Червоточина

Кусок грунта рассыпался в ладони ржавой пылью с примесью щебени. Маленькие кристаллики впитывали в себя свет красного тусклого карлика, блестели. Не слепили, но все равно приятного было мало. Грунта — некогда астероида — осталось неприлично мало, теперь тут много металла, хромированного и сияющего, приобретающего грязный рыже-красный оттенок в свете местной звезды. Форготтен медленно обвела оптикой окружающее пространство, неособо охотно выискивая среди закутков памяти этот же квадрант пару миллионов лет назад — станции «Сэта», готовой принять в свои доброжелательные круги всех с психическими расстройствами и дать поддержку, здесь не было. Был астероид с длинным буквенно-цифровым кодом. Код объекта, вобщем-то, не изменился, просто никто теперь им не пользовался, в обиходе было короткое и лаконичное «Сэта». Атмосферой станция спустя столько времени так и не обзавелась, было лишь силовое поле для защиты от малых космических тел — для обороны от воздушной атаки не годилось даже в теории. Взрывы Форготтен чувствовала по вибрации и данным тепловизора. Ощущение дрожи оседало шероховатым напряжением на кончиках пальцев, не нервировало, вгоняло в сосредоточенный рабочий режим. Форготтен принялась за выскрытие аварийной панели шлюза с ледяным спокойствием бывалого сапера, уже пережившего свою ошибку. Защитная панель отошла так просто, будто проржавела насквозь, но вот же серебро — ни пятнышка изъеденного коррозией металла. Консоль выглядела как приветствие из военного времени: никаких сенсоров, строгая лаконичная механика — починить проще, угробить практически нереально. Над небольшим экраном была еще одна панель для доступа к проводке — умно. Кнопки мягко проседали при нажатии, и остро не хватало звука нежных щелчков: без них возникало легкое чувство неправильности, будто механизм сломался. Механизм не сломался — текст ровными строчками плыл по небольшому экрану. Открывающийся шлюз предсказуемо не шипел. Ангар, согласно схемам, был разделен на два основных блока: первый включал комнаты для очистки и дезинфекции, второй — обобщенный, с помещениями для сдачи личных вещей. Форготтен аккуратно заглянула внутрь — коридор не был пуст. Дымовая граната привычно легла в ладонь. Форготтен просочилась вслед за газом мглистой тенью. Большая часть охраны и персонала не успевала надеть респираторы, но оставшиеся киборги — боевые, метра четыре в росте, с усиленным эндоскелетом — стекались к ней как металлическая стружка к магниту. Она насчитала шесть голов, успела снять двоих плазмой, на малой мощности — останутся только ожоги, остальные перегруппировывались и пытались напасть. Бой выходил каким-то неловким, но неприлично долгим, от чего было откровенно не по себе — не этот уровень должна демонстрировать охрана психиатрического учреждения. Форготтен прищурилась от досады. Время. В ангаре уже были современные терминалы с голоэкранами и сенсорными панелями. Подсветка имела нейтральный пастельно-зеленый оттенок, и после сигнальных красных огней она на оптику была как успокаивающая темнота вслед за взрывом сверхновой. Шлюз автоматически закрылся, и помещение погрузилось в липкую, неприятно напряженную тишину. Поиск информации об андорианце не затягивался — пациент второй месяц не переводился из стандартной палаты, процедур на данное время не назначено. Больничное крыло — череда туннелей и стеклянных коробочек палат, и ни одной приятной ассоциации на ум не приходило. Складывалось ощущение, будто это ненадолго оставленный хозяином игрушечный домик, в котором по ошибке заблудились насекомые. Форготтен встретила несколько медиков и охранников, стараяась никого не убивать, хотя смазанное чувство неприязни на протяжении всего пути ее не покидало. «Единственное существо, которому здесь нужен хороший психотерапевт — дизайнер», — четко мысль оформилась только к концу забега, и не отпускала до того момента, пока не нашлась нужная палата. Форготтен недоуменно