***
— Потерялась? — воскликнул Харни — Как она могла потеряться в ледниках? Ты серьезно? Корко внимательно смотрел на уличного мальчишку, с которым его сестра часто ходила гулять. Это был сын купца, лавка которого процветала. Хороший паренёк, сверстник Раяны и ее лучший друг, лет двенадцати,а уже блещет умом и отвагой, умудрился даже завоевать сердце Маэлии. Вороненок всегда испытывал симпатию к детям - в частности, из-за гигантского количества младших братьев и сестер, которых он привык опекать, но и все младшие драконы откровенно радовали его своей ребяческой непосредственностью. — Что случилось-то ? — с ленцой в голосе он обратился к старшему брату. Шевелиться, думать и ругаться с кем-то в такой уютный зимний вечер ему не хотелось. Мягкая дымка тепла словно застилала уши, поэтому пришлось переспросить Харни еще раз. — Раяна пошла гулять с этим идиотом в ледники каие-то, а он ее потерял , поискал час с небольшим и пришёл нам плакаться — вопил Харни, встряхивая паренька за плечи — Там же и звери водятся , там же и га… Быстро говори, где ты ее в последний раз видел?— парень чуть уже не рыдал от отчаяния, с силой встряхивая друга сестры. — Да в ледниках, что у окраины! — воскликнул ребёнок — Мы гулять пошли, а она вперёд забежала , поскользнулась и скатилась в ущелье какое-то, я ее звал, звал, а она не откликнулась! —Да ты…— начал орать Харни, но его тут же прервал Корко . — Я ее там поищу. Это ведь недавно было? — он с неожиданной мягкостью потрепал по макушке мальчика. -- Ну, может, полчаса прошло -- пискнул ребенок -- Я сразу же сюда прибежал, самому страшно туда лезть как-то... -- А мог хотя бы попробовать, чмырь малолетний -- воскликнул Харни, теребя пуговицы. — Нет, все сделано правильно -- тихо возразил его брат -- Полез бы туда сам- камнепад бы устроил, их бы раздавило просто. Он ни в чем не виноват, да сам не меньше нашего испугался. Харни , пожалуйста, возьми себя в руки-- парень умоляюще посмотрел на менестреля и примирительно улыбнулся-- Отведи его домой и расскажи все родителям, я скоро вернусь — Ворон быстро вскочил и , умудрившись распахнуть крылья за спиной, выпрыгнул из утепленного каменного балкона и полетел в сторону окарины. Паники у него не было - дети там часто терялись, никто давно уже там не погибал - обычно всех находили быстро, но сейчас был особый случай, поэтому некое беспокойство дракон все же испытывал. Головой он понимал, что все должно закончиться хорошо, сестру он сейчас найдёт и , скорее всего, сначала похвалит за смелость, если она хоть чуть-чуть пыталась выбраться самостоятельно, а затем поругает за неосмотрительность и тут же потащит домой - не дай Боги, заболеет ещё , вот и возись с ней потом. Ущелье в глубине скал не было глубоким - Корко быстро туда соскользнул и понял, что Раяна жива - он слышал ее где-то в дальней части небольшой пещеры, девочка ещё не рыдала , но была близка к истерике. «Молодец, что не кричит, а то устроила бы камнепад» — Корко похвалил про себя сестру и заметно успокоился : напуганная, но живая и вроде целая - кровью тут не пахнет. Зрение дракона позволяло парню легко ориентироваться в этой кромешной темноте , среди ледяных глыб и гигантских сосулек, свисающих с каменных выступов своеобразного потолка пещеры. Стараясь ступать как можно тише, Корко скользил навстречу сестре. Когда ему осталось всего шагов двадцать, он понял, что сестра его почувствовала, но была слишком напугана, чтобы идти к нему, поэтому стояла на месте, укрывшись в каком-то ответвлении пещеры от возможного обрушения камней. Корко заметно успокоился и начал думать, как он будет потом защищать сестру от истерической заботы семьи, но неожиданный звук, который услышали они оба , бросил его в дрожь : тяжелые шаги гацки, его душное дыхание , тихий вздох и незамедлительный рык , предвещающий атаку - все это было слишком близко к Раяне. Гигантский получеловек - полумедведь выбрался из какого-то бокового тоннеля и прыгнул на ребёнка , без лишнего шума и рева - он хоть и тупой, но знает, что надо быть тише в таких пещерах. Его огромное, костлявое тело, покрытое толстой шерстью, шаркающее огородными лапами и скрежещущее остовыми когтями по ледяным камням, ловко петляло среди валунов и льдин, скользило змеей по воздуху , а затем опустилось рядом с Раяной. Она снова не кричала и не пыталась убежать - ее загнали в угол, а любой шум мог помешать брату уйти самому из этого жуткого места. Не помня себя , Корко тоже кинулся вперёд с ошеломительной даже для дракона скоростью и сбил с ног гацки, и крича , чтобы сестра скорее убегала. Он взмахнул рукой, и поток ветра подхватил Раяну , а затем вышвырнул ее на поверхность, что мгновенно принесло спокойствие в душу Ворона. Но оставалась одна проблема. Точнее , их было несколько : клыки нежити, которые находились слишком близко к его шее, когти зверя, впивающиеся в тело, камни, обрушивающиеся со сводов пещеры, взрывающиеся от его магии остаточные боевые заклинания, которые сплели до него маги древности, и его собственная кровь , такая горячая и липкая, раззадорившая медведя. Всего этого было слишком много и слишком быстро все происходило. Дракон проснулся и едва смог удержаться от крика. Он провел горячей ладонью по взмокшему лбу и судорожно дышал, осматривая помещение. Шрам на боку досадно ныл, напоминая об ужасе того дня, когда он практически голыми руками задушил нежить. Корко прикрыл уставшие глаза, и пред ним всплыл облик испуганной Раяны, которая просила его о чем-то. Он победил в том бою без магии - риск "вскрыть" другие мины-заклинания был слишком велик, поэтому сестра видела его не аккуратным героем, а избитым и израненным куском мяса, который кое-как выполз из ущелья, начал кашлять кровью и затем потащил её домой. Да уж, Ворон её тогда напугал намного сильнее, чем гацки. Дракон оглянулся и увидел сидящего на его кровати Майана, который тоже уже заснул и чуть покачивался из стороны в сторону. Кончик его носа рисовал какие-то воздушные петли, в волосах тихо брякали украшения, а руки были сжаты в кулаки. Корко потянулся, потрогал лоб брата по какой-то глупой деткой привычке и тут же ощутил прежнее душевное равновесие. И Миэль, и Тулталан, и Майан всегда даже своим присутствием как-то помогали Ворону, приносили покой и утешали. Конечно, никаких угрызений совести по поводу убийства брата Корко не испытывал, лишь тень сомнения в этом действии промелькнула в его голове, как легкое облачко в ясный день, когда Рьюши принялся отчитывать его. Снова погрузиться в сон, не смотря на кошмарные видения, удалось проще простого : мягкая темнота тут же приняла его, и Корко нырнул с головой в темную, теплую глубь.***
Про Одержимых в свое время ходили совершенно разные слухи, одни других глупее, но, вопреки различным доводам, Йованна видел сны. Правда, подсознание истинного Одержимого не может генерировать множество комбинаций, максиум три-четыре за всю недолгую жизнь, но все они будут связаны с тем тяжким грузом, которые носят такие, как Йованна. У всех, в чьем теле живет дух, потребностей не так уж и много. Корабль Майана был довольно большой, поэтому он был дико захламленный множеством вещей, которые принадлежали членам команды. Одни только шмотки Сурина занимали половину, чего уж там, но Йованна никаким образом не внес лепту в этот хаос из табака, одежды, шаров для гадания и многих других удивительных вещей. Он жил и спал отдельно, есть старался у