Белый волк
— Зачем ты это сделал? — спросила мадам мэр, шумно выдыхая, прикусывая губу и упираясь рукой в стену. — Что именно? — вопросом на вопрос отреагировал Грэм, сильнее вдавливая Реджину в стену всем своим телом. Шериф был любовником мэра столько, сколько он себя помнил. Он не помнил их первой встречи, не помнил, как завязались их отношения и даже не имел понятия, были ли в его жизни вообще женщины до Реджины. Всё, что Грэм помнил о себе — что должен беспрекословно подчиняться всем приказам мадам мэр, что он и делал всегда, кроме таких моментов. Только во время секса Реджина ослабляла свою железную хватку, которую, без всякого сомнения, ощущали на себе все жители Сторибрука, и позволяла ему думать, что он здесь главный. Чувствуя очередной грубый толчок внутри, Реджина снова прикусила губу и пожалела о том, что она — та единственная, чья память не заменена на фальшивую. Она помнит и холодные липкие пальцы короля, которые касались её кожи, пока он расстёгивал на ней подвенечное платье, и нежные объятья Дэниэла, а теперь уже двадцать восемь лет подряд ей приходилось довольствоваться охотником, который овладевал ей только потому, что она хранила его сердце в своём сейфе. — Взял на работу в участок Эмили Свон, — произнесла она сквозь приглушённый стон. — Мне нужно, чтобы она побыстрее убралась из города, а ты её на работу пристраиваешь. — Ей покровительствует Голд, поэтому так скоро, как тебе хотелось бы, она точно не уберётся, — то ли прохрипел, то ли прорычал ей в затылок Грэм. — Ты мэр города, а он его хозяин. — Старый чёрт — седина в бороду, а бес в ребро… Сдалась она ему, — простонала Миллс. — А может, это и неплохо? — Грэм схватил Реджину за волосы и потянул, запрокидывая голову назад. — Пока она дежурит, я тут, с тобой.***
Даже не подозревая, чем на самом деле занят шериф Грэм, Эмили Свон честно несла вахту ночного дежурства и, пересев со своего «жука» на полицейскую машину, патрулировала город. Блондинка только успела подумать о том, что ничего более бесполезного она в жизни не делала, ведь Сторибрук казался самым тихим местом с нулевой преступностью, как вдруг из окна дома мэра кто-то спрыгнул, упав в кусты. Женщина насторожилась, ведь это не просто особняк мэра — это дом, в котором живёт её сын; да, до недавнего времени она о нём и не думала, но теперь он был для неё важен. Она взяла дубинку и вышла из авто. Эмили спряталась за одним из кустов и, когда звук шагов достаточно приблизился, ударила со всей силы, которой только обладала девочка-сирота с трудным приютским прошлым. Благодаря пережитому в детстве, испугать её было сложно, а вот обескуражить — запросто: она никак не ожидала, что ей под ноги, застонав от боли, свалится Грэм. — Общественная работа? — Свон обрушила свой гнев непонимания прежде, чем мужчина успел подняться на ноги. — Планы изменились, — попытался оправдаться он, всё ещё сидя на асфальте, — Реджина попросила зайти… — К ней в спальню? Зачем было лезть через окно? — Чтобы Генри меня не видел. — Дворовый фонарь давал достаточно освещения, и шериф хорошо видел, как нахмурилась его напарница и как она зла, поэтому решил не юлить и просто выпалил правду. — Вы видитесь под носом у Генри? — лицо блондинки становилось всё злее. — Он спит, мы же тайком… — А лицо шерифа — всё растеряннее. — Сам додежуришь. Она бросила ему ключи и пошла прочь, не желая выслушивать иные нелепые оправдания. К горлу комом подступила обида. Только теперь Свон в полной мере осознала, что имел ввиду Голд, сказав, что мадам мэр не сдастся без боя. Реджина станет бороться с ней не только за сына, но и за Грэма. И, казалось бы, она столкнулась с предательством ещё при рождении, и далее оно сопровождало её всю жизнь, а значит, её уже не могут задевать мелочи, но обидно было. Эмили злилась на себя за то, что пошла на поводу у парня и приехала в этот странный городок, который теперь не отпускал её — хотя на самом деле это она не отпускала Генри, хоть и не могла до конца себе в этом признаться, и это её тоже злило, — ведь жила же она как-то без него целых десять лет? Почему бы не жить дальше, сесть в «жук», дать по газам и забыть об этом месте и этих людях. А её сынок с чересчур живой фантазией скоро совсем повзрослеет, поступит в колледж и съедет от властной матери. Думая обо всём этом, блондинка и сама не заметила, как дошла до лавки Голда. На стеклянной двери висела табличка «закрыто», но внутри горел свет, а сам ростовщик сидел за прилавком и был чем-то занят. Мужчина был так сосредоточен, что не замечал Эмили, смотревшую на него сквозь стекло. Дело было не только в десятилетнем проказнике, который пытался ей доказать, что его приёмная мать — едва ли не воплощение зла, но и сам город действительно не отпускал её. Просто все его обитатели были такими же, как она — несчастными, каждый по-своему. Складывалось впечатление, что все в городке уже давным-давно устали ждать другой счастливой жизни, а возможно. и вовсе не верили, что она существует. И чем не идеальное место для той, кто привык к предательству с рождения? А вот Голд будто бы был другим, он был похож на того, кто отчаялся. Он один, казалось, не просто верил — он знал, какая она, другая жизнь, хоть и забыл об этом на время, но даже в своём забвении он словно уверовал в то, что всё однажды изменится к лучшему. Как бы ей хотелось хоть каплю этой веры… Постояв ещё немного, Свон побрела к дому. Завтра, судя по всему, её ждал нелёгкий денёк.***
