Райские сковородки

Ксеноклуб «Парадайз» не специализировался на рискованных сексуальных практиках, но всё же в силу специфики здесь в любой момент могло случиться нечто из ряда вон выходящее. Всех гостей в обязательном порядке знакомили с договором о личной ответственности, и с момента его заключения они не могли предъявлять руководству клуба претензии по поводу отравления биологическими жидкостями инопланетных секс-партнёров или травм из-за несовместимости половых органов. Сотрудников руководство всячески ограждало от общения с клиентами, которые могли их съесть или каким-либо образом травмировать в процессе секса. Если же сотрудник сам хотел участвовать в экзотических практиках, ему позволяли это делать на его страх и риск, и разумеется, после скрепления многочисленных договоров. К соблюдению межгалактических законов и множества юридических формальностей здесь относились крайне скрупулёзно. Владелица сети клубов, госпожа Нгзроврвжцна Хтгжквырскръяллу, действительно принадлежала к старинному знатному роду и не могла допустить, чтобы её имя связывали с каким-либо скандалом или недоразумением. Содержать же, по факту, бордель считалось не только не скандальным, но весьма почётным и уважаемым занятием — на планете Йаргртооорн удовлетворение сексуальных потребностей всех живых существ традиционно числилось высшей добродетелью, гораздо более важной, чем удовлетворение потребности в пище. А забота о благополучии сотрудников ксеноклуба была одним из важнейших приоритетов, руководство делало всё, чтобы для них работа была в самом прямом смысле удовольствием и не причиняла им ни малейших неудобств. И когда инциденты всё же случались, ассистенты по персоналу мгновенно их разруливали ко всеобщему удовлетворению. Коннор, хоть формально и носил скромное звание ассистента по персоналу, на самом деле за несколько лет работы стал доверенным лицом хозяйки и фактически держал на плечах весь немаленький филиал клуба на Пенелопе. Андроид, в отличие от биологических существ, был неутомим, для него не существовало понятия неподобающей работы, он был всегда готов и лично встретить гостей, и подать им напитки, и найти замену заболевшему сотруднику, и развезти всех по домам после смены, и успокоить разбушевавшегося гостя, да и любой нестандартный вопрос решить с лёгкостью — притом, что для каждой из задач были предусмотрены отдельные должности, и работой никого не перегружали, но Коннор считал своим долгом лично контролировать все мельчайшие процессы. Госпожа Нгзроврвжцна уже не раз предлагала ему кресло директора клуба, но Коннор неизменно вежливо отказывался — ему было неинтересно сидеть в роскошном кабинете, возиться с ворохом бумаг и командовать менеджерами, другое дело — повседневная жизнь клуба, бесконечный поток гостей и бездонное море секса, которое томными волнами колыхалось вокруг Коннора, но никогда даже не пыталось коснуться его самого. Секс-работник — это была, пожалуй, единственная должность, которую он ни разу на себе не попробовал. Возможности были — желания не возникало. Коннор горячо интересовался сексом, но это было чисто исследовательское любопытство — он изучал секс как явление, как потребность живых организмов, которую они из средства размножения превратили в средство получения удовольствия. Материала у Коннора за эти годы набралось столько, что он мог бы написать диссертацию по межгалактической ксеносексологии и сделать себе имя в научном мире. Различные виды разумных существ занимались сексом по-своему, но у многих основные детали процедуры в чём-то совпадали: трение определёнными частями организма о партнёра или нескольких партнёров, нарастание возбуждения и удовольствия, пик удовольствия и экстаз, выброс семенного материала, расслабление. Сколько раз он наблюдал за всеми этими стадиями, в том числе у терранцев, по чьему образу и подобию было устроено тело самого Коннора, но никогда раньше ничего, кроме научного интереса, это у него не вызывало. Сейчас, наблюдая за совершенно невыносимым терранцем Гэвином и его интимным взаимодействием с разными видами, Коннор был настолько захвачен этим зрелищем, что то и дело забывал о своих рабочих обязанностях и лишь иногда отстранённо отмечал неполадки в