Ивэйн

Денни не удивился, увидев Беккера в баре. Капитан вчера взял несколько дней отпуска, и имел полное право спокойно выпить вечером. Правда, Денни быстро понял, что поторопился насчёт «спокойно». На костяшках Беккера сияли свежие ссадины, нижнее веко стремительно наливалось пунцовым цветом, предвещавшим появление роскошного синяка. Если бы не это, Денни, вероятно, и не подошёл бы (в конце концов, человеку надо иногда отдыхать от коллег, даже если они по совместительству хорошие друзья). - Привет. – Он остановился в полушаге от столика, за которым сидел Беккер и опустошал, судя по всему, не первый стакан виски; полупустая бутылка стояла тут же. – Не помешаю? Беккер будто не сразу узнал Денни, а когда узнал, это ровным счётом ничего не изменило. Он пожал плечами. - Что случилось? – Куинн вскинул подбородок, как бы охватывая внешний вид Беккера в целом. - Подрался, - просто ответил Беккер. Сейчас он был не капитаном, не военным, а обычным человеком. И дело не в гражданской одежде. Беккер словно вынул на время некий внутренний стержень, отложив куда-то вместе с формой. Денни осознал, что прежде не видел Беккера таким. Бар был не из тех, где на всю громкость орёт музыка, а из тех, куда приходят, чтобы спокойно выпить или/и побыть в угрюмом одиночестве. - Здесь? - Нет, в другом баре. Оттуда выгнали, пришлось идти сюда. - С кем ты подрался? - Они не представились. - Из-за чего? - Разошлись во мнениях насчёт искусства Французского Ренессанса. Другими словами, Беккер если и не начал первым, то сглаживать конфликт не стремился. - И кто кого? - Ты меня обижаешь, - самодовольно усмехнулся Беккер. Похоже, нынешняя бутылка у него не первая за вечер. После секундного колебания Денни присел за столик. - Слушай, это не моё дело, но… - Вот именно – не твоё, - отрезал Беккер. Не агрессивно, скорее устало. По своему полицейскому опыту Денни знал, что бывают ситуации, когда нужно не извиняться и не огрызаться, а помолчать. Беккер уже добрался до нужной кондиции, в подобном состоянии и самых крепких ребят зачастую тянет на задушевные разговоры. Действительно, через десять минут молчания и методичного уничтожения виски в одностороннем порядке Беккер вдруг произнёс: - Сегодня День Рождения моего сына. – Так тихо, что Денни сперва показалось, будто это сказал кто-то за соседним столиком, в двух-трёх метрах от них. - Сына? – опешил Куинн. Он понятия не имел, что у Беккера есть ребёнок. Может, тогда и жена где-нибудь притаилась? Денни почувствовал, что тут кроется нечто невесёлое, однако, не зная, как реагировать, сказал: - Поздравляю. - Не с чём, - бесцветно хмыкнул Беккер. Но глаза, в противовес голосу, полыхнули такой болью, что у Денни внутри что-то дрогнуло. – Он умер. - Мне жаль. – Снова очевидная банальность, но что ещё оставалось? Беккер покивал и столь же негромко обронил: - Сегодня ему исполнилось бы восемнадцать лет. - Сколько?! - Восемнадцать, - со слабой улыбкой повторил Беккер. - Подожди. – Неужели Беккер выглядит настолько моложе своего возраста? – А тебе самому сколько? - Тридцать семь. - То есть… - Мне едва исполнилось девятнадцать, когда он родился. Это было незапланированное производство. - Понимаю, - протянул Денни не очень уверенно, поскольку понимал только в самых общих чертах. Беккер помотал головой. - Н-нет, мы с ней поженились, всё как положено… Я любил её. Я любил их обоих… Денни с ужасом соображал, что надо будет сказать, если окажется, что жена Беккера тоже умерла. Беккер, даже сквозь пелену опьянения, прочёл эти мысли по его лицу. - Она жива. Мы развелись после смерти сына. – Взгляд сделался пустым, а через несколько мгновений суровым, жёстким. Стальным. В нём сверкала ненависть. Но к кому? – Ему было пять лет… - Мне жаль, - повторил Денни. Не потому, что так полагалось, а потому, что впрямь сожалел. Спросить, что случилось, Денни не рискнул – не сомневался, что Беккер либо замкнётся, либо сорвётся. - Как его звали? - Ивэйн. - Ивэйн. – Денни мягко улыбнулся. – Интересное имя. - Да уж… Пару минут Беккер играл в гляделки с почти пустой бутылкой. Кто победил – неизвестно, но в итоге Беккер взял бутылку за горло, допил из неё виски, поставил опустошённую тару на столешницу и растянуто выдохнул. - Пожалуй, мне пора домой. «Отличная идея!» - обрадовался Денни. - Тебя подвезти? - Ты пришёл в бар, чтоб наняться водителем к пьяному коллеге? Сомневаюсь. Спасибо тебе за беспокойство. Правда - спасибо. Я вызову такси. Выполнив своё намерение, он достал из внутреннего кармана куртки бумажник, вынул деньги за заказ и положил под пустую бутылку. Попытался закрыть бумажник, но неловко уронил на пол. Денни первым наклонился и поднял. Из бумажника выпала фотография. Скорее всего, она не была там постоянно, иначе находилось бы в специальном отделении под прозрачной плёнкой. Наверное, Беккер положил её сегодня, на время. Денни не собирался лезть не в своё дело, но поскольку снимок выпал картинкой вверх, он невольно увидел, что на нём было. Кто на нём был. Молодой Беккер вместе с мальчиком и, получается, женой. Взрослые обнимали друг друга и ребёнка, который был посередине. Темноволосый парнишка со светлыми глазами и жизнерадостной улыбкой до ушей; на вид лет пять, получается, снимок был сделан незадолго до… Но даже не это зацепило Денни в первую очередь. И не будущий капитан, сам ещё бывший практически мальчишкой. Денни изумила девушка на снимке. Куинн во все глаза уставился на Беккера, который сердито выхватил у него фотографию и вернул в бумажник. - Я думал, вы познакомились в ЦИА. - Это тебя не касается, - процедил Беккер. – Это не касается никого, кроме меня и Сары. - Конечно. Извини. Беккер окинул Денни долгим цепким взглядом. - Ты ничего не видел, ты ничего никому не скажешь и ты ни о чём не будешь спрашивать ни меня, ни Сару. За этой цепкостью крылось горе, и Денни совершенно не собирался давить на рану, которая, наверное, и так никогда не заживёт полностью. Он кивнул. - Обещаю тебе.