сморгнула, проверила номер, нанесенный зеленой краской в углу стеклянной вставки, заменяющей стену. Номер верный. В одной из соседних комнатушек было пусто, в остальных кто угодно, но точно не андорианец. Карта твердила о правильном расположении. Андорианцы, как правило, были известны дурным нравом и не менее своеобразным внешним видом. Эволюция посчитала необходимым дать жителям маленькой и густонаселенной планетки весьма габаритные размеры, тускло-голубой оттенок кожи и костных вставок, а так же щупальца на голове. Проблема в том, что ничего — вообще ничего — общего у щуплого мелкого киборга за переборкой с андорианцем не было. И смотрел он не с надменно-взбешенным выражением, свойственным андорианцам из-за разреза глаз, а с пугливым интересом забитого зверька. На кибертронку рядом Форготтен старательно не обращала внимание. Она ворочала в голове мысль о том, что заказ с самого начала был идиотский, что убивать психа, даже если это андорианец, глупо, и что вся эта оперция — фарс, но зачем взялась, сама не понимала. Хотя нет, это она как раз-таки понимала. Облегчение от понимания не приходило. Боевой опыт назойливо подсказывал, что идея перестрялеть здесь всех и залечь на дно не была плохой — она уже на дне. Моральный компас, который Форготтен бережно и долго склеивала, напоминал, что бессмыссленные убийства никогда не были выходом. Кибертронка в палате говорила маленькому киборгу о том, что такое дом. Из ее речи Форготтен выхватила только то, что кибертронка, которую собеседник трепетно и ласково звал Ширфул, сама ничего о доме не знала. Знакомая дрожь прошла по корпусу привычным ощущением напряжения. Так распространялась ударная волна взрыва. Форготтен замерла и расцепила руки, осознавая, что до этого методично растирала запястья. Сенсоры сообщали, что в этот раз вибрация была значительно сильнее, и это не те мины, которые были установлены ею. Выбор пришлось делать сейчас, когда уже начали доходить глухие звуки. Это плохо кончится. Стекло было не просто укрепленным. После того, как оно не разбилось от нескольких ударов, пришло осознание, что стена была бронебойной. Форготтен трансформировала руку, настроила оружие на максимум и сделала несколько выстрелов, заставляя ее все-таки треснуть — всего лишь треснуть — чтобы добить уже вручную. Взламывать замки было некогда, количество характерных толчков увеличивалось. Форготтен перехватила обоих под руки и поволокла за собой. Киборг недоуменно начал бежать за ней, в то время как кибертронка — Ширфул — судорожно вырывала руку. У нее не получалось, сама она невысокая, броня легкая, а удары слабые и неловкие от незнания. Когда над головой надрывно заскрипели фальцетом балки от очередного толчка, они на миг замерли. Форготтен закинула киборга на плечо, перехватила испуганно оглядывающуюся Ширфул за плечо и заставила себя бежать быстрее. Пробиться к ИИ Кадзе не получалось, как и вызвать мост. Это все выглядело паршиво. Ситуация не улучшалась. Стены начинали покрываться жестким острым узором трещин, вскрика рядом с головой Форготтен практически не слышала из-за нарастающего шума. Кажется, Ширфул всхлипывала. На секунду перед глазами мелькнуло испуганное лицо инопланетянина в одной из палат. По неровной красно-розовой эпидерме неестественно скользили блики. «Слезы», — подсказывало сознание, это блестели слезы. Форготтен продолжила бежать. Боль не пришла неожиданно. По тому, как выли и стенали потолочные балки, она была ожидаема. Легче не становилось. Киборг, которого Форготтен успела скинуть с плеча, кричал на одной ноте, бесконечно высокой, казалось, еще несколько полутонов, и звуковые сенсоры вышли бы из строя. Ширфул рядом с рыданием стонала от того, что броня на ее ногах неетственно смялась, оголяя жгуты сервоприводов и магистралей. Форготтен флегматично отмечала как по ярко-розовому стекала серая жидкость. Она серебрилась в огне пламени и сбоящего освещения. Слишком светлая. Собственный корпус ощущался