собственном организме: перегрев систем, повышенный расход биокомпонентов и другие сигналы свидетельствовали, что далеко не всё в порядке, и надо было бы сдать смену и вне очереди записаться на осмотр в киберклинику, но Коннору было наплевать. Ему хотелось одного — самому дотронуться до кожи Гэвина, покрытой короткими мягкими волосками, самому потереться обо все чувствительные места и вызвать удовлетворённые стоны, самому довести терранца до оргазма и вбиться в его тело, чувствуя судорожные сокращения внутренних мышц. Коннору было наплевать, смогут ли его сенсоры дать ему всю полноту ощущений — ему казалось, реакции одного Гэвина с лихвой хватило бы на них двоих. Сейчас приходилось делиться реакцией Гэвина и самим Гэвином с его партнёрами, и Коннор чем дальше, тем сильнее ощущал внутренний протест против сложившейся ситуации. Он прекрасно помнил, что Гэвин согласился на всё добровольно, и лично имел возможность убедиться, что тот получает искреннее удовольствие от происходящего, за исключением отдельных моментов. Но когда Гэвин вскрикнул от боли и потерял сознание, он понял, что всё, это его, Коннора, предел. Больше он никого к Гэвину и близко не подпустит, и плевать на скандал с руководством, на возможное увольнение и гигантскую неустойку, которую придётся заплатить. Лишь бы только с Гэвином всё было в порядке. Коннор как на крыльях преодолел расстояние до операционной и бережно уложил неподвижное тело Гэвина в диагностический бокс. Сканирование показалось, что никаких серьёзных повреждений у него нет, внутреннего кровотечения тоже, но в его брюшной полости находятся мрисстанские ооциты, и если от них не избавиться в ближайшее время, то последствия могут быть непредсказуемыми. Техника в операционной работала на высшем уровне, Коннор не раз уже в этом убеждался, когда приходилось лечить случайные травмы сотрудников или гостей, полученные в пылу страсти. Одна из глупейших ситуаций, в которую он попал вскоре после начала работы в клубе, когда ещё плохо был знаком с ксенобиологией, случилась, когда у гостя, огромного летающего тсевуканца, покрытого коротким полосатым мехом, после жаркого секса с крргьянским змееногом отвалился член. Гость сохранял философское спокойствие, зато Коннор, которого спешно вызвал в номер трясущийся от ужаса сотрудник-крргьянец, был на волосок от впадения в панику от осознания, что такое вопиющее недоразумение случилось в его смену. С бесконечными извинениями и предосторожностями он отволок гостя в операционную и запустил реплантацию. Хирургические автоматы справились на «отлично», место аккуратного шва невооружённым глазом невозможно было найти, диагностика показала, что функциональность органа полностью восстановлена. Вопреки всему гость выказал недовольство и накатал в раздел отзывов на портале клуба жалобу на Коннора, которая долгое время оставалась его единственным служебным взысканием. Штатный ксеномедик компании, позвать которого на место происшествия андроид второпях не догадался, впоследствии объяснил ему, что тсевуканские представители первого и третьего пола всегда оставляют член в партнёре после секса, а через месяц у них отрастает новый. История с реплантированным членом долго гуляла по пенелопскому филиалу клуба в качестве анекдота, каждый раз повергая Коннора в смущение, но спустя полгода безупречной работы взыскание с него полностью сняли, и больше он ошибок уже не допускал. Осознав, что сейчас, когда дело напрямую касалось Гэвина, Коннор не мог полностью довериться ни безупречной автоматике, ни штатному медику, а мог лишь делать сам всё от начала до конца ради собственного спокойствия, он трижды перепроверил свои познания в терранской анатомии, экстренно перезапустил системы своего организма, чтобы не дрожали руки, и приступил к операции. И лишь после того, как ему удалось осторожно извлечь вакуумным насосом из тела Гэвина то, что не должно было там находиться, после того как Коннор буквально залил его антисептиком и вколол ему две лишних дозы противовирусного, он аккуратно коснулся щеки Гэвина, чтобы привести того в сознание. А когда Гэвин нехотя разлепил ресницы и уставился на Коннора мутным расфокусированным взглядом, Коннор всё же не выдержал — взобравшись