Такие разные

Алексиос сходил с ума, крушил всё подряд и едва не зарезал пару невинных людей, попавшихся ему на пути в лес. Злость хлестала в нём неутомимыми волнами и не отпускала, как бы он не выпускал пар и не пытался выплеснуть её на что-то другое, на дерево, например. Ни Миррин, ни Николаос не остановили его, прекрасно понимая, что попадут под раздачу. Их сын впервые так бесился после того, как Кассандра вернула его в лоно семьи, но и с тех пор не всё шло ладно. Кассандра исчезла быстро, побыв в семейном кругу только несколько дней, а затем села на Адрестию и уплыла куда-то по своим делам. Она обещала писать, держать в курсе новостей и приехать сразу после того, как решит одну проблему. Только эта проблема затянулась на год, а весточка так и не пришла ни разу. Зато пришли нерадостные новости, которые принесла с собой её подруга. — Кассандра в опасности! Надо срочно её спасать! — кровь на тунике, испуганный взгляд из-под утомлённо-опущенных ресниц – силы покидали её. Эта девушка не могла преодолеть такой длительный путь только ради того, чтобы сообщить это, и все почувствовали опасность, неуловимую, но пока слишком далёкую, чтобы торопиться. Столько дней Деймос боролся с собой, со своим прежним устоем жизни, пытался привыкнуть к простоте, с которой жили обычные люди, но сгорал в ней, испытывая жгучее желание проливать кровь. Кассандра оставила его в самый неподходящий момент, бросила, как когда-то думал мальчик в нём, вспоминая рассказы взрослых. Она исчезла и не оставила о себе никаких напоминаний – только воспоминания жили в его сознании, не давая забыть старшую сестру, вытащившую его из лап Культа. — Кассандра! — удар по стволу дерева, тонкая струйка крови течёт по ладони. — Глупая сестра! — снова удар, раздаётся жалобный рык, наполненный и болью, и жаждой убивать. — Слабачка! — удар, и глаза загораются решительным огнём. Он не может сбросить напряжение, ярость, пронзившую его существо. Столько дней было потрачено впустую! Стоило ещё тогда сжечь её корабль и не дать уплыть! Но теперь его гнев непреодолим, на дереве остаются неприятные взору отметины, однако Алексиос не смотрит, не видит ничего – перед его взором проносится первая встреча с сестрой. Эмоции заставляют его раз за разом вспоминать, какой она была тогда, как её голос, неверящий и по-своему красивый, таил в себе необъяснимую для него нежность, как её тело трепетно отходило, будто в немом желании остаться. Уже тогда он дал себе слово, что найдёт её, где бы она ни пряталась. И сейчас он намерен именно это снова выполнить, ни на минуту не задумываясь о том, что сделает, когда найдёт её... Тали, задыхаясь от напряжения и беззвучной усталости, рассказывала, где в последний раз видела свою подругу и каким образом догадалась об опасности. — Так ты даже не знаешь, что с ней произошло? — голос Деймоса угрожающе повысился, и в нём зазвучали нотки ярости, но девушка этого даже не заметила, помотав головой и откинувшись на подушки, любезно предоставленные Стентором, в изнеможении. — Я точно не могу сказать, поскольку Кассандра очень хорошо хранит свои секреты. За столько лет нашей совместной жизни в качестве семьи она ни разу не выдала мне ни одной тайны... Но я-то прекрасно знаю её характер: она бы не стала так резко исчезать из вашей жизни, если бы не хотела, чтобы вы забыли о ней. Это может говорить только о том, что она в опасности... Но я в этом всё-таки сама убедилась, когда один из наёмников проговорился, упомянув её имя и связав это с какой-то Богиней. За мной гонялись и другие убийцы, но я смогла уйти... — А как же Варнава? Он ведь, если не ошибаюсь, был её правой рукой на море? — Миррин с беспокойством покосилась на остальное семейство, получая подтверждение своих опасений во взгляде Николаоса – он, так же, как и она, хорошо знал характер дочери и мог представить ход её мыслей. Всё же семья была у Кассандры всегда на первом месте. — Не знаю... Я пыталась через некоторых искать Адрестию, но натыкалась только на то, что её не видели довольно давно, хотя Кассандра в своё время прославилась, потопив больше десятков пиратских и афинских кораблей. — А вот это проблема, — озвучил общую мысль Стентор, задумчиво косясь на Алексиоса, который и бровью не повёл, но сжимал кулаки достаточно красноречиво. Про себя юноша усмехнулся, предчувствуя, какое веселье выпадет на их долю. Деймос умел заводить драки лишь одним словом, а уж как он красиво и кровожадно расправлялся с врагами... Видит Богиня, Стентор не хотел ему завидовать... — Кроме слов наёмника, есть какие-нибудь зацепки? — Николаос, как всегда, занял лидирующую позицию в