Сердце колдуна

Мерлин шел по необычайно пустому и тихому Камелоту, его медленный и размеренный шаг разносился подобно набату в этой тишине, среди величия каменного сооружения, бывшего некогда большой и неприступной крепостью. Нет, крепость и сейчас стояла на своем месте, хоть в ее стенах и зияла пара дыр, а ее хозяева потерпели сокрушительное поражение от врага, который решил взяться за них всерьез. Впрочем, это было предсказуемо. Ведь сильнейший чародей был на стороне сегодняшних победителей. Эмрис, величайший маг всех времен, последний Повелитель драконов, величайшее творение старой религии. Таких не было и больше не будет. Его прославляли все, кто был хоть немного сведущ в магии, его уважали за отвагу и мудрость не по годам, его боялись за решимость и силу, которая росла с каждым днем, что он оттачивал свое мастерство. За это самое мастерство его чуть не убили здесь, и даже не один раз. Чародей усмехнулся таким своим мыслям. Он положил ладонь на гладкий и холодный камень стены и провел по нему, сосредоточенно вслушиваясь в тишину замка. Разумеется, она не была абсолютной: через окна доносился шум с улиц, где все еще оставались нерешенные проблемы вроде недовольных таким исходом сражения рыцарей и горожан, поддерживающих их в этом стремлении. Но парень был уверен в своих сторонниках, они смогут подавить остатки сопротивления его воле. Ранее разрозненные и слабые из-за страха и недостаточной практики маги, сейчас были сильнее в разы и были настроены всерьез. В их глазах и душах не было страха, была лишь решимость, переданная сильным лидером, которого они безоговорочно видели в нем, ожившую легенду, обещание мирной и счастливой жизни, свое будущее, которого при нынешней власти у них не было. Все, кто хотел справедливости, шли к нему словно на паломничество. Однажды даже леди Моргана, устав от извечного страха и подавляемого дара, с которым она ничего не могла поделать, попросила о помощи. Она сделала это через того мальчишку друида, которого когда-то они спасли вместе. Мордред изредка наведывался в Камелот по просьбе Мерлина, как и пара других магов, предварительно замаскировавшись под обычных людей, конечно, сменив традиционные одежды своего народа на обычные рубашки простого люда и штаны. Благодаря этому, чародеи получили возможность узнавать о том, что твориться в самом замке, а так же помогать некоторым магам избежать смерти. Как, например, бедняжке Фрее, которую одолевало проклятье, из-за чего она обращалась в Бастет. К счастью и удивлению Мерлина, не все поддерживали политику Утера в отношении тех, кто владел магией. В эти сложные времена казни боялись даже самые обычные люди. Король был таким параноиком, что по малейшему подозрению мог лишить жизни и парня, которого какой-то ненормальный заподозрил в колдовстве, и безобидную старушку, собирающую травы, и девушку, которую оклеветали завистницы. Когда-то именно по последней причине брюнет и был приговорен. Да, он действительно был магом и да, отчасти он сам виноват в том, что не спрятал гримуар как следует. Но он так привык к тому, что в его комнату без спроса не входит никто кроме Гаюса, который являлся его наставником и все про него как раз знал, что и подумать не мог... Подумать не мог, что Гвен, которая была его подругой с самого первого дня в этом замке... Юноша шел в одному ему известном направлении, не отнимая руки от стены, будто на ощупь вспоминая дорогу, которую мог забыть. Хотя ее он мог как раз найти и с закрытыми глазами. Слишком часто бегал сюда со всех ног в поисках помощи и совета. И каждый раз это было ради него... Ради Артура. Все это время маг старался не произносить его имени даже мысленно, не вспоминать, забыть. Но разве возможно забыть того, из-за кого было разбито преданное и чистое сердце? Того, кого он любил больше жизни когда-то? В конце концов, дорога кончилась и привела Эмриса в знакомое подземелье, на выступ, стоя на котором, он обсуждал когда-то спасение жизни и облегчение судьбы будущего Короля Былого и Грядущего, надежды Камелота и будущего Альбиона. Чародея уже явно ждали. Драконья морда сидящего напротив Киллгарры придвинулась ближе, а янтарные глаза осматривали представшего перед ними. Сейчас Эмрис меньше всего напоминал того нескладного лопоухого и неуверенного в своей судьбе и действиях мальчишку. Сейчас перед древним существом стоял сильный маг, уверенный, решительный и властный. Лицо его чуть больше осунулось, а черты заострились. Не было того старого и потрепанного поистине насыщенной жизнью костюма и платка, всегда прикрывающего тонкую бледную шею. Теперь юноша