себя, не трогал чужое и всегда был тише ночи. Серенькому, осторожному Одержимому снились воистину ужасные кошмары. Впрочем, в эту ночь они ничем не были страшнее остальных , ведь всем виделись самые жуткие моменты из их жизней. Йованна шел по городу, словно обычный человек. Воздух пал пряностями, хотя он давно уже не чувствовал запахов, солнце грело его больные кости, которые почему-то сейчас были здоровыми, люди шли ему навстречу и улыбались, а ведь раньше он вызывал у них только ужас. Это был самый прекрасный из Старых Городов Драконов - Хэцеваль. Он был чуточку помпезным, немного серьезным, но по большей части - ярким. Приезжие называли его снобом и нарциссом, городом- запеченным овощем , горячим снаружи и стылым внутри, но Йованна жил тут с самого рождения и любил этот "Каменный Сад" ( так переводится название города на всеобщий язык) всем сердцем. Зеленые здания домов со стеклянными крышами весело бликовали и радовали глаз, а главная площадь, на которую вышел дракон, оказалась самым настоящим взрывом красок и света. Повсюду было много счастливых, улыбающихся людей, поэтому на душе у Йованны было легко и спокойно. Он тоже смеялся вместе со всеми, напевал знакомые с детства мелодии, кое-как вырвался из круга танцующих и решил пойти обратно домой, чтобы вытащить сестер на праздник, но вдруг он почувствовал, что с ним что-то не так. Сзади к нему подошли и резко развернули лицом к себе. -- Вам плохо? -- вкрадчиво улыбнулся незнакомец. У него были небесно-синие злые глаза и нетипичный для жителей средних широт иссиня-черный оттенок волос. Йованна решил не отвечать, а просто идти дальше. В голове было как-то мутно, звуки словно пробивались в уши сквозь вату, а перед глазами все плыло. -- А вот и ваша семья -- лишь голос незнакомца оставался ясным и четким -- Жаль их, очень жаль -- силуэты родителей и двух младших сестер направлялись прямо к ним -- Дух прижился в вашем теле с удивительной быстротой -- его осторжно встряхнули и тут же отпустили -- Скажу брату, что эксперимент прошел отлично, Зарный будет очень рад -- незнакомец тихо рассмеялся и растворился в воздухе. -- Постойте... -- безвольно сумел пробормотать парень -- Какой дух? -- тьма застилала ему глаза. Прошла всего пара мгновений, но он понял, что тело осталось без контроля, что его кости уже начали ломаться и деформироваться, что, кем бы он ни был теперь, он несет только смерть. -- Тебе плохо? -- Мира дернула его за рукав. В том, что это была его сестра, Йованна был уверен - запахи он чуял до сих пор хорошо. Одержимый проснулся и вспомнил то, что было потом. А потом была кровь. Она залила площадь, окропила камни храмов, кипела в венах Одержимого, пенилась на клыках и капала с когтей. Были крики. Они умоляли, предостерегали, рвались из его горла, разносились на мили вперед и возвращались обратно. Был страх. Йованна сам чего-то боялся остатком разума, но по большей части ужасом пахло от всех остальных : от Миры, от Моры, от родителей, от всех, кто был на площади, даже от стражей света, которые поймали его. Была боль. Одержимый испытывал её сам, а потом причинял другим. Когда все ( и нормальная жизнь Йованны, и бесчисленные убийтсва, и разрушение города) закончилось, ему было еще больней - стражи света отнюдь не так мягки и добры, какими они предстают перед читателями в детских книжках. Хотелось рыдать, рвать кожу, наносить себе увечья, но тот, кто был сильнее его, кто был умнее его, кто жил в его голове, останавливал его, укладывал взбунтовавшиеся руки вдоль уставшего тела и мягким шепотом успокаивал его. -- Я тебя ненавижу -- яростно прошептал куда-то в пустоту Йованна, сжимая руки в кулаки и ломая ногти. Тело мучали судороги , короткими приступами