Прорываясь сквозь облака | BREAKING THROUGH THE CLOUDS

Полицейские машины под вой сирен мчались по загруженным дорогам в вечерний час пик в направлении больницы, сопровождаемые любопытными взглядами прохожих. — Автор книги To See the Obvious — австралийский химик Артур Бёрч, чьим самым известным вкладом является публикация восстановления по Бёрчу, названного в его честь. Description of a Method for Factory Production of Amorphous Phosphorus — работа, опубликованная австрийским химиком Антоном Шрёттером в 1848 году; главным вкладом Шрёттера является открытие того, что при нагревании белого фосфора при 250°C в среде инертного газа образуется красный аллотроп, также известный как красный фосфор. Автор Terpene and Camphor — Отто Валлах, он был лауреатом Нобелевской премии по химии в 1910 году; он сделал еще одно открытие, частично названное в его честь — реакция Лейкарта-Валлаха, относящаяся к восстановительному аминированию карбонильных соединений либо аммиаком, либо аминами. Янь Се, сидевший за рулем, искоса глянул на пассажирское сиденье. Он не мог не спросить: — Какое это имеет отношение к похищению? — У восстановления по Бёрчу, метода восстановления красного фосфора и реакции Лейкарта-Валлаха есть одна общая черта, — Цзян Тин поднял взгляд с записей Чу Цы и сказал: — Это три основных процесса, используемых действующими организациями по производству наркотиков при синтезе метамфетамина. Янь Се на переднем сидении: — … Хань Сяомэй на заднем сидении: — … На лицах обоих возникло выражение внезапного озарения. — Но эта подсказка слишком эзотерическая. Даже его наставник не понял ее. Вы уверены, что мы все правильно толкуем? — Хань Сяомэй не могла удержаться от вопроса, — Есть ли вероятность, что он сам связан с производством наркотиков, а эти книги изучал для себя? Цзян Тин был непоколебим. — Такой возможности нет по двум основным причинам: процесс производства метамфетамина чрезвычайно прост. Человеку с такими способностями в химии, как у Чу Цы, не понадобился бы никакой справочный материал; он, вероятно, смог бы синтезировать его даже на своей собственной кухне. Это первая причина. Что касается второй, судя по записям Чу Цы, у него легкое тревожное расстройство, а именно ОКР. В частности, это проявляется как компульсия не заходить вертикальными штрихами за пределы строчки страницы. Например, при написании буквы Т второй штрих обязательно будет пересекаться с горизонтальным штрихом так, чтобы образовывался идеально прямой угол. Если вы изучите все его записи, то обнаружите, что каждая вертикальная линия является таковой. Если угол недостаточно прямой, он обязательно его исправляет. На мгновение на заднем сидении послышался шорох, а затем Хань Сяомэй резко вскинула голову и воскликнула: — Это действительно так! — Это вполне ожидаемо, — сказал Цзян Тин, — Чу Цы живет в условиях сильного стресса. Диссертация, эксперимент, гарантирующий его поступление в докторантуру и самую высокую стипендию; еще и сосед по комнате в лице Фэн Юйгуана, который постоянно мешает ему спать и выводит из себя. Проблемы с психическим здоровьем всегда преследуют людей в подобных ситуациях. Небольшая степень ОКР вряд ли кого-то удивит, — он указал на Хань Сяомэй, — Посмотри еще раз на последние фото в своем телефоне. Хань Сяомэй не улавливала логики. Она открыла галерею, где самыми свежими изображениями были снимки, сделанные Цзян Тином, с дозаторами резервуаров для хранения. — Я использовал записи экспериментов Чу Цы за эту неделю в качестве ориентира и определил все резервуары для хранения, к которым он мог прикасаться. Все дозаторы расположены точно так же, как вертикальные штрихи — они образуют точный угол в 90° к напольной плитке. Да, это еще один признак его ОКР, но взгляните на резервуары для хранения, из которых выкачивали химикаты сегодня утром. Цзян Тин взял телефон у Хань Сяомэй и показал фото Янь Се. Янь Се повернулся к нему, продолжая вести машину. Его глаза метнулись к экрану телефона. Серебристый Мерседес взревел, перестраиваясь на другую полосу, рассекая поток машин с точностью и безжалостностью скальпеля. — Дозаторы расположены небрежно, — сказал Цзян Тин, указывая на фото, — То