Амбивалентность

      Рыжий пушистый хвост хищно мелькнул в полах красивого белого кимоно, оранжевые глаза блеснули недобрым огнём, а белые изящные кисти длинных рук скользнули к шее Неджи.       «Ну чего ты, Хьюга, уходи, разве ты не видишь?» — кусая губы, думала Эрен, но вмешиваться не торопилась. Что если, Неджи вовсе не против компании этой красивой женщины? И она только помешает?       Но женщина продолжала сжимать его сильную шею, изредка выпуская острые коготки:       — Ты же отдашь мне свой Бьякуган, милый, да?.. Ты же не хочешь, чтобы я очень-очень больно вырвала Копирующие глаза твоей подружке?       — Нет.       Голос Неджи ужаснул Учиху — он будто бы не владел собой, будто бы был марионеткой в руках опытного кукловода, что в тени деревьев управляет Хьюга.       «Черт возьми, Неджи!»       Эрен засунула руку в сумку шиноби, выудив оттуда сюрикен. Плана как такового в её голове не было — действовать нужно было быстро. Для разработки планов у них был Шикамару, но сейчас, и Нара, наверное, согласился, что нужно бить, не раздумывая.       Сюрикен, запущенный Учихой, впился в руку женщины. Та обернулась на кусты, где выжидала куноичи, почти моментально и зашипела. Она выпустила Неджи, и тот покачнулся, падая в траву.       Эрен кинула в женщину ещё один сюрикен, но женщины больше не было. В траве стояла та милая лисичка, что попалась ей на пути сюда. В голове девушки родилась догадка:       «Это кицунэ! Женщина-лиса, оборотень… Тренер говорил, что в услужении у Ёкай есть кицунэ… Значит, про неё говорили те старики, которых мы встретили с Ханаби… И значит, это она была той лисой!»       Пока лисичка шипела и брыкалась, пытаясь вытащить сюрикен из спины, Учиха склонилась над Неджи, пытаясь привести того в чувство.       Один звонкий шлепок по щеке, но это не помогло: джонин продолжал лежать без чувств на мягкой траве. В сад, как на зло, никто не заходил — Токума ушел проверять, как тренируются дети, Хиаши дома не было, как и Хинаты, которая вместе с Кибой и Шино проведывала Куренай.       Эрен в отчаянии пыталась влить в него живительную чакру, чтобы снять возможное гендзюцу, но, как оказалось, Хьюга был просто в обмороке. А кицунэ тем временем вновь приняла образ женщины. Зачем она становилась лисицей, Эрен не понимала, но, быть может, трансформация произошла невесть от чего или случайно.       Кицунэ злобно оскалилась и медленно, словно не шла, а плыла по воздуху, подходила к Учихе.       — М-м-м, Учих-ха, — прошелестела женщина, рассматривая герб на спине девушки. — Какая встреча… Сразу два додзюцу… Ама-но-дзако была тако-ой глупой, что не убила вас сразу… Теперь у нас мало времени, и план может не сработать…       — Что за план? — спросила Эрен, но она понимала, что кицунэ может блефовать, чтобы выкрасть время.       — О, о, вам очень понравится! — захихикала женщина, вильнув появившимся хвостом. — Тот рыженький из Акацуки и старый змей уже проворачивали это, но у моей госпожи есть чёткий план, в котором Коноха о-очень поможет, хм.       Учиха напряглась всем телом, закрывая спиной Неджи. Она коснулась рукой острого куная, будучи готова к тому, что кицунэ может напасть.       — Расскажешь?       — О нет, красоточка, так будет неинтересно… Я знала некоторых Учих, хм, особенно того красивенького из Акацуки… Все Учихи между собой похожи, да, солнышко?       Эрен раздражали сладкий голос лисицы и её противная манера подлизываться. Она и была точно-точно лисицей — хитрой и умной. Поэтому куноичи решила немного разболтать её, хоть и понимала, что кицунэ поймёт её немудрую хитрость.       — А зачем Ёкай нужны наши глаза?       — О, так вы совсем ничего не знаете?.. Не думала, что Коноха так неосведомлена… Ао-ниобо, я знаю, немного проболталась, но будьте уверены, в одиночестве эта старуха не выживет… Таких тварей, — кицунэ самодовольно улыбнулась. — Никто не любит. В отличие от меня… Я — лучшее творение Ёкай, самое красивое из всех этих дураков.       — Но не самая сильная, да?       — Ама-но-дзако! Эта старая, тупая кошелка! Она забрала мой титул любимицы Ёкай и все потому, что добыла ей золотую чашу!       — Какую золотую чашу? — Эрен обернулась, чтобы проверить Неджи, но тот продолжал лежать без сознания.       — Для ритуала, чтобы Ёкай вновь получила бессмерт… Стоп, ты что… — кицунэ оскалилась. — Р-р-р… А тебе ведь дорог этот мальчишка? Скажу честно, он о-очень красив. Ты ведь подумала, что он тебя не любит, да? Да?       Эрен смутилась и замолчала. Кицунэ, видимо, не собиралась с ней драться, а пыталась надавить на самое больное. Учиха мысленно содрогалась — сколько ещё монстров наплодила Ёкай, и что будет дальше? Она не сомневалась, что с самой сильной, с Ама-но-дзако они ещё встретятся. Да и Они они тогда не проверили, что если кто-то из них жив?       Кицунэ вертела в руках пущенный Учихой сюрикен и рассматривала его с превеликим интересом. Женщина вела себя так, словно она просто по чистой случайности забрела в сад белоглазого клана и совершенно случайно встретила человека из побочной ветви. Эрен все равно оставалась настороже. Наконец лиса молвила:       — Я не умею драться, честно скажу. Я вижу, что ты шиноби, и поэтому не хочу связываться с тобой. Было немного неразумно посылать меня к человеку, сердце которого занято. Я… честно, я не была готова к тому, что он не поведётся на мои чары… Со мной такое впервые, — она изящно повела плечом. — Видимо, ты слишком большая заноза в его сердце, поэтому…       Она помолчала, обдумывая, что скажет дальше. Наконец, вздохнула, неумело запуская сюрикен в дерево, чуть не попав в голову куноичи.       — У меня к тебе есть предложение. Ты сама придёшь ко мне, если тебе дорог этот человек. Я, так и быть, перестану докучать побочной семье, но, увы, придётся достать Бьякуган у кого-то другого. Например, у главы клана, такой мужчина… — мечтательно проговорила кицунэ. — Боже, девочка моя, я даже не осуждаю тебя за выбор… В этом клане мужчины — сказка. Хм, так о чём это я, — хихикнула она. — Я не трону этого парнишку, даю слово, если ты сама отдашь мне Шаринган.       — Что будет, если я отдам его? Со мной.       — Ты умрёшь, — без обиняков заявила кицунэ. — Мои процедуры весьма болезненны. Но я обещаю, что и пальцем не трону твоего ненаглядного. Хотя жутко хочу… Я бы могла взять Шаринган не у тебя, но сама понимаешь, Учих сейчас не так уж и много… Так что, — она красиво вильнула хвостиком и обольстительно улыбнулась, сверкнув белыми зубами. — Думай, милашка.       Эрен стиснула зубы, сжав руку Неджи.       — Я… я подумаю.       — Вот и умница. Всегда знала, что Учихи разумные ребята… Правда, до власти жадные… Ну так, детка… — она помахала длиннопалой рукой. — И да. Хватайся руками и ногами за такого парня. Верные парни в наше время жутко малочисленны. До скорого!       И кицунэ растворилась. Ещё несколько секунд слышался её жутковатый смех, но скоро и он исчез.       Эрен выдохнула.       — Неджи! Неджи! — крикнула она, пытаясь привести его в чувство, тряся за плечи. — Что же делать?..       — Неджи? — раздался встревоженный голос Хиаши-сама. Эрен резко обернулась, увидев, как глава клана подбегает к ним. Он взмахнул полами своего кимоно, рассматривая лицо племянника. — Что с ним?       Эрен вкратце рассказала, что произошло здесь, в саду. Не умолчала и о странном предложении лисицы, чтобы успокоить Хиаши. Он слушал внимательно, не отвлекаясь, но изредка посматривая на лицо молодого Хьюга.       — Так, значит… Кицунэ… А я думал, они все вымерли… — пробормотал он. — Значит так, Эрен, — лицо девушки вытянулось. Хиаши-сама всегда называл её «эта», «ты» или «Эрен-сан» перед Неджи. Но чтобы так, без суффиксов… — Поможешь дотащить его до комнаты? Он просто в обмороке… Что-то не так?       — Ничего, — глупо улыбнулась она, помогая Хьюга поднять племянника. Хиаши слабо улыбнулся в ответ, но прежней неприязни в глазах уже не было, что казалось Эрен чем-то неземным.       Она помогла донести Неджи до его кровати, и Хиаши оставил их вдвоем, зная, что Эрен в последнее время ввиду отсутствия катаны переквалифицировалась в ирьенина.       Вскоре Неджи пришёл в себя. Он мутным взглядом осмотрел свою комнату и повернулся к Эрен, что-то прохрипев.       — Тише, дорогой, — забылась Эрен и назвала его не по-обычному. Но Неджи не обратил на это внимание. Он порывисто обнял её, прижимая к себе. Эрен растерялась, но тоже обхватила его руками за шею, одновременно и радуясь, и пугаясь такого странного порыва.       — Боже, Эрен… Она говорила такие ужасные вещи, что хочет сделать с тобой, если я не отдам ей мои глаза… — сбивчиво прошептал он, поглаживая её спину широкими ладонями.       — Тише, все уже позади…       — Что она тебе сказала?       — Ничего… Она ушла, как только я напала на неё, — отрывисто сказала Эрен. Неджи нахмурился, сняв протектор с вспотевшего лба. Зелёная Печать покрылась испариной. — Всё в порядке.       — Это хорошо, — он слабо улыбнулся, но тут понял, что и так наговорил много чего, что не стоило говорить ему с его стилем «холодного парня». — Ты сама донесла меня? Я же тяжёлый.       — Вместе с твоим дядей, — Учиха подала ему стакан воды. — Не забивай этим голову, Неджи.       Неджи лишь что-то промычал, припав к стакану с водой. Эрен смущённо сидела, потупив взгляд. Неджи оставил стакан, оттянув своё белое форменное кимоно, оголив острые светлые ключицы. Эрен отвела взгляд, и Хьюга усмехнулся её смущенному лицу, но ничего не сказал.       — Ладно, пусть уходит… — сказал он о кицунэ. — Ничего уже не вернёшь.       Глаза Учихи расширились. Эта фраза заставила явно и живо вспомнить один страшный момент в её жизни. То, что произошло, когда они приехали и вернулись в Коноху.       Тихий дом. Тихие шаги. Эрен, маленькая девочка, боязливо заглядывает в каждую комнату. Ещё на входе в гетто она заметила странную пустынную атмосферу, странную, режущую уши тишину. Не было ни бабушки, не дяди, ни тёти, никого из соклановцев. Вместо этого на дверях и входах в дома висели жёлтые полицейские ленты, и, отдвинув одну из них, Учиха тихо прошла в собственный дом.       В доме были полицейские. Они поначалу не заметили маленькую девочку, что юркнула в комнату, как вдруг её оглушительный крик привлёк внимание всех в доме.       — Папа! Папочка!       Фигура отца, неестественно лежавшего посреди кухни, ужасала и пугала её. Эрен бросилась к папе, минуя людей в форме, и подбежала к трупу. Её руки тут же замарались кровью. Девочка не обращала внимания на страшную рану на спине, пересекавшую герб Учиха. Слезы лились у неё из глаз, она не слышала полицейских. Был лишь шум в ушах.       — Папа… Папочка, скажи, что ты шутишь, пожалуйста…       Но отец молчал. Полиция не трогала её, девочку, которая содрогалась от слез и дрожи в теле.       Холодная рука коснулась её щеки. Будущая куноичи подняла большие чёрные глаза и увидела безразличное лицо матери. Она кивнула полицейским и потянула Эрен за руку.       — Мама, что с папочкой?..       — Это уже неважно, — говорит мать. — Ничего уже не вернёшь, Эрен. Идём.       Она тянет её ко входу, а девочка барахтается, не даёт себя увести. Мать настырно тащит её, не обращая на слезы дочери  абсолютно никакого внимания.       Папа.       Самый дорогой и близкий человек.       Мёртв.       Тенма выводит дочь на улицу гетто. Эрен насупивается и отворачивается от неё. Та вздыхает, потерев виски холодными пальцами.       — Это был Итачи.       