мучая пальцы и искривляя ноги, словно скручивая все узлами и сжимая пружинами конечности. Казалось, что ему в ноги воткнули крючки , с помощью которых ими можно управлять, и тянут полоски мышц то в одну сторону, то в другую, словно в попытке распутать этот клубок. -- Но ведь я спас тебя от стражей и довел до старых друзей. -- резонно заметило таинственное нечто в его сознании -- Кстати, когда мы избавимся от них? Тот светлый сдаст тебя, он убьет нас. Давай мы уничтожим его тело? Это не так уж тяжело, поверь, я знаю — шёпот раздавался прямо внутри черепа, щекоча мозг и кусая мысли. -- Уйди -- хрипло сказал Одержимый и снова взял контроль над телом, сжимая голову руками изо всех сил, словно стараясь раздавить её. Уж слишком много это существо знало и слишком много крови оно требовало. -- Ты же запомнишь, кто это все придумал? За-а-арный... Ни разу о нем не слышал -- мерзко хихикал дух, пытаясь незаметно взять контроль над телом. Он опутывал сознание своими липкими щупальцами и вгонял в него тонкие иглы, обездвиживая его и подчиняя себе. -- Врешь -- серый еле-еле умудрялся что-то говорить Йованна молниеносно достал из сумки снотворное и тут же его проглотил, вжимаясь в кровать всем телом. Он почувствовал, что выключается, и был рад этому как никогда. Сегодня он выиграл, успел. Это была их особая гонка, каждый день соревнование. Кто сегодня будет руководить телом? Кто быстрее схватится за штурвал сознания? Кому принадлежит этот день? Дух после снотворного тоже слабнет и, устало скаля воображаемые зубы, забьётся в угол и будет бессильно смотреть , как Йованна живет своей жизнью. -- Зарный -- сонно прошептали они, уставившись в потолок - с ненавистью, а Дух - с какой-то странной теплотой , -- Мы тебя найдем.***
У Рьюши был совсем иной сорт кошмаров. Он не был приправлен чувством стыда или беспокойства, нет, это было совсем иное блюдо с весьма ярким вкусом одиночества, покинутости. Он шёл по совершенно незнакомому коридору, в котором не было ни души. Это были стена Дома, но молодого вампира это ничуть не успокаивало — всюду витал страх. Было темно и холодно, он спускался вниз, в подвал, сам не зная, зачем он этим занимается, и ничего не понимая. Идти в такую даль и тьму в одиночку почему-то казалось чем-то логичным и нормальным. Ноги словно сами вели его, тело двигалось вперёд, но в голове назревала паника. В конце коридора чуть-чуть светилась фосфорическим сиянием огромная дверь, украшенная гнилью и плесенью. Раньше тут была гоп-ля стена, но сегодняшний день не подчиняется логике. Ручка была старая и ржавая, сильно заляпанная кровью и чем-то ещё, о чем не хотелось думать. Рьюши все еще не мог понять, зачем он это делает, но дверь сама приоткрылась, без единого стона и скрипа , и знакомый голос позвал его на помощь. Он рванул это сцепление гнили на себя, отламывая ржавую ручку, и в нетерпении ввалился в темный подвал. Сотворив немного света, он в ужасе отшатнулся назад и ударился головой о каменную стену. Трупы лежали друг на друге, отчаянно смердя и разлагаясь. У Марьишки уже сгнили щеки, а глаза ввалились внутрь, но руки выглядели довольно неплохо для такого срока. От дорогого платья остались одни обрывки, а туфель не было вообще, да что уж там говорить, у неё и ног-то не было. Кровавые лохматься чуть открывались подолом платья, показывая обломки костей и оторванные куски чернеющей плоти. Руки были сцеплены в замок на груди, словно она молилась , а на лице застыло просящее выражение. Рьюши замер на месте и медленно сполз вниз, не смея оторвать глаз от этой ужасной картины и боясь увидеть кого-то другого, но все же он перевёл взгляд чуть левее и не мог сдержать крика ужаса : у его матери даже не было