есть на них просто забили после использования. — У тебя весьма красивые руки, — небрежно заметил Янь Се. Цзян Тин: — … На мгновение выражение лица Цзян Тина стало совершенно пустым. Хань Сяомэй же, сидевшая на заднем сидении, никак не могла предвидеть такого разворота событий. Она едва ли не взорвалась фейерверком в далеком небе. Взгляд Янь Се вернулся к дороге. — Значит, Чу Цы, скорее всего, не был тем, кто украл контролируемые химикаты, и его подставили? — … — Цзян Тин произнес: — Угу. Полицейские машины, расчищавшие им дорогу, проскочили на красный свет и пронеслись через главный въезд больницы. Янь Се включил поворотник, сменил полосу движения, повернул, даже не нажимая на педаль тормоза, и с визгом, который прорезал воздух подобно молнии, резко остановился перед дверями отделения неотложной помощи. Янь Се открыл дверцу машины и вышел. Пять или шесть офицеров уже вышли из полицейских машин, остановившихся впереди них. Эта картина привлекла взволнованные взгляды со всех сторон. Врачи, медсестры и члены семей пациентов, находившиеся поблизости, перешептывались между собой. — Но есть кое-что, чего я не понимаю, — сказал Янь Се. Он помчался к корпусу неотложной помощи, все офицеры последовали за ним. Естественный темп ходьбы Цзян Тина итак был более размеренным, чем у большинства людей; теперь же ему было еще труднее не отставать. Янь Се замедлил шаг. Он протянул руку и схватил его, а затем продолжил идти вперед, держа Цзян Тина в своих объятиях, как бы прижимая его к своей груди или даже держа под мышкой. — Что касается последнего звонка Чу Цы, техники триангулировали его местоположение и определили, что он находился где-то рядом со складом, когда взял трубку. А с учетом современных технологических возможностей уголовного розыска, которыми мы располагаем, погрешность может составлять не более двадцати метров, — Янь Се спросил промо у уха Цзян Тина: — Если ты говоришь, что его подставили, то что он делал на складе посреди ночи? Его взяли в заложники и силой заставили пойти на это? Цзян Тин, слегка нахмурив брови, явно пытался повернуть свое лицо в другую сторону, но Янь Се развернул его обратно, обхватив рукой, прижимая его голову к своей. — Если бы кто-то насильно потащил его туда, было бы невозможно не поднять шум. Он по собственной воле вошел на склад, — после нескольких попыток перетянуть канат, Цзян Тин, наконец, сдался, беспомощно продолжая: — Если вашим биохимикам удалось извлечь следы ДНК Чу Цы из раны на голове Нянь Бовэнь, то этого более чем достаточно, чтобы утверждать, что Чу Цы также лично вывел из строя системы видеонаблюдения и электроснабжения. Двери лифта со звоном закрылись. Янь Се задал еще один вопрос: — Зачем он пошел на склад? Больничный лифт был очень просторным и, несмотря на вошедших в него офицеров, малолюдным. Словно по общему согласию, все уставились на металлические отражающие стены лифта, украдкой наблюдая за Янь Се и Цзян Тином со всех возможных ракурсов. Цзян Тин тихим шепотом возразил: — Ты можешь не стоять так близко? Янь Се тут же нахмурил свои густые, острые брови. — А что? Что в этом такого? Ты же не какая-нибудь маленькая девочка. Цзян Тин: — … И в этот момент Янь Се подумал, что Цзян Тин ведет себя особенно мило. То, как он передал подозреваемого полиции, было мило; то, как проанализировал дело о похищении и разобрал его на части мелкозубной расческой, вычленяя из него улики — тоже мило. Даже то, как он прямо сейчас пытался повернуть голову так далеко в сторону, как только мог, было очень мило. И вот, с тоном, который был пропитан нежной искренностью, Янь Се подбодрил его: — Так держать, полицейский цветок! Цзян Тин совсем не был невысоким. На самом деле, его рост составлял редкие для этого региона 180 см. Но для человека, чьей визитной карточкой всегда был интеллект, а не мускулы, и который совсем недавно вышел из комы и все еще не восстановился — его телосложение действительно не шло ни в какое сравнение с Янь Се. Все было прекрасно, пока они не стояли так близко друг к другу. Но как только вы ставите их рядом, между капитаном уголовного розыска и длинноногой красавицей из полиции действительно обнаруживается трагическое