Глава 5
10 октября 2020 г. в 20:31
Костя приготовился. Топливо подходило к концу.
— 1023… Константин, это Васильев. — Лисицын с замиранием сердца отозвался. — Давайте начнём снижение. Для начала включите насос гидроусилителя, проверьте подкачку топлива и отрегулируйте работу воздушных винтов.
Юля со страхом, смешанным с восхищением, следила за тем, как Костя переключал кнопки. Ему по-прежнему было страшно, но присутствие Соколовой почему-то успокаивало и умиротворяло. В конце концов, погибать так с музыкой. Но ему всё ещё хотелось поцеловать Юлю, а потому умирать он не собирался.
— Екатеринбург… Никита, я всё проверил, — произнёс Костя, включив микрофон.
— Отлично! Теперь закрылки на 15 градусов и начинайте медленно снижать скорость…
Костя как в бреду слушал указания в наушниках. Он чувствовал себя таким измотанным и уставшим. Руки запотели и скользили, ноги словно примерзли к педалям, он старался управлять ими, но в каждую секунду боялся, что они перестанут слушаться, и они рухнут. Он чувствовал себя уставшим, нет, обессиленным.
— Костя, — тихо прошептала Юля, дотрагиваясь до плеча Лисицына. Она сидела рядом, такая родная и любимая, что при взгляде на неё, у него сердце сжималось. Как, ну скажите как погибать, когда она смотрит такими красивыми глазами?
— Юл...ечка. — Голос Кости надломился; он поспешил сглотнуть и откашляться, чтобы прочистить горло. — Я не уверен, что мы…
— Тшшш. — Она приложила палец к его губам, заставляя замолчать. На бледном лице так отчетливо выделялись и манили к себе её глаза, в которых Косте хотелось утонуть и забыть обо всём. — Костенька, ты всё сможешь. — жаркий шепот Юли вовсе не способствовал сохранению рассудка.
— Я не помню как, — с грустью отозвался майор, отрываясь от омутов любимой и возвращая взгляд к штурвалу.
— Знаю, — твёрдо ответила Юля, не пуская в голос нотки страха. — Но ты не один. Там, на пункте, нас ждут, тебя ведёт Васильев, рядом с тобой сижу я. Мы справимся, Костя.
Слова Юли, а во многом просто её присутствие, внушили Лисицыну веру в себя. Он перевёл глаза на приборы, наблюдая, как быстро меняются показания, и внезапно осознал, как сильно он устал. Руки начало сводить от напряжения, ладошки вспотели и скользили по штурвалу, в который он вцепился, как утопающий за соломинку. Костя понимал, что сейчас нельзя дать слабину, остаётся самый решительный шаг. Он постарался чуть ослабить хватку и дать отдых ноющим мышцам.
Юля следила за каждым движением Константина, но не вмешивалась. Видя, как тот несколько раз поёжился, она, переборов себя, потянулась ручками к его плечам. Как она и ожидала, Костя дёрнулся от её прикосновения, и самолёт чуть подпрыгнул, как на воздушной яме.
— Костя, всё хорошо, — снова зашептала Соколова на ухо, начиная лёгкий массаж. Она видела, что Лисицыну становилось лучше по мере того, как его мышцы немного расслаблялись.
— 1023, это Васильев. — Голос в наушниках заставил Юлю отпрянуть в кресло, а Лисицына крепче стиснуть руки на штурвале.
— Слушаю вас, — хрипло отозвался майор.
— Итак, Константин. Вы совсем рядом с аэропортом. Начинайте снижение до 300 метров. Мы освободим для вас вторую взлётно-посадочную полосу, она шире, и вам проще будет посадить самолет. Держите скорость 160 узлов. Проверьте подачу топлива и установите регулятор качества смеси в верхнее положение.
Костя выдохнул. Юля смотрела на него с восхищением. Она, не мигая, следила, как Лисицын переключал какие-то рычажки, нажимал кнопки, следил за показаниями приборов. Самолёт чуть тряхнуло, а потом он стал идти вниз.
— Слишком быстро… Чёрт… Мы снижаемся слишком быстро…
Лисицын матерился сквозь зубы, чувствуя, как машину сильно ведёт вниз, а он постепенно теряет контроль над ситуацией.
— Костя, Костя, всё хорошо, — снова попыталась подбодрить любимого Соколова, но на этот раз не сработало.
— Помолчи, — весьма грубо ответил он, а сам постарался выровнять машину.
— Константин, вы стремительно теряете высоту, — раздался голос Васильева. — Постарайтесь вернуться на 300 метров, поднимите носовую часть самолёта.
