***
Быстрые шаги, перешедшие в бег стали слышны лишь в последний момент, когда Оли уже ничего не мог сделать. Всё, что он успел — это развернуться, чтобы встретить смерть лицом к лицу. Лицо, правда у неё было отвратительное. «Женщина, заражённая, гражданская», – прокричал Энди Саре. Он отскочил в сторону и быстро обернулся кругом, высматривая потенциальных противников. Стандартный порядок, вот только Сайксу от этого было не легче — это же его прямо в эту секунду пытались убить, а чёртов Бирсак, который должен был вовремя предотвратить подобный исход тратил время. — Мать твою, ты поможешь мне или нет? – заорал Оли. Он успел оттолкнуть женщину ногой, но ей всё ни по чём — лишь сильнее скалится. Протянув к нему руки, она оскалилась и зашипела. Из пасти полетели брызги слюны, попадая на голую кожу Оливера. С ужасом он ощутил, как она немеет и страх, затерявшийся в глубине сознания, поднял голову. Если он потеряет способность двигаться — точно умрёт. Женщина снова бросилась к нему, яростно щёлкая зубами и парень заорал во весь голос. Одно касание — и он труп. К счастью, выстрел охладил её пыл. Энди, наконец-то вспомнил, в чём заключалась его роль. С шипением она упала — тот попал в бедро. Изрезанные ветками руки тянулись к Оливеру. Она не собиралась останавливаться при виде цели. Но начальный ужас уже отступил и Оли просто смотрел на неё со смесью брезгливости и жалости. Видимо Энди попал в какой-то нерв, иначе объяснить почему она не встает не получалось. Впрочем, радоваться долго не пришлось, потому что в следующую секунду в тело Оливера, по ощущениям, врезался локомотив. Упав лицом вперёд, он потерял на мгновение способность дышать — весь воздух выбило от удара грудью о землю. Но с первым же вздохом изо рта вырвался оглушительный крик. Он не понимал, коснулись его или ещё нет, но буквально мгновение отделяло его от этого и самое обидное, что ничего не сделать, ведь любое его движение приведёт к неизбежному контакту. В этот раз выстрела было два, причём один прозвучал очень близко. Ботинок Бирсака обогнал гравитацию и спихнул труп со спины Сайкса раньше, чем тот упал сверху. Оливер со стоном поднялся на колени и не глядя вытянул дрожащую руку назад, ожидая помощи. Её не последовало. — Что, руки боишься замарать? – злобно процедил он, едва поднимаясь на непослушных ногах. Грудь, как и ожидалась, расцарапана о землю и саднит нещадно. Придётся придумать какую-то смешную шутку, прежде чем сказать Джордану правду, иначе он с ума сойдет. Стряхнув пыль и поморщившись от жжения ссадин, Оли повернулся. И сразу же понял, почему Бирсак не протянул ему руки — оба сопровождающих держали его на мушке. Энди стоял чуть ближе, а Сара, которая подоспела и произвела второй выстрел в заражённого, находилась в нескольких шагах от них. Не нужно было быть и семи пядей во лбу, чтобы догадаться о происходящем, но Оливер всё же спросил: — Что происходит? — Касание, – сухо бросил Энди. Он не спрашивал, но утверждал. — Его не было, – с неуместным спокойствием ответил Оли. Кажется, два нападения подряд без передышки отключили чувство страха и сейчас он не испытывал того, что должен был при виде двух пистолетов, направленных на себя. — Энди, он врёт, – выкрикнула Сара. – Этого не может быть, стреляй в сукиного сына! Возмущение затопило Сайкса. Какого чёрта она себе позволяет? Они, конечно, никогда с ней не ладили, но за две недели Оли ни разу не позволил себе грубости в её адрес. Ну, разве что, пару не слишком корректных шуток, ну так за это он уже расплатился, получая за каждую прикладом по голове. — Я не вру! Посмотри сама, раз не веришь! Поднявшись на ноги, он и правда почувствовал, что соприкосновения с кожей не было. Это было не удивительным после того, как он увидел напавшего на