Подруга

      Чес пододвигает к нему бутылку переслащённой газировки и улыбается своей щербатой улыбкой. Глаза у него мутные, а веки расслаблены. Глэм, зная, что от шипучки станет только хуже, делает пару глотков. От этого Чесу становится только веселее.       У Мухи началась сессия, поэтому репетиции стали проходить как в старые добрые. Несмотря на то, что редкие перепалки Лорди и Боба заполняют пространство, без девушки всё-равно как-то не так.       — Какого хуя ты парадидл пропустил?       — Заткнись, Лорди, сам по соседям хуяришь.       — Да ты!.. — рыжий возмущённо кладёт руки на бока. — Да ты в кач вообще не попадаешь, блять. У тебя, сука, тремоло или чё? Ты за Чесом не поспеваешь от слова «нихуя».       — Тц, не булькайте, — вступается Чес, у которого слетела настройка гитары. «Банка», как он ласково её называет, лежала на мешке Мухи. Вероятно, он даже не собирался ею заниматься. — Вы оба хуёво сыграли.       — Да у тебя самого бараны в голосе, — Лорди брезгливо смотрит на бутылку дешёвой сладости. — Ещё и гадость эту пьёшь.       — Хочу и пью, — огрызается Чес. — Зато ты взлабнул как на шару. Ты ноты хоть выучил?       — Учил, — фыркает рыжий. — Зато ты за своим ча мажором не следишь.       — Что ты сказал? — Чес вскакивает с кресла.       Начинающуюся ссору останавливает скрип двери. Все одновременно оглядываются назад, к выходу.       — Всё брынькаете, — весело говорит Муха, заходя в комнату. Её выражение лица быстро меняется, когда она видит обозлённых участников. — Поссорились, что ли?       — Да так, — легкомысленно взмахивает рукой Чес, меняя маршрут так, чтобы обойти Лорди и встать у стеллажа. — Камерные разногласия.       Он всегда старается не показывать при Мухе свой гнев. Лорди тоже выдыхает напополам с Бобом: с появлением девушки напряжение в воздухе сошло на нет.       — Привет, — Муха кивает поздоровавшемуся Глэму, садясь на подушку на полу. Гитару Чеса она не трогает. — Как экзамен?       — Сдала точно, а на какую оценку — не знаю, — вздыхает она. — Результаты через неделю объявят.       — Боишься? — спрашивает Боб, отвлёкшись от барабанов. Муха снимает косуху.       — Бояться надо за экзамен по админке. Она гораздо страшнее, чем уголовка.       Муха единственная из них, кто получает образование и точно свяжет своё будущее не с музыкой. Несмотря на усталость, которая сквозит в её голосе, она выглядит удивительно бодрой после четырёх пар. Девушка подходит к тумбе, где находится настольное зеркало, и рассматривает себя в нём.       — Как «Сосна»?       Чес забирает с мешка «Банку», изображая занятость. Лорди нашёл что-то в стеллаже. Боб показательно протирает барабанные палочки от пыли.       — В процессе, — отвечает Глэм, у которого не нашлось достойных оправданий тому, что ребята ещё не заучили ритм. Муха неодобрительно смотрит на Чеса через зеркало.       — Хоть второй куплет повторили?       Ей отвечает тишина. Девушка вздыхает, и между её бровей проявляется складка. Теперь она выглядит изнурённой.       — Ладно, а припев?       Музыканты оживляются.       — Ну, хоть что-то, — веселеет Муха. — Учтите, что до «Абсента» осталось меньше месяца. Если не выучите, вас навряд ли позовут ещё куда-нибудь.       — Ты всё-таки договорилась? — спрашивает Чес после секундной тишины. В его глазах горит притаившийся восторг.       Девушка довольно улыбается.       — Третьего июня в восемь часов вечера, — она поворачивается к ним лицом. — Вы будете выступать первыми.

