Миссис Голд
Реджина на секунду сильно зажмурилась, но это не помогло. Когда она открыла глаза, мираж не растаял в воздухе, ибо это был не мираж, но верить в это Королева отказывалась. Когда вчера утром Голд без стука, по-хозяйски явился в её кабинет и заявил, что хочет, чтобы Реджина, будучи представителем власти в городе, сочетала его браком с Эмили Свон… В первые секунды её величество просто впала в оцепенение, но после того, как оно прошло, ей сначала захотелось расхохотаться в голос, потом накричать на него и выдворить прочь. Но ни того, ни другого она сделать не смогла. Реджина не знала, каким образом, но он имел власть в любом из миров, в любом из вариантов проклятой памяти. Власть — это то, чего всю жизнь жаждал Тёмный, и то единственное, что он действительно боялся потерять. В этом была его сущность, а истинную сущность не может уничтожить даже самое сильное из заклятий. Она двадцать восемь лет наблюдает это — как все они, не помня себя, своих прежних жизней и имён, живут жизнь, придуманную для них Злой Королевой, но она, находясь в здравом уме, видела, как где-то глубоко внутри они ещё живы — те, настоящие. В каждом из них сохранилось что-то от непроклятой личности. В Голде это была власть, которой Реджина, хоть и нехотя, подчинялась даже теперь. И вот сегодня они оба стоят перед ней — Тёмный маг и дочка Белоснежки, которая в пяти минутах от того, чтобы стать миссис Голд. Усмехнувшись внутри себя, Реджина даже подумала о том, что отдала бы многое, если не всё, чтобы увидеть реакцию падчерицы, узнай она, что Румпельштильцхен теперь её зять; а ему каково бы было, пойми он, что Белоснежка его тёща?.. Но самое главное — потратив столько времени и сил, загубив множество жизней ради создания Заклятия, хитрый Тёмный женился на женщине, способной его разрушить. Королеву крайне не устраивала эта ситуация, но чувство юмора, которым иной раз обладает судьба, она не могла не оценить. Эмили, стоя напротив мэра, отметила, что сегодня её поведение странным образом отличается от обыденного. Обычно она выглядела безэмоциональной, холодной, со сдержанной улыбкой; сегодня же мышцы её лица дёргались, будто её кусает комар или мучает спазм. Она цедила слова сквозь зубы, и выражение её лица постоянно менялось от недовольного до раздражённо-брезгливого, будто на паузах между словами она пыталась прожевать лимон. Миллс и вправду пыталась то ли лимон прожевать, то ли рыбью кость проглотить, вот и кривила лицо. Рыбьей костью было присутствие мисс Свон в пределах города. Нет, у неё, конечно, ещё была надежда на то, что это просто мать Генри, а никакая не «Спасительница», но стрелка часов, которая отмерла с тех пор, как жёлтый «жук» пересёк городскую черту, говорила об обратном. «Властью, данной мне Тёмным заклятием…» — чуть не ляпнула Реджина и тут же исправилась: — Властью, данной мне муниципалитетом, я объявляю вас мужем и женой. Наконец замолчав, Королева выдохнула и уставилась на молодожёнов. Зрелище, надо признать, было весьма занятным. Голд, со своей хитрой полуулыбкой и чертовщиной во взгляде, будто снова что-то задумал, но что — никому неведомо, возможно, даже ему самому. И эта ненавистная Реджине женщина — она уже не была такой, как при их первой встрече, дерзкой, самоуверенной, с горящими глазами. Немного бледная и потерянная; смерть Грэма явно подкосила её. Но зачем ей замужество с Голдом? На краткое мгновение в холодной и коварной Королеве, давно убившей в себе все чувства, вновь очнулась та юная девушка, безутешно рыдающая над мёртвым возлюбленным, которого убила её собственная мать. Кому, как не ей, знать, на какие безрассудные поступки иной раз толкают людей потери… Зачастую смерть заставляет нас переоценить жизнь, и мы пытаемся её изменить. Поблагодарив мадам мэр, новоявленная чета Голд покинула её кабинет, и Реджина тряхнула головой, сбрасывая с себя пелену мыслей на тему рассуждения о жизни и смерти. Не об этом ей сейчас надо думать, а о том, как избавиться от Эмили и вновь опровергнуть известную истину о том, что добро должно побеждать. — Она же собиралась уехать! И вот два дня спустя она уже миссис Голд! — вскрикнула Королева, оставшись в пустом кабинете. Реджина вытянула руку, больше всего на свете желая сформировать огненный шар и метнуть его в стену, но, сколь велика бы ни была её злость, всё тщетно — магия этому миру недоступна, а значит, придётся бороться с ней методами, известными простым смертным.***