него парня — модный спортивный костюм сохранился практически в идеале и закрывал большую часть его кожи. А дотронуться ладонями он, к счастью, не успел. — Я не стану смотреть, – ответила девушка. Как хорошо, что в полумраке леса и с такого расстояния Оливер не видел её глаз — она, наверное, убила бы его своим яростным взглядом. — Я посмотрю, – прервал их перепалку Бирсак. Сара тут же запротестовала, напоминая Энди, что это может быть опасно, но тот лишь отмахнулся от её слов, как от назойливых мух. Всё ещё держа его под прицелом, он медленно обошёл Оливера и приблизился со спины. — Не дёргайся, – он говорил тихо, словно опасался, что Сайкс может спровоцировать его, а он случайно выстрелить. Но спустя секунду он выругался: — Ни черта не видно на твоей спине, что это за уродство? — Кицунэ — дух лисы в японской мифологии, – сквозь зубы процедил Оли. Хотел добавить, что хотя бы не Бэтмен и Сейлор Мун, но сдержался — не стоит злить человека с оружием, даже если это самое оружие не добавляет ему очков уважения. — Уродство, – подытожил Энди. Он потоптался на месте за спиной Сайкса и тот уже хотел было вставить парочку язвительных комментариев. Но всяческое желание зубоскалить отбило прикосновение тонких пальцев к спине. Едва слышный стон сорвался с губ и мысленно Оли провалился сквозь землю — Бирсак услышал. Его рука дрогнула на мгновение, а затем продвинулась вниз, изучая кожу, что покрылась мурашками и отнюдь не от холода. Плотнее стиснув зубы Сайкс мысленно проклинал слабое тело, что с неуместным энтузиазмом отозвалось на прикосновение. Внутри разорался огонь и дышать становилось тяжелее. А Бирсак, не замечая реакции, осторожно ощупывал его поясницу. Теперь уже Оли прикусил губу, дабы не заскулить. Слабый. Таким он себя чувствовал. Он не понимал, почему это происходит уже не в первый раз, но чёртов Энди волновал и игнорировать это уже не получалось. Гулкие удары сердца выдавали его с потрохами. — Убери свои руки, – наконец-то речь вернулась, но лишь в виде яростного шепота. — Заткнись, придурок, мне вообще нельзя тебя трогать по правилам, – не медля прошептал в ответ Энди. – Я вообще должен был тебя пристрелить, как собаку, но не хочу. Он скользнул пальцами вверх, и провёл по плечам. И только после этого контакт был разорван, вызывая у Оли одновременно облегчение и разочарование. Наклонившись ближе, и опаляя ухо дыханием, он шепнул: — Не говори никому, что я трогал тебя, хорошо? Вместо ответа Оли кивнул головой. Фраза о том, что он «трогал его» в принципе звучало достаточно двусмысленно, чтобы не хотелось её произносить. Да и в любом случае, рассказывать кому-либо, а в особенности Джордану о том, что Энди полапал его совсем не хотелось. Ведь не факт, что получится сохранить нейтральное выражение лица. — Он цел, следов контакта нет, – оповестил Сару Бирсак. Та кивнула в ответ, но подойти не спешила — всё ещё скептически относилась к заключению. Оли это ничуть не удивило — он уже давно заметил, как она мрачно поглядывает на них с Энди. Возможно, она подозревала их в каком-то сговоре, а может та дружба, которую они изображали, казалась ей чем-то большим. В любом случае, неприкрытое недоверие к обоим густо висело в воздухе каждый раз, едва они ступали за периметр. Деловито обойдя Оливера, будто бы ничего и не было, Энди приблизился к валяющимся на земле телам. По привычке, он попинал ногой мужчину и присел на корточки. Лежащий вниз лицом парень не противился такой грубости, как и тому, что толкнув его дулом пистолета, Бирсак перевернул его на спину. Белые глаза подернулись мутной пленкой и их яркий блеск угас. Хоть парень и умер, но его тело все ещё представляло смертельную опасность — с острых зубов стекал яд, а на коже виднелись шипы. Энди деловито поцокал