке, — тогда ждите меня через десять минут: прививки малышу сделаем.       — Спасибо, — отозвался Доминик. — Как здесь питаются?       — Я оставляла меню вчера, — женщина кивнула на столик у кровати. — Позвоните, вам принесут.       Пока мужчина заказывал еду, Мэри, наконец, закончила кормление, дождалась, пока он закончит разговор и отдала ребёнка. С умилением проследила, как сильные мужские руки умело и бережно держат малыша, как низко склонился любимый над их сыном, вполголоса что-то нашёптывая ему. Тот не отвечал, но пристально глядел на новое лицо, почти не моргая.       — Ну как, есть разница: чужого держать или своего?       Доминик поднял голову и серьёзно посмотрел на неё:       — Да, знаешь, мне нравится. Чувствуется прям, — он вдруг смущённо усмехнулся, — груз ответственности. Сразу мыслей столько, планов… понимаю теперь, что они чувствовали…       — Всё получится, — уверенно кивнула девушка, ласково глядя на обоих. — И как ощущения от отцовства? Не жалеешь, что я недоглядела?       — С каждым днём всё лучше, — мужские пальцы погладили лобик ребёнка и потянулись, беря девушку за руку. — Ни в коем случае. Спасибо.       — Как при игре?..       — Хмм, — мужчина, похоже, крепко задумался, но затем широко улыбнулся, чуть сжимая её руку. — Нет. Это другое что-то… Более… ну, мощное, что ли…       — Это семья, дорогой. Семья. Твоя собственная, — усмехнулась девушка. Взяв со столика телефон, она запечатлела вновь занявшегося ребёнком счастливого отца, тут же отправила снимки матери и Мэтту, получив в ответ переполненные эмоджи поздравления и, окончательно успокоенная, отправилась в ванную.       Завтрак прибыл вместе с персоналом клиники. Пока врач осматривал Мэри, медсестра делала малышу прививки на пеленальном столике под бдительным надзором Доминика.       — Думаю, послезавтра вы сможете вернуться домой, — заявил врач, закончив осмотр. Мэри, оправляя одежду, села на постели и обрадованно посмотрела на любимого; тот ответил ей довольным кивком.       — Заполните бумаги и обязательно пропишите полностью все имена: своё, отца ребёнка, — врач вопросительно посмотрел на Доминика, и тот кивнул, — и новорождённого, а также дату заключения брака и ваши профессии. Я правильно понял, фамилии у вас разные?       Мужчина снова кивнул; Мэри отчего-то стало неудобно. Да, когда Доминик на Рождество предложил сразу записать ребёнка под своей фамилией, она ни секунды не колебалась. Но лишь сейчас в голову закралась мысль, что и она сама хотела бы…       Мэри нахмурилась, прогоняя лишние мысли и забирая у врача тонкую стопку бланков и ручку. Это всё было неважно… сейчас. Она подумает об этом позже.       Подождав, пока девушка, а затем её спутник заполнят документы, врач дал ей несколько советов по уходу за собой и распрощался до вечера. С ним вместе ушла и медсестра, пообещав вернуться после обеда, чтобы вновь осмотреть ребёнка.       Наконец, они снова остались одни. Расставив с тележки на столе привезённый завтрак, оба с аппетитом поели. Девушка чувствовала, как уже к концу завтрака выпитое сыном молоко снова начинает наполнять её. Тело по-прежнему быстро уставало, но зато двигаться теперь было легче, неприятные болезненные ощущения внизу тоже понемногу уходили.       — О чём задумалась?       — Хочется верить, что скоро всё войдёт в привычную колею, — Мэри протянула Доминику стакан. — Хочу домой с Ховардом-младшим…       — Ещё день остался, потерпи, — улыбнулся мужчина, подливая ей яблочного сока. — Может, няню наймёшь?       — Зачем?! — Мэри испуганно посмотрела на него. Затем нахмурилась, расстроенно повозив вилкой в пюре. — Не доверяешь? Считаешь, я плохо буду заботиться о нём?       — Что ты, — мужчина удивлённо посмотрел на неё. Отложив свою вилку, он потянулся ближе и обнял девушку. — И в мыслях не было… Просто я подумал, что тебе будет тяжело…       — Я справлюсь. — Девушка отстранилась и твёрдо посмотрела на него. Доминик усмехнулся, погладив её по волосам и нежно целуя в поджатые губы.       — Я и не сомневался. Давай, ешь, — отпустил он её и пододвинул тарелку, — а то остынет.       