на операционный стол, буквально распластавшись на Гэвине, он наконец сделал то, что давно хотелось — накинулся на терранца в безумном, отчаянном поцелуе, нежно зализывая болезненно распухшие губы. — Это ты мне искусственное дыхание делаешь? Я что, в обморок грохнулся? — игриво поинтересовался Гэвин, ответив на поцелуй весьма охотно, хоть и слегка заторможенно. Коннор попытался отстраниться от него, поднявшись на колени, но не тут-то было — Гэвин, в поцелуе крепко обвивший руками его шею, сейчас невольно потянулся следом за ним, охнув и сморщившись. — Живот болит, — сообщил он в ответ на встревоженный взгляд Коннора, не собираясь, впрочем, выпускать его из кольца своих рук. — Это ничего? — Да, у тебя просто внутренние мышцы немного растянуты, скоро придут в норму, — успокоил его Коннор, тоже не торопившийся размыкать объятия. — Не сильно болит, а как-то глухо, как сквозь вату, — уточнил Гэвин. — Обезболивающее? Ответный кивок Коннора он скорее не увидел, а почувствовал, когда подбородок андроида задел его макушку. — Зато кончил охуительно, прямо как сверхновая взорвалась, — поделился Гэвин, слегка потягиваясь, устраиваясь поудобнее на груди Коннора и укладывая голову ему на плечо. — Будет что вспомнить, — поддакнул Коннор, запуская пальцы в густую гриву на затылке Гэвина и лёгкими касаниями массируя кожу терранца. — У меня сейчас перерыв, да? Как ты обещал? — сонно пробормотал Гэвин ему в шею, и от прикосновения его губ по всему телу Коннора будто разлетелись слабые электрические разряды. — Да, перерыв. Хочешь в душ? — предложил Коннор, невероятным усилием воли усмиряя странные ощущения в своём организме. — Только если вместе с тобой, — Гэвин слегка потёрся об него, задумчиво провёл руками по его груди поверх костюма. — Ты такой приятный на ощупь... Казалось бы, пластик пластиком, но ты совсем не жёсткий, а наоборот... уютный, что ли? Интересно, без одежды ещё лучше будет? — С удовольствием бы проверил, но у нас не так много времени, — с искренним сожалением вздохнул Коннор, нехотя спуская ноги с операционного стола и помогая Гэвину слезть тоже. — Так что лучше иди сейчас в душ, а то не успеешь. — А вдруг я там опять в обморок упаду? — закокетничал Гэвин, повисая на нём. — Не упадёшь, я тебе антиграв включу, — пообещал Коннор. — Будешь висеть в воздухе под ионными струями. Или предпочитаешь H₂O? — Да, лучше воду, — закивал Гэвин. — Ты точно вместе со мной не хочешь пойти? — Не могу, — поправил Коннор. — У меня здесь ещё кое-какие срочные дела есть. — Смотри сам, в третий раз могу и не предложить, — усмехнулся Гэвин, скрываясь в душевой кабине. Когда он вышел оттуда, заметно посвежевший, Коннор ждал его у раскрытого шкафчика, где висела одежда Гэвина и лежали все его личные вещи. — Ты как раз вовремя, одевайся, — кивнул ему андроид с непроницаемым выражением лица. Казалось, он вернулся к тому официозу, которого придерживался изначально, будто напрочь забыв, что их с Гэвином кое-что связывало. Сейчас, глядя на него, Гэвин даже засомневался, связывало ли вообще. — Смысл сейчас одеваться? — отказался Гэвин. — Ты сам сказал, времени мало, перерыв короткий, да? Я могу и в полотенце походить. Лучше пожрать дай, коктейли ваши, конечно, коктейлями, но мне всё равно жрать хочется, сил больше нет, я когда трахаюсь... Договорить он не успел — Коннор стремительно прижал его к ряду шкафчиков и, склонившись ближе, зашипел в самое ухо: — Моя смена заканчивается через четыре минуты. Сейчас ты оденешься, возьмёшь мой пропуск и выйдешь с ним отсюда через служебный ход, на улице тебя будет ждать аэротакси до космопорта. Пропуск выбросишь где-нибудь по дороге, чтобы тебя через него не отследили, а в космопорте тебя найти будет сложно, там спрячешься где-нибудь, пока катер с вашего корабля не спустится за тобой. — В смысле? — уставился на него шокированный Гэвин. — Ты хочешь, чтоб я сбежал? С твоим пропуском? А как же ты? — А я останусь здесь и доработаю за тебя остаток твоей смены, — спокойно, будто о чём-то само собой разумеющемся поведал Коннор. — За меня не беспокойся, я ценный работник, ничего мне не сделают. Даже не уволят, максимум влепят штраф за самоуправство, хотя скорее всего удастся и без этого обойтись.