Подруга

      Лето прошло. Улетело, как лист, сорванный странствующим ветром. Оглядываясь назад, Глэм думает, что прошёл большой путь и не хотел бы его изменить, даже если ему предложили такую возможность.       С Боцманом не сошлось. Буквально через месяц Муха, бледная и встревоженная, сообщила, что он погиб в автокатастрофе. Через неделю он видел девушку заплаканной, уставшей и в чёрном платье. Она шла на другой улице вместе со своим отцом — высоким коренастым человеком со смуглым желтоватым лицом, густыми бровями и греческим профилем. Он выглядел изнурённым, но никакой жалости к нему Глэм не почувствовал. Парень решил не догонять их: Мухе было явно не до него.       Лорди сделал ещё одну татуировку. Боб научился играть «Бласт Бит». Чес впервые за много лет стал страдать из-за отсутствия вдохновения. У Мухи заканчивались каникулы. Глэм чувствовал, что жизнь, несмотря на всё, идёт.       Резкий звук оторвал парня от мыслей. Глэм отстранился от настольного зеркала, взглянув в сторону Мухи. Она стояла за сидящим на мешке Лорди и выпрямляла ему волосы. Судя по её сморщенному носу и приставленному ко рту пальцу, она обожглась об разгорячённое железо щипцов.       — Чёрт…       — Что, сильно больно? — спрашивает рыжий, поворачиваясь. Муха прерывает его, разворачивая свободной ладонью назад.       — Сиди, в порядке всё, — говорит она, вытягивая из его волос небольшую прядку, — не вертись.       Глэм с Чесом одновременно возвращаются к своим делам. Размазывая тени на глазах, гитарист слушает разговор.       — Так что там с той дамой?       — Да ничё, — Лорди махнул рукой. — Отец её из дома выгнал по итогу. Она ещё чё-то из коридора спиздить хотела, но мой папка же из полиции, пригрозил уголовкой. Ну, мы её и выперли, в общем.       — А собака?       — Сгрызла её сумку.       Девушка прыснула.       — Серьёзно?       Лорди тоже хохокнул, складывая руки на груди.       — Ага. Видела бы ты её лицо, когда эта псина напрыгнула на неё…       Муха, улыбаясь, в очередной раз провела щипцами по его линии волос. Глэм, внимательно осматривая себя в зеркале, нащупал на столе тушь.       — Боб, кинь лак, — девушка поймала баллон. — Спасибо.       Барабанщик кивнул ей, не отвлекаясь от работы. Муха закрепила укладку Лорди лаком для волос. Отряхивая руки, она обошла рыжего, став перед ним.       — Другое дело, — довольно сказала девушка, оглядывая результат своего труда.       — Глэм, дай зеркало, — когда блондин протянул ему стекло, Лорди критично осмотрел сначала себя, а затем причёску.       Муха весело склонила голову вбок.              — Ничем не хуже твоей ежедневной укладки, а?       Басист помедлил с ответом.       — Это… неплохо.       Девушке хватило и такой скомканной похвалы для радости. Муха вернула Глэму зеркало и села рядом с ним, на соседнюю подушку. Привычно закидывая ногу на ногу и опираясь спиной об стену, она открывает книгу на том месте, где остановилась. Глэм заканчивает красить глаза и в последний раз оглядывает себя.       Чес на фоне перебирал струны, улавливая вдохновение. Незатейливые аккорды плохо собирались в строй, и гитарист пытался поймать их лучшее звучание. Все разговаривали шёпотом. Через время Муха поворачивается к Глэму, смотря на него через зеркало.       — Как у тебя так ровно получается тени рисовать? — спрашивает она.       Глэм пожимает плечами.       — Само собой получается.       — И ресницы не склеиваются… Я тебе завидую даже. Признайся, ты душу кому-то продал за ровные стрелки, да?       — Я не рисую стрелки.       Муха вглядывается в его отражение.       — Действительно. С моего ракурса кажется, что ты глаза лайнером подвёл. Оно поблёскивает немного.       — Это из-за пигмента.       — Грейдж?       — Ага, — он указывает на серо-коричневый оттенок в палетке. — Он переливается.       — Тоже мне, Макс Фактор и Дани Сланц, — скабрезно смеётся Лорди, переглядываясь с Бобом. В маленькой комнате студии тихий шёпот слышно даже с другого угла.       — «Грейдж», «пигмент», — бормоча, передразнивает их голоса Боб.       Муха приторно вздыхает.       — Если так хочешь, могу тебя накрасить. Тебе хайлайтер или люминайзер нанести?       — Себе лучше сделай люминайзер, — отвечает Лорди, на секунду отрываясь от бумажки с нотами, чтобы окинуть девушку небрежным взглядом. — И румяна толстым слоем. Бледнее тебя только покойники.       