Он пробыл в палате до самого вечера, сменив приехавшую в девять мать. Нежно простившись с Мэри и сыном, Доминик поспешил на самолёт, увозя с собой множество фото и новый опыт смены подгузников. Взамен оставил Фло, с которым осталась дома Мэри-старшая. Девушка вновь осталась одна, но в этот раз разлука с любимым обещала быть и вовсе недолгой: всего пару недель.       За это время маленький Эйси, в первые дни после выписки навещаемый врачами, наконец, стал более упорядоченным в своих желаниях и поступках, а девушка с удовольствием обнаружила, что не страдает послеродовой депрессией, которой её настойчиво пытались соблазнить штатные психологи клиники, зазывая на приём. Усиленно питаясь и отсыпаясь днём, ребёнок и ночами, к восхищению близких, спал беспробудно. Мэри-старшая с завистью качала головой, и девушка часто теперь слушала рассказы о том, сколько хлопот причинил той в младенчестве заводной и беспокойный младший сын. Слава Богу, врачи разрешили вести привычный образ жизни, и Мэри с удовольствием вернулась к бегу, тренажёрам и плаванию, только сейчас понимая, как этого недоставало.       Погода держалась солнечная, ясная, и девушка целыми днями или гуляла по окрестным дорожкам, или вместе с матерью ездила в парк, или просто сидела с малышом на участке, беспрестанно отгоняя намеревающегося прикорнуть рядом с ребёнком Фло. Тот, поначалу настороженно восприняв нового члена семьи, избегал и кроватки в спальне, и детской комнаты, но затем быстро свыкся с переменами в доме; теперь Мэри знала, что пёсик всегда непременно где-то рядом с сыном. Любимый в это время давал концерты в Италии, попутно отдыхая у Мэтта дома.       Получив в местной администрации свидетельство о рождении, девушка ещё раз ненадолго вернулась к мыслям об их отношениях. Сложившаяся ситуация не радовала, этого нельзя было отрицать. Не одобряя в этом Дома, Мэри, однако, понимала, что рождение ребёнка и так было для мужчины ударом. Возможно, в некоторой степени, крушением его свободолюбивых мечтаний. Нельзя было обременять его ещё и женитьбой. В конце концов, непоседливому музыканту ведь может надоесть семейная жизнь. И тогда он ничем не будет обязан ей, избежав и лишней бумажной волокиты, и обременительных разговоров.       Двадцать первого она вместе с ребёнком поехала встречать его в аэропорт. Мужчина уже давно выложил в соцсети своё фото с малышом и пару её фотографий, сделанных в специальной домашней фотосессии, так что теперь бояться внимания общественности было нечего. Выдав положенную порцию по большей части хвалебных и восторженных комментариев, поклонники и друзья успокоились, а на разные провокационные статьи на фансайтах и в жёлтой прессе она реагировать не собиралась.       В этот раз она не стала покидать машину, сразу перебравшись к сыну на заднее сиденье. Доминик, заглянув к ним, расцеловал обоих и сразу уселся за руль.       — Ну что, летим завтра? Паспорт Эйса готов?       — Будет готов по возвращению. Он полетит по твоему паспорту и свидетельству. Заскочи сегодня куда следует, вклей его фото себе…       — Сделаем… Всё в порядке?       Отвлёкшись от ребёнка, Мэри посмотрела в зеркало заднего вида. Встретившись с нахмуренными бровями любимого, удивлённо вскинула свои:       — Да… что-то случилось?       — У тебя надо спросить…       — Почему?!       — Ты какая-то недовольная…       — Да нет, — Мэри усмехнулась и вновь склонилась к малышу. — Всё в порядке.       — Ты волнуешься из-за перелёта? Или не хочешь лететь вообще?       — С чего ты взял?! Нет, летим, — Мэри подняла голову, лежащую у мужчины на плече, и на всякий случай покосилась на смирно лежащего в кроватке ребёнка. Тот спокойно спал, и она выдохнула.       — Ты целый день сама не своя. Даже мама заметила. У тебя… как её… ПРД?       — И ты туда же, — усмехнулась девушка, рассеянно погладив мужчину по груди. — Нет, я вполне счастлива. Вы оба со мной, чего мне ещё нужно?..       — Не умеешь ты врать, — его грудная клетка под пальцами всколыхнулась от глубокого вздоха. — Выкладывай.       — Извини, что обременяю напрасно… Меня просто беспокоит, когда про тебя… про нас пишут всякое.       — Это ты про те статьи пиздабольские? Не обращай внимания, — Доминик крепче прижал её к себе. — Никакая ты не «очередная» и не «залётная», я люблю тебя, и ты это прекрасно знаешь. Мэтт уже успел пособачиться с ними... Хочешь, в суд подадим на эту кодлу?!       — Не придумывай, — она пальцами побарабанила по тёплой коже. — Привыкну. Давай спать.       — Давай. Вообще, надо их найти и по роже дать… Скандал, так скандал!       Девушка рассмеялась, потянувшись и целуя сжатые в полоску губы. Мужчина заинтересованно блеснул в темноте глазами, поглаживая её спину и опуская ладонь на ягодицу:       — Тебе как там, уже можно?       — Если только тихонечко. И грудь не трогай… эй, не трожь, говорю: не тебе…       — Э?! Течёт, слушай…       — Я в курсе, знаешь ли. Давай салфетки сюда…       — А попробовать можно?       — Ну… можно… Немножко.       — Хорошо, продегустируем…       Всё же перелёт волновал Мэри тоже. Но напрасно: Эйс, как сурок, продрых всю дорогу, вспомнив о еде уже в машине. В этот раз на виллу их вёз канареечно-жёлтый «Ситроен», и Мэри, с удобством разложившись на заднем широком сиденье рядом с любопытно наблюдающим процесс Флойдом, покормила сына, пока Доминик закупал продукты.       Оставив чемоданы дома, они отправились в город за детскими вещами.       — Не устал ещё от семейных хлопот? — поинтересовалась девушка, когда они возвращались домой, доверху нагрузившись покупками.       — Пока нет, но как подумаю, что ещё кроватку собирать… йэх… А ты устала, что ли? — усмехнулся мужчина, наблюдая за ней в зеркало заднего вида. Она улыбнулась:       — Конечно, нет. Своя ноша не тянет…       — Вот-вот. Напомни мне плетёное кресло вытащить из сарая, тебе в нём удобно будет. Подушек побольше накидай туда…       Обсуждая с Домиником различные хозяйственные вопросы, в том числе, найм приходящей помощницы, девушка параллельно размышляла. Эйс завозился во сне, и она с нежностью глянула на ребёнка. Вот оно, высшее счастье и награда. Бога только гневить, мечтая о большем… Семья, в конце концов, не на бумаге, а в сердце. Возможно, её так и будут время от времени терзать мысли о замужестве, но она не даст им разрушить и так хрупкое счастье. Кстати…       — Слушай, а у тебя есть дети от других женщин?       — Официально — нет. И неофициально, я надеюсь, тоже, — задумчиво произнёс мужчина, сосредоточенно руля по серпантину холма. — А что? Снова что-то прочитала?..       — Нет, ничего такого… Я эгоистически радуюсь, что ты только наш, — поймав в зеркале его улыбающийся взгляд, девушка довольно кивнула.       — Берегите себя как следует, вы — мои самые дорогие, — услышала она его ответ много позже, ночью, уже почти засыпая. Подняв тяжелеющую голову, взглянула в полутёмное мужское лицо. — Особенно, когда меня нет рядом.       — Что, дороже установки? — За шутливым тоном пряталось желание растроганно расплакаться.       — Дороже всех установок, вместе взятых.       — Даже дороже Беллза?!       — Эк ты хватила! — Ховард фыркнул, вызывая её смешок, и погладил по плечу. — Конечно, нет…       — Эй!       — Не, ну, если ты докажешь… тогда…       — Опять?! Только что — кто два раза доказывал?.. Ладно… Иди сюда…       — Милый, чем Эйси там опять гремит? Я вроде все игрушки его упаковала, кроме собачки…       — Я внизу, вещи пошёл загружать. Иди, сама глянь!       — Иду… Так. Это что? Мамочки… Ого! Красота-а… Круть, подошло. Стоп. А почему я сама себе его надеваю-то?! Так, откроем окно… До-о-ом!!!       — Да-а-а?!       — Это что у Эйси такое?!       — Он спрашивает, согласна ли ты выйти за папу замуж?!       — *неразборчивое бормотание, перемежаемое нецензурной бранью*       — Ну?!       — *растроганное неразборчивое бормотание, перемежаемое нецензурной бранью*       — Мэри!!       — Да-а-а?!       — Соглашайся! Я даже усыновлю твоего ребёнка!       — Ха три раза… Согласна, чего уж там!!!       — Отлично! Давай вниз, самолёт ждать не будет! И деньрожденный торт Беллза — тоже!       — Хоть бы в любви признался для приличия, как все нормальные люди!!! Торт его щас беспокоит!..       — Люблю тебя, в здравии, в богатстве и всё, что там ещё полагается! Спускайтесь живей!       — *влюблённое неразборчивое бормотание*