— Давай же, ну давай, — бормотал Костя, и, о чудо! машина замедлилась на высоте 294 метра. — Юлька! У меня получилось! — радостно вскричал Лисицын, быстро взглянув в улыбающиеся глазки Соколовой.
— Сможешь подняться на 6 метров? — спросила она.
— Да, только следи за показаниями приборов. Как только будет 300 метров, говори мне.
— 1023, это Васильев. Вы молодцы, вернулись на курс. Теперь необходимо выпустить закрылки на 15 градусов. Это второе деление. Как только поставите, медленно снижайте скорость до 140 узлов, держитесь горизонтально.
Костя выполнил все указания, чувствуя, как его руки изнемогают от напряжения, а в голове аж звенит.
— Отлично! Давайте потренируемся, прежде чем…
— Я иду на посадку, — перебил говорящего Лисицын. — Топливо на пределе, у меня нет возможности наматывать круги в воздухе. Скажите мне, как зайти на посадку.
— Это безумие! — закричал в микрофон Васильев, видимо, потеряв остатки самообладания. — Невозможно без тренировки зайти ровно на посадку, вы можете упасть до посадки, не попасть в посадочную полосу, неправильно выпустить шасси, да что угодно. Вы разобьётесь!
— А если я продолжу летать над Кольцово, то разобьюсь от нехватки топлива. У меня нет возможности репетициями заниматься, — стоял на своём Лисицын.
— Ждите, — недовольно буркнул Васильев и пропал из эфира.
Юля прижала ладошки ко рту и кажется забыла, как дышать. Костя увидел её напуганное личико и ободряюще улыбнулся.
— Не боись, Юлька! Мы с тобой ещё не договорили насчёт вазы!
— В…вазы? — дрожащим голоском переспросила Соколова, а потом вспомнила из-за чего началась ссора утром. Подумать только, дело было утром, а казалось, будто прошла неделя.
— Да, Юля, вазы, — подтвердил Лисицын. — Ты мне теперь должна.
— Костя, ваза была кошмарная! Давно надо было так сделать!
— Соколова, ну как с тобой говорить, а? Ты бы хоть сделала вид, что сожалеешь о моей утрате, а ты так безжалостно говоришь о моих страданиях. О, бедная ваза! Прощай…
Юля не выдержала и прыснула. Следом улыбнулся и Костя. Это немного разрядило обстановку в кабине пилотов.
— 1023, это Васильев, — в очередной раз раздался голос в наушнике. — Давайте начнем снижение.
Юля пыталась слушать то, что диктуют Косте, но поняла, что ей постепенно овладевает ужас. Слова Васильева доносились как сквозь пелену: поверните на 180 градусов, плавно поверните на 90 градусов, сбросьте скорость, ложитесь на схему захода. Она отвернулась к иллюминатору, избегая смотреть прямо перед собой. Как в этом небе разглядеть маааленькую чёрточку в виде полосы, на которую нужно опустить такой огромный самолёт, ещё и с кучей пассажиров? Она видела, как Костя нажимает какие-то кнопки, что-то докладывает Васильеву, но её мозг был практически не в состоянии думать.
— Начнем снижение, Константин. Потихоньку скидывайте по 120 метров в минуту. Проверьте шасси и закрылки. Скорость 115. Мы сейчас зажигаем фонари на полосе, вы видите?
Посадочная полоса осветилась. С этой высоты она казалось узкой, словно тропинка в лесу. От переизбытка эмоций Костя на миг закрыл глаза. Он тоже не понимал, как ему опуститься чётко на начало полосы, ещё и по центру. Руки задрожали, а следом и самолёт. Юля сидела, сгорбившись, и в её глазах читался страх. Огромным усилием воли Лисицын заставил себя взять контроль над машиной.
— Отлично, полностью опустите закрылки, выровняйтесь и начинайте снижение.
Костя всё выполнил, последний раз тяжело вздохнул. Это был финальный рывок, и он должен справиться. «Поехали», — хмыкнул он, вспомнив первого космонавта. Интересно, он испытывал такой же страх перед неизвестным, как сейчас Лисицын?
Первые 120 метров машина преодолела ровно за одну минуту, как и планировалось, а затем резко начала падать вниз.
— Поднимайтесь! Константин, поднимайтесь! Вы спускаетесь слишком быстро!
Напрасно Васильев кричал в микрофон, Костя не мог выровнять самолёт и только наблюдал, как стремительно сокращается расстояние до поверхности. Мысленно он уже попрощался с Юлей, понимая, что так и не смог спасти любимую и всех людей на борту.