языком и выдал заключение — не военный. Практически в это же время Сара, приблизившаяся к девушке вплотную, вздрогнула и отскочила. Сайкс не сразу понял её поведение, только услышав сдавленный хрип. Девушка ещё была жива, хоть и успела потерять много крови. Подоспевший Бирсак вновь, не церемонясь, опрокинул ногой девушку на спину и задумчиво осмотрел тело. Она не могла двигаться из-за слабости и ранения, но продолжала тянуть руки к Оливеру, замершему над её головой. — Что делать будем? – прервал повисшую тишину Сайкс. Они столпились вокруг, и Оли было любопытно, кто же в итоге окажется палачом. В принципе, он бы мог предложить свои услуги, но было интересно, как поступит Энди. Он не отличался благородством, но добить поверженного противника — слишком для него. Но не для Оливера. В сущности это лишь вопрос выживания и выбор очень прост. — Сара? – не отрывая взгляда от изуродованного лица взгляда, пробормотал Энди. – Запиши координаты, и уходим. — Стой, погоди… – нахмурился Оли. – В смысле уходим? Мы что, бросим её здесь умирать? — Да, а что, есть желание взять на себя роль ángel de la muerte? — Что, выучил два слова и теперь будешь выпендриваться? – не преминул возможностью поддеть его Оли. – Не особо, но и бросать её умирать как-то не правильно. — О, не волнуйся, она не умрет. Точнее, – тут же одернул себя Энди. – За ней придут и проследят, чтобы она не лежала здесь. Пусть грязную работу делают другие, с нас достаточно. Он бросил взгляд на часы, приглядываясь к тусклому свету цифр, а затем на девушку, и снова на часы. Секундное колебание, в течении которого парень принимал решение окончилось тем, что Бирсак сообщил досрочном завершении их дежурства и приказал следовать назад в лагерь. На удивленный вопрос, почему вдруг они уходят, если их время ещё не вышло, Бирсак с ухмылкой ответил, что «не хочет, чтобы драгоценный Оли Сайкс подвергал свою бесценную жизнь опасности и намерен возвратить его в объятия любовничка без происшествий». В ответ Оливер только злобно обругал его всеми словами, которые только пришли в голову, под аккомпанемент мелодичного смеха Энди.***
Воспоминания накатили так внезапно и ярко, что Оли невольно почувствовал дрожь в ногах. Он тяжело сглотнул, отгоняя навязчивые мысли, но всё бестолку. Почему Энди не захотел стрелять в ту девушку? Связанно ли его поведение только с благородством, которым при жизни парень не отличался, или здесь кроется нечто большее? Что в итоге стало с заражённой? Вопросов оказалось слишком много, а ответов не находилось. Дыхание сбилось, словно он бежал несколько километров. Какой-то истерический смех подкатил к горлу и вырвался наружу в сопровождении слёз. Новый мир оказался слишком сложным и сломал его. Безумие. Другого описания не существовало. Рыдания душили, и парень даже не сразу услышал, как кто-то вышел из дома. Оборачиваться Сайкс не стал — не хотел, чтобы Джордан видел его в таком состоянии. Он никогда не был сильным, не был героем, но пришлось стать таковым ради него. Однако себя не обмануть. Сколько не притворяйся суть неизменна. Инфантильный ребенок не может повзрослеть за пару месяцев и не сойти с ума. Но показывать слабости парень не был готов, не сейчас. До боли стиснув зубы Оли глубоко вдохнул через нос и крепко зажмурился. Клокотание в груди сменилось судорожным дыханием со всхлипами. «Лучше, чем ничего», – подумал Сайкс и обернулся, готовясь вновь лгать Фишу в лицо, что с ним всё в порядке. Позади обнаружился Джим, молча наблюдающий за развернувшейся сценой. Спокойный взгляд не выражал ни осуждения, ни поддержки. Просто изучал, анализируя и делая выводы. Оли вновь подумал, что мужчина не так прост, как хочет казаться. К счастью, он первым нарушил тишину, банальным, но уместным вопросом: — Ты