Опасный полёт или к чему привела ссора из-за вазы

      Юля вышла из кабины пилота, и Костя снова положил руки на штурвал. Страх не справиться с тем, что он начал, отступал, едва он представлял перед собой её задорные, такие родные глаза. Ради её улыбки, ради того, чтобы завтра утром проснуться вместе, он был готов посадить этот чёртов самолёт. Но ушла Юля, улетучивалась потихоньку и его уверенность в своих силах.       Голос в наушниках нарушил тишину.       — Рейс 1023, это Екатеринбург. Как слышите?       «Сменился диспетчерский пункт. Мы вошли в зону контроля и скоро надо сажать самолет», — мелькнула страшная мысль у Кости.       — Екатеринбург, это 1023, слышим вас прекрасно, приём.       — 1023, не переживайте, — голос в наушниках не был тем бесстрастным, вышколенным до безупречности, а скорее спокойным, с теплыми, почти отеческими нотками. — Я Никита Васильев, капитан «Транс-Флай-Интнернешэнл». Я помогу вам вернуться на курс и сесть в аэропорту Екатеринбурга. Для начала скажите мне, вы в кабине пилота один?       — Нет, рядом со мной старший бортпроводник, — отозвался Костя.       — Это очень хорошо. Она будет нам помогать. Теперь скажите мне, Константин, вы помните основы управления судном?       — Да… Нет… Немного. Я никогда не управлял пассажирскими самолётами, и я не поднимал в воздух ничего тяжелее Су-35, — честно признался Костя.       — Да, вам с непривычки может показаться, что судно тяжёлое и неповоротливое, но мы с вами справимся, — успокаивающе произнес Васильев. — Для начала вам надо отключить автопилот и почувствовать управление. Вы отклонились от курса, поэтому когда освоитесь, надо будет его немного подкорректировать. И ещё, вам нужно сбросить скорость, но она не должна упасть ниже 120 узлов. Ваша помощница по имени…       — Алина.       — … Алина. Она будет следить, чтобы скорость не падала ниже 120 узлов, иначе вы рискуете свалиться в што́пор.*.       «Только этого не хватало, — мелькнула мысль у Кости. — Спасибо, хватило мне этого и в лётных курсах, и в управлении истребителем. Так, спокойно! Соберись! Выдохни! Давай, потихоньку», — и с этой мыслью майор решительно переключился. Самолёт незамедлительно качнуло вправо, но Лисицыну удалось его выровнять.       С большой осторожностью Костя вытянул ногу, чувствуя под собой педали, а затем чуть наклонил колонку управления. Прошли такие напряжённые секунды, но машина подчинилась и слегка изменила курс.       — Отлично, 1023, мы уже видим вас на радарах, — раздался в микрофоне спокойный голос Васильева. — Теперь давайте потихоньку подкорректируем маршрут. Слушайте меня и внимательно следите за показаниями курсоуказателя.       Лисицын выдохнул и приготовился.

