Доверься мне!

<

Пенси

Я лежала на диване, одетая в розовую пижаму с мишками и с обвязанным вокруг горла шарфом, когда раздался звонок в дверь. Медленно поднялась — от резких движений у меня голова кружится — и пошла открывать. Это наверняка моя тетрадь… Я чуть не сказала: «Привет, Тео», распахнув дверь, но вовремя приучила себе язык. Перед мной стал Гарри Поттер, держа в одной руке тетрадь, а в другой пакет. — Привет, вот, это Тео передал. Он не смог зайти… Я взяла тетрадку. — Спасибо огромное! Да мне и не срочно, я просто… Если бы это был мой сосед по парте, я бы сказала «спасибо» и, сославшись на плохое самочувствие, закрыла дверь. Но повести себя так с Гарри я почему-то не могла, поэтому продолжала топтаться на месте с бестолковый улыбкой. — Ну… Выздоравливай. — пробормотал он и протянул мне пакет. Я нерешительно взяла. — Что это? — Да так, мелочь. — он уже шагнул к лифту, но, поняв, что он принёс, я выдохнула: — Зайдёшь? Чаю попить? Он взглянул на меня, и на его красивом лице отразилось сомнение. — Ой, я ведь, наверное заразная. — догодалась я. — Нет, вовсе нет, — быстро сказал он. — Я с радостью зайду, если твои родители не против. — А их нет дома, заходи! Он прошёл и снял куртку, а я только вспомнила, в каком виде нахожусь. Пижама с мишками! Хотя чего ещё ждать от дурочки, которая дала всем старшеклассникам послушать на перемене Журавлеву? — Извини, я в таком виде, я не ждала… — Не объясняй. — улыбнулся он и, скользнув взглядом по кофточке от пижамы, улыбнулся шире, обронив: — Славные медвежата, я почему-то знал, что они тебе нравятся. Мы прошли на кухню, я включила чайник, а пока он закипал, вынула содержимое пакета. Там была коробка мини-пирожных, молочная шоколадка и небольшой мягкий белый медвежонок. Только теперь мне стала понятна ранее сказанная фраза о том, что Гарри знал… Ну и ну! Я не смогла осмелиться поднять на него глаза. Почему он все это сделал? — Спасибо. — прошептала я. У меня в горле как назло запершило, я закашлялась и выбежала из кухни. Кашель душил меня. Как же вовремя! По пути на кухню я остановилась в коридоре перед зеркалом. До чего же красное лицо. И кончик носа! ужасный вид. Но лучше уже не будет. Гарри ведь понимает, что я болею, поэтому такая… Я вернулась, разлил по кружкам чай и вынула из коробки пирожные, разложила на блюдце. — Как в школе? — начала я незатейливый разговор. Драко бесит эта моя манера. Но поскольку другой у меня нет, приходится пользоваться тем, что есть. Гарри с некоторым облегчением, как мне показалось, принялся рассказывать про наших общих знакомых. И неловкость сама собой ушла. Уже через пять минут мы болтали как давние знакомые. Я даже ощутила некое странное внутри. Давно мне не было так легко. Последнее время мне все время сложно, сложно с Драко. Но в любви так и должно быть! С Гарри мне также легко, как и с Теодором и другими мальчишка и, в которых я не влюблена. А с Драко… — Извини, задумалась. — вздохнула я, когда Гарри задержал на мне взгляд. — Ты что-то спросил? У него поразительно зелёные глаза. Они излучают свет. В то время как серые глаза Драко замораживают его. И даже будь у него самые ясные на свете зелёные глаза, они не изучали бы света. Потому что свет должен быть внутри человека. Друзья Гарри зовут Драко Тёмным Лордом. Смешно, но ему очень подходит. Он весь точно сотворен из тьмы. Это немножко пугает, но и притягивает. — Я спросил про твою температуру. Какая она? — Сегодня ещё не мерила. — я взяла с холодильника градусник и, сунув под мышку, весело сказала. — Сейчас узнаем! В дверь раздался звонок. Я аж вздрогнула и чуть не расплескала чай. — Кто