как? Вместо ответа Оливер усмехнулся. Вариантов было много и одновременно ни сколько. Потому что он и сам не знал, как он. Точно не в порядке, но насколько всё плохо оценить не удавалось. Мужчина не требовал от него быстрого ответа, просто стоял рядом, с молчаливой поддержкой. И в итоге Оли со вздохом открыл рот. Он понимал, что разговор лёгким не будет. — Не знаю, не могу понять. Мне тяжело, я не… Я не могу так больше. С каждым днём всё труднее и труднее, меня будто испытывают на прочность, а я всё никак не сломаюсь внешне, будучи уничтоженным внутри, и я совершенно… Он начал говорить нехотя, но в какой-то момент будто прорвало плотину. Мысли, которыми было страшно делиться с Джорданом рвались наружу, почувствовав благодарного слушателя. Сказать хотелось о многом и ни о чём. Поделиться всем, что они пережили, наплевав на предосторожности, и прикусить язык, удерживая сокровенное внутри. — Сколько тебе лет? – прервал бессвязный поток слов Джим. – Мне кажется ты не старше моего младшего сына, – он повернулся и устремил взгляд в глубь двора, где в тени высокого дерева Оли сумел разглядеть неровный рельеф земли. Парень тяжело сглотнул — догадался. Джим же продолжал, рассуждая вслух: — Вы похожи, потерянные, одинокие и депрессивные. Только он бы не смог выжить так, как ты, не сумел бы приспособиться и свихнулся, после чего оказался бы разорван одним из этих уродов. — Вы думаете я справился? — Ну, – Джим развел руками, показывая пространство вокруг. – Ты здесь, живой и, относительно, невредимый. А он тоже здесь, только… Он умолк, и двинулся к дереву, не заботясь о том, идёт ли Сайкс следом. Но тот шёл, не отставая. Тошнота отступила, оставив после себя неприятное жжение в желудке и спазмы. Игнорировать их получалось легко — дело привычки. Джим остановился спустя каких-то пару десятков метров. Ветер, почти не ощутимый кожей, шелестел пожухлой листвой, создавая шум в тишине. Жалкое подобие музыки, единственную доступную в мире, где не осталось мира. Какое странное развлечение — стоять с малознакомым мужчиной и смотреть на могилы его семьи во дворе их дома. Свою жизнь после тридцати лет он видел отчаянной, иступленной агонией, вечной борьбой с самим собой и демонами, не оставлявшими ни на миг. Но такой абсурд даже под самыми сильными колёсами не приходил ему в голову. Демоны вырвались изнутри и обрели сознание, но всё ещё охотились на него. — Мне кажется, у меня вся кожа в ней, – неожиданно для самого себя произнёс Оли. Но раз сказал «а», то нужно говорить «б»: — В крови. — Понимаю. Я был во Вьетнаме, и знаешь что? Она не смоется. Просто прими, что теперь она часть тебя. Каждая отнятая жизнь оставляет след, вне зависимости от условий, при которых мы вынуждены решать, кому жить, а кому умереть, – он повернулся и внимательно посмотрел Оливеру в глаза: — Ты спас себя, спас своего друга. У тебя не было выбора. Просто смирись и иди дальше. — Но… – голос сорвался на шёпот. – Мне кажется я схожу с ума из-за этого… — Это не так, – категорично отсёк переживания Джим. – Ты сходишь с ума не поэтому. Сынок, – вкрадчивый голос успокаивал сбившееся дыхание. – Я знаю, как сходят с ума убийцы, как бывшие солдаты перестают различать чёрное и белое, как теряются в своих воспоминаниях, страхах и боли. Это не спутать ни с чем. А ты… Ты просто боишься. — Конечно, – воскликнул Оли. – Мы каждый день можем умереть! — Но ты не боишься смерти, ведь так? – прищурился мужчина. – Ты боишься не за себя. Подняв голову, Сайкс с чрезмерным увлечением изучал листву на дереве, избегая зрительного контакта с Джимом. Тот прочитал его не то, что как открытую книгу, а как детский букварь. Вытащил наружу всё, на что Оливер не хотел даже смотреть. «Какого чёрта, он же ненормальный, старый вояка? Как это