различие. Цзян Тин прижал пальцы к точке между бровями. Однако, Янь Се был уверен, что прямо сейчас Цзян Тин бы с удовольствием сжал свои руки на шее его собственной шее. — Пятого мая после допроса в Городском Бюро Чу Цы вернулся на химический завод. Он внезапно прекратил эксперимент, который был завершен уже наполовину, и начал проводить многочисленные тесты, связанные с плотностью раствора. В тот день он узнал о смерти Фэн Юйгуана — вот что послужило катализатором изменений, произошедших с Чу Цы. — Чего он пытался добиться? — спросил Янь Се. Лифт остановился, металлические двери разъехались в стороны. Цзян Тин, наконец, освободился от Янь Се. Он поправил свою одежду и сказал: — Он хотел проверить, имеет ли смерть Фэн Юйгуана какое-либо отношение к внутренним секретам компании. Цзян Тин вышел из лифта. Янь Се ускорил шаг, чтобы догнать его, офицеры следовали прямо за ними, пересекая оживленный коридор больницы. — Вы что творите? Полиции дозволено хватать всех подряд, а? Вам разрешено надевать наручники на кого угодно? — с конца коридора отделения неотложной помощи доносились громкие вопли, — Это я ранен, я жертва, а вы так со мной обращаетесь! Я подам жалобу на каждого из вас! Перед отделением неотложной помощи собралась толпа зевак. — Что происходит? — Полицейские в наши дни такие твари. Подобные шептания были слышны даже в коридоре. — В сторону, в сторону, давайте! Посторонние, можете отойти в сторону, пожалуйста?! Полицейские оттеснили толпу людей. Янь Се подошел к двери и распахнул ее. Цзян Тин направился прямо за ним, не замедляя шага. Забинтованный мужчина крепкого телосложения был прикован наручниками к больничной койке. Это был пострадавший начальник службы безопасности, Дяо Юн. Гоу Ли стоял на охране палаты вместе с двумя новичками. Под натиском возмущений Дяо Юна по поводу несправедливого обращения и болтовни наблюдателей, которую не смогла бы заглушить даже закрытая дверь, цвет лиц у всех менялся от мертвенно-зеленого до красного. — Старина Янь! — Брат Янь! Дяо Юн бросил взгляд на Янь Се и понял, кто здесь главный. Громкость его голоса мгновенно поднялась на совершенно новый уровень. — Все знают, что как только тебя схватят копы, пиши пропало! Полиция просто не может раскрыть свои дела, поэтому хватает нас, беззащитных и бесправных граждан, чтобы не ловить настоящих преступников! С вами, госслужащие, кто знает, сколько темных делишек творится за закрытыми дверьми! Один из новичков прорычал: — Ты… Офицеры кричали на толпу в коридоре, пытаясь разогнать любопытствующих, чтобы закрыть дверь. Они были застигнуты врасплох, когда Цзян Тин сказал Янь Се: — Пусть оставят дверь открытой. Янь Се тихо спросил его: — Ты уверен, что справишься? Цзян Тин кивнул. Янь Се подал взглядом знак офицерам в дверном проеме быть наготове. Это взволновало собравшуюся толпу еще больше. Все вытянули шеи, наперебой пытаясь хоть мельком увидеть, что же там происходит. — Полиция арестовывает кого ни попадя? — Держу пари, их подкупили. Подобные комментарии сыпались непрерывным потоком, напоминая балаган на блошином рынке. Дяо Юн с громким лязгом дернул наручники, его лицо покраснело, а вены напряглись. Сейчас он не был похож на человека, которого несколько часов назад били фонариком по голове. — Я свидетель! Я невиновен! Вы, парни, должны искать похищенные контролируемые химикаты и ловить вора! Зачем вы меня арестовываете?! Цзян Тин приказал: — Снимите с него наручники. Полицейские опешили и на мгновение замерли. Один из стажеров не удержался и выпалил: — Что? Но он, посмотрев по сторонам, обнаружил, что поведение Янь Се явно выражало молчаливое согласие. Поэтому ему оставалось лишь подойти и нерешительно снять наручники с Дяо Юна. — Дяо Юн? — уточнил Цзян Тин. Мужчина потер запястья, раздраженно отвечая: — Да! Почему вы, полицейские… — Только что я видел, как вы довольно энергично кричали. Полагаю, встать для вас тоже не будет проблемой. — Чего вы хотите?.. — осторожно спросил Дяо Юн. Цзян Тин не обратил никакого внимания на его реакцию. Он бесстрастно продолжил: — Я прочитал ваши показания. Сегодня в половину третьего ночи вы проходили мимо склада, совершая обход, и наткнулись на