Ивэйн

Найт заставлял её говорить. О чём угодно. О работе, о родителях, о домашних животных, о страхах детства. Рано или поздно разговор должен был коснуться Ивэйна; так и случилось. - Родители настояли, чтобы мы с Хилари поженились, но мы и сами этого хотели. – Сара облизнула пересохшие губы. – На семейном совете решили, что он пойдёт в военную академию, как и собирался. Я буду дома, пока Ивэйн не подрастёт, а потом можно будет подумать о колледже или даже университете. - Тебе не было обидно? – Найт спросил так, что Сара поняла: он не станет винить её за утвердительный ответ, он считает, что она имеет на это право. - Поначалу нет. Свадьба, совместная жизнь, рождение ребёнка – столько всего случилось, что некогда было скучать. - Но постепенно скука появилась? - Да. – Как же хочется пить. Сара была почти готова снова глотнуть воды, от которой её едва не стошнило. – Я оказалась прикована к быту, когда мне было всего восемнадцать лет. В девятнадцать я это окончательно осознала. В двадцать, двадцать один и двадцать два пыталась это игнорировать и молилась, чтоб сын поскорее вырос. – Она замолкла. Глаза закрывались. - Что случилось, когда тебе было двадцать три? Она не ответила. - Сара! – прикрикнул Найт. Она, встрепенувшись, разомкнула подрагивающие веки, и он с нажимом повторил вопрос: - Что случилось, когда тебе было двадцать три? Сара снова облизнула губы. - Летом мы поехали к морю, в деревушку недалеко от Брайтона. Там было… много отдыхающих, в основном семьи с детьми. Все эти вечно озабоченные мамаши, переживающие, что их чадо поранило пальчик или нажило психологическую травму из-за лающей соседской собаки, притом что соседская собака – пудель. Я смотрела на них и ужасалась… Господи, когда-то – ведь совсем недавно! – мне это казалось верхом скуки, а теперь я сама такая же! Слежу, чтоб Ивэйн не забыл надеть панамку, несу его надувной круг, когда мы идём на пляж или возвращаемся с пляжа домой. Я давно чувствовала, что моя молодость ушла намного раньше срока, но теперь ощущение несправедливости обострилось во много раз. Мне хотелось плакать, хотелось кричать, рвать на себе волосы. Мне хотелось хоть маленький глоток свободы. Как же ей нужно было выговориться все эти годы! По-настоящему выговориться, не боясь, что её будут осуждать или поучать. Она готова была говорить, говорить и говорить, вопреки потрескавшимся от жажды и пыльного воздуха губам. - Как звали этот глоток? - Алан. Алан Томпсон. Он отдыхал в доме по соседству, приехал туда с женой и двумя дочками. Он был намного старше меня. Наверное, у него был кризис среднего возраста или что-то в этом роде. - Что за кризис был у тебя? - Кризис обиженной жены. Хилари срочно вызвали на учения, он уехал, я осталась одна с Ивэйном. Больше всего я злилась потому, что некому стало хоть иногда присматривать за ним, я не могла спокойно искупаться или даже сходить в магазин одна… - О, как она ненавидела себя за те мысли сейчас! - Я бы тоже расстроился. Не меньше минуты Сара невидящим взглядом сверлила грязную, ободранную стену. - Это было всего один раз, - наконец, глухо выдавила она, не сводя глаз со стены. – Ночью. Ивэйн спал, я вышла на пляж проветриться. Там был Алан. Мы разговорились, а потом… Как-то само собой получилось. Я сразу об этом пожалела, сразу же! - А Алан, видимо, нет. - Говорю же: у него был какой-то кризис. Или другая причина, по которой его напрочь переклинило. Может, он просто был психом. Он решил, что мы созданы друг для друга, что я его судьба, а он моя. После отпуска он нашёл меня в Лондоне, стал преследовать. Я так перепугалась… Я пыталась отвадить его помягче, уговаривала, убеждала… Она не смогла продолжить. - Главным аргументом было то, что у тебя есть ребёнок и ради него ты не хочешь разрушать семью? – догадался Найт. Сара не отвечала. Думала о том, что она даже хуже Хелен Каттер. Та изменила мужу, но не вмешивала ребёнка. Конечно, у них с Ником детей и не было, но факт остаётся фактом: любовник Хелен никого не убил. «Я была напугана. Я не знала, как лучше поступить. Я ни с кем не могла посоветоваться»… У неё было, что сказать в свою защиту, только какой смысл? - Если бы у меня не было ни мужа, ни ребёнка, я всё равно не осталась бы с Аланом. Но я не знала, как отвадить его. Да, я прикрылась сыном. Я трусливо прикрылась собственным сыном! Хотелось бы ей, чтоб она могла плакать и выть, но слёзы давно закончились, и весь вой давно был выпущен на свободу. Горе и вина иссушили её, но сами не иссохли. - Что он сделал с вашим сыном?.. Столько всего надо было объяснять... В тот год Сара, наконец, подала документы в университет. Алан выманил её из дома звонком — изменив голос, сообщил, что возникли проблемы и ей необходимо срочно явиться, иначе её имя удалят из списка. Срочно значит срочно, не откладывая ни на секунду! Сара позвонила матери и попросила приехать, велела Ивэйну никому не открывать дверь — у бабушки есть ключи! — и помчалась в университет. Но не так уж сложно сочинить историю, которая заставит доверчивого ребёнка отступить от запрета... Приехавшая посидеть с внуком Джанна Пейдж нашла его мёртвым. Мальчика задушили подушкой. У Сары не было сил всё это объяснять. Впрочем, главное Найт и так понял. Помолчав, он спросил: - Это точно был Алан? - Да. Его нашла полиция. Его видела и опознала соседка, его отпечатки были в квартире. - Выходит, он был придурком во всех смыслах, - безрадостно хмыкнул Найт, - раз не додумался их стереть. Надолго его посадили? - Он не дожил до суда. - Саре требовалась передышка и по душевным, и по физическим причинам. Набравшись мужества, она сделала два крупных глотка воды. Четверть минуты пришлось подавлять рвотные позывы. - Он был уважаемым человеком, до суда его посадили под домашний арест. - Человека, убившего ребёнка?! Как такое возможно? Сара усмехнулась. - Кто-то ему сочувствовал. Или осуждал шлюху, которой сначала не хватило ума, чтоб не забеременеть, а потом — чтоб не изменять мужу с кем попало. Глаза Найта сузились. Он был из тех, кого бесит несправедливость, особенно приправленная людской недалёкостью. - Жена Алана забрала дочерей и уехала, дома кроме него никого не было, - продолжала Сара. - Хотя, думаю, если б кто-то был, это ничего бы не изменило. В общем, одним прекрасным утром Алана нашли мёртвым. Ему сломали шею. Точнее, свернули. И тот, кто это сделал, не оставил отпечатков пальцев и не попался на глаза соседям. - Убийца должен был быть сильным человеком. Возможно, с военной подготовкой. - Найт многозначительно примолк. Сара слегка пожала не повреждённым плечом. - Командир Хилари клялся, что Хилари не покидал казарму. Его товарищи в один голос подтверждали. Сомневаюсь, что Хилари просил кого-то. Они сами решили. - Хороший командир. И хорошие товарищи. - Жалко, что жена паршивая. Впрочем, - Сара горько улыбнулась, - скоро я перестала быть его женой. После такого люди вместе не остаются. - Следующую фразу Сара выпалила, но было ощущение, словно она давно её обдумала и утвердила. - Я заслужила это. - Она посмотрела на живот, туда, где под курткой были перевязанные раны. - Ивэйн умер из-за меня. Мой сын умер из-за меня! Нечестно, что его нет, а я есть! - Её голос резко затих. - Я должна умереть. Так будет правильно. До сих пор, едва Сара оставалась наедине со своими мыслями, в её ушах звучали упрёки Хилари, похожие на рёв раненого зверя: «Если хотела уйти – шла бы на все четыре стороны! Но зачем надо было приплетать ребёнка?! Дрянь! Ненавижу тебя! Ненавижу!» Найт смотрел на неё спокойно и чуть ли не насмешливо. - А по-моему, правильно будет, если ты не станешь прикрываться сыном, чтобы сдаться. Если бы он был жив-здоров, какой бы ты использовала предлог? Что списала на экзамене по математике? Что перешла дорогу в неположенном месте? - Он пересел ближе к Саре и пристально посмотрел ей в глаза. - Я знаю, что ты устала и в отчаянии. Я знаю, что тебе больно и страшно. Но нельзя сдаваться, Сара.