Когда они вышли из мэрии, Эмили поёжилась от сильного ветра, так и норовившего забраться под красную кожанку, что была явно не по погоде. Волосы, раздуваемые ветром, лезли в глаза. — Ну и что дальше? — спросила она у своего теперь уже мужа, хотя ей самой верилось в это с трудом; всё казалось каким-то розыгрышем, жизнь запуталась настолько сильно, что самое время для слов «вас снимает скрытая камера», но вместо них прозвучал голос Голда: — Дальше? — На его лице вновь мелькнула полуулыбка. — Генри, вне всякого сомнения, начнёт хвастать в школе. Реджина будет жить лишь поисками способа выдворить вас вон. Я думаю… — Он взглянул на окна кабинета Реджины. — Я думаю, она уже его ищет. Ну, а я, — он подошёл к ней, — отвезу вас в наш дом, мисс Свон… — Он закашлялся. — Вернее сказать, миссис Голд. — Дом? — она наморщила лоб от удивления. — Только не говорите мне, что всерьёз думали, будто я живу в лавке. — Он открыл перед ней дверцу авто.***
— Розовый? Как кукольный. — Эмили усмехнулась. — Да, многого я о вас не знаю. — Не розовый, а цвет «лосось», если быть точным, — спокойно поправил её Голд. Дом человека, которого все без исключения называли хозяином города, и впрямь походил на игрушечный. Деревянные ступени, выкрашенные в оттенок розового; овальные окна; рамы окон и перила ступенек были окрашены зелёным, что, на удивление, гармонировало. Деревянные двери со вставками из витражных цветных стёкол. С одной стороны от ступенек дом был выстроен полукругом, с другой располагалась терраса с такими же зелёными перилами. — Не знай я, чей это дом, никогда бы не подумала, что вы здесь живёте, — произнесла Эмили, поднимаясь по ступенькам вслед за Голдом. Но ни ей, ни даже хозяину дома было невдомёк, что дело здесь даже не в его личных предпочтениях, а в фантазии Королевы, ведь сделал всё это с ними — поселил его в дом, похожий на кукольный, обрезал шикарные густые локоны Белоснежки до стрижки под мальчика, превратил сверчка Джемини в психотерапевта с собакой — тот, кто наложил заклятие. Открыв дверь, Голд пропустил новоиспечённую супругу вперёд. — Обычно я не говорю тем, кто входит в эти двери, чтобы чувствовали себя, как дома, но вы, более того, можете чувствовать себя здесь хозяйкой. Собственно, вы и есть хозяйка… Эмили осмотрелась. Справа от входа начиналась кухня, образовывающая прямоугольник. Холодильник, рядом шкафчики с кухонной утварью вдоль стены. Угловой буфет, по всей видимости, с антикварной посудой, полка с разной кухонной техникой; вдоль окна — снова шкафчики с белой глянцевой столешницей, раковина, а замыкала этот прямоугольник плита. Впереди, за зоной кухни — зона гостиной: мягкий диван, кресла, пушистый ковёр, камин, над ним телевизор. — Вы располагайтесь, а мне пора в лавку — дела. Голос Голда отвлёк её от разглядывания интерьера. Она повернула голову и согласно кивнула. Минуту спустя входная дверь протяжно скрипнула, и Эмили осталась одна посреди незнакомого дома. И только теперь задумалась о том, как это всё произошло…***
