***
Молодая мужская рука с заостренными ногтями, что сильно напоминало особенность хищных зверей, коснулась выдвижной двери деревянного дома, и спокойным, но сильным движением вырвала ее в сторону улицы. Незнакомый гость явно не собирался церемониться с хозяевами дома, а на лице его было выражение полной расслабленности, как будто то, что он сейчас делает, было обыденным для него. Томный и холодный взгляд мужчины направился в сторону женщины, что быстро среагировала на данную ситуацию и закрыла своим телом детей, на лице которых виднелся необузданный страх вперемешку с отчаяньем и бусинами слез на глазах. Женщина же наоборот, такое чувство, что была готова к подобному, все ее тело было напряжено, и только левая рука нежно приобнимала стоящих за ней детей, якобы показывая им, что они в безопасности и им нечего бояться, ведь самое главное в критической ситуации — всегда оставаться спокойным, с холодной, здравомыслящей головой. Темно-алые глаза прожигали душу, в них виднелось чистое презрение и ненависть к всему их существу. Черные зрачки, что и так были достаточно узкими для человека, сузились еще сильнее, это означало лишь одно — он готов нанести удар первым. Киэ быстро поняла это и, крепко держа железную широкую рукоять длинного шила, первого, что оказалось у нее под рукой, побежала вперед, немного наклонившись и замахнувшись сжатым уже в обеих ее руках оружием, прямо навстречу незнакомцу. Мужчина все также оставался спокойным, но от него как будто веяло агрессией, эта аура была чудовищно давящей, и то, что женщина направлялась с абсолютной точностью именно на него, уже было удивительным, но удивляться тут можно было лишь ее храбрости, либо глупости, не более. Он не стал как-либо защищаться от удара, лишь просто наблюдал за действиями нападавшей. А она в свою очередь быстро достигла своей цели, заранее немного подпрыгнув перед ней, чтобы толстая игла от шила могла попасть хотя бы в глаз, но, увы. Оружие с хрустом вонзилось в предплечье незнакомца, но даже это никак не повлияло на него. Мужчина так и остался в том положении, что и был до этого. Киэ пересеклась с ним взглядом и именно в этот момент поняла все. Кем был тот, на кого она напала первой, и то, какими же нелепыми были все ее действия, все это было бессмысленно, но даже в этом утопающем отчаянии она решила, что нужно делать. Никогда нельзя сдаваться, даже когда сама смерть дышит тебе в спину, а на горле уже чувствуется острое лезвие ее косы. Она прекрасно это понимала и единственное, что могла сейчас сделать — задержать этого монстра на время, которого хватило бы для побега всех остальных, либо для прибытия помощи, хотя в это и верилось с трудом. Демону же уже порядком надоела эта штука, что крепко засела у него в предплечье и груз, что держался за нее, поэтому с громким рыком своей правой рукой он крепко ухватился за шею женщины, наконец оторвав ее от себя, а левой вытащил шило, отбросив его в сторону. Недавно нанесенная рана моментально зажила, и лишь небольшое отверстие с оставшимся пятном крови на одежде хоть как-то напоминало о ее существовании. Всем было страшно в этот момент, не только матери, что ринулась в бой, защищая самое дорогое, что у нее было, но и самим детям. Они вместе плотно прижались друг к другу, а впереди их всех стоял Такео, самый старший сын на данный момент из присутствующих. Тяжело дыша и жадно заглатывая воздух, он не мог поверить, что все это происходит с ним. Со всеми ними. Но в миг, когда он увидел руку на шее своей матери, весь разум отчистился, в его голове было совершенно пусто, и лишь действия как-то напоминали о том, что он все еще существует. Резко бросившись дрожащими ногами, он побежал на выручку своей мамы. Он не мог просто стоять в оцепенении, пока жизнь родного человека могли с легкостью отнять. Лишь в последнюю минуту он повернулся назад, где по прежнему оставались его братья и сестры. Незуко, что крепко сжала маленького Рокуту, тем самым заглушая его громкий плач, и Шигеру, что закрыл своей ладонью глаза Ханако, которая в свою очередь крепко сжала небольшой лоскут кимоно Незуко. Такео разрывался. Он хотел лишь одного — чтобы со всеми все было хорошо, и чтобы он своими глазами видел это. Он не хотел бросать младших, но и не хотел бросать свою