House of madness

      Птицы стройным ключом улетают на юг, оставляя здесь свои гнёзда в надежде на то, что к их возвращению всё останется на своих местах. Ощущая себя такой же птицей, понимаешь, что даже возвращаясь через короткое время — всё не будет как прежде. Остаётся лишь тлеющая, словно сигарета, надежда на то, что ты ещё проснёшься. Хэчан недовольно шипит, когда на его кожу падает пепел, возвращая в реальность своей прожигающей болью. Парень выкидывает окурок на асфальт, потушив его подошвой кроссовка, и смотрит на уходящее за горизонт солнце с тоской в глазах. — Как же скучно ты живёшь, — говорит себе Хэчан, но сам понимает, к кому обращается на самом деле. — Стоит мне вернуться, как ты делаешь домашку или готовишь что-то на кухне. Неужели так сложно завести друзей? Или ты меня стесняешься, — ярость внутри подростка копится с каждой секундой и тот от желания выпустить пар пинает рядом стоящий мусорный бак, на ни секунду не чувствуя угрызений совести. — Уже несколько лет мы делим одно тело, а моё присутствие в твоей голове почти не повлияло на твою обычную жизнь, — на лице расцветает хитрая улыбка, и рука лезет в карман, достав оттуда кошелёк. — Должно хватить, — тихо комментирует Ли, считая купюры в кошельке, и зарывается ладонью в тёмные волосы. ***       Туман вечером сопровождает парня к дому, где его уже ждут родители, до сих пор не привыкшие к позднему возвращению сына домой. Фактически он не был их сыном, но так как они одно целое, мистер и миссис Ли старались относиться ко второй личности Донхёка так же, как и к нему самому. Хоть Хэчан даже мысленно не признавал этого — его радует такое отношение со стороны этих милых людей, и ему иногда стыдно за своё поведение. Время от времени он сам старается помочь по дому, пока никого нет (чтоб никто этого не видел, ведь его поведение знатно отличается от Донхёка). Отношение к брату Хёка было нейтральным — видятся они не часто, а сам Хэчан с Тэилем не сталкивался. До сегодняшнего вечера.       Открыв дверь своего дома, подросток замечает взволнованные и шокированные взгляды троих родственников его основной личности — матери, отца и брата, который, судя по всему, приехал навестить семью, но Хэчан не удосужился проверить входящие сообщения. Однако то, чего он и хотел, произошло: взгляды были прикованы к рыжим волосам парня, от чего тот усмехнулся и, сняв обувь, прошёл в дом. — Нравится? Я сам выбирал, — говорит тот, ероша свои волосы ладонью. — Извините, Донхёк временно недоступен, перезвоните позже, — добавляет, изображая пальцами телефон. — Значит, Хэчан, — первым в разговор вступает Тэиль, откладывая телефон на стол и протянув руку парню, ожидает взаимного пожатия. — Приятно, наконец, познакомиться. Рыжеволосый стоит боком к так называемому брату, смерил его незаинтересованным взглядом. — Уже наслышан, я так понял. О тебе я тоже в курсе, Тэиль, — протягивает руку и пожимает чужую, вглядываясь в черты лица, — ни холодно ни жарко от знакомства с тобой, если что. — Благодарю за честность, — не растерялся Мун, а родители, несмотря на небольшой шок, решили покинуть прихожую и уйти на кухню, чтобы не мешать и заварить чай заодно.       Брюнет указывает подростку на диван, приглашая присесть, а сам садится в кресло. Хэчан закатывает глаза, но садится ближе к Тэилю. — Будешь мне мозг промывать? — спрашивает подросток, выводя указательным пальцем незамысловатые рисунки на подлокотнике, изображая незаинтересованность (хотя в душе давно хотел лично познакомиться с братом Донхёка и почему младший так им восхищается). — Пока я всего лишь студент и не имею права на проведение каких-либо консультаций и анализов, но поговорить с братом вполне могу, — отвечает старший, не сводя глаз с собеседника, — и опережая твой вопрос, отвечу: да, я воспринимаю вас как одного человека, хоть это не так. — Ты уже был в психушке? — внезапно задаёт вопрос Хэчан вообще не по теме, но уже смотрит в глаза Тэилю. Последний вздыхает, понимая, что вменяемого разговора не выйдет, и кивает. — И как там? — Если тебя в будущем причислят к буйным, то не думаю, что будет уютно. А среди спокойных будто лежишь в обычной больнице. — Ненавижу больницы, тем более психиатрические. — Тебе придётся там появиться, потому что это необходимо Донхёку. — А что мне необходимо, кто-то спросил? Кто-то вообще беспокоится о моих чувствах? — вспылил Хэчан, резко поднимаясь с кресла и сжимая кулаки. У него нет ни малейшего желания смотреть на Тэиля. — Сядь, пожалуйста, на место, — спокойно просит старший, не подав ни единого признака волнения. — Я видел таких пациентов, что твои подростковые всплески ничто по сравнению с ними. А теперь вернись на место и послушай меня.       Настолько холодно и спокойно с ним ещё никто не разговаривал. Парню кажется, что в комнате стало на несколько градусов ниже, от чего по коже ползут мурашки, а волосы становятся дыбом, хотя на улице лето и термометр показывает за 20 градусов. Тело будто каменное: не отзывается ни на один импульс или мысленную просьбу хотя бы пошевелиться. Ноги приросли к полу и одновременно ватные, от чего подросток садится опять на диван, а весь гнев сходит на нет. Мун учится в университете всего несколько лет, неужели там учат такому… профессионализму? Хэчан никогда сам не был у врачей, и он не знает, могут ли так остальные, но это спокойствие Тэиля восхищает. — Я рад, что ты принял верное решение. Вот что я тебе скажу: у меня есть мечта — хочу на отличие окончить университет и начать стажировку в лучшей больнице нашего города, но не это главная моя цель. Мне это нужно, чтоб я смог заработать достаточно для лечения Донхёка в этой самой больнице. Не думай, что все против тебя, но подумай сам — разве Хёк не думает так же? Он тоже хочет полноценной жизни, и ты не сможешь полностью убрать его из головы — расстройство по щелчку пальцев не лечится, и вы с ним просто поменяетесь местами. Подумай об этом, — выдыхает Мун, обращая внимание на вибрирующий телефон на столе, и отвечает на звонок. — Джонни, уже поздно, что-то случилось?       Старший выходит из комнаты, и гнев снова овладевает Хэчаном, и тот широкими шагами уходит на второй этаж — в свою комнату, где закрывает дверь на замок, резко открывает окно, чуть не сломав ручку, садится на подоконник и достаёт смятую пачку сигарет, откуда достаёт последнюю и негодует от того, что не знает, когда сможет купить ещё одну, ведь у него нет расписания появления. Слова Тэиля прочно оседают в голове, заставляя жмуриться и мотать ею до боли, лишь бы эти мысли пропали. В это же время на первом этаже Мун поспешно одевается, попросив родителей не трогать младшего, и с надеждой на понимание со стороны подростка покидает дом.