головы, только месиво из плоти и остатки некогда прекрасных волос, которые прилипли к шее. Тот факт, что это была именно его мать, Рьюши определил благодаря кулону, валявшемуся рядом с телом — она его носила при жизни абсолютно всегда, ни на секунду с ним не расставаясь. В груди вампирши зияла чёрная дыра, а руки были стиснуты в кулаки. Ногти покойной проткнули нежную кожу ладони, а тело было изорвано во всех местах, словно от неё отрывали гигантские куски. Тело его отца было целым, как не странно. Меф лежал в самом конце и молодой вампир был немного удивлён из-за этого : отец ведь был точно жив. Неожиданно раздались странные щелчки, и Хозяин Замка медленно встал на ноги, направляясь к сыну. Рьюши даже не шевельнулся , он не мог двинуться от страха и душевных мук, которые испытывал в данный момент. В его несчастном сознании все это не укладывалось: слишком реально все выглядело, слишком жутко и больно ему было, поэтому отличить сон от яви было нельзя в такой ситуации. Отец подошёл к нему, чуть склонив голову и громко дыша, словно живое существо, внимательно осмотрел его и фыркнул. — Ты мне не нужен — только и сказал Темный, отталкивая его от себя — А им нужен я — он указал рукой на жену и дочь. Его золотистые глаза были холодными и пустыми, как у птицы. — Но ты нужен мне — прохрипел Рьюши, отчаянно вцепившись в рукав отцовской рубашки. Ткань тут же развалилась на куски, нитками опутывая пальцы молодого вампира. — А ты - никому — скрежещуще рассмеялся Меф — Для них ты - лишний— он обвёл рукой подвал. Рыжий лишь зажмурился, не делая увидеть изувеченные тела своих самых близких людей. Потом он распахнул глаза и решил, что будет смотреть только на отца. Хозяин замка отходил от него, а его походка становилась все тяжелее с каждым шагом. Сначала прямо на нем развалилась одежда, ссыпались огненно-рыжие волосы, затем кожа стала скатываться пластами, внутренние органы выпадали и с глухим чавканьем приземлялись на тела друзей вампира. На Рэя было совсем жутко смотреть - он частично покрылся зелёным мхом, глаза казались совсем живыми, но тело было иссечено тысячью порезов, а лужа крови вокруг эльфа давно испачкала всю его одежду и успела высохнуть. Несколько десятков людей обошёл Меф и тихо рассказывал, кто какой смертью умрет. В его руках неожиданно оказался старый фонарь на длинной цепи, а глаза, блестящие в голом черепе, стали белыми, словно у слепого. — Столько людей ты знал и любил… Но ты для них был никем— голос отца, прежде такой мягкий и добрый , отдалённо напоминал шелест песка в пустыне — Зачем ты живешь, Рьюши? — на вампира уставился скелет с живыми глазами, явно ожидая его реплик. У рыжего уже не было сил отвечать, он лишь пытался хоть как-то держать себя в руках, но он не мог укротить свой разум. Он не хотел ничего говорить, вдох застрял где-то в груди, а внутренности скручивало тугими узлами. Неведомая сила двигала его вперёд, вращала голову и усиливала голос отца в ушах, так что он сумел запомнить жизнь каждого, кто был в комнате. Он хотел сжаться, отвернуться, но его тело было сжато в тисках чужой воли, а сил сопротивляться не было. Прокофий, Олорэль, Рэй, Зарный, Эмиль, семья Северянина и многие другие промелькнули перед ним и навеки отпечатались в сознании. И правда, зачем же он живет? А стоит ли ему дальше жить? — Теперь ты знаешь всё— сухо рассмеялся Меф и разбил светильник об пол подвала. Ослепительно яркий свет заполнил комнату и больно ударил по глазам. Рьюши проснулся без крика. Конечно, этого всего не было в реальности - это было воспоминание о видении, которое пришло к вампиру даже ещё до появления эльфа в его жизни. Это было его богатством и проклятием одновременно, от которого хотелось