Учиха вскидывает голову. Слезы солёными дорожками скатываются в носогубную складку, затем очерчивают сжатые губы. Эрен мотает головой — она просто не верит. На её одежде ещё песок из страны Ветра, голова нещадно гудит, а сердце просто отторгает то, что происходит.       Она оглядывает гетто мутным взором. Везде тут и там снуют полицейские, опечатывая территорию жёлтыми ленточками, переговариваются с друг другом и с жалостью посматривают на Тенму и её дочь.       Женщина вновь вздыхает.       — Почему?.. Почему он убил… всех?.. Итачи был такой хороший… он был моим другом…       — Не забивай этим голову, Эрен, — сухо отвечает мать. Девочке безумно хочется поговорить с матерью, выплакаться ей, но мать, как обычно, холодна и неприступна. — Идём, переночуем пока в гостинице.       Эрен выдергивает руку матери и бежит в совершенно противоположную сторону. Тенма поначалу окликала её, но потом, когда девочки уже не было видно, она оставила эти попытки.       Девочка бежала, бежала куда-то в лес, не разбирая куда именно бежит. Даже если бы она наткнулась сейчас на банду хулиганов из семей не ниндзя, она бы позволила им издеваться над собой. А издевок сейчас будет много — вырезанный клан и ничего неумеющая Учиха.       Эрен вытерла маленьким кулачком слезы, которые все никак не останавливались. Из души будто вырвали огромный кусок и заставили жить дальше.       Слышит неуверенные шаги. Поднимает голову, даже слишком резко, и остывает — лавандовые глаза смотрят с сочувствием.       — Чего тебе? — грубо спрашивает она, отворачиваясь.       — Я все знаю. Слышал… Ты как?       — А ты как думаешь? В полном порядке, конечно же!       Неджи обиженно отворачивается. Эрен начинает недолюбливать его — какой же он гордый, заносчивый, строит из себя гения и бедного несчастного.       — Ты мне не нужен! Уходи!       Хьюга рассерженно поворачивается к ней. Подходит и наклоняется, со злобой в глазах смотря на неё.       — Это ты мне не нужна. Вообще не понимаю как мы можем общаться! Глупая вздорная  девчонка, которая даже клона создать не может!       Слова бьют по Эрен больнее всего из-за и так расшатанных нервов. Она сжимает руки в кулаки, а в глазах загорается яростный огонь. Немного не рассчитав силу, Учиха впечатывает кулак в челюсть Хьюга, и тот падает навзничь, ошарашенный её прытью.       — Уходи! Я сказала — уходи! С меня и так достаточно твоей желчи! Если ты такой несчастный из-за своей Печати на лбу, то иди поплачься кому-то другому! Если бы ты не был таким гордецом, то… — голос перестаёт её слушаться, и девочка падает на колени, захлебываясь собственными рыданиями.       Неджи неловко встаёт на колени, потирая ушибленные щеку и подбородок. Хоть эта девчонка пока не умеет делать многого в ниндзюцу, но удар у неё ого-го какой сильный… Даже сам Неджи никогда так никого не ударял.       Эрен отворачивается от него, сжимаясь в калачик. Хьюга осторожно подползает к ней и садится рядом. Ему в глубине души стыдно за свой вредный характер, и с ней он пытается стать лучше, но даже сейчас гордость не позволяет извиниться, хоть он и понимает свою ошибку.       Она молчит. И он тоже. Нерешительно кладёт свою руку ей на спину. Эрен дёргается, все ещё обиженная на него. Мальчик перемещает руку на её короткие волосы, но все ещё в нерешительности не знает что делать. И не знает, а правильно ли он в сущности делает? Но это для него единственный способ извиниться и поддержать её после всего того, что наговорил.       Неджи не хочет и не хотел её обижать. Эрен всегда была солнцем, лучиком света, его солнышком — она всегда знала, что сказать, что сделать и как поддержать. Почти никто не видел её грустной, она была оптимисткой. Никогда попросту никого не осуждала, но иногда вспыхивала, как спичка, — издержки клана. А он? До невозможности гордый, тщеславный и высокомерный, никого к себе не подпускал слишком близко, мало кому доверял, но к любимым людям относился со всей возможной теплотой.       