это? Мама, что ли с работы отпросилась? Я заметила волнение в глазах у своего гостя и поспешила его успокоить: — Сиди, все нормально. У меня хорошая мама. Ну точно она, говорила же сегодня утром: «Может, мне отпроситься и посидеть с тобой?». Я уже приоткрыла дверь и только тогда вспомнила, что надо спросить: — Кто там? — Свои. — раздался волнующий до дрожи голос, и дверь открылась. Драко насмешливо оглядел меня. — Позовые мишки, — он поморщился. — Ты, как всегда, в своём репертуаре. — Драко. — только и смогла я пролепетать. — Пригласишь? — поинтересовался тот. И, не дожидаясь ответа, шагнул через порог, отпихнув меня в сторону. — Вот я решил навестить тебя, больную. — А я… Я не успела договорить, Драко повернулся и застыл, увидев через коридорчик сидящего на кухне за столом Гарри. Серые глаза превратились в щелки, губы вытянулись в одну линию. Драко посмотрел на меня, и я отступила, испугавшись, что он ударит. — Шлюшка. — отчётливо и холодно сказал Драко. — Он просто занёс мне тетрадь. — сбивчево вымолвила я. Драко криво усмехнулся. — И градусник тебе поставил. Только под мышку? От его оскорбления я покраснела, горло защекотало, а на глаза выступили слезы. Гарри поднялся и направился к нам, но Драко бросил: — Не стоит из-за меня уходить. Развлекайтесь. — он развернулся и вышел за дверь. Звуки его шагов стали быстро удаляться вниз по лестнице. — Драко, ты неправильно понял… — прошептала я. Гарри вышел за ним со словами: «Я догоню его и все объясню». Я протянула руку, чтобы прикрыть дверь, забыв, что у меня под мышкой градусник. Тот соскользнул по мне и, упав на пол, разбился. Шарики ртути покатились по полу. Меня скрутило от приступа кашля, и в довершение всего, видя, как вредоносные шарики ртути блестят на полу, я расплакалась. Когда Гарри вернулся, он застал меня, рыдающую над градусником. Но я смогла уразуметь только одно: Драко не захотел его слушать, не поверил и ушел. Больше он не подпустит меня к себе на пушечный выстрел. Теперь точно конец. Лучше мне съесть этот градусник вместе с ртутью и умереть. — Он никогда меня не простит… — прошептала я, размазывая по щекам слезы. И мне было наплевать, что я сейчас узкоглазая, краснолицая и опухшая. Ничего не имело значения, кроме того слова, которым Драко меня несправедливо меня обозвал. — Пенси, где у тебя банки? — Что? — Стеклянные банки! — не выдержал он и указал на градусник. — Это надо убрать, понимаешь? — Да, сейчас. Я убежала на кухню и вернулась с трехлитровой банкой. А Гарри распахнул шире дверь на лестничную площадку. — Поменьше-то нет? — но он не стал ждать когда я принесу другую, распорядился. — Резиновые перчатки найди, принеси листочек бумаги, вату и марганцовку. А сам забежал в ванную и налил в банку воды. Я принесла все, что он требовал, и Гарри, надев перчатки, быстро собрал ртуть на листок ваткой, смоченной в растворе марганцовки, а потом переместил с него в банку. Закрыл её и вынес из квартиры. — Закрывай дверь и открой на кухне окно. — сказал он на прощание. — Подожди. — воскликнула я. Он посмотрел на меня через плечо. Я заплакала. Тогда Гарри поставил банку на лестнице, вернулся и, обняв меня одной рукой, другой убрал с лица волосы. — Я поговорю с ним завтра. Не надо плакать. Он все поймёт. — Он меня ненавидит! — Это не так. — Гарри отстранился от меня и, не глядя на меня, промолвил. — Извини, что так получилось. Я лишь кивнула, потому что горло снова защекотало, и я сдерживалась, чтобы не закашлять. Гарри ушёл, забрав банку с ртутью, а я взяла из кухни белого медвежонка и пошла в свою комнату. Села за компьютер, включила его и принялась печатать письмо.