Confessions of the Lake

Лэйк сидел на кровати, обхватив колени руками и рассматривая постеры, почти полностью закрывающие стены в его комнате. Он солгал. Не то чтобы он никогда не врал раньше, конечно: никто и не подозревал, как часто Лэйк обманывает маму, сестру, друзей по мелочам и насколько сильно его жизнь отличается от того, что он обычно рассказывает. Может, мошенники и воры, о которых то и дело трубят в новостях, посмеялись бы над тем, насколько наивно и глупо, насколько мелкими масштабами он мыслит, но Лэйк правда считал себя немного особенным оттого, как мало знали о нём люди. Что-то объединяло его с супергероями в масках, с двойными агентами и учёными из боевиков, которые двадцать лет строят лазерную пушку у себя в подвале и не говорят ни слова никому. Только вот все эти люди с его постеров вершили человеческие судьбы, а Лэйк пару часов назад сбросился с обрыва, а теперь сидел в комнате, спасённый странным парнем с рыбьим хвостом и старшей сестрой. Конечно, Эшли ничего не знала и поверила в то, что Лэйк просто решил выпендриться перед одноклассниками какими-то дурацкими трюками. В конце концов, через пару дней она уедет обратно в колледж, и можно уже будет не беспокоиться о том, что она знает и не знает о нём. Лэйк упал на мягкий матрас кровати и повернул голову в направлении окна. Солнце давно зашло, и вместо звёзд на улице горели фонари на дороге и фары редко проезжающих по улице машин; из приоткрытой форточки дул прохладный ветер. На подоконнике стоял одинокий колючий кактус. Кай, наверное, такого ни разу в жизни не видел: ни кактуса, ни автомобилей, ни однотипных рафинированных канадских домиков в пригороде. Это имя сегодня раз за разом всплывало в голове Лэйка. Да и как о таком можно было спокойно забыть? Кай и с двумя человеческими ногами сошёл бы как минимум за неформала, если не за местного сумасшедшего; в своей школе Лэйк, стараясь избегать косых взглядов, побоялся бы с такими связываться. А Кай ведь его спас. Вытащил на берег, остался рядом зачем-то. — Ну-ка, кто опять лежит в куртке на кровати? Ты же себе так ещё больше прыщей нахватаешь, — без стука вломившись в комнату, сказала Эшли. — Слезай, пошли ужинать. У нас, правда, только сэндвичи, я… э-э… сожгла мясо случайно. Мать только под утро с работы вернётся. Слова Эшли подтверждали едва уловимый запах гари и гнетущая тишина, не заполненная шумом телевизора или пылесоса. — Отстань, — не поворачивая голову в её сторону, проворчал Лэйк. — Научись в дверь стучаться. И вообще, я не голодный, я уже устал каждый день жрать непонятно что. — Хватит уже ходить как в жопу ужаленный, а, — Эшли хмыкнула. — У мамы плотный график, не может она тебе и стирать, и готовить, как служанка. Когда я уеду, ты вообще собираешься от голода помирать, или как? Да, я косячу иногда, но если тебе не нравится — учись готовить сам. Пригодится. — Помру и помру, тебе-то какая разница в своём колледже. Вам же всем плевать, я тут всё время один со своим дебильным кактусом. Да я если б умер, меня б ещё неделю не хватились! — Лэйк, не глядя, бросил подушку куда-то в сторону дверного проёма, и она с тихим шлепком приземлилась на пол. — Прям как сегодня, да? — тихо и холодно произнесла Эшли. — Сегодня ведь нам тоже было всё равно, когда тебя в школе никто не видел, а твой телефон был вырублен всё то время, которое мы с мамой тебе звонили. Да ты бы если хоть на минуту оторвался от своего дурацкого вымышленного мирка, ты бы заметил, что нам не плевать! — она повысила голос, и её крик эхом отозвался по комнате. — Хватит вытворять непонятно что, Лэйк, — Эшли вышла и громко захлопнула дверь. Теперь Лэйк жалел, что не посмотрел на неё, когда она зашла в комнату: может, тогда бы он мог съязвить про то, что ей стоило бы, в свою очередь, оторваться от