А сейчас? Сейчас его, быть может, подруге, плохо и больно. Её семьи больше нет. Никого. Совсем. Мать холодна, как статуя, и не даёт девочке той любви, которую та так жаждет и заслуживает. А что сделал он? Накричал, унизил её ещё сильнее, опустив ещё ниже.       Он понимал её. Прекрасно знал, каково это — любить кого-то и потерять все в один момент. Но он потерял отца, а она — всю семью. Весь клан. Друзей. Двоюродных братьев и сестёр. Отца. И, наверное, мать.       Эрен перестала дуться и уже молча плакала, лёжа на сырой земле. Неджи тихонечко поглаживал её по худенькой спине, по выступающим лопаткам, по красно-белому гербу клана на футболке.       — Почему так… — тихо сказала она. — Почему Итачи так сделал… Он же был таким хорошим… Я его так любила… — всхлипывала девочка.       — Может, так нужно было?.. — неуверенно сказал Неджи. Девочка ещё раз всхлипнула.       — Ладно, мне пора… — тихо сказала Эрен. — Мне нужно… найти маму и Саске…       Она встала, отряхнулась и вытерла дорожки слез. Неджи неловко помахал ей на прощание, все ещё держа лицо безразличным.       А в глубине души ему было и стыдно, и приятно. Эрен не обижалась на него, но сейчас она слишком расстроена, а он слишком гордый. Может, как-нибудь в другой раз. Может, получится.

***

      В тренировочном зале вновь было многолюдно. Тренер был серьёзен, будто его что-то беспокоило. Эрен сидела рядом с Ли, завязывая тому бинты на руках, Шикамару валялся после своего спаринга на матах, Киба ел вагаси, которые ему принесла Учиха (ибо Инузука весь день жаловался, что он очень голоден), а Неджи туго затягивал бинт на поясе, готовясь к своему бою.       Противником его был Отори. Честно говоря, Отори мало кому симпатизировал даже в команде Тоо. Это был среднего роста парень, худой и жилистый, с темно-голубыми глазами и красными волосами. Он был не клановый, простой в общении, но иногда жуткий подхалим и подлиза.       Неджи испытывал к нему лёгкое отвращение с детства. Отори был членом команды Ямато, который некоторое время тренировал Эрен, Бака и его, но вскоре, когда все трое стали джонинами, агент АНБУ взялся только за девушку из Учиха, так как видел в ней больший потенциал. Бак некоторое время учился у Шизуне и слыл отличным медиком, а Отори, особо не обладая никакими талантами, решил податься в АНБУ, чтобы не срамить свою семью.       Если сравнивать Отори и Ли, то сразу видно, кто из них станет великим мастером тайдзюцу. Отори не обладал навыками ниндзюцу или гендзюцу, да и тайдзюцу имел весьма посредственное. Только недавно он словно бы взялся за ум и решил подтянуться.       — Готовы? — спросил сенсей, осматривая фигуры двух шиноби. Неджи вытянул вперед руку, намереваясь атаковать сразу — здесь ему ничего не надо было анализировать, стиль боя Отори он знал и так. — Начали!       — Бьякуган!       Едва Хьюга сказал это, Эрен уже поняла, что бой будет недолгим. Она хорошо знала обоих парней и была твёрдо уверена, что даже штук двадцать Отори не справятся с одним Неджи. Слишком сильным был гений клана Хьюга.       Оба тайдзюшника начали поединок. Отори поначалу уклонялся от быстрых ударов Неджи и сам не вступал в открытую атаку. Парень вытянул вперёд две руки, скрестив их на манер Рока, но и это мало помогло ему.       — Мягкий кулак! — Неджи не нужно было использовать какую-либо природную технику с Отори — даже по меркам клана противник у него был слабым.       Эрен внимательно следила за Неджи. Его лицо было спокойно и холодно, как обычно, он не поддавался эмоциям. Ей немного льстило то, что Хьюга такой только с ней — иногда наглый и смущенный.       Отори отбросило к противоположным ограждениям, и парень схватился за грудь — поток чакры больно ударил его по коже, оглушив.       — Катон! Техника огненного шара! — лица всех присутствующих изменились от изумления. Все знали, что Неджи очень редко использует стихии, ограничиваясь Бьякуганом и ударами по тенкецу, но сейчас что-то явно пошло не так.       Неджи владел стихией Огня чуть слабее, чем Эрен, так как она не была у него врождённой. Но тем не менее, Отори не успел достаточно увернуться и получил увечье правой руки. Парень обессиленно упал. Неджи стёр кровь с щеки — шиноби успел зацепить его кунаем. Но Учиха заметила, что он спрятал окровавленную руку в карман. Значит, Отори все же зацепил его.       — Чистая победа. Молодец, Неджи, — похвалил тренер, пропуская парней на маты. Хьюга самодовольно усмехнулся, на его лице было выражение «а кто-то сомневался в моей победе?». Эрен закатила глаза: ну какой он иногда позер.       После последнего на этих тренировках спаринга, Эрен подошла к Хьюга, который собирал свои вещи в сумку. Он оглянулся и, увидев её серьёзный взгляд, хмыкнул.       — Ты чего такая сердитая? Расстроилась, что Отори проиграл?       — Ничуть. Покажи руку.       Неджи поднял брови.       — Зачем? С ней все в порядке.       — Боже, Нед, я же видела то, как он тебя задел. Покажи руку.       Хьюга молча вытянул вперёд наспех перевязанную руку, и Эрен сняла кровавые бинты. Рана была глубокая, но небольшая. Неджи зашипел, едва антисептик коснулся его руки, а затем и целительная чакра заживила рану. Эрен со спокойным и усердным лицом перевязала ему руку, в то время как Хьюга молча пожирал её глазами.       — Вот и все. Можешь жить, гений.       — Ты так говоришь, будто с издевкой,  — недовольно покачал головой Неджи, скривив губы. — Мне это не нравится.       — Неправда. Ты же знаешь, что я всегда считала тебя гением… Потому что ты действительно гений своего клана.       — Но тем не менее, навсегда останусь прислугой для главной ветви, — невесело ответил Неджи, выходя вместе с ней на улицу. День клонился к вечеру, и ветерок приятно дул, обдувая и Эрен, и Хьюга. — И мои дети будут в побочной семье, и мои внуки.       — Но ты же можешь изменить это, — эмоционально начала она. — После смерти Хиаши, ты должен стать главой! И станешь. Я в это верю!       — Эрен, ты не понимаешь… — покачал парень головой. — Дети рабов не станут князьями. И рабы царями тоже не будут.       — Ужасное сравнение… Красивое, но жестокое.       — Зато правдивое… Я… я даже не знаю, хочу ли я детей… Я не хочу быть свидетелем страданий моих детей… Знаешь, как больно делать Печать?       Эрен сочувственно посмотрела на него. В молчании они шли по улице, хотя Учиха не хотела, чтобы шиноби её провожал. Она остановилась у красивого дерева, которое было своеобразным памятником при входе в сад, и сказала:       — А я верю, что ты сможешь изменить клан. Потому что ты — Неджи Хьюга, гений клана Хьюга, ты можешь все. Я в тебя верю.       Он растроганно улыбнулся и наклонился к ней. У девушки сперло дыхание. Она инстинктивно отдалилась, но Хьюга не дал ей этого сделать, прижимая за талию к себе. Их губы уже почти соприкоснулись друг с другом, но Эрен выставила указательный палец и положила его ему на губы.       — Что не так? — прошептал он.       — Я совершенно не умею целоваться, — неловко заявила она. Неджи хмыкнул. — Не смейся. Я не хочу, чтобы ты потом жаловался… И вообще, я, по сути, ничего не уме… — но на этот раз он положил ей палец на губы.       — Я научу тебя. Всему, — серьёзно сказал Хьюга. Сердце Эрен вот-вот бы выпрыгнуло из груди. — Идёт?       — Звучит здорово, сенсей, — улыбнулась она.       Неджи крепко обнял её, прижимая ближе и ближе, а девушка гадала, что это было: своеобразное признание в любви или какое-то издевательство. Она уткнулась носом к нему в плечо, умирая от милой обстановки, желая, чтобы они стояли так вечность.       Но раздался топот ног, и обстановка с треском разрушилась громким криком Кибы:       — Завтра первый экзамен!