Девушка отводит глаза в пол.       — А это идея, — почти незаметна её перемена настроения. Горечь своего тона она скрывает под смешком. — Глэм, накрась меня.       Парень замирает.       — Ты уверенна?       Она недоверчиво смотрит на него.       — Теперь нет, — говорит она, вызывая сдавленный прыск у Боба. — Ты таким похоронным голосом сказал, будто мне лицо вырвать собрался. Ты же не будешь делать мне мушку, как у Ди Снайдера, да? Не то чтобы я против, просто две родинки на лице это как-то слишком…       Она бормочет что-то ещё, вставая, чтобы достать с полки ободок. Глэм рассматривает свой скудный косметический набор. Девушка убирает волосы со лба за красным полукольцом, что-то вспоминая.       — У меня в сумке консилер есть, — шепчет она.       Лорди вздыхает, но внимает намёку, протягивая ей её саквояж. Муха благодарно ему улыбается, прежде чем зарыться в сумке в поисках нужного флакона. Через секунду она даёт Глэму колбочку, и парень укладывает вещь к остальным косметическим средствам. Гитарист смотрит на своё отражение, не зная, с чего следует начать. Муха ловит его взгляд в зеркало и склоняет голову вбок.       — Ну?       Парень поворачивается к ней.       Итак… Что первым?       Консилер? Пудра? Может, начать с помады?       Глэм наугад нащупывает на столе вытянутый стеклянный флакончик.       Хорошо, тогда с консилера.       Парень невесомо выдыхает и открывает флакон, вынимая крышку с кисточкой. Он давит удивительную для него дрожь в руках (он на скрипке играет с семи лет, какого чёрта?) и прикасается кремом к чужой коже. Муха доверчиво прикрывает глаза, приподнимая голову. Консилер лёгкими и светлыми, почти белыми пятнами наносится на кожу под её веками. Глэм вмазывает средство точечно, растушёвывает пальцем. Таким же образом он замазывает пару прыщей на лбу по просьбе Мухи. Девушка вдруг отстраняется.       — Тебе же неудобно, — говорит она и неожиданно берёт его руку, кладя чужую ладонь к себе на щёку.       Глэм моргает. Потом ещё раз, теперь более осознанно. Затем он глотает слюну, ставшую слишком вязкой, и слабо кивает.       — Действительно, — шепчет он настолько тихо, что не слышит сам себя.       Муха улыбается ему и вновь прикрывает глаза. Она слышала. Глэм наносит пальцем коричневые тени за неимением кисти, уходит на внешнем уголке глаз в чёрный цвет. Девушка вытягивает из кармана сумки румяна недорогой популярной марки. Её лицо становится живей.       — Ты впервые рисуешь стрелки?       Он смотрит на лайнер. Кисть глянцево-чёрная и рисует точно такие же лощёные штрихи.       — Продолжи линию глаза.       Глэм после недолгих раздумий он приподнимает её за подбородок, притягивая ближе. Она не сопротивляется, держа глаза приоткрытыми, но смотря куда-то в сторону.       — Теперь сделай линию по ресничному контору. Можешь чуть потянуть за уголок глаза, так ровнее получится… Да, так. Соедини линии, сделай «хвостик» толще.       — Растушёвывать?       — Ну, попробуй… у меня никогда не получается нормально это сделать. Но у тебя, наверное, получится идеально.       Он мимолётно улыбается её белой зависти.       — Остались хайлайтер и тушь. С этим ты справишься и без помощи, да?       Глэм проделывает такие же махинации и с другим глазом. Завершающим штрихом он красит ей губы её любимой помадой и, отстраняясь протягивает ей зеркало. Убирая косметику обратно в коробку, парень задумывается о том, насколько близко к нему было лицо девушки.       Муха ахает, рассматривая себя через стекло.       — Нет, ну ты точно продал душу Люциферу, — бормочет девушка. — У тебя даже стрелки с первой попытки получаются…       Глэм тихо усмехается, безмолвно соглашаясь. У него действительно много талантов, о наличии большинства которых он ещё даже не подозревает. Муха неожиданно хлопает ему по плечу и солнечно улыбается.       — Спасибо, Глэм, — говорит она, сверкая зелёными глазами, — мне очень нравится. Эй, парни, зацените…       Муха отворачивается и встаёт с подушек, направляясь к остальным членам группы. Глэм на пару секунд теряет дыхание, а потом возвращается к косметике, пытаясь успокоить сердцебиение.       Когда-нибудь он привыкнет к её излишней тактильности.