избавиться, но это никак не получалось. Все тот же сон так часто приходил к нему, изнуряя молодого вампира и вводя в опустошенное состояние. Рьюши жутко хотел спасти своих близких от их же участей, но он понимал, что это невозможно. Да и было ли это правдой целиком и полностью? Никто не знает. Рядом в кресле сидел все ещё мёртвый Прокофий, рыжий же свернулся прямо рядом с ним на полу и ждал его пробуждения, но усталость неожиданно накинулась на него, и все вновь обернулось кошмаром. С какой-то надеждой Рьюши коснулся руки мага, но она оставалась такой же безжизненной и холодной, какой и была пару часов назад. Ничего не изменилось в облике стража - все та же жуткая пустота в глазах, тот же мертвецки бледный оттенок кожи и то же чувство беспомощности вокруг. Но ничего, он обязательно его дождётся, поможет освоиться и попытается успокоить. Кофа не умер окончательно- уж в чем, в чем, а в этом вампир был уверен целиком и полностью - не зря же к нему услужливо пришло вновь то видение и напомнило, как произойдёт настоящая смерть друга. Закрывать глаза было страшно, поэтому Рьюши сел на письменный стол и свернулся в комок, прислушиваясь к своим ощущениям внутри. Шрамы , оставшиеся после его детско-подростково-юношеских самоизувечиваний неожиданно вспыхнули болью, но он был этому только рад. Вампир вглядывался в лицо друга, надеясь увидеть хоть какой-то признак жизни, а неприятные ощущения лишь не давали заснуть, что было ему только на руку.***
Аника была с детства странной. Клан Ласки не был многочисленным, не был богатым, да и вообще, его мало кто признал, но она всегда гордилась своим происхождением и не считала себя хуже любого дракона. Она слишком быстро, по мнению многих, оправилась от горя и смогла жить дальше. Ей, как дочери своей матери, следовало неустанно рыдать и молиться, но природное желание творить и путешествовать не давали ей это сделать. Мать Аники, Калина, сидела рядом с ней, скрестив ноги и закрыв глаза, думая о чем-то о своем. Её тонкие брови надломились и нахмурились, лицо исказили тонкие складочки морщин, в волосах пробивалась легкая седина, а клыки были уже не такими острыми, как раньше. Если оборотень слишком уж много времени проводит в человеческом обличии, он начинает стареть. Ветерок играл со складками её выцветших одежд, по рукам ползали пауки. Особо толстых и больших Аника поспешно стряхивала, но мать не обращала на неё никакого внимания. Она сидела так уже полгода и совершенно не двигалась. Ласке оставалось лишь приносить тарелки с едой и уносить их через пару дней - пища оставалась нетронутой, нужно было снимать паутину с лица матери, периодически менять одежду и отдавать ей большую часть своих сил, чтобы поддержать в ней хотя бы намек на жизнь. Младшая Ласка невольно покачала головой - Калина уходила от неё. Прошло много времени со смерти отца Аники, Вереска, но они никак с этим свыкнуться не могли. Клан распался, а Калина впала в это ужасное забытье, все братья и сестры обратились в зверей и убежали в лес, совершенно не намереваясь хоть как-то помочь друг другу справиться с горем. -- Мам, ты утекаешь -- осторожно прошептала Аника и коснулась руки матери, попутно снимая с неё всяческих жучков. Женщина даже не вздрогнула. -- Не тревожь меня, Шелковица -- устало пробормотала Калина -- Дай мне это сделать. Ласка вздрогнула, услышав это родовое имя. Мать заговорила с ней впервые за эти месяцы, но это ничуть не обрадовало девушку. -- Неужели ты меня бросишь? Я ведь хочу помочь. Мы сможем жить дальше, радоваться новому дню. Для меня-то жизнь не закончилась, в отличии от тебя, я хочу не просто существовать, как ты! Почему ты не можешь идти дальше? -- закричала Аника со слезами на глазах. -- А