Подруга

      Двадцать пятое августа отмалчивается мрачным небом, тёмно-зелёной листвой деревьев и тихим стуком дождя. Воздух вокруг тяжёлый, кучной, и пахнет сырой землёй, едва уловимым озоном и затаившейся бурей, ожидающей вечер, чтобы озарить горизонт бесконечными вспышками молний.       Глэм перебирает пластинки в небольшом ящичке. Чес откуда-то принёс диск с январским альбомом группы «Metallica» и положил его куда-то сюда: не то в эту коробку, не то в соседнюю, а, может, даже просто на стеллаж на одну из его многочисленных полок. Муха не фанатка трэш-металла, но она обязательно обрадуется подарку: с недавних пор ей очень нравится песня «Enter Sandman»…       Это не единственный сюрприз. Взгляд Глэма скользит вниз, к небольшой чёрной коробочке. Маленький, совсем скромный подарок ей от него. Муха любит дешёвую бижутерию, найденную на окрестных барахолках. В этой части города много подобных рынков, поэтому отыскать то самое кольцо было несложно.       В трейлере зябко. От тонких стальных стен трейлера сквозит холодным петрикором, и Глэм надевает свитер — ещё одна из бесконечного множества вещей, которую дал ему Чес. От пряжи почему-то пахнет дымом, жжёным деревом и чем-то кислым. Нужную пластинку он складывает в сумку, а свой подарок прячет в отдельном кармане.       Дома никого нет. Глэм закрывает дверь, скрепкой поддевает замок и сильно захлопывает. Ключи есть только у матери Чеса. Парень дёргает за ручку, проверяя крепость замка. Маловероятно, что кто-то решит ограбить этот старый трейлер, но Чес навряд ли одобрит халатное отношению к своему дому. К их дому.       До студии идти двадцать минут. Бегом доберёшься за двенадцать. Глэм смотрит на небо и всё-таки ускоряет шаг: тучная мгла обещает ливень. По лицу ударяет ветер, когда он выходит на открытую местность, заворачивая через колпачок зубной пасты. Парень вдыхает прохладный воздух и думает о том, что сказать девушке. Придёт ли она сегодня вообще? Муха как-то упоминала о некой Ренэйт — сокурснице и, кажется, её хорошей подруге. С какой вероятностью девушка будет праздновать с «Уродами», а не со своими друзьями? С чего Глэм решил, что она предпочтёт их сомнительную компанию своим приятелям?       Гитарист трясёт головой, отгоняя мысли. Здание «Металобазы» виднеется за ближайшим переулком. Бородатый охранник давно его знает, как и Чеса, но продолжает проводить до двери недоброжелательным взглядом. Как обычно. На Муху он так не смотрит — в их кругах она в каком-то смысле является всеобщей любимицей.       В баре людно, протискиваться через многочисленные спины тягостно, но он уже видит коридор с гардеробной, где проходят афтерпати, туалетом и входом в подвал. Глэм отдышивается, промаргивается и всё-таки заходит в последний проход, спускаясь по лестнице. Дверная ручка поддаётся не сразу — она скрипит и клянётся окончательно сломаться, если надавить сильнее.       — Глэм?              Парень облегчённо выдыхает. Муха пока не пришла, да и не должна была — последняя пара у неё заканчивается в шесть. Чес тоже расслабляется и слабо машет ему.       — Принёс?       Парень протягивает ему сумку. Солист достаёт бумаги и плоскую коробку.       — Еле отрыл, — говорит Чес. Он довольно улыбается, проводя заскорузлыми пальцами по виниловой пластинке. — Она просто офигеет, когда увидит.       Его взгляд проскальзывает по нотам.       — То, что нужно, — кивнул парень. — Долго переписывал?       — Минут семь.       Чеснок поднимает брови и качает головой.       — Иногда я забываю о том, что ты человек, — вздыхает парень и поворачивается назад. — Эй, партии готовы?       Боб показывает большой палец. Чес кивает и встаёт, схватывая за гриф «Банку».       — Начнём.