возможно?» Ответов на вопросы его подсознание дать не могло. Внутренний бунтующий подросток требовал немедленно опровергнуть утверждение, начать жаркий спор, убедить Джима, что он не прав. Но какой смысл, если он попал не в бровь, а в глаз? Оливер не отвечал, а Джим и не настаивал. Удивительная тактичность для того, кто с этим совсем не ассоциировался. Радовало, что он хотя бы не пытается, как многие другие, убедить оставить Джордана. — Какие у вас дальнейшие планы? Оли был благодарен за то, что тот перевёл тему, но одновременно невольно напрягся. Он не любил делиться своими планами по двум причинам: во-первых, потому что никому не доверял, а во-вторых — потому что все его идеи представляли собой чистейшие авантюры, с рисками, несоизмеримо большими, чем предполагаемый результат. Взрослея люди обычно перестают делать глупости и начинают более осознанно относиться к собственной жизни. Но только не Оливер Сайкс. — Оставаться вам тут надолго нельзя, – продолжал мужчина, не обращая внимания на внутреннюю дилемму Оли. – Да, пару дней при желании можно, но и то — это слишком большой риск. Здесь постоянно рыщут уроды с автоматами и ваша встреча с ними — лишь вопрос времени и удачи. Усмешка Сайкса прозвучала слишком громко, но на немой вопрос он покачал головой. С его удачей удивительно, что их ещё не нашли здесь. — Мы бы и не стали оставаться надолго. Уйдём завтра утром, – короткие фразы помогали ему самому выстроить дальнейшие действия в голове. – Если, Вы, конечно, не против — Джордан сильно устал и я боюсь сейчас мы далеко не двинемся. Ему показалось, что Джим сомнительно буркнул что-то про то, что не один Джордан устал, но это было сказано настолько тихо, что переспрашивать парень не стал. — И куда вы дальше? Я же понимаю, что у такого, как ты не может не быть плана или хотя бы идеи… Вот он — тот самый момент. То, что Оли так сильно ненавидел. Соврать или сказать правду. Выбор, который он делал каждый день. Остаться честным или лишиться принципов. Но стоя на краю бездны какой смысл бороться с ветром? — Мы хотим домой. В Британию. Словно выстрел пистолета слова отсекли посторонние шумы и в голове прояснилось. Почему он раньше не говорил этого? Несмотря на то, что вслух сказанное звучит бредово, это помогает. Разум проясняется и становиться легче мыслить. — Не слабо, – присвистнул Джим. Его, казалось, совсем не удивила абсурдность его затеи. – И каким образом? — Не знаю, – пожал плечами Оли. – По плану мы должны добраться до восточного побережья и оттуда — на яхте. Я умею, если что, – поспешил заверить его парень, хотя сам не знал наверняка — точно ли умеет. — Хм-м… Джим нахмурился и глубже ушёл в себя. Вся его реакция ограничилась этим. Его молчание напрягало Оли — тот анализировал их план, будучи ничего толком не зная о нём. Но он уж точно не думал о том, что Сайкс просто псих, решивший погубить себя и Фиша, нет. Он обдумывал и прикидывал варианты того, как вообще возможно осуществить задуманное Сайксом. Как бывший военный он делал это неосознанно. Просто привычка. — Вы не боитесь, что заразитесь? – теперь уже Оли перевёл тему. Не самый уместный момент для такого вопроса, но ему и правда было интересно. Тем более в свои размышления мужчина не спешил его посвятить. И Джим, всё ещё отстранённо, ответил: — Видишь, вон тот, самый маленький холмик? Это Эми, моя любимая и единственная внучка. Ей было всего пять месяцев, когда её мать, Роуз, вон она, рядом, разорвала её, лишившись человечности и став чудовищем. Он помолчал, и добавил тихо: — Я уже ничего не боюсь. Я потерял всё, за что стоило волноваться. В отличии от тебя. Дрожь прошила насквозь и Оли понадеялся, что темнота скроет реакцию тела. Зря — он уже достаточно обнажил разум и душу, а теперь пожинал плоды.