Я всё ещё тебя вижу, ты не виденье.
Ты всё ещё лежишь со мной в одной постели. Это так не привычно: видеть тебя такого… Такого спокойного, ловящего своей нефритовой кожей первые лучики солнца. Ты сейчас мне напоминаешь Белоснежку, уснувшую в стеклянном гробу с кусочкам яблока во рту. Ха, сказал в рифму! Но рифмованная Белоснежка — это уже сказка о мёртвой царевне и семи войнах- богатырях… Отгоняю этот бред куда подальше, как часто мы делаем с теми знаниями, что потом сыграют с нами злую шутку. Будь-то не выученный вариант к экзамену, или очередная маленькая забывчивость, что выльется во что-то вроде опоздания на автобус или пропущенного дедлайна. Ты всё ещё был со мной, ты — не сон и не видение, не происки моего, изголодавшего по дофамину, мозга. Странно, внешность вроде бы ангельская, этакий мамин ангелочек, но намекаю я сейчас не только на твою принадлежность к святошам в нимбах. Типичный серафим — маленький мальчишка с белокурой головкой и голубыми глазками. Ну, один из трех пунктов совпал, не плохо, да? Хоть что-то… Ты простонал нечто несвязанное и отвернулся от меня, подставляя мне свою спину. Легкий белый пух, как у цыпляток, только покинувших свою скорлупу. Нежные и такие чувствительные к моим касаниям, они дрожат, словно на морозе, когда мои пальцы скользят вдоль опахала, едва щекоча его. Они прекрасны в своей нежность и чистоте. Твои крылья прекрасны. Они такие нежные, что моя рука проваливается в них, словно в голограмму. Хотя… Ты в какой-то степени голограмма — иллюзия, созданная моим сознанием…Тебя здесь нет…
Я всё ещё путаюсь. Я плаваю во временном отрезке совершенно хаотично, как овощ в тарелке супа. Ха, красивое сравнение, молодец, можешь начать писать свои книги. Только в этом совершенно нет смысла, да? Я ещё пару недель назад… Пару месяцев… Лет… Раньше, я чувствовал себя счастливым. Нет, раньше я был по-настоящему счастлив, а сейчас… А сейчас я хочу быть счастливым и пытаюсь себе внушить это самое счастье. Опять натягиваю на лицо улыбку, последний раз глянув на твой дивный образ, который я храню на самом мягком и важном местечке в моём мозгу. Ты спокоен.Как и твои белые крылья.
Смотреть в твои глаза — шагать по битому стеклу. Ласкать твою кожу — тереться о наждачку. Слышать твой голос — невыносимо. Бархатистый, такой нежный, родной и одновременно далёкий. Как я хочу, чтобы это быстрее кончилось, пожалуйста, скажите, что после твоей смерти прошло уже сто тысяч лет, скажите, что скора и я умру…СКАЖИТЕ!!!
Скажите!
Скажите…Я не хочу забывать твой голос…
Почему же «я не хочу» не ровня «я не буду»…
***
Любоваться твоими волосами — гореть, ласкать твои губы — резаться о миллионы осколков, твоя кровь — сласть, страсть, яд. Сласть у нас была, страстью мы дышали. Да, именно так! Мы упивались друг другом, дышали нашей общей страстью! Нашей, разделенной в равной пропорции на двоих. Нашей… Это значит твоей. Твоей и моей, но в большей степени все же ты был той маленькой спичкой, что порождала всю эту страсть. Страсть. Сласть. Страсть. Яд… Яд? Хе, неплохо. У каждой истории должна быть концовка: хорошая она, плохая, нормально прописанная концовка книги или сопливая слёзовыжималка… У каждой истории должен быть финал. Наша история тоже, давно кончилась. Моя история давно закончилась.