***

      Она вздрагивает, когда видит на сцене их. Глэм практически слышит, как в её голове крутятся шестерни — она думает, думает, думает. Муха мнётся, встаёт у барной стойки, неловко что-то отвечает светловолосой барменше. Сдалека он замечает, что её взгляд почти панически бегает по членам группы, ища ответ на вопрос.

      Незапланированное выступление? Тогда почему она об этом не знает? Сцена «Металобазы» давно привыкла к ним, «Уроды» могли свободно занимать площадку для вечерних концертов, только предупредив дежурного, бармена или хотя бы Муху.

      Чес улыбается в микрофон.       — Это необычное выступление, — он поднимает указательный палец, призывая к тишине. — Сегодня у нас праздник — ровно семнадцать лет с того, как на свет появилась наша спасительница, подруга и по совместительству — великолепная муза. И эту песню мы хотим посвятить тебе, Муха.       Зал затихает, свет гаснет, но даже в полутьме видно, как девушка, несмотря на своё удивление, закатывает глаза.       «Муза», — Глэм почти слышит её голос, передразнивающий Чеса. Она сдерживается, чтобы не крикнуть что-нибудь в ответ — Чес указывает на барную стойку, и многие оборачиваются, глядя на именинницу. Муха машет рукой и улыбается — конечно, в толпе есть те, кого она знает. Барменша что-то шепчет ещё, из-за чего девушка переводит взгляд на Глэма и резко краснеет — он замечает это в периферии, все его мысли заняты только аккордами.       Он играет, играет, задевает медиатором струны, зажимает пальцами лады, вкладывая в каждый звук то особенное, ради чего он живёт. Глэм закрывает глаза, отдаваясь музыке — и она течёт, подымается, скатывается вниз. Чес напевает в микрофон строчки любимой песни Мухи, поддаваясь темпу мелодии.       Никто из них не замечает, как девушка подходит к ступеням сцены. Конец мотива ознаменуется долгим гулом комбика и всхлипом откуда-то справа. Глэм отвлекается от гитары и едва замечает, как налетает тень — Муха почти сбивает с ног и его, и Чеса, обхватывая руками их шеи. Её практически беззвучному зову нехотя следует Боб и Лорди, и она удушающе обнимает каждого, бессвязно благодарит под шум аплодисментов.       Муха отстраняется, быстрым движением смазывая тёмную влагу туши с щёк.       — Размазалась, да? — спрашивает она, вызывая усмешки.       Девушка шмыгает носом и оборачивается на толпу. Люди хлопают, восклицают, поздравляют с днём рождения, и Муха трогается ещё сильнее, прикладывая ко рту кулак — только её жест, который она применяет с целью собрать эмоции в кучу.       — На сегодня всё, — говорит Чес в микрофон и отцепляет гитару от комбоусилителя. — Спасибо!       Их провожают недолгими рукоплесканиями. Публика расходится, а они спускаются вниз, в подвал. По пути к Мухе подходят люди, и Глэм даже замечает ту розоволосую девушку, которую встречал около двух месяцев назад — Марго, кажется. Девушка немного отстаёт, принимая поздравления небольшой толпы. Гитарист проходит несколько ступенек и неосознанно поворачивается. Остальные члены группы ушли вниз. Чес бросил ему щербатую ухмылку и тоже скрылся из виду. Глэм ловит взгляд какого-то светловолосого юноши. Тот на секунду щурится и неожиданно приобнимает Муху за плечи. Девушка охает, но послушно прижимается к нему в ответ — ненадолго, быстро отстраняется и улыбается, отвечая на вопрос, заданный шатенкой. Она машет всем рукой и заходит в подвал.       — Спасибо большое!        Муха безуспешно пытается уложить небольшую гору подарков в руках. Глэм берёт несколько коробочек, чем заслуживает благодарный взгляд девушки. Они оба спускаются вниз.       