в чем смысл такой жизни? -- Калина впервые за долгое время распахнула карие глаза и улыбнулась -- Хочу исчезнуть, как человек. Шелковица упала на колени от ужаса и тут же сжалась в комок. Все существа этого мира, кроме людей, могут уйти, исчезнуть, как только решат, что больше не могут жить. Пускай, пускай они катятся в свое небытие, все они, и драконы, которые разрушили её жизнь, и вампиры, которые не так давно перестали их истреблять, и стражи, которым нет до них дела, и морские люди, и все другие нелюди, все, кроме её матери! Она не имеет права бросать её одну в этом ужасном и жестоком мире, где нет места оборотням, где каждый угол таит в себе опасность. -- Грядет нечто плохое в мире. Многие умрут. Не хочу это видеть -- глаза Старшей Ласки устало закрылись. -- Не оставляй меня -- твердо и уверенно сказала Аника, словно отдавая приказ -- Ты не сможешь это сделать -- её голос тускнел -- Мне тоже нужна сейчас помощь! -- девушка перешла на крик отчаяния. Внутри Шелковицы все ломалось и рушилось, глухие рыдания уже зародились и сидели глубоко в горле, ожидая своего выхода, но она загоняла отчаяние в другой угол сознания и принялась трясти мать. -- Вставай! Идем, скорее, на нас нападают -- от отчаяния Аника начала врать -- Спаси меня, я же твоя дочь, ты меня не оставишь! -- она попыталась поднять женщину, но из-за истощения лишь истратила остатки сил и упала на голую землю - за все это время она успела вытоптать всю траву на той лужайке. -- Это не тебе решать -- Калина очень странно улыбнулась и окончательно расслабила все конечности. Казалось, что от неё исходит какое-то странное сияние, оно лилось потоком сквозь веер опущенных ресниц и выбивалось искрами из-под обломанных ногтей. Тело мягко соскользнуло чуть ниже и голова женщины глухо стукнулась о землю. Шелковица вскрикнула, рванулась вперед, но её обступила кромешная темнота. Аника проснулась и громко выругалась. К ней уже давно не возвращалось это ужасное воспоминание, поэтому она успела отвыкнуть от таких ярких ощущений. В голове звенело и глухо стучало, в горле саднило, а глаза словно горели. Хотелось обратиться в зверька и шмыгнуть в чужой рюкзак, но Ласка сдержалась. Она провелась рукой по лицу и поняла, что щеки были мокрыми. Девушка тихонько сползла на пол и поползла за водичкой - пить хотелось жутко, да и любые простые действия подобного рода всегда быстро её успокаивали. Лакая жидкость из деревянной кружки, Ласка напряженно прислушалась: не разбудила ли она кого своими всхлипами? В соседней комнате, судя по звукам, тоже кто-то недавно пытался успокоиться после кошмарных сновидений, что немало удивило Анику. Она набрала еще немного воды и тихо пошла к соседям. Даже не скребясь и не прося разрешения, Шелковица открыла дверь и тихо присвистнула, увидев мертвого Прокофия и свернувшегося на столе в клубок вампира. Мда, много же интересных вещей она проспала. Рьюши резко обернулся и напряженно уставился на неё своими гигантскими от ужаса глазищами, явно готовясь сказать что-то язвительно-шутливое, но увидев, что Аника не готова к препирательствам, поспешно водрузил на себя маску равнодушия и отвернулся, словно ничего не заметил. -- На, пей водичку, успокой нервы -- Ласка с громким стуком поставила кружку рядом с вампиром и ткнула пальцем плечо Прокофия -- Совсем дохлый, как старый голубь на площади. -- Спасибо -- прошелестел вампир, никак не комментируя вторую фразу девушки. --Это из-за него нас всех кошмарит, все вокруг - туман. Тебе чего снилось? -- живо поинтересовалась хищница, игнорируя языковые нормы. -- Не хочу ни с кем этим делиться, извини -- уклончиво и очень вежливо откликнулся рыжий, зачем-то нюхая воду в кружке -- Ты пытаешься меня