был облачен в длинную мантию яркого зеленого словно зрелая летняя листва цвета, на шее висел амулет в виде кельтского трилистника. Факела в руках не было, по видимому без надобности: глаза его слегка светились, он неплохо видел и в темноте пещеры. По всему было видно, что он не скрывает того факта, кем является на самом деле. - С возвращением, Мерлин, - прогрохотал дракон, немного отодвигаясь от молодого человека. Тот на удивление не прикрыл уши руками, как сделал бы обычно при подобном рыке, даже не поморщился и не дрогнул, хотя слух его заметно обострился с их последней встречи. Брюнет лишь улыбнулся старому ящеру. - Здравствуй, Киллгарра. Некоторое время они молчали, смакуя на этот раз абсолютную тишину. Мерлин и Киллгарра, дракон и его Повелитель. Им было о чем поговорить и о чем помолчать. Первым начал ящер. - Вот как все сложилось, - протянул он, устраиваясь поудобнее для долгой беседы. - Не так, как должно. На этот раз рекция молодого человека не заставила себя ждать: он прищурился, сверкнув глазами и сжал губы в тонкую полоску. И это не было признаком вины или сожалением о содеянном. Это было проявлением недовольства и отголосками того гнева, который он испытывал по отношению ко всем этим пророчествам, которые связывали некогда его и принца Камелота. - Он сам виноват, - наконец раздался его негромкий, но слышимый во всех уголках пещеры голос. - Они все виноваты. Голос чародея был бесцветным и спокойным. Он явно не хотел говорить на эту тему, которая будила столь неприятные воспоминания. Как он бежал тогда с костра, как выбрался лишь чудом за стены города узкими улочками и тайными переходами. Как в беспамятстве от боли и усталости добрался до леса, где его и нашли друиды. Это они выходили его, залечили его раны, помогли вновь встать на ноги и оправиться от предательства и всепоглощающей боли, которая разрывала его изнутри и была больше душевной, нежели физической. Конечно, та не ушла полностью, какая-то часть обратилась в злость на королевскую семью и гнев, который полыхает в нем и по сей день. Но та часть, что осталась, разъедала его душу подобно яду и не было этому исцеления. Он жил с этой болью все то время, что был в дали от Камелота, он научился с ней жить. Его жизнь была нужна слишком многим, просто жизненно необходима. А потому о том, чтобы так просто расстаться с ней, не могло быть и речи. - Ты так думаешь? - дракон прервал его мысли, заинтересованно наблюдая за магом. Он был достаточно стар и мудр, чтобы увидеть то, что пытался скрыть Эмрис под той коркой льда, которой он окружил себя с того самого дня. Раненную, уязвимую душу и разбитое сердце. То, что помогало ему двигаться вперед, подгоняло, питало решимость, но мешало самому главному - жизни, спокойной и умиротворенной. И даже после решающей битвы, когда маги свергнут тиранию Утера и установят новый порядок, при котором все смогут жить спокойно, самому Мерлину не будет покоя. Он не найдет его ни в битвах, ни в мирных днях. Со стороны брюнета послышался смешок, затем еще один, который после разразился смехом, прерывистым, надломленным, печальным. Он смеялся, а в глазах боль плескалась вровень с нарастающим раздражением. - Дааа, я так думаю, - протянул тот, стоило лишь успокоится. Голос его был полон язвительности, обычно доброй и шутовской, но не теперь. - Я защищал Артура, как и было нужно. Я жертвовал собой раз за разом. Я терпел выходки этого осла, который меня и за человека то поначалу не считал, терпел его недоверие не смотря на тысячу раз доказанную преданность. Я следовал этому долбанному пророчеству! - голос Эмриса с каждым сказанным словом повышался, в конце он практически перешел на крик. - Я защищал их всех, я верил им и в них! А как они поступили? Решили сжечь меня на костре, посчитав злым колдуном, который приворожил наследного принца... - юноша выдохнул и покачал головой, опустив голову. Поначалу гордый и уверенный, каким он зашел в темницу, сейчас на плечи мага будто возложили гору. - После они даже предположили, что я это сделал для того, чтобы убить его. Старый дракон молчал, слушая излияния великого мага, на долю которого выпало слишком много. Слишком много для одной и такой пока короткой жизни, юнной, которая должна была показать ему мир только с лучшей его стороны, дабы в зрелости он начал ценить эту самую жизнь. Все обернулось наихудшим образом. - Пророчество, пророчество... Все словно помешались на этом пророчестве. Взгляни на все моими глазами! Кто-нибудь думал о том, что хочу и чувствую я? Почему я должен был всеми силами защищать этого самовлюбленного венценосного