Она выглядит счастливой. Улыбка не сходит с её лица, а глаза блестят восторгом.       — Стой, — говорит он, кое-что замечая.       Девушка послушно останавливается на одну ступеньку ниже него и непонимающе хмурится.       — Глэм?       Она, к его удивлению, неожиданно отшатывается от его руки и отступается назад; гитарист реагирует быстрее и хватает её за запястье, предотвращая падение. Мягкая игрушка зайца с писком скатывается с локтя девушки. Муха на выдохе хрипит «пронесло» и оглядывается: дверь их студии чуть приоткрыта и оттуда льётся слабый свет — горит только одна настольная лампа. В лестничном коридоре темно, но даже так он видит каплю туши на её нижнем веке.       — У тебя размазано, — Глэм указывает пальцем на свой уголок глаза, — тут. Я хотел вытереть.       Глаза у Мухи широкие, и парень неумышленно сравнивает их цвет с зеленью яшмы. Не изумруда, а именно яшмы. Изумруд отдаёт голубым, а глаза девушки имеет оттенок скорее листа папоротника, чем…       — А, — Муха озадаченно кивает, — хорошо. Я просто подумала, что…       Девушка прерывает свою мысль и мрачнеет.       — Неважно, — она отворачивается и проходит дальше вниз.       Глэм неловко водит плечом и следует за ней. И с чего он решил, что это будет хорошей идеей? А вдруг он её обидел?..       Чес поднимает шум и, дождавшись, пока девушка свалит гору коробок куда-то на старое кресло, заваливает её руки новой волной подарков, только теперь от их компании. Глаза Мухи вновь начинают влажно блестеть, когда она видит чёрную плоскую коробку пластинки.       — Чес, — шепчет она и неверяще поднимает взгляд. — Т-ты серьёзно?       Солист чешет затылок.       — Прости, если на упаковке есть царапины, я смог найти только б/у. Знаешь же, альбомы «Металлики» тот ещё раритет, фиг найдёшь…       Муха тихо смеётся и прижимает пластинку к себе. Чес замолкает, не зная, как нужно реагировать.       — Спасибо, — на вздохе говорит девушка. — Спасибо, всем вам. Я… Это мой лучший день рождения. Я правда, правда очень…       Она снова всхлипывает и морщится, пытаясь не расплакаться вновь. К ней подходит Лорди и в несвойственной для него нежности приобнимает девушку за плечи.       — Мух, ты ещё остальные подарки не видела.       Никто из парней печь не умел, а покупать было слишком дорого, поэтому шикарного торта со семнадцатью свечами не было. С Боба сталось найти маленький коржёвый десерт, больше напоминающий пирожное, чем полноценный пирог, да принести ярко-розовую свечу. Муха была в восторге — по её рассказам, она только раз в жизни задувала свечи на торте в день рождения.       Лорди протянул девушке записную книжку в чёрной дорогой обложке и перьевую ручку, пишущей тёмно-красными чернилами. На вопрос Мухи, где он смог найти такие необычные чернила, басист загадочно промолчал.       Сверху приглушённо звучала музыка, в комнате тихо звучали разговоры. Муха хихикала над очередной историей Чеса, которую наверняка слышала до этого раз десять, Лорди закатывал глаза и изредка вставлял фразы о неправдоподобности ситуации, Боб качал головой, давно привыкший к преувеличенным рассказам солиста. Глэм прикрыл глаза и молча наслаждался чужим присутствием.       Идиллия длилась недолго. Чес вдруг подпрыгнул и выбежал из подвала, вспомнив, что оставил гитару на сцене. Боб минутой позже, взглянув на опустевшие бутылки, тоже направился к выходу, чтобы умолить барменшу выделить ещё немного газировки. Лорди с хитрым лицом покинул комнату и почему-то подмигнул Глэму, пробормотав что-то про туалет.       