— Как это всё произошло? — ошарашенно произнесла Мэри Маргарет, отпивая из кружки чай, и Эмили могла поклясться, что сбилась со счёта, в который раз слышит это вопрос. Пройдясь по своему новому дому, заглянув во все комнаты и придя в исходную точку, Эмили поняла, что не хочет сидеть в одиночестве и разыскивать ответы на философские вопросы. Поэтому она отправилась к той, кого в этом городе знала лучше всего. Однако вопросы, от которых она хотела спастись бегством, настигли её и там. — Да, мы знаем его всю жизнь, и никто бы совершенно точно связываться не стал, а ты в городе два месяца — и замуж?! — Глаза учительницы начальных классов сейчас были огромными, как у кота из известного мультика. — Вы знаете его всю жизнь, а я всю жизнь совершаю глупости, так что поступок как раз в моём стиле, — отшутилась Эмили. — Ты же собиралась уехать? — подняла бровь Мэри Маргарет. — Я всегда так делаю, — дёрнула плечом блондинка. — Сейчас решила попробовать совершить глупость иного рода. Скромная учительница была искренне шокирована происходящим. Эмили ведь всерьёз собиралась уехать, собрала вещи и вышла из дома, не обещая вернуться, но вернулась спустя два дня, в новом статусе… Для неё это было более захватывающе, чем любой из сериалов, что транслировало местное телевидение. Мэри Маргарет была до потери пульса обескуражена, но в то же время рада, что Эмили осталась в городе. Только когда она, собираясь уехать, покинула её маленькую квартирку, Бланшар осознала, что всю жизнь до появления незнакомки на жёлтом «жуке» прожила одна, и сильнее всего на свете она не хотела испытывать это одиночество снова.***
Пробыв у Мэри Маргарет до позднего вечера, Эмили отправилась домой. Она тихо брела по опустевшим улицам городка в надежде не заблудиться и дойти до дома своего мужа. «Мужа» — произнеся это слово у себя в голове, она усмехнулась себе под нос, настолько это было непривычно. Слово было колким, каким-то неправильным, словно ей не подходящим. Словно цветастое платье, что было толстухе мисс Грин, которая присматривала за ними в приюте, совсем не по размеру. Слово было непривычным, а поступки стали казаться нелогичными. Зачем она это сделала? Просто уехала бы, и всё — как уже уезжала семь раз до этого… Когда ты вырванное растение, всё просто, но когда ты вдруг пустил корни, то тебе уже сложнее, ведь с каждым днём они уходят всё глубже в землю. Не сумев их вырвать, она не смогла покинуть город. Эмили дошла до перекрёстка и увидела одиноко стоящего мужчину; она узнала в нём Дэвида Нолана, неизвестного пациента, не так давно вышедшего из долгой комы. По заверению Генри, это не кто иной, как суженый Мэри Маргарет, и, к удивлению Эмили, учительница стала первой, кого он увидел, придя в себя, и это пробудило в нём любовь с первого взгляда. И он уже хотел остаться с прекрасной учительницей, как вдруг объявилась его жена, стало известно настоящее имя, и теперь он стоял на распутье между тем, что правильно, и тем, чего бы ему хотелось. Хотя, возможно, он и сам не знал, чего бы именно ему хотелось… Просто не хотел быть один. Немного посмотрев на него издалека, Эмили пошла дальше.***
К своему собственному удивлению, она смогла отыскать дом мужа, в котором была только один раз, и умудрилась не заблудиться в лесу. Когда Эмили вошла, всюду царил полумрак, горела пара светильников, потрескивали дрова в камине. Мужа она обнаружила спящим на диване в гостиной. Она убрала свежую газету, что лежала у Голда на лице, и, укрыв его пледом, села рядом. Генри продолжал убеждать её, что всё это сказка, и, если быть совсем уж честной, она бы от этого не отказалась. В сказке всё просто: добро всегда побеждает, любовь всегда истинна и вечна. Но они не в сказке, а в жизни. В жизни всё сложнее. В жизни мы часто совершаем нелогичные поступки просто потому, что устали от одиночества, и даже такие, как она, кто всю жизнь воздвигает стену, на самом деле не хотят быть одни. В жизни мы часто оказываемся перед сложным выбором в вечной борьбе сердца и разума, между чувством долга и любовью с первого взгляда. И вообще, бывает ли в жизни любовь с первого взгляда? — Не в сказке, — прошептала Эмили, перекручивая на пальце золотой ободок, и взглянула на мужа. Да, они не в сказке, и их историю любви не станут пересказывать друг другу, но, как знать — может, стоит ей узнать его, открыть его тайный ящик Пандоры, и он станет другим в её глазах? Станет самым близким из тех, кто когда-либо у неё был? Может, из этого союза выйдет нечто прекрасное, лучше, чем в сказках?