***

      Муха в очередной раз уходит в туалет из-за звонка. Не то чтобы девушка имела большие секреты от них, однако поговорить под ударами барабанов и воем гитар ей бы не удалось. Глэм замечает её уход только после полного исполнения песни. Чес хрипит, ища на столе хоть что-нибудь жидкое — смочить горло.       — Ща связки выплюну…       Девушка возвращается расстроенной, но, замечая метания Чеса, указывает на свою сумку.       — Ты раскричался что-то, — говорит Муха и садится рядом с ним. Глэм разминает руки после продолжительной игры. — Ты, конечно, тот ещё вокалюга, но не надо перенапрягаться. Дисфонию ещё заработаешь или того хуже — афонию.       — Не занудствуй, Мух, — Чеснок вытирает мокрые губы, держа в руках бутылку воды. — Я знаю меру.       Она смотрит на него недоверчиво, но почти сразу отвлекается.       — Отлично сыграли, ребята, — хвалит она группу, рассматривая их сверху вниз. Они с Чесом сидели на мешках, когда остальные, включая Глэма, устроились внизу. — С «Сосной» поработать надо, но, думаю, что в «Абсенте» вы выступите уже с целым альбомом.       Лорди хмыкает, припоминая, как ругался с Бобом и Чесом из-за того, что «дал петуха». Глэм улыбается.       — Можем расходиться, — заявляет Чеснок. — На сегодня всё.       Боб и Лорд неспешно собираются. Глэм замирает одновременно с солистом группы, когда видит, что Муха тоже складывает вещи в сумку.       — Ты не допоздна сегодня? — Боб снимает с языка вопрос блондина. Девушка останавливается, непонимающе глядя на парней.       — Это плохо?       — Ответ вопросом на вопрос — не ответ, — Лорди растягивает слова в своей манере.       — У меня дома куча дел, — Муха будто оправдывается, — уборка, готовка, к зачётам и экзам готовиться надо. Канистра ещё не простила меня за несдачу реферата.       Канистра — учительница Мухи по уголовному праву. Её курс стал так называть учительницу после того, как одна из студенток увидела, как женщина, вероятно, нелегально продаёт бензин на одном из рынков. С ней у Мухи отношения не очень, если судить по её рассказам.       Чес толкает Глэма в бок, принуждая действовать. Солист прекрасно знает о том, что Глэм уже почти две недели стабильно провожает Муху домой. Парень уже почти предложил прогулку, когда девушка его перебила.       — Я сегодня сама, — Муха растягивается в дежурной улыбке. — Спасибо, Глэм.       Она прощается с ребятами под удивлённые взгляды. Лорди переглядывается с Бобом, а потом смотрит на Глэма.       — Ты её провожаешь?       Парень чувствует смущение, будто его поймали за чем-то личным.       — Ну, да. Муха — девушка, а девушкам опасно ходить ночью по подворотням…       — Да не в этом дело, — прерывает его рыжий. — Ты… вы не слышали?       — О чём? — вмешивается Чес. Он не любит сплетни, тем более про знакомых, но это слух про Муху. Она часть команды, всё-таки.       Они пару секунд молчат перед тем, как Боб сообщает:       — У неё есть парень.       Глэм смотрит с эмоцией, близкой к шоку. Чес смотрит почти также.       — Не факт, — предупредительно машет руками Лорди. — Мне птичка нашептала, что Муху видели в компании одного парня. Мартин… Шульц, кажется. Там ничего категоричного: они просто сидели в парке и разговаривали.       — И с чего вы тогда решили…       — Ничего, — перебивает рыжий. — Ну, вы же знаете Муху, она редко с кем-то якшается, кроме нас.       Глэма пробило на одну мысль, которую он прежде никогда не допускал. Он стоял в ступоре, когда другие члены группы продолжали переговариваться.       — И чего пугаете? — Чес со свистом фыркает и складывает руки на груди. — Я думал, что у них там всё прямо, — он неопределённо взмахнул руками, — так.       Лорди закатывает глаза.       — А ты что, какие-то планы на неё имел?       Чеснок хмурится.       — Ты ведь прекрасно знаешь, что у нас ничего не заладилось. И вообще, ты говоришь о ней как о куске мяса. «Планы имел», тоже мне…       Глэм приходит в себя только после того, как его потрясли за плечо. Боб и Лорди ушли, вразнобой пробормотав прощания. Он почти сонно смотрит на солиста группы.       — Ты чё, расстроился что ли? Да не ссы, Муха бы всё рассказала уже, — шатен подмигивает. — У тебя всё ещё есть шанс…       — С чего ты решил, что я собираюсь с ней встречаться? — резко спрашивает Глэм, одёргивая плечо из руки друга.       Чеснок глядит на него снисходительно, через полуприкрытые ресницы.       — Я же вижу, как ты на неё смотришь. Завороженно, томно, — неспешно перечисляет он. — Будто на последний кусок пиццы. На такой вкусный, горячий, со свежей зеленью… Такой притягательный, пленительный и жирный…       На последнем слове образ Мухи мгновенно пропадает из головы.       — Она не… не толстая.       Чес усмехается.       — Всё-таки думаешь о ней.       Солист проходит вглубь комнаты, к своей гитаре. Глэм отводит глаза в пол, молча признавая его правоту.       — Ты хоть цветы её любимые знаешь?       Блондин смотрит на Чеса с сомнением. В последний раз он дарил кому-то цветы лет восемь назад, когда поступил в академию.       — Обалдеть, — ошарашенно качает головой Чес и вздыхает, хлопая по соседнему мешку. — Садись, Ромео, будем пикапу учиться.       — Пик… пикапу? — переспрашивает Глэм, присаживаясь на указанное место.        Чес ухмыляется и думает, что Глэм уже совсем повзрослел. Вероятно, такими темпами надо будет и про тычинки с пестиками рассказывать.