своей ненаглядной джинсовой куртки, а не читать ему нотации. Его щёки горели. Нет, не мог бы. Эшли была права, а вот Лэйк думал одно, а говорил совсем другое, и ни слова из того, что он говорил, не было хоть сколько-то хорошим или умным. Дурак. Лэйк поднялся с кровати, аккуратно поставил кактус в рюкзак и открыл окно нараспашку. Прелесть его комнаты заключалась в том, что из неё он мог вылезать когда угодно: стоило только вылезти на покатый навес над верандой, аккуратно по нему спуститься и спрыгнуть на лавочку во дворе, и Лэйк оказывался на улице. То, как он пробирался обратно — уже совсем другой разговор. Лэйк аккуратно опустил ноги на траву, мокрую настолько, что мочила кеды, и украдкой вышел на дорогу. Наверное, в озере жизнь была бы совсем другая. Конечно, Лэйку наверняка причудился Кай сегодня днём, но если бы он правда был, то как он бы жил? Чем бы он занимался? Есть ли под водой школы, дома, машины и мобильники? Налоги, работа, долги? Должны быть, конечно, куда же без всего этого. Лэйк наклонился и выхватил мокрый камень из песка. Мраморно-белый и ещё не совсем обточенный волнами озера. Блестит под лунным светом. Красивый, но на берегу озера Лэйк находил сотни, если не тысячи таких. Размахнувшись, он бросил камень в озеро; тот потонул за десять метров от берега с тихим бульканьем, оставляя после себя слабую рябь. Может, всё-таки не причудилось? Лэйк подвернул джинсы до колен и снял кроссовки, потом носки, смял их в комочек и сложил в рюкзак, а затем медленно вошёл в воду. Лениво продираясь через мелкие волны, Лэйк дошёл до места, где вода едва-едва задевала джинсы, наклонился и, сделав глубокий, немного истеричный вдох, погрузил голову в озеро. Зажмурившись, он заорал, сначала издавая неразборчивые звуки, в ушах отзывающиеся только бульканьем, а затем, подняв голову и судорожно вдохнув ещё воздуха перед вторым погружением, закричал то самое имя. Кай. Нет, наверное, Лэйк всё это точно придумал. Имя кричалось подозрительно легко и волнами расходилось по озеру. Озябший и почувствовавший себя полным идиотом, Лэйк выбежал из озера, натянул на влажные ноги носки и кроссовки и тут же поёжился от мерзкого чувства прилипающей к коже мокрой ткани. И всё же Лэйк продолжал стоять, как полный идиот, и со смутной надеждой смотреть на чёрную воду озера, в которой белой дорожкой отражалась полная луна. Из-под её поверхности что-то вынырнуло. Кто-то. — И снова здравствуй, — прозвенел уже знакомый, немного неземной голос Кая. — Что-то случилось? — Да нет, — замялся Лэйк, — я просто… э-э… сказать спасибо и поболтать, — не отводя глаз от приближающегося к нему силуэта, Лэйк стянул с плеч рюкзак. — Правда, что ли? — Кай рассмеялся. — Интересно. Знаешь, обычно старшие говорят, что если люди с берега и возвращаются, то только за чем-нибудь. — Ну, не знаю, мало ли что вы умеете, если вы можете жить под озером, — Лэйк, неловко переставляя ноги в попытках не поскользнуться, сел на сухой валун. — Колдовать, например, — убедившись, что кактус всё ещё надёжно стоял в рюкзаке, он опустил сумку на камни. — Ха, конечно, — Кай выбрался на берег и лёг на живот, подперев голову руками; его рыжие волосы блестели под луной, и в холодном осеннем мраке он казался ещё страннее и ещё более невероятным, чем до этого. Лэйк зажмурился изо всех сил и открыл глаза: может, это опять какой-то сон, или, может, он до сих пор был в предсмертном бреду? — Я бы здесь тогда не остался, если бы умел. Зато я красиво пою. Лэйк хмыкнул и скрестил руки на груди. — Что такое? — Кай вопросительно приподнял брови. — Это как-то странно, типа, петь. Меня заставляли в детстве, но это так скучно, я просто ждал, когда занятие закончится, и всё. — А что тебе нравится тогда? Убивать окуней голыми руками и распиливать деревья? — Да не