***

      — Я ещё раз повторяю вопрос. Как отравленные продукты принесли трём пассажирам? И вообще мне дадут информацию о том, кто они или как?       Глаза Соколовой метали молнии — это уже не та милая девушка, что защищала Алину от злого Лисицына, сейчас она сама готова была порвать на кусочки стюардесс. В настоящий момент Юлия возвышалась над одной допрашиваемой, зная, что та что-то скрывает, и пыталась добиться правды. Ни слёзы, ни дрожащие руки девушки не могли разжалобить Юлию.       — Мы на пороге гибели, а вы здесь… — начала было ещё одна вошедшая, но гневный взгляд Соколовой заставил ту замолчать.       — Вы напрасно думаете, что избежите вопросов, — прошипела Юля. — Майор Лисицын посадит самолёт, будьте уверены, а потом мы продолжим допрос в Федеральной Экспертной Службе, — Юля с нажимом проговаривала каждое слово, надеясь напугать сильнее.       — Он и правда лётчик? — с надеждой спросила вторая стюардесса.       Юля не успела ответить: допрашиваемая разразилась хохотом, холодным, леденящим душу. Её глаза уже не излучали страха, они подёрнулись дымкой безумия, а губы искривились.       — Я слышала его разговор. Ничего он не посадит! Он впервые сел за штурвал боинга, а тут опыт нужен. Мы умрём, это точно! И они тоже умрут, — она кивнула в сторону, где в креслах борпроводников сидели [полулежали] потерявшие сознание пассажиры.       — Что значит умрут? — стараясь казаться спокойной спросила Юля,       — Хорошо! Да, да, это я отдала отравленную еду пассажирам.       Юля вздрогнула. Она увидела, что стюардесса пребывает в состоянии шока, граничащего с истерией. Слова, сказанные ей сейчас, вряд ли можно считать признанием, но Соколова всё равно продолжила.       — Расскажите подробнее, откуда вы узнали, что еда отравлена и зачем вы дали её пассажирам. ***       — Константин, вы прекрасно справляетесь, — звучал в наушниках голос пилота. — На курс вы легли. До посадки остается немного времени, но нам нужно потренироваться и сделать несколько подходов.       Костя с замиранием сердца посмотрел на приборы.       — Не… Не получится, — хрипло выдохнул он. — Топлива мало, на большой круг зайти не смогу. Садиться придется без подготовки.       Это сообщение произвело настоящий фурор в диспетчерской. Начальник чуть ли не с пеной у рта кричал, что это бред и абсурд — сажать самолёт без предварительной подготовки. Это изначально было опасно, но теперь, без тренировки… Чистой воды самоубийство. Никита готов был рвать на себе волосы, но запасы топлива — это одна из тех вещей, которые рушат к чёрту все надежды на 4-5 тренировочных захода. Счёт шёл уже на секунды. Сделав последние вычисления в голове, взглянув на траекторию полёта, Васильев принял решение.       — 1023, мы сделаем малый круг, чтобы определиться с местонахождением приборов, попытаемся чуть снизить скорость, а затем пойдём на посадку. Самое главное для вас — следить за тем, чтобы не свалиться, тогда топлива должно хватить. Попробуйте выпустить шасси, затем сбросить скорость. После того, как самолёт стабилизируется, выпускайте закрылки. Вам надо иметь представление о том, как ведёт себя самолёт при посадке.       Пот стекал по лбу, мешая видеть. Алина достала платок и промокнула лицо Кости. Лисицын чувствовал, как его руки дрожат, мысли путаются, дисплеи перед глазами расплываются, и он абсолютно не может собраться. Скрипнула дверь, и в кабину пилотов снова скользнула Юля. Её глаза гневно сверкали, она, кажется, на долю секунды забыла, что они в воздухе и на краю гибели.       — Отравление пилотов — совпадение. Бортпроводница призналась в том, что пронесла на борт отравленные продукты и её целью было отравление пассажиров, — Соколова метнула беглый взгляд на Алину, намереваясь продолжить, но та закричала сама.       — Это моя вина, моя! Я увидела сомнительные продукты, мне сразу не понравился этот «подарок», но Вика убедила меня, что это часть поздравлений от работников аэропорта, и я поверила! Какая же я дура! Зачем я только предложила пилотам эту еду! Но Вика… Она ведь даже не остановила меня!..       Казалось, будто Алина ещё долго может кричать и объясняться, но голоса, шум двигателей, подсвеченные экраны — всё это доводило Лисицына до исступления и вовсе не помогало посадить самолёт. Он чувствовал, что переоценил свои силы. Какой из него пилот? Он понятия не имеет, как сажать здоровую машину, и он боится заходить на посадку. Одно дело удерживать самолёт в воздухе и следить за скоростью, но совсем другое уйти в вертикальный полёт, выпустить закрылки и начать терять скорость. К такому Костя был не готов, ему действительно стало страшно.       — А ну хватит! — грубо закричал он, заставив девушек в кабине вздрогнуть. — Сейчас мы все свалимся, и уже плевать будет на то, кто кого и зачем отравил.       Юля услышала отчаяние в голосе майора. В тесной кабине, да ещё и с учётом распростёртых на полу пилотов, сложно было подобраться к Косте, но она сумела добраться до мужчины и положить свою тёплую ладошку ему на плечо.       — Кость, ты справишься, — прошептала она. Но впервые голос Юли не оказал на Костю целебного действия.       — 1023, — раздалось в наушниках. — Что у вас там? Выпустили шасси?       — Не уходи, — шепнул Костя Соколовой и переключился на микрофон. — Екатеринбург, это 1023. Выпускаю шасси…       Юля не сводила глаз с Лисицына и внимательно следила за тем, как Костя скидывает скорость, выпустив сначала шасси, а потом и закрылки. После закрылок самолёт резко замедлил движение: словно кто-то нажал на тормоза. Юля едва не упала, но успела уцепиться за Костю. Тот был напряжён, его глаза, не мигая, следили за горизонтом и датчиками.       — 1023, у вас прекрасно получилось. Теперь убирайте шасси и закрылки, держитесь прежним курсом. Скоро начнём снижение. Насколько я помню, в соседнем кресле сидит старший бортпроводник. Думаю, самое время ей вернуться в салон, подготовить пассажиров к посадке. Будем надеяться, она что она окажется мягкой… Алина, вы нас слышите?       — Д… да, — впервые подала голос бортпроводница. — Иду в салон.       Соколова чуть подвинулась, пропуская девушку, а Лисицын жестом попросил Юлю занять место второго пилота.       — Юль, мне понадобится помощь, — взмолился он. — Пожалуйста.       — Костя, — её глаза округлились, став совсем огромными, — да ты чего! Я ж не умею ничего!       — А я, что, умею? — фыркнул он. — Садись, Юлька. Погибать так хоть вместе!       Он храбрился, но глаза его выдавали отчаяние.       — Дурак, — бросила Юля, но голос дрожал. Она послушно уселась в кресло и натянула наушники.       Костя приготовился. Топливо подходило к концу.       — 1023… Константин, это Васильев. — Лисицын с замиранием сердца отозвался. — Давайте начнём снижение.