разговоре, перехватывая всё внимание на себя – сказывались привычки генерала. — Его слова можно и по-другому понимать. Почему ты решила, что Кассандра в опасности?... Я не говорю о том, что намёки не серьёзны, но всё-таки доказательств нет. — Возможно, доказательств у меня и нет – только одни догадки... Но я знаю Кассандру, к тому же раньше мы никогда так надолго не разлучались. Потом, есть кое-что, что я не могла вам рассказать из-за неё, — на последних словах Тали нервно выдохнула и принялась елозить по полу, удобно устраиваясь на подушках и давая лишний повод семье для беспокойства, даже Стентор нахмурился в недоумении, приблизившись к говорившей. — Так что же это? — поторопил глава семьи, когда пауза слишком затянулась, а нервные движения девушки стали раздражать. Его властный голос привёл её в чувство и заставил снова выдохнуть, словно она собиралась выдать ужасную тайну. — У Кассандры в двенадцать лет была Лихорадка, — напряжённо проговорила девушка, зарываясь лицом в свои волосы. — Она смогла её пережить, но лекари предвещали вторую волну, которая сможет убить, если не будет найдено лекарство. Последние слова услышал только Стентор: хоть он и был несколько зол на сводную сестру, но не мог к ней относиться так же, как другие, когда осознал свою ошибку по отношению к ней. Это позволяло ему не слишком волноваться за неё, но в то же время он вполне мог быть очень сосредоточенным на той информации, которая напрямую касалась его сестры. Юноша оглядел свою семью и заметил, как все застыли с одинаковым выражением ужаса на лицах, как они бледнели и начинали по-своему проявлять все признаки нарастающего беспокойства. — Она пережила её? — как и всегда, первым пришёл в себя Николаос, но и он так и не осмыслил до конца значение такой новости, спросив в неверии, не слыша того, что сказала после Тали. Девушка красноречиво молчала, не став попусту тратить воздуха, когда ей и так было тяжело говорить то, о чём просила молчать Кассандра. Но семья должна знать, особенно один из них... Она посмотрела на Алексиоса и вздрогнула: его глаза горели недобрым огнём. Он, по-видимому, был не только ошеломлён, но и едва не сломлен этой новостью. Руки тряслись мелко и почти незаметно, а его лицо постепенно возвращалось в свой нормальный цвет, при этом краснея, как от подступающего приступа ярости. Тали предпочла перевести взгляд на Миррин, но и тут едва не столкнулась с тем, чтобы повторно не вздрогнуть. Мать смотрела не просто с ужасом, но с волчьим выражением лица, присущим тем животным, которые готовы до последней капли крови защищать своих детёнышей. На Николаосе взор остановился весьма поспешно, и девушка вздохнула с облегчением: хоть один нормальный вид. Мужчина с седыми волосами, ещё не совсем потерявшими краску, смотрелся потерянно, но не настолько, чтобы можно было усомниться в его силе воли. — Как она могла это скрывать? — Миррин пришла в себя второй и задала вопрос с негодованием, но опустившиеся плечи выражали вовсе не гнев на дочь, а обречённое волнение за своё дитя. — Наша Кассандра, похоже, имеет ещё много скелетов в шкафу... Или же она просто не хочет делиться тем, что и так уже произошло, — Стентор заговорил спокойно и даже с долей ехидства пошутил, впрочем довольно неловко и неудачно. Никто его не поддержал. Напряжение так и застыло в тишине, каждый не просто раздумывал над появившейся темой, но и решал что-то в своём уме. — Если она переболела, то Лихорадка больше для неё не опасна? — Алексиос решил нарушить молчание и принялся сверлить пугающим взглядом девушку, чем снова заставил её вздрогнуть от неожиданности самого звука его хриплого голоса. — Нет... Вы знаете... В случае с ней есть только один исход – смерть. Но это единственный случай, когда кто-то выжил, и я же уже сказала, что лекари говорили... — Плевать на этих шарлатанов из храмов! Скажи мне факты! Факты и больше ничего! — Алексиос ожидаемо вспылил, но с усилием приглушил голос. Миррин ободряюще погладила его по плечу, сидя рядом. Стентор лишь тихо фыркнул. — Я и сама не знаю всего... Но ещё до отплытия у Кассандры на моих глазах потекли кровавые слёзы... — Это верный признак Лихорадки, — согласился Николаос, переглядываясь с женой. Ничего хорошего, как они догадались, а значит – дело действительно серьёзное, и Кассандра вполне могла находиться в опасности. — Тогда надо спешить, обсудим остальное на корабле, — Миррин медленно встала, вслед за ней поднялись остальные, кроме младшего сына и подруги дочери. Пожалуй, новость действительно выбила у большинства почву из под ног, даже Стентор не мог не признаться, что его волнует текущее положение