знаю, — Лэйк посмотрел на искренне серьёзное лицо Кая и, опустив глаза, пожал плечами. — Я смотрю телек, гуляю иногда или играю в приставку, но меня бесит что-то даже начинать делать. У меня ничего не клеится никогда. — Не верю, такого не бывает. Я ни разу не видел никого абсолютно без талантов. Ты хочешь мне сказать, что ты никогда ни о ком не заботился и никогда не создавал что-то прекрасное? — Не знаю. Не особо, наверное, буду первым таким человеком, которого ты увидишь, значит, — Лэйк пожал плечами; его взгляд упал на рюкзак, косовато стоявший на камне. — Разве что… не знаю, это будет выглядеть глупо, но у меня есть мой кактус, и он даже зацвёл пару месяцев назад. Это очень тяжело и редко кому даётся, — он вытащил из сумки горшок и неуверенно поставил его на землю прямо перед Каем. — Как-туз? — глаза Кая загорелись любопытством, и он бережно взял в руки горшок. — Какой красивый, я без ума от него! Какой он странный! Что это вообще такое? Что-то вроде растения? — Да, оно просто растёт там, где воды почти нет, ты, наверное, поэтому и не мог его увидеть. Только не трогай, он колючий, — испуганно прикрикнул Лэйк, увидев, как тонкие пальцы Кая тянутся к кактусу. Кай запустил пальцы в песок и серьёзно посмотрел на Лэйка. В его глазах горел лунный свет и какой-то свой, ещё непонятный Лэйку огонь. Будь бы этот огонь видимым, настоящим, он бы переливался всеми цветами его чешуек; но Лэйк видел только карий цвет его радужек и чувствовал эту невыносимо живую, магическую энергию, которой начинал побаиваться. — И ты мне сейчас говоришь, что у тебя нет талантов. Ты взрастил рядом с озером растение, которое боится воды, ты заставил его цвести несмотря на эту броню из колючек, ты самостоятельно сотворил новую жизнь, и ты мне говоришь, что у тебя нет талантов? Не отводи взгляд, пожалуйста, прошу тебя. Просто пойми, насколько абсурдно это звучит, Лэйк. — Но я… — Лэйк запнулся, сделал глубокий вдох, и в его горле снова появился ком, мешавший говорить. — Я дурак просто, у меня ничего не выходит в школе, я не знаю, что мне делать со своей жизнью, вечно хамлю маме и сестре, я уже всех, кто со мной говорит, заколебал. Я даже к тебе пришёл и начал ныть. Я хотел рассказать тебе что-то интересное, потому что мне показалось, что у вас, наверное, нет ничего с земли, кроме какого-то мусора, и ты такой странный и загадочный и зачем-то меня спас, — он тараторил, пока воздух не вышел из его лёгких, и у него больше не получалось ничего, кроме странных всхлипов. Лэйк опустился на землю и прижал колени к груди. Он не мог, да и не хотел выдавить из себя ни единой слезы, и из-за этого его голова раскалывалась, ноющей болью пронзала всё его сознание. Кай неловко приобнял его за плечи своей холодной рукой. — Ну, значит, всему своё время. Ты тоже странный и интересный, знаешь ли, — он улыбнулся. — Давай честно. Я хотел бы быть твоим другом, если ты этому не воспротивишься. Приходи после заката, если хочешь. Я буду ждать каждый день, когда буду свободен от дел. Честно. Тогда ты точно успеешь рассказать мне всё самое интересное, что хочешь, не так ли? — Кай немного наклонил голову вбок, пристально разглядывая лицо Лэйка. — Да, наверное, ты прав. Договорились, — Лэйк протянул ладонь вперёд, и Кай, вопросительно взглянув на неё, аккуратно ткнул её пальцем. — Нет, нет, ты должен пожать её, вот так вот, — Лэйк сжал ладонь Кая и легонько её потряс. — Это значит, что мы договорились. Ночь и отсутствие свидетелей тёмной пеленой укрыли этот договор. Лэйк был уверен: никто, кроме них с Каем, не знает о том, что произошло сегодня, и узнать не должен. Что-то было в этом неловком рукопожатии священным и магическим, и даже не то, что руку он только что пожал настоящему русалу. И, быть может, ему даже не хотелось знать, что именно.