подозреваемого Чу Цы в момент совершения кражи. Вы прошли вперед, чтобы остановить его, но развязалась борьба, во время которой вы получили удар ножом для фруктов, а затем удар по голове после падения. Все правильно? Дяо Юн самодовольно выпалил: — Да! Откуда мне было знать, что у него с собой нож, и что он так ловко с ним обращается? — Каким был этот нож? Назовете примерную длину и кривизну лезвия? — Просто… обычный нож для фруктов, маленький такой, — Дяо Юн взмахнул руками, — Такая длина, без изгиба. Цзян Тин взял шариковую ручку, которую дежурный врач оставил на прикроватном столике. — Примерно такой? Дяо Юн без колебаний кивнул. — Тогда, если я попрошу господина Дяо воспроизвести нападение, полагаю, это тоже не вызовет проблем? Дяо Юн сглотнул, отвечая: — Конечно, конечно! Никаких проблем! Цзян Тин помахал Хань Сяомэй, которая стояла довольно далеко; между ними было несколько полицейских: — Ты, иди сюда. — А? — Хань Сяомэй, несколько ошеломленная, с опаской шагнула вперед и взяла ручку. Стажеры помогли Дяо Юну подняться с больничной койки. Он встал напротив Хань Сяомэй. Цзян Тин, стоявший в стороне со сложенными на груди руками, спросил: — Какое между вами и подозреваемым было расстояние? Такое же, как сейчас? Отличие Цзян Тина от других полицейских заключалось в том, что его голос был относительно мягким, глубоким и слегка хрипловатым, что было признаком слабого физического здоровья. Однако каждое его слово было произнесено с поразительной четкостью. Это придавало ему определенную невозмутимость, которую было довольно трудно описать. Дяо Юн оценил взглядом расстояние и фыркнул: — Почти… Почти такое же. — И что же произошло между вами? — Я подошел, чтобы спросить, кто это. Он услышал мой голос, сразу же встал и выключил фонарик. Я… я понял, что у этого человека недобрые намерения, мне было немного страшно, но я собрался с духом и бросился на него. Затем внезапно почувствовал боль в своем теле… Дяо Юн слегка наклонился вперед, разведя руки в стороны, как будто собираясь напасть на Хань Сяомэй. Цзян Тин спросил: — Не могли бы вы описать нашей женщине-офицеру, как подозреваемый напал на вас? Ребра Дяо Юна все еще были обмотаны бинтами; Хань Сяомэй не осмелилась в самом деле ткнуть его ручкой. Она повторила движения, описанные Дяо Юном, изобразив фальшивый удар. Кончик ручки остановился чуть выше места раны. — Оставайтесь в этом положении и не двигайтесь. Где фотограф-криминалист? — Цзян Тин указал пальцем, — Зафиксируйте это. Гоу Ли привел с собой техника, который отвечал за фотосъемку места преступления, чтобы помочь в оценке травм. Техник поспешил вперед и сфотографировал позы Дяо Юна и Хань Сяомэй. В коридоре поднялся настоящий гул из-за безудержной болтовни. Гоу Ли боком сделал пару шагов к Янь Се, прошептав: — Ты уверен, что твой друг справится? Если окажется, что он откусил больше, чем может прожевать, и подавится, разъяренная толпа просто забьет нас камнями… Янь Се не ответил. Гоу Ли поднял голову и, к своему удивлению, обнаружил, что Янь Се пристально смотрит на Цзян Тина, словно ястреб, а в глубине его глаз мерцает неописуемый блеск. — Старина Янь? — Он прав, — произнес Янь Се тихим и напряженным голосом, — Все настолько просто, и все же никто из нас не заметил этого. Гоу Ли: — ??? Дяо Юн немного устал от необходимости оставаться неподвижным в одной позе, учитывая его травму. Он нетерпеливо рявкнул на Цзян Тина: — Мы уже закончили? Что еще вам, полицейским, надо? — Не спеши, — спокойно ответил Цзян Тин. Затем он повернулся к Гоу Ли и спросил: — Какой у Чу Цы рост? Всего одна фраза, и на Гоу Ли, словно гром среди ясного неба, снизошло озарение; теперь он все понял! — Примерно… Примерно как у тебя! — Гоу Ли едва ли не запинался, — Да, на целую голову выше Хань Сяомэй! Цзян Тин шагнул вперед, взял ручку и повторил позу Хань Сяомэй, в которой она только что стояла. Кончик ручки опускался сверху вниз, но он не остановился в районе бинтов, как это было в случае с Хань Сяомэй. Он остановился чуть выше груди Дяо Юна. — Рана имеет треугольную форму; острие ножа было сверху, а лезвие — снизу, поэтому хват не мог быть прямым. Вы говорили, что Чу Цы встал перед тем, как