Когда через пару дней утром Эмили спустилась вниз, на столе лежал букет. Мини-розы красного и оранжевого цвета, обёрнутые в красивую бумагу, так и кричали: «Эмили, прости меня!» Ни секунды не раздумывая, она взяла его в руки и, нажав педаль, чтобы открыть крышку мусорного ведра, почти грациозно опустила его туда. — Погоди, что ты делаешь? — крикнула Мэри Маргарет, когда цветы уже мирно полёживали среди мусора. — Если Грэм думает, что меня можно задобрить, то… — Эмили просунула руку в рукав тёплой кофты. — Вообще-то цветы мои, — смущённо произнесла учительница, доставая букет. — От Дэвида? — спросила Свон, открывая холодильник и беря графин с соком. — Нет… — Ну и правильно, — улыбнулась Эмили, наливая сок в стакан и залпом выпивая. Имя нового поклонника своей соседки она решила не уточнять. К чему, если пускать корни она здесь не собирается. — Забудь Нолана. Я вот не страдаю из-за мужчин… — Это ты-то не страдаешь? — хитро улыбнулась Бланшер, перекладывая утреннюю яичницу со сковороды на тарелку. — Бедный букет говорит об обратном. — И о чём же? — Свон сдвинула брови, лоб покрылся морщинками. — О том, что ты неравнодушна к Грэму, — Мэри Маргарет поставила тарелки на стол. — Это всем понятно, кроме тебя. Ты просто воздвигаешь стену, отгораживаешься… — Ну, знаешь… — Свон растерянно всплеснула руками. Её собеседница, сама того не ожидая, попала в цель, и, не придумав себе оправданий, Эмили решила просто покинуть жилище. Она собралась так быстро, как только могла. — Эмили, а завтрак? — крикнула вдогонку Мэри Маргарет, но ответом ей был хлопок двери.***
Весь день она провела в участке, раздумывая над тем, что видела Грэма, выпрыгивающего из окна спальни мэра, и о том, что сказала утром её соседка, и старалась лишний раз никому не попадаться на глаза. На её счастье, шерифа в участке сегодня не было, а значит, неловких разговоров можно избежать. Просидев так до вечера в компании двух коробок пончиков, Эмили направилась в закусочную «У бабушки» и наткнулась там на того, кого успешно избегала весь день. Стоило ей только войти, как перед её лицом пролетел дротик и попал в косяк в сантиметре от неё. — Очумел? — Свон, не выдержав, всплеснула руками. — А если бы в меня? — Я не мажу, — спокойно сказал шериф. — Эмили, будете что-нибудь? — в зал из кухни с подносом вышла Руби. — Нет, что-то перехотелось, — буднично бросила блондинка. Сделав шаг назад, она толкнула дверь плечом и вышла на улицу, но Грэм пошёл за ней, а это значило, что неловкого разговора всё равно не избежать, но она всё же предприняла попытку, ускорив шаг. — Эмили, — раздалось за спиной, и блондинка всё же решила обернуться; город мал, и далеко всё равно не уйдёшь. — Я не видел тебя с той самой ночи, как я… — Как ты выходил от мэра? — она хмыкнула и добавила: — Точнее, выползал… Не волнуйся, я от тебя не бегаю, просто мне это неинтересно. — Если так, почему ты не в духе? — спросил мужчина. — Я в порядке, — Свон повысила голос, её всё это начинало сильно раздражать. — Будь это так, ты бы не выскочила из бара, как ошпаренная. Блондинка молча отмахнулась и хотела пройти, но мужчина преградил ей путь. — Да, я понимаю, у вас с Реджиной натянутые отношения, и должен был сам сказать тебе… — Мы взрослые люди, к чему эти тайны? — Свон разозлилась не на шутку. — Просто не хотел, чтобы ты смотрела вот так… Эмили не успела никак отреагировать на его слова — шериф взял её лицо в ладони и вовлёк в поцелуй. Никак такого не ожидав, блондинка в первые секунды растерялась, но потом, взяв себя в руки, она оттолкнула его. — Какого чёрта?! Но шериф ничего бы не смог ответить на этот вопрос, он даже никак не отреагировал на гневный женский крик, он лишь ошарашенно мотал головой. Стоило ему только коснуться губ Спасительницы, как перед ним, словно в режиме ускоренной перемотки, стали возникать моменты из его прошлой, не проклятой, жизни. Лес, охотничий нож, белый волк с глазами разного цвета… — Ты видела? — прохрипел он, всё ещё пребывая в шоке. — Волка… — Видела что? Какого волка?! — Однако, решив не дожидаться ответа, Свон добавила: — Ты просто пьян, а сказочных фантазий мне и от Генри хватает. Эмили ушла, а шериф так и остался стоять посреди ночной улицы, пытаясь понять, то ли он сошёл с ума, то ли прозрел и стоит признать, что вся теория Генри — реальность.***
Эмили не сразу поняла, что ноги снова привели её к лавке ростовщика. Там опять горел свет, а хозяин был над чем-то сосредоточен. На двери, по обыкновению, висела табличка «закрыто», но оставаться сторонним наблюдателем сегодня она не хотела. Дверной колокольчик протяжно звякнул, оповещая о госте. Голд, не поворачивая головы, произнёс: — Табличка на двери не имеет вторых смыслов. Так что… — Он наконец обернулся и тут же расплылся в загадочной полуулыбке, смягчив тон. — Мисс Свон, добрый вечер. — Добрый, — слегка смутилась она. — Можно к вам? — Если не боитесь пересудов. — Плевать.