практически неподъемным, отчеты об ошибках она смахнула, отметила только, что эндоскелет не пострадал. С хрипом удалось вытянуть тело из-под рухнувших перекрытий. Боевые протоколы позволяли абстрагироваться от боли и того, что в боку и ноге у нее вроде какие-то осколки. Вроде — потому нейросеть могла сбоить. «Такое бывает от перегрузки, это нормально», — в память ввинчивался размеренный голос штабного медика, проводящего инструктаж для желторотых юнцов. Он смотрел на них и, кажется, считал, сколько останется вживых. Форготтен заставила воющую от боли Ширфул подняться и навалиться на себя, перехватила находящегося на грани истерики киборга и потянула их дальше по коридору, сквозь обломки и свисающую с потолка проводку. Связь с ИИ все так же отутствовала. Ангар выглядел более целым по сравнению с больничным крылом. Охрана все так же лежала пятнами тел в оседающем тумане газа, пыли и просачивающегося дыма. Форготтен позволила Ширфул свалиться с плеча и навалилась на ближайшую панель в надежде, что устройства связи еще не накрылись, а вирус на основе ИИ не убил программное обеспечение. Поверхности продолжали нервно взрагивать от взрывов, и оставалось лишь вопросом времени, когда накроется местный источник питания. Вирус все еще ворочался в системах, но нанесенный ущерб не выглядел катастрофичным. Форготтен впервые радовалась тому, что допустила в коде достаточно уязвимостей — атака должна была выглядеть как любительский взлом. Вспышка справа, там, где пыталась заглушить плач Ширфул, сначала регистрировалась как очередной обломок, и только потом дошла мысль, что для обломка это слишком ярко. Форготтен оторвалась от экранов: отметила еще одного предпологаемого пассажира и продолжила бороться с системой связи. Кадзе отозвалась спустя долгих десять минут, за которые на пол ангара успела упасть большая часть потолка. Их не задело только потому, что они находились около несущей стены. Червоточина моста распахнула свое жерло прямо там же, где открылась предыдущая. Свет от нее резко очерчивал контуры чужих корпусов и острые края обломков, бил по оптике выжженным в пространстве пятном. Форготтен подхватила Ширфул и другой опасно шатающийся корпус, проследила за тем, чтобы киборг вцепился в красное запястье, и протищила всех через мост на Кадзе. Свалиться кучей прямо у установки она никому не позволила и упрямо повела весь балаган в медотсек, где они бесформенными телами осели у стены. Благославенная тишина не приходила с минутами на полу. В виске надрывно звенело, и это заставляло подниматься, затаскивать бесчувственный корпус незнакомого десептикона на платформу, приковывать его конечности. Конечности — руки — были какими-то трогательно-неловкими: ладонь отсутствовала, и пальцы казались палочками, плохо прикрепленными к плоскости предплечья. Не боец. Но броня была кибертрониевой, и это наводило на определенные мысли. Ширфул с другим существом всячески пытались успокоиться, вцепившись в друг друга. Получалось у них плохо — оба вздрагивали и никак не могли то ли заговорить, то ли замолчать, выходили сиплые невнятные хрипы. Слепо вглядываясь в лица своих нынешних пассажиров, Форготтен заставляла себя думать — мысли никак не могли выстроиться в адекватную логическую цепочку, разбавляемые кадрами разваливающейся Сэты и назойливым писком головной боли. Тело за предоставленное кресло отплатило не благодарностью, а занывшими боком и бедром, где продрало пластины брони обломками. На ум приходило не привычное «подлечиться, помыться, отоспаться», а Квинтесса. Какой-то вздор. Вытаскивать автобота желания не было. Но раны неприятно зудели и были в откровенно неудобных местах, десептикон немо осуждал, а Ширфул умоляюще искала взглядом хоть что-то, за что можно уцепиться. На забившегося под бок кибертронки киборга смотреть не хотелось вовсе. Граундбридж открылся прямо в медотсеке, прошелся наждачкой по оптике, выбелил все ближайшие поверхности до ртутных пятен. Форготтен