Муха счастливо вздохнула и отложила пустую тарелку на пол. Гитарист, долго сомневаясь, всё-таки достал из кармана ту маленькую коробочку. Он прокашливается, разрушая тишину, и встаёт с мешка. Девушка немного лениво приоткрывает глаза, наблюдая за его действиями.       — Муха.       — Что такое, Глэм?       Блондин сглатывает. В темноте глаза Мухи заинтересованно блестят глубоким малахитом, а лёгкая улыбка греет теплом. Глэм совсем невовремя замечает её новое чёрное платье с небольшим разрезами по бокам.       — Я приготовил тебе подарок.       Девушка удивлённо моргает, глядя на несуразно-маленькую картонку в её ладонях. Она медленно раскрывает коробку и ахает — в который раз за вечер, — разглядывая серебристое кольцо.       — Глэм… — растерянно роняет его имя.       Гитарист немного нервничает, постукивая пальцами по брюкам.       — Я помню, ты говорила о том, что в твоей коллекции не хватает колец.       Девушка зачарованно примерила бижутерию. Красный камешек задорно мелькнул в жёлтом свете лампы.       — С-спасибо, — заикнулась она, рассматривая сложное переплетение кольца. — Оно очень красивое.       Она благодарно улыбается. Глэм расслабляется, понимая, что подарок ей понравился, но счастье резко пропадает, когда рукав её платья случайно задирается. Парень, не контролируя себя, хватает дёрнувшуюся девушку за запястье и сам отодвигает чёрную ткань.       Что-то внутри Глэма неожиданно падает.       Синяки.       Глэм вновь видит синяки.       С той ночи прошло три месяца. Достаточно времени, чтобы фиолетовые круги на коже чужих рук зажили. Мрачное предположение заставляет нахмуриться. Глэм поднимает потемневший взгляд на девушку.       — Снова?              Муха испуганно вздрагивает. Но это меньшее, что сейчас его волнует. Перед глазами проносятся картины из прошлого.       — Это не то, что ты подумал…       — Мы же говорили об этом, — продолжает Глэм, непроизвольно сильнее сжимая руку девушки. — Ты сказала, что он тебя больше не тронет.       Зелёные глаза почти панически бегают по комнате. Муха пытается одёрнуть руку, но у парня хватка сильнее.       — Я… Он… Он был не в настроении, — бормочет она. — Я сама его д-довела, мне не стоило…       — Не ищи ему оправданий. Ты не должна это терпеть.       Глэм чувствует под пальцами её участившийся пульс. У неё ладони холодные, почти ледяные.       — Почему ты не сказала? Я могу тебе помочь. Мы можем помочь…       Гадкие воспоминания цепляют душу. Гитарист не хочет, чтобы кто-то переживал тоже самое, что и он когда-то. Муха — особенно.       — Глэм, перестань…       — Почему? Почему ты не рассказала? Ответь мне, Клио!       Её настоящее имя слетает с губ машинально. И это становится последней каплей, той самой точкой невозврата. Девушка вдруг вскакивает и Глэм от неожиданности выпускает из ладоней её запястье. Муха прижимает к себе руку и быстро отходит от него на другой конец комнаты.       — Что ты делаешь?! — громко спрашивает она. Её глаза тонут в злобе, а привычное тепло сгорает в пепл. — Зачем ты меня трогаешь?! Я не просила!.. — её голос срывается. Муха всхлипывает. — Я сама разберусь! Мне не нужна помощь, слышишь?!       По щекам девушки скользит слеза — не то от злобы, не то от испуга. Глэм растерянно моргает, не понимая, что нужно делать.       — Мне не нужна помощь от тебя, Глэм!              — Муха…       Девушка устремляется к двери подобно дикому зверю, убегающему от хищника, словно боится, что парень погонится за ней. Она спотыкается на ступеньках — её окликивает спускавшийся в подвал Чес, но она только быстрее уходит. Глэм замирает, осознавая происшедшее.       Гитарист медленно съезжает на корточки, хватаясь за голову.       Что же он наделал?