— Вот, кажется, и всё, — тихо и грустно произнёс он, повернувшись к Соколовой.
Перед глазами Юли промелькнула вся её жизнь. Она опустила глаза вниз и увидела, как отдаляется от них полоса, а самолёт заносит в другую сторону ветром. Затем она перевела взгляд на уставшего Костю, который уже скорее машинально держал штурвал.
— А ну бери правее, — заорала вдруг Соколова.
— Что? — не понял Лисицын.
— Правее, тебе говорят! — Юля ударила Костю по руке, заставляя посмотреть на штурвал. — Бери правее, заходи к полосе. Ну же, товарищ майор, сожми руки сейчас же!
Напуганный её криком, Костя сжал штурвал и стал стараться плавно вернуться на курс, борясь с сопротивлением ветра. От волнения у него перехватило горло. Он проверил: шасси выпущены. Чем ближе к земле, тем сильнее мотало самолёт, тем крепче он сжимал зубы. Пот стекал по лбу, заливая глаза, и Юля, увидев это, поспешно вытерла ему лицо. Костя был всё ниже и пытался почувствовать, как шасси коснутся земли.
Посадочная полоса была всё ближе, теперь пути назад не было. Юля, хоть и пыталась собраться, всё равно зажмурилась, увидев прямо перед собой землю. Шасси стукнулись о поверхность асфальта, а затем отскочили, и самолёт снова подкинуло вверх. Лисицын не остановился и повторно приблизился к полосе. Удар, и ровная бетонная поверхность вдруг перестала подскакивать: самолёт коснулся земли. Обрадованный Костя совсем забыл о главном…
— Гасите скорость! — орал Васильев. — Гасите скорость, чёрт побери! Аварийные тормоза!
Очнувшись, Лисицын понял, что уже полполосы пройдено, а теперь успеет ли он затормозить? Юля вжалась в кресло, наблюдая стремительную скорость самолета.
— Выключайте зажигание! — Костя быстро щёлкнул тумблерами, после чего звук двигателей стих. Самолёт начал замедляться. Костя с ужасом смотрел, как до окончания полосы остаётся совсем немного и…
— Разворот! Налево! Левый разворот! — вновь ворвался Васильев. — Как только увидите поворот, немедленно руль влево.
Предусмотрительно работники аэропорта освободили все полосы, перегнали самолеты на места стоянки, временно приостановили отправку и даже принятие некоторых. Это позволило Лисицыну развернуть машину в сторону, проехать немного по направлению к первой взлётной полосе и, наконец, остановиться.
Первые пару секунд после остановки самолета в кабине царила тишина, хотя из салона доносились радостные крики и аплодисменты. Костя, как завороженный, следил за приближающейся к ним спецтехнике, как бегут работники и мчит скорая. Юля смотрела на Костю, который в одиночку смог посадить такую огромную машину. И лишь спустя минуту до обоих дошло осознание: они живы!
— Живы, Юлька, живы! — Костя заключил в объятия хрупкое тело Юли, чувствуя, как она плачет и дрожит. — Пойдём, родная, надо выходить.
На улице их уже встречали. Высокий парень подошёл к Лисицыну и протянул руку.
— Константин Лисицын, я Никита Васильев, очень рад познакомиться.
Костя пожал руку.
— А вы, я так полагаю, Юлия Соколова, — обратился к девушке Никита, протягивая руку. — Наслышаны про вас. Ваша начальница, Рогозина, обрывает все телефоны нашего начальства.
— Галина Николаевна, — улыбнулась Юля, посмотрев на Костю.
— Спасибо за помощь, Никита. Без вас я бы не справился.
— Константин, вы совершили историческую посадку самолёта. В одиночку, без специальной подготовки. Если вдруг вы задумаете сменить профессию, буду рад видеть вас у нас.
— Спасибо за предложение, но я, пожалуй, откажусь.
— Ещё раз благодарю вас за спасение пассажиров. — И с этими словами Васильев направился к самолёту следить, чтобы всем пассажирам была оказана медицинская помощь.
Костя ещё раз обернулся на выживших людей, крепче притянул к себе Юлю, мечтая сейчас только об одном: провалиться спать. К ним уже подбежали сотрудники аэропорта: майорам вызвали такси, которое сейчас отвезёт их в гостиницу.
— Ты у меня герой, — сонно прошептала Юля уже в гостинице, засыпая на груди Лисицына. А Костя смотрел на спящую Юльку и понимал: без неё он бы не справился.