нанести удар. Тогда я хотел бы узнать: как Чу Цы, который на голову выше этой женщины-офицера, сумел нанести вам удар в таком низком положении обратным хватом? Или вы каким-то образом вдруг стали на двадцать сантиметров выше? Лицо Дяо Юна мгновенно побледнело! Цзян Тин повернулся и небрежно отбросил ручку. Позади него Дяо Юн начал взволнованно отступать. — Я… Я неправильно запомнил! Он встал не до конца, все происходило так быстро, я не мог ясно мыслить, когда давал показания!.. — Тогда, похоже, вы во многом «не могли ясно мыслить», — прервал его Цзян Тин, — Вы сказали, что Чу Цы выключил свой фонарик после того, как услышал ваш голос, а значит, наступила кромешная темнота. Как же тогда вы смогли так ясно разглядеть, что оружием являлся обычный нож для фруктов размером с шариковую ручку с едва заметным изгибом лезвия? — …! Ноги Дяо Юна совершенно ослабли. Он сделал дрожащие полшага вперед, и тут же был повален на пол двумя пылкими молодыми новичками. — Вы, ребята, должно быть, ошибаетесь, я не лгал! Подождите, подождите, я ранен, мне разрешено просить об условно-досрочном освобождении по медицинским показаниям! Я… Дяо Юн, удерживаемый офицерами, продолжал яростно сопротивляться. Кровь просачивалась сквозь его бинты, образовывая довольно тревожную картину. Но Цзян Тин был невозмутим. — Забирайте его. В ближайшее время он точно не умрет, — с беспечным безразличием сказал Цзян Тин. — После того, как мы уйдем, оставьте двух человек, чтобы они проверили все телефоны. Попросите толпу удалить все фото и видео, а также убедитесь, что ничего не утекло в интернет, — тихо приказал Янь Се своим подчиненным. После этого он повернулся к Цзян Тину, на его лице расплылась дразнящая улыбка, — Неплохо, Юаньфан! Цзян Тин повел плечами, проигнорировав его. Выходя следом за ним из палаты, Янь Се спросил: — Но твои выводы сейчас были основаны лишь на том, что Дяо Юн еще не успел все хорошенько продумать. Что, если бы он был немного умнее и заранее подготовил убедительные показания? Как бы ты тогда нашел слабые места в его истории? — В этом мире нет неопровержимых ложных показаний, есть лишь недостаточно наблюдательные следователи, — Цзян Тин прошел через коридор, не обращая внимания на многочисленные взгляды, направленные на него со всех сторон. Из-за маски на лице его голос звучал несколько тихо и приглушенно, — Ушиб головы Дяо Юна относительно большого диаметра. Даже будь он вызван ударом фонаря, это был бы обычный бытовой ручной прожекторный фонарь из сверхпрочного алюминиевого сплава. Но если бы Чу Цы взял такой большой фонарь для перевозки химикатов, это бы приносило больше неудобств. Уже это вызывает подозрения. Вдобавок ко всему, никто, пролежав без сознания несколько часов, не смог бы так энергично вопить и скакать, как этот Дяо Юн. Таким образом, глубина раны, скорее всего, была выдумана, а края раны, возможно, искусственно увеличены. Конечно, как только судмедэксперты завершат оценку травм, все эти несоответствия будут обнаружены. Просто на это уйдет полдня, а то и целый день. Они вошли в лифт. В другом конце коридора офицеры выводили раздраженного и сопротивляющегося Дяо Юна из отделения скорой помощи. — Однажды такая задержка в полдня может стоить похищенному жизни… — пробормотал Янь Се. — Мгм, — произнес Цзян Тин в знак согласия. Лифт медленно закрылся и поехал вниз. Янь Се внезапно сказал: — Я только что слышал, как люди там начали аплодировать. — … — Должно быть, тебе, — Янь Се улыбнулся Цзян Тину. Но неожиданно Цзян Тин встал рядом с ним без какой-либо эмоции на лице. Настолько невозмутимый, что это почти можно было назвать апатией. — И что? — По крайней мере, в следующий раз, когда кто-то будет кричать о том, что полиция незаконно арестовывает людей, чтобы не искать настоящих преступников… — Если они были теми, кто кричал подобные вещи, то и любая положительная эмоция, которую они испытывают по отношению к полиции, продлится не больше пяти секунд… — мягко сказал Цзян Тин, — Давай вернемся в бюро. Сегодня нас ждет еще одна бессонная ночь. Янь Се выдохнул и тихо сказал: — Ага. Лифт прибыл на первый этаж. Двери плавно открылись, их обдало ветерком, и они вышли плечом к плечу.