Узы с привкусом смерти

— Эй, Танджиро! Ты возвращаешься обратно в горы? Не надо, это опасно, — прокричал мужчина средних лет вслед мальчишке, что проходил мимо его жилища. Этого мужчину звали Сабуро-сан, одинокий человек, такой же одинокий, как и его опустевший дом, что когда-то был заполнен многочисленными голосами. Видимо, от этого на его лице всегда и виднелась некая тоска, что выражалась в каждом его движении и эмоции, будь то злость или же радость. Но в этом не было ничего удивительного, ведь человек потерял самое дорогое сокровище, что у него было — свою семью. После этого вся его жизнь стала лишь сплошным тоскливым существованием. Танджиро искренне сочувствовал Сабуро, но старался скрывать свою горечь, смотря на него, чтобы лишний раз не ворошить его рану, что никогда не заживет. — Не переживайте, Сабуро-сан, мой нос учует что угодно! Со мной все будет хорошо, — говорил Танджиро с легкой улыбкой на лице, указывая пальцем на свой нос. — Я разрешу тебе остаться у себя на ночь, — мужчина подал жест рукой мальчику по направлению от Танджиро к нему самому. — Заходи, давай, поворачивай уже назад. — Но… — в голосе Танджиро чувствовалось явное сомнение, он не хотел перечить взрослому, но и не хотел оставлять свою семью, что ждет его дома и, возможно, волнуется за него. — Хватит уже, заходи! О’ни скоро появятся! О’ни — екаи, злые демоны-людоеды, что не знают ни человеческих чувств, ни пощады, они живут за счет человеческой плоти, убивая не только для собственного проживания, но и ради веселья, утоления своей жажды крови. Танджиро знал об этих существах, много кто рассказывал ему истории о них, но эти слова никогда не доходили до Танджиро всерьез, для него это было не более чем страшилкой для маленьких детей, что не хотят заходить домой вечером после гуляний.       Так и сейчас, Сабуро начал очередной рассказ о демонах, не то чтобы Танджиро не было интересно послушать о всех этих фантастических вещах, он просто хотел побыстрее вернуться домой со своей гордо пустой корзиной, что ранее была заполнена доверху углем, это значило, что он справился со своей задачей как кормилец семьи, и улыбки на лице его родных — лучшая награда за его тяжелый труд. — С давних пор о’ни, пожирающие людей, выбираются под конец дня, чтобы найти свою жертву, — начал говорить мужчина из окна по обращению к Танджиро, чтобы переубедить его и оставить у себя на ночлег. Потеря семьи сильно сказалась на его отношении к сумеркам и существам, якобы скрывающимся под темной мглой. — Из-за этого опасно ходить по ночам, тебя могут съесть! Лучше всего переночевать у меня. — Не беспокойтесь, Сабуро-сан! — задорно тараторя, начал Танджиро. — Если демоны и существуют, я не собираюсь сдаваться без боя, тем более, у меня есть топор! Оружие! Прошу, простите меня, — он резко и низко поклонился Сабуро. — В следующий раз я обязательно приведу с собой своих младших братьев и сестер к вам в гости, хорошо? — мальчик в клетчатом хаори уже начал разворачиваться в сторону снежной тропинки, что плавно вела на вершину горы, а деревья по ее краям на горизонте становились все плотнее по отношению друг к другу, но остановился. Всего на один миг. Танджиро не хотел, чтобы Сабуро беспокоился за него и, мило улыбнувшись и махая ему вытянутой над своей головой рукой, поспешил удалиться. Сабуро было хотел что-то сказать ему вслед, но воздержался, возможно, частично он мог понять Танджиро. После рассказов о демонах, что появляются после захода солнца и могут навредить людям, не исключение, что эти самые люди могут оказаться твоей семьей. Даже если эта мысль была ошибочной, вряд ли уже что-либо молго переубедить этого глупого мальчишку. Поэтому он просто промолчал, смотря через свое окно на уходящего за горизонт Танджиро и молясь, чтобы с ним ничего не приключилось по дороге.

***

Солнце все ниже опускалось, словно прячась за горизонтом и медленно уступая свое место луне, что приводила с собой вечер. В этот день он казался особенно темным из-за снежных, громоздких туч. Белый снег не спеша падал на черную землю, приводя за собой чувство радости, надежды для одного, и печали, чистого отчаянья вперемешку с гневом — для другого.