матушку. Оставалось одно более-менее верное решение. Набрав воздуха в лёгкие, он прокричал: — Незуко, бери всех и беги! — После этих слов Такео бросился в ноги демона, чтобы, упав, он смог отпустить маму, а Незуко, видя это, и с горьким осознанием, что ничем не может помочь, стиснула зубы, отвернулась к младшим и дрожащим голосом попросила всех быстро собраться с духом и встать. Рокуту она повязала у себя за спиной, Ханако взяла на руки, а Шигеру сказала крепко держаться за ее одежду. Но только они собрались отчаянно и без оглядки бежать, как прямо в Незуко ударилось что-то тяжелое. Это был Такео. От него шел горький запах, что жжег нос. Он был ранен. Липкая густая кровь текла из его левого бока, пачкая все вокруг. После увиденного уже никто не был в состоянии пошевелиться. Незуко, захлебываясь слезами, крепко прижимала свои руки к ране Такео, из которой выпадали внутренности. Ханако уже вместо Незуко держала Рокуту, которого зацепило после столкновения с Такео. Из его головы текла небольшая струйка крови, из-за того что он ударился ей об пол, после чего сразу же потерял сознание. Может, это было и к лучшему для него, ведь ему не пришлось бы смотреть на весь этот ужас. Ханако со звериным страхом и слезами на глазах дергала Незуко за кимоно и еле слышно умоляла ту взять Такео бежать с собой, но ни Незуко, что видела только лужу бордовой крови перед собой, ни Ханако, что сидела с Рокутой и не могла позволить себе даже встать, не могли сделать этого. Только Шигеру стоял, потеряв свою связь с реальностью после тусклых, полуживых глаз своего брата, в которые он только что заглянул. Такео, захлебываясь в собственной крови, вскоре перестал дышать, медленно остывая. Все, кто находились рядом с ним, быстро поняли, что жизнь их хмурого братца, что только сегодня днем рубил дрова, оборвалась. Незуко с безмолвным криком крепко обняла Такео, поглаживая по голове. Через густую пелену слез она видела, что ее матушка также лежала на снегу, как и Такео недавно перед ней. Демон грубо взял женщину, вонзая свои острые ногти в ее кожу и медленно стал идти к оставшимся выжившим. Достигнув цели, он сначала окинул всех своим пронзительно-холодным взглядом, после чего бросил мертвый груз прямо перед Ханако с Шигео, что находились недалеко от Незуко. На его лице не было улыбки или усмешки, но то, что он наслаждается этой ситуацией, было понятно как-то само собой. Вся жизнь этих маленьких детей закончилась после увиденного. Кто они, почему они здесь находятся, почему это с ними происходит. Ханако и Шигео не знали ответа. Незуко кричала, чтобы те бежали, но ее слова не доходили до ребят, да и сама Незуко уже не верила в подобный исход событий. Демон стал тянуть свою окровавленную руку к Ханако, что уже еле держала Рокуту. Незуко, заметя это и переборов свой страх с печалью, оставив лишь палящую злобу по отношению к существу, что стояло перед ней, бросилась к Ханако. Но только успела она взять Рокуту, своего младшего брата на свои руки, как демон легким движением сильно хлестнул Незуко с такой силой, что ее вместе с Рокутой отбросило на улицу, и они оба без сознания упали в холодный белый снег, что медленно таял под их телами.***
Танджиро оставалось пройти лишь совсем небольшое расстояние, чтобы наконец-то прийти в теплый дом и почувствовать своим носом этот привычный, умиротворяющий запах счастья, исходящий от его родных. Приближаясь к вершине, его нос стал улавливать тонкие нотки ржавого железа, червь беспокойства гложил его душу, это было необычно, это сильно беспокоило молодого юношу. Перейдя с быстрого шага на бег, он ринулся вперед, задыхаясь то ли от разряженного горного воздуха, то ли от запаха, что становился все сильнее с каждым его шагом. Картину, что он впоследствии застал перед собой, ужаснула Танджиро: среднего роста мужчина с черными, немного вьющимися волосами, стоял над трупами его семьи. Ханако, Шигео, мама, Такео, Незуко, Рокута. Все лежали в лужах крови и не подавали никаких признаков жизни. Вокруг повисла давящая, мертвая тишина с отвратительным тяжелым запахом, от которого крутило желудок, прося выйти наружу всё то, что Танджиро недавно съел.И лишь остывающий зеленый чай с маленьким кусочком мандзю на глиняном блюдце не вписывались в эту атмосферу.