поморщилась. Автобот поморщился тоже, скованно повел плечами, пригнул плоскости крыльев к полу, мрачно осмотрел открывшийся вид. — Я не припомню за тобой любовь к обществу, или ты решила разнооразить местный интерьер? — Это случайность, — Форготтен неторопливо присела на край платформы, где валялся десептикон, неловко свесила задетую ногу, подогнула под себя другую и повернулась к гостью спиной, — осмотришь остальных потом? — Да, — автобот уверенно прошелся по отсеку, собрал нужные инструменты, примостился на кресле, изучая рану. — Итак, ты взяла какой-то мутный заказ и в итоге подобрала себе несколько бездомных котят? Поделиться не хочешь? — Мне к твоему рассказу больше нечего добавить, Флейджесс, — Форготтен дернулась от неудачно выдернутого осколка. — Не пойми меня неправильно, но у тебя сейчас на корабле предположительно, Саундвейв. Ты уверена, что тебе нечего добавить? — автобот с особым мазохизмом выскреб из чужого тела остатки обломков, проигнорировав направленные на него взгляды. — Может быть только то, что, если теоретически, Саундвейва забросило в эту глушь, я обменяю его на свои чистые документы у Прайма. Флейджесс кривовато усмехнулся при упоминании Оптимуса и взялся за выправление брони. Он неторопливо приводил в порядок рану и крохотным клочком сознания мечтал, чтобы время в этот момент ратянулось на пару-тройку месяцев: может быть за это время с Алого ушли бы все нейтралы. В последнее время обстановка медленно, но верно раскачивалась, становилась неустойчивой и зыбкой, как пески пустынь. Киебртрон был никому не нужен, и никто про него не вспоминал до тех пор, пока Оптимус Прайм не вернулся на планету с Искрой, Омега-замком и ржавой победой в бесконечной войне. Миллионы лет Кибертрон населяли только низшие формы жизни, пережившие Исход, и буквально единицы трансформеров, способных существовать в разрушающемся мире. Еще искроеды, инсектиконы, мутанты. А теперь полуразрушенный, проржавевший, полумертвый Киебртрон всем стал необходим. И началась старая и ни разу не добрая борьба за власть. До серьезных боевых столкновений пока не доходило: часть нейтралов пользовалась услугами автоботов, десептиконы были разбиты смертью Мегатрона и проигрышем. Но это только пока. Прайм стягивал все доступные силы себе под крыло, включая бывших десептиконов и нейтралов, готовых подчиняться. Остатки наиболее преданных идее Мегатрона фанатиков собирались в альянсы. Крупное объединение нейтралов на Антилле держалось особняком и пока что не принимало новой власти. Все молились, чтобы это не вылилось в очередную гражданку. Ногу пришлось обрабатывать дольше — крупный осколок неудачно застрял между кусками кибертрониевой брони и сервоприводами, органичивая движение. Флейджесс прошелся напоследок по пластинам обезараживающим раствором и выпрямился в кресле. Форготтен плавно встала и направилась к цветному клубку около входа в медотсек. Ширфул реагировала несколько заторможенно, но уже не дергалась и не паниковала, позволила отнести и усадить себя на край платформы. — Дашь мне доступ к своим медицинским системам, — Флейджесс осматривал чужие повреждения, неприязненно щурясь: то что он видел, его совсем не радовало, — если что, это был не вопрос, у меня есть сомнения по поводу того, что ты хочешь, чтобы я тебя наживую резал. Ширфул поморщилась от тона, однако спорить не решилась, поэтому неуверенно дала синхронизировать поля. Ноги ныли и болели, а при взгляде на них в груди появлялось тревожное тошнотворное чувство. И отвращение. Она определенно не любила подобные зрелища, и на себе такое видеть не хотелось вовсе. Уэлпэйсэд неуверенно пересекся с ней взглядом, обнимая руками колени — Ширфул поделилась с ним небольшой, ломкой улыбкой. По крайней мере они выжили. — Тамино, просканируй пока, м, — Флейджесс пощелкал пальцами в попытке подобрать нужное слово, но в конце концов просто махнул рукой в сторону скорчившегося киборга, — я на вскидку там особых