отравить? -- Да вас, кровососов, ничего же не берет -- фыркнула Ласка -- Да пей, я по доброте душевной принесла, а ты тут кочевряжишься, как можешь. Сейчас Дед очухается, тогда и поглядим на тебя настоящего. -- Надеюсь на это -- устало пробормотал рыжий, потирая сонные глаза -- Тебе , может, одеяло принести, мерзнешь же -- вампир , как мог, пытался тактично напомнить девушке о её наготе -- Могу куртку свою дать, если некомфортно. -- Да нет, спасибо -- Аника лишь усмехнулась и потянулась, как сонная кошка, игнорируя фырканье вампира. -- Ты всегда без одежды спишь? -- не выдержал Рьюши -- Или ради меня постаралась? -- должного ехидства в его голосе не было, но он начал приходить в себя -- А тебя это волнует? -- мурлыкнула Ласка и легла на пол, сложив ладони под головой и тихонько посмеиваясь. -- Увы, нет -- рыжий с равнодушным видом отвернулся от неё и вновь начал буравить взглядом друга -- А что тебе снилось? Не просто так же ты такая измученная? -- интонации были уже немножко теплые, с отчаянно сквозившей заботливостью ко всему живому. -- Мы с тобой не две подружки, чтобы друг другу секретики рассказывать -- холодно отсекла Аника и выхватила из рук вампира одеяло, чтобы закутаться в него - становилось холоднее. -- Да ну? Я просто помочь хотел, ты же мне водичку приперла -- сухо отозвался рыжий, все так же смотря на Прокофия. -- Смерть моей матери. Мне приснился момент её ухода -- неожиданно нарушила молчание Ласка -- Наверняка тебе что-то такое же приснилось -- она резко встала и начала ходить по периметру комнаты, словно зверек в тесной клетке. --Почти -- согласился вампир -- У всех примерно одно и то же. Что может быть хуже смерти близкого человека? Ты становишься ненужным и одиноким, проявляешь эгоизм. -- Почему эгоизм? -- Шелковица резко затормозила и с недоумением стала смотреть на кровопийцу. --Когда у тебя умирает близкий, ты в первую очередь густишь из-за того, что тебе будет тяжело жить без него. Ты понимаешь, что остаешься один, бесконечно задаешь себе вопросы по типу : "На кого ты меня оставил?", "Как я теперь буду без тебя, ты мне так нужен сейчас". Разве это не эгоизм? А потом ты начинаешь жалеть других : " А как же отец теперь будет без неё?". Уж потом ты начнешь жалеть покойного : "Он так мало прожил, как же так!" -- вампир заметно потускнел и замолчал. Аника молчала, тайно жалея Рьюши: судя по всему, у него действительно из всей семьи близкого круга остался только отец, что было печально. А её никто никогда не жалел - не с её характером и свободолюбивым складом ума. -- Одержимого там крючит -- зачем-то заметила смущенная Ласка, усаживаясь возле двери прямо на пол -- У тебя болит что-то? --Пускай его еще покрючит, не страшно -- безэмоционально сказал вампир -- Спасибо, но... Рьюши прервался и удивленно ахнул - Прокофий распахнул глаза и резко встал на ноги. -- Тише-тише, сиди, ты что, кто тебе вставать разрешил, сиди-сиди -- запричитал вампир бросаясь к другу и усаживая его обратно. -- Шаная? -- сонно откликнулся Седой, раскрывая кулак и удивленно рассматривая какой-то странный артефакт, который он принес из мира мертвых. -- Ну посмотрите на него, посмотрите! -- радостно рассмеялся рыжий -- Только ожил, а уже по девушкам пошел, какая безнравственность! Ты что-то с собой взял? -- Рьюши практически висел на Кофе, чтобы получше разглядеть браслет. Ласка незаметно выскользнула за дверь и принялась всех будить пинками и щипками, дабы ребята пришли к Прокофию. Спустя минут пять практически вся компания ввалилась и в изумлении уставилась на ожившего стража и весело трещащего вампира. -- Дети мои -- маг откашлялся -- У меня для вас много новостей. Миэль тяжело вздохнул. Ночь обещала быть долгой.