дел. Вот бы найти Кассандру и наконец покончить с этим! Деймос и Тали остались наедине, не сдвинувшись ни с места, без желания собирать вещи. Мужчина уже решил плыть налегке, не беря с собой кучу ненужных вещей, а девушка прибыла сюда с небольшой связкой предметов, так что и собирать-то особо нечего. — Она правда умрёт? Неужели нет никакого лекарства? — тихие вопросы, отчаянно-щемящие и не вызывающие видимого облегчения. Кассандра привела его в семью, показала свет и оставила ни с чем, исчезнут так, словно её никогда и не существовало. Пришла в его жизнь, перевернула всё вверх дном и ещё смеет оставлять его одного. А как же все те вещи, которые она ему обещала? Где объятия, призванные принести облегчение и снять напряжение после стольких лет убийств? Где счастливые, по-семейному привлекательные, улыбки, которые она обещала ему дарить, как самому любимому и родному человеку? Где та жизнь, спокойная и размеренная, уютная в конце концов? Она ведь обещала это ему! Обещала быть рядом и помочь со всем, даже избавить его от кошмаров и от прежних воспоминаний! Чего же стоят теперь её слова? Как долго он будет терпеть того, насколько мастерски умела исчезать из его поля зрения сестра? — Я не знаю... Много лет назад я искала его, но так и не нашла. Никто не знает, откуда взялась эта страшная болезнь, и не может сказать, как избавиться... Все только об одном и говорят: "Лишь Боги знают исцеление!" — Это глупо — Возможно, но я и правда готова в это верить, если это единственное, что известно... Деймос неопределённо повёл плечом и уткнулся в колени головой, тяжело задышав. За что ему так не везёт в жизни? Гнев снова поднимал свою голову, дождавшись мига, когда хозяин потеряет над собой контроль и снова окунётся в сладостное ощущение кровожадности. — Я найду его! — твёрдо сказал он, ни на миг не сомневаясь. Лишь бы сестра дожила до этого часа... Пара убийств, отдающих сладким адреналином в крови, и появились первые зацепки местонахождения сестры. Потом ещё и ещё... Стентор бился с тем же удовольствием, зная только то, что таким образом и помогает семье, и при этом избавляет мир от таких мерзавцев, какие попадались им на пути. Каково же было удивление всей семьи, когда оказалось, что Адрестия попала в плен, и вся команда теперь находилась в Македонии, связанная Орденом, который держал их в заточении. Силы были неравны, и первым прорвался вперёд Алексиос, с диким рыком разрубая зазевавшихся персов. Он и был тем, кого увидел Варнава, когда его руки освободились от тугих петель верёвки. — Слава Богам! Это вы! Другие из команды были так же обрадованы и радовались очень бурно. Только взгляд мужчины в золотых доспехах их прошибал на холодный пот и не давал радоваться слишком явно, но всё-таки... — Ты знаешь, где Кассандра? — Николаос всегда брал бразды разговора в свои руки, зная, как может наломать дров его сын, ведущий себя неосторожно и слишком буйно для простого разговора. Но необходимо торопиться, ведь кто знает, что может произойти... — Персам, этим псам, не удалось её схватить – в этом я уверен. Кажется, её искал Охотник, так что, скорее всего, она находится где-то в храме. — В каком? — голос Миррин поторопил с ответом, ведь желание спасти дочь владело ею даже с большей силой, чем у остальных. — Я знаю один, — все уставились на Тали, которая ответила заместо Варнавы. Она слегка смутилась, но продолжила говорить о том, где это расположено. «Мы опоздали» — первой пришла мысль к Деймосу, когда он заметил лежащее тело Кассандры. Её спина была прислонена к стенке алтаря из золота и богатых украшений, так что лицо оказалось на виду. Смертельная бледность, мучительно изогнутые губы, с которых стекали капли крови и глаза – закрытые в порыве боли и с красными разводами вокруг них. Кассандра словно ожесточённо тёрла их, не в силах терпеть жгущие ощущения в глазницах. Вся её фигура выражала мучение, борьбу с самой смертью – только была ли она выиграна? Алексиос остановился под аккомпанемент безумных восклицаний Миррин, которая незамедлительно бросилась к дочери. Её крик слышали все. — Кассандра... — он столько всего хотел с ней сделать вместе: отправиться на охоту, взять заказы от нанимателей, сготовить обед, поймать рыбу, поплавать в море. Он так о многом мечтал после того, как сестра переубедила его, предоставила ему шанс на новую жизнь. Вместе... Это слово билось в его голове привлекательным веером идей в течение многих дней. Кассандра должна была это знать, должна... Почему она всегда такая? Независимая, сильная, бескомпромиссная... так похожая на него, словно обратное отражение зеркала. — ... ва! Она жива!... Деймос