осла? Снова и снова принося себя и свои желания и мечты в жертву на алтарь этого самого пророчества? Всем было все равно... - взгляд синих глаз словно бы потух и когда Мерлин поднял их на своего собеседника, в них плескались такие безграничные тоска и печаль... Киллгарра склонил голову, внимательно наблюдая за самым обычным человеком, которым и был на самом деле Величайший маг всех времен. Мальчишка, которому пришлось слишком рано повзрослеть через нечеловеческие испытания. - Такова твоя судьба, - упрямо повторил ящер часто повторяемую ранее фразу. Теперь же она звучала хоть и уверенно, но с различимой в рычащем голосе печалью, с полным осознанием ноши, что возложила эта самая судьба на даже на вид хрупкие плечи. - Моя судьба в моих руках, - тихо произнес молодой человек, твердо посмотрев в янтарные глаза, казалось прямо в узкие зрачки. - И она в том, чтобы маги смогли жить свободно на этой земле в мире со своими семьями, не боясь несправедливости и смерти просто за свое существование. Моя судьба в том, чтобы окончательно прекратить Великую чистку, которую в действительности можно вполне справедливо назвать бойней. Слушая уверенные слова чародея, преисполненные праведного гнева за свой народ, Киллгарра прикрыл глаза, размышляя. Он уже знал исход таких его действий и знал, что они не принесут желанных плодов, если он будет действовать в одиночку. - Две стороны одной монеты, - голос древнего существа был спокоен и преисполнен мудрости. Он будто говорил давно известную истину: - У тебя не получится сделать так, как именно хочешь ты в одиночку, тебе нужен Артур. Он поведет за собой людей, не ты. Мерлин раздраженно фыркнул. Он не хотел признавать в младшем Пендрагоне того справедливого и великого правителя, о котором говорилось в пророчестве, которое уже порядком раздражало его. Хотя он не мог не признать, что Артур обладает потенциалом хорошего лидера и качествами, так необходимыми в правлении. - Почему? Я могу попробовать, за мной уже идет довольно много людей... - Магов, Мерлин. За тобой идут маги. Ты подарил им надежду и они верят в тебя, видят в тебе лидера и силу самой древней религии. Однако обычные люди так просто не пойдут за тобой после стольких лет учения Утера и тех кровавых представлений, которые он устраивал, наказывая магов. Для них ты захватчик и притом опасный. Просто так не выбить годы страха и внушения, что магия - зло. На троне нужен законный наследник, который успокоит народ, даст им надежду на лучшее, как дал ее ты многим людям до этого. Чародей молчал, слушая слова последнего из драконов и смотря тому прямо в глаза. Он признавал его правоту и не сомневался, что восстания последуют. И будут они яростными, разгорающимися медленно, но ярко, как тот погребальный костер, что сложили когда-то ему самому, на котором сгорел добрый и наивный Мерлин, переродившись в сильного и властного Эмриса, которым его нынче и величали. Никто не вспоминал о его старом имени по его же собственной просьбе. Мерлина нет, есть только Эмрис, в глазах которого плавится неизменное золото, сменяясь природной и естественной синевой океана. Так же молча брюнет отодвинул полу мантии и достал с пояса зачарованный меч, который когда-то закалил в своем огне сидящий перед ним ящер. Тот, прищурившись, с каким-то недоверием все-таки приблизился к магу и подставил край громадной цепи, которой он был прикован к одному месту. Он понимал, что тот собирается сделать и долго ждал этого, хоть и признавал, что ожидал этого при немного других обстоятельствах. Мерлин, размахнувшись, с одного удара разрубил сдерживающую Киллгарру цепь. Затем, прошептав заклинание, воткнул тот в стоящий неподалеку каменный валун. - И все-таки я попробую, - негромко сказал наконец брюнет, подняв синие омуты на отныне свободного дракона. - Я предложу людям мир, которого они не знали ранее и защиту, которую им не мог дать Утер. Однако если они так привыкли к казням и непрерывному страху, что решатся на восстание... Я дам им этот страх в избытке, дабы они смогли полностью насытиться им. С этими словами он развернулся и пошел к выходу из бывшей темницы древнего существа, которое теперь могло лететь куда угодно. С каждым шагом осанка Эмриса становилась прямее, движения - уверенней. Он уходил, оставив часть груза за спиной, в этой пещере. Ему действительно стало легче от того, что он высказал здесь, но лишь немного. И тем более это не решало все проблемы, что были и будут еще впереди. Уже погрузившийся в свои мысли, Величайший маг всех времен так и не услышал тихих слов, сказанных на прощание: - Да будет так.