повреждений не видел, может и вообще в чужой физиологии разбираться не придется. Приевшееся произвище Форготтен особо не любила, но при посторонних по устоявшейся договоренности никто из автоботов ее имя не афишировал. Это было выгодно всем. Она предоставляла информацию, автоботы — медецинскую помощь, иногда обе стороны выходили за рамки оговоренного, правда, после стольких лет сотрудничества никто особо не вспоминал что там было и как. Даже если знакомство с Флейджессом началось с желания поубивать друг друга. Прибор вывел информацию об окончании сканирования. Форготтен легонько постучала пальцем по темному металлу сканера в надежде, что невнятные данные сменятся более адекватными. К сожалению, сканер этот пережил парочку бомбардировок, обзавелся едва заметной трещиной через весь небольшой экран и сколом слева, но сбоить так и не стал. Невнятные данные намекали на то, что киборг, которого она случайно подобрала на Сэте, и который был там, где должен находиться потенциальный андорианец, являлся кибертронцем. Форготтен ради интереса подцепила великоватую для тела голову с зеленой оптикой и более внимательно изучила чужое личико: по щекам расползался геометрический узор из пары более темных полосок и направлялся к большим окулярам мятного оттенка, от уголков рта к подбородку также шли полоски, нос был прямым и небольшим. Ничего особо необычного — он был похож на всех тех бэт, которых она видела раньше. Но и не только на бэт, и на представителей других кибернетических существ. Его с равным успехом можно было бы причислить и вовсе к взрослым представителям некоторых видов, что не вносило ясности. — Ну, что там? — Изучай, — Форготтен никогда особо не стремилась работать с молодыми представителями своего вида и в своих подозрениях уверенности не ощущала, поэтому без зазрений совести скинула пак информации Флейджессу. Он ненадолго замер, только замерший ободок тусклой оптики выдавал его задумчивость. — Что это за шлак? — Ты мне скажи. — Нет-нет, остановись, — Флейджесс и сам остановился, длинно провентилировал и помассировал виски, — это твой заказ, ты должна была понимать, кого хватаешь и зачем хватаешь. — Андорианец? — Форготтен флегматично села рядом с источником недоразумения и проигнорировала чужое ошеломление. — Андорианец. — Такая шестиметровая органческая тварь с нравом Триптикона. — Ты надо мной издеваешься, да? — Флейджесс выглядел так, словно пытался то ли нервно не засмеяться, то ли что-нибудь не разбить. По тому, как подрагивали у него манипуляторы, Форготтен склонялась ко второму. — Тамино, — в голосе начинали прорезаться низкие рычащие нотки, — я не знаю, что за ржа у него с системами, и в каком наркотическом трипе его впринципе… ремонтировали, но это ведь бэта. Бэта! Ты помнишь, сколько парсек до Кибертрона? А сколько времени прошло с последнего Искрения? Тебе напомнить нашу первую встречу? — Есть вероятность, что во время войны его выслали в спаскапсуле, а потом активировали и растили, — Форготтен задумчиво прикоснулась пальцами к виску, игнорируя снова усиливающуюся головную боль, в конце концов это были правильные вопросы. — Почему только сейчас? Где ты его вообще нашла? — Не знаю. На Сэте. — На С… Ты взорвала психиатрическую больницу?! — Флейджесс осоловело повел оптикой. — Нет. Оно само. — В всмысле само?! — Это был среднестатистический закрытый заказ. Заказчик связывался напрямую, дал минимум информации, оплатил половину. Я иногда беру такие заказы, ты и так это знаешь. Ничего сверх, никаких лишних жертв. Однако андорианца на месте не оказалось, а потом началось разрушение станции. Я не знаю, с какой стороны этот заказ полетел в черную дыру. Но, судя по твоей реакции, от станции там мало что осталось, да? — Форготтен откашлялась, прогоняя хрипотцу от длинного для нее монолога. — Это выглядит плохо, — Флейджесс устало прошелся напряженным взглядом по отсеку. — Мне об этом не говори, — Форготтен тускло посмотрела на него в ответ.