встрепенулся и бросился вперёд, наравне с отцом, который до этого точно так же застыл в оцепенении, как и сын. Стентор уже давно был там, у алтаря, проверял пульс сводной сестры и тихим голосом инструктировал Миррин. Вместе они – сила, в этом уже как год убеждался Алексиос, заботливо поднимая Кассандру и не давая ей упасть. Весь гнев сошёл на нет ещё тогда, когда он увидел её, такую беспомощную и слабую, нуждающуюся в защите. Почему она никогда не принимает чужую помощь? Почему надеется только на свои силы? Он и сам был таким, пока не пришла она и не разрушила его старый мир. Такой же независимый, гордый и сильный... только, что это ему дало? Власть? Нет, им по-прежнему вертели, как оружием, направляя удар его рукой на неугодных. Любовь? Этого точно никогда не было в жизни любого культиста... Честь? Даже этого у него не могло быть: война убивала любую честь, а уж он с его списком убитых и подавно не мог её иметь. Славу? О да! Вот этого у него было в избытке, только окрашенного отрицательными проявлениями. Его знали, но не славили. О нём ведь ходила только дурная репутация – убийца и кровожадный монстр не был достоин ничего другого. Было ли что-то важнее всего этого? Возможно, но он никогда не имел представления о них. Только Кассандра и могла ему обо всём поведать и дать насладиться прелестями обычной жизни, а если и не обычной, то семейной. Вот это было по-настоящему важно для него. — Живи, только живи... Живи... — Деймос шептал это с нежностью, какой от себя не ожидал, сжимал руками накачанное тело сестры, ничуть не чувствуя тяжести – она казалась тростинкой и слишком лёгкой для наёмницы. А Кассандра дышала сбито и неравномерно, грудь вздымалась тяжело и будто нехотя, а воздух вылетал с тихим болезненным шипением. Лицо кривилось в болезной гримасе, а губы выделялись тонким бисером на бледности, достойной призрака. Кассандра напоминала маленькую девочку на руках брата, только слишком хрупкую и эфемерную, и это вызывало прилив чувственной нежности у Алексиоса. Миррин и Николаос взяли прямой курс на их лагерь, не оглядываясь, хотя испытывая сильное желание увидеть дочь, почувствовать, как жизнь ещё течёт в её жилах. Однако они страшились узреть признаки надвигающейся смерти и не могли поэтому посмотреть назад. Кассандра проснулась лишь на рассвете следующего дня и застала своего брата склонившемся близко к её лицу. Он лежал в неудобной позе и неловко держал её ладонь, в несвойственном для него трепете. Дыхание казалось спокойным и даже уютно-сонным – это начинало успокаивать наёмницу, и она едва снова не заснула. К счастью, боль ушла, но надолго ли? В прошлый раз её не было десять лет, а сейчас сколько пройдёт перед новым приступом? Она даже может через несколько часов умереть, извиваясь от страшных мук Лихорадки. Кассандра подвинулась поближе и коснулась лба Алексиоса своим, чувствуя, как его близость придаёт ей сил. У неё даже не возникали вопросы о том, как он нашёл её, как догадался, что она снова попала в беду. Это сейчас было неважно, важно только само его присутствие – она боялась, что он будет в ярости, когда пройдёт так много времени с её отплытия. Но сложившаяся обстановка располагала к другим мыслям. — Кассандра? Деймос открыл глаза и выглядел на удивление таким непривычным – может быть, растрёпанным или обычным?... Мысли заиграли красками, и мир сузился до крохотного пространства между ними, где воздух был насыщен их чувствами – это уже второе воссоединение... — Я боялся... — Кассандра еле разбирала его скрипучий шёпот. — Боялся за тебя... Ведь ты говорила – мы семья... — Да, говорила. Так и есть, братишка — Ты должна была всё нам рассказать, и мы бы вместе нашли выход. Кассандра замялась и отвела взгляд, перевернувшись в другую сторону, в попытках скрыть волнение и появившуюся вину. Она хотела только вернуть брата в семью, сама при этом наврав про то, что было так для него важным. Ей не хотелось недоговаривать всем, но так вышло само по себе: она всё откладывала разговор на потом, а дальше уже было поздно... Девушка почувствовала, как в её шею уткнулся нос Деймоса, а сам он обнял её со спины. Это их первое совместное объятие. И он сделал первый шаг... — Я обещаю, Кассандра, что найду лекарство... Ты будешь жить! И в этом голосе ей почудилось нечто большее, на что она с удивлением обернулась назад, извернувшись в сильных руках Алексиоса, пока не наткнулась на его серьёзный и устрашающий блеск глаз. Он даже не скрывал своей решительности. Только не успела она ответить, как губы вспыхнули тысячами искр, захваченными в плен чужими. Это было явно не то, что Кассандра ему обещала...