***
Был ранний вечер. Солнце уже готово было садиться, но до заката ещё несколько часов, не меньше. А от Саввы ни слуху, ни духу. На сообщения отвечал как-то сухо и кратко, на звонки так вообще не отвечать. Всё это очень тяжело переносил немец. В мысли закрались сомнения о любви. Много чего перетёр, да и больше не думал. Не хотел верить, что всему может прийти конец. Просто ждал, когда русский вернётся, а там с ним и поговорит. От скуки Дитрих даже ужин приготовил раньше, чем обычно. Занять себя было нечем, учитывая то, что личность он активная, на месте не сидится. Решил тогда Ди сходить погулять, развеется от плохих мыслей, может посидеть в кофейне. Рейх быстро собрался. Надел джинсы, чёрную водолазку и чёрное осеннее пальто. Образ был под стать его репутации. «Репутации чертёнка», как бы выразился Савелий. Дитрих вышел из квартиры и закрыл дверь, направляясь к лифту. Мысли всё заполняли голову и, отгоняя одни, на смену сразу приходили другие. Были мысли про всё. И про измену, и про угасшую любовь, и ещё про много чего другого. Немец с подобным поведением коммуниста не сталкивался и совершенно не понимал, как себя вести и что делать в такой ситуации. Знал лишь, что обвинять его в чём-то без доказательств нельзя. Презумпция невиновности¹ даже у таких тиранов присутствует. Наконец в лицо ударил прохладный воздух, сдув волосы чуть назад. Было так хорошо выйти в не очень тёплую и не очень холодную погоду прогуляться. Рейх отправился к парку. Мысли сразу его покинули, оставляя насладиться отдыхом. Медленно ступая по асфальту, немец оглядывался, рассматривая, что его окружает пусть и живёт он тут уже достаточно давно. Дитрих, как художник, видел мир немного иначе. Даже учёными доказано, что многие физики, художники, да и в целом люди, которые видели мир по-другому, не так, как все, являлись людьми с психическими расстройствами, проще говоря, шизиками. Но это гениальные люди, пусть их и не сразу поймёшь. Ариец не относил себя к подобному типу, хотя прекрасно понимал, что и он, и Савелий, и их союзники относятся к данной группе. Всех их связывало одно…Проблемы детства
Дитрих с Савелием росли в престижных, если их так можно назвать, семьях. Их родители были врагами, но вначале не препятствовали их общению, по крайней мере до подросткового возраста. Дальше им запрещали видеться, но мальчики сбегали, либо писали друг другу письма. Их родители ненавидели за это мальчиков. Били, унижали, но про это вы уже знаете. Юко же росла совершенно одна. Её семья погибла в автокатастрофе ещё когда ей и года не было. До того, как ей стукнуло полтора года с ней была бабушка, а потом и её не стало. Инсульт. Забрали в детский дом и там издевались над маленькой беззащитной девочкой, которая хотела обычной ласки, родительской любви. В итоге, когда девушке исполнилось 18, она получила квартиру родителей и съехала туда, а потом и познакомилась с итальянцем. Марко же рос в хорошей семье, которая пробыла с ним до его 10-летия. Мальчика невзлюбили в школе, гнобили, но рядом с итальянцем была его семья. В 10 лет родители подали на развод, Марко остался с матерью, а отец уехал в неизвестность для ещё маленького мальчика. А когда появился отчим… Тот сразу не понравился мальчишке, да и он малыша не жаловал видеть. Тот также бил его, ненавидел, но родная мать даже не верила в эти истории, которые рассказывал её сын. Несмотря на концерты дома, те были ещё в школе. Италия был чуть ли не изгоем, у него был только один друг и то, с другой школы. Когда тому стукнуло 18, Марко собрал свои вещи, послал мать и отчима и уехал. Ян вырос в приёмной семье, а своих родителей никогда не знал, но всяко надеялся, что они его когда-нибудь заберут. Опекуны мальчика его не любили, но и не ненавидели. Им было просто всё равно на мальчика, его увлечения и проблемы. Эту незаинтересованность Китай воспринимал близко к сердцу, а вскоре перестал чувствовать что-то положительное вообще. Он стал походить на своих родителей, ему также стало всё равно. Только Кифа в будущем смог растопить его сердце и заставить почувствовать хоть что-то положительное. Кифа же был почти, как Юко, но был неполной сиротой. У него был старший брат, который никогда не относился к нему как-то хорошо. Он всё время упрекал младшего во всём, в чём можно и нельзя, пытаясь сломать и без того слабого мальчика. Ямайка был очень чувствителен и сейчас ничего не поменялось, поэтому воспринимать все колкости брата, который стал ему опекуном, было трудно. Но как только у Кифы появился шанс, он сразу сбежал. В 16 лет он жил самостоятельно, доучился, встретился с Яном и заладилась карьера. Все они похожи, детство выдалось не сладким, но можно ли это назвать местью? Скорее нет, чем да. Мстить надо тому, кто насолил, а не тем, кого ты даже не знаешь. Хотя, это просто их работа. Вскоре Дитрих дошёл до парка и мысли оборвались. Парк был пустой, людей почти не было, человека 2-3 на огромный парк. Ди не очень любил одиночество, но не отказывал себе иногда посидеть одному. Он мог спокойно находиться, как и в обществе, так и один, и там, и там ему было комфортно. Немец шёл по камням, выложенным как плитка, думая обо всём, что его волнует. Самый главный вопрос «Куда делся Савелий?» он не трогал, хоть тот волновал его больше всего. — Я же не мамочка, чтобы следить за каждым его шагом, я должен давать ему свободу, — Дитрих пнул камушек. — А с другой стороны он даже ничего не сказал, мы ведь супруги. — Рейх посмотрел на правую руку, где было кольцо на безымянном пальце. Время шло, солнце садилось, а когда был уже закат, Дитрих только вернулся домой. Союза всё также не было, Ди это понял по тишине в квартире и отсутствию верхней одежды в прихожей. Даже не снимая сапоги и пальто, Рейх прошёл в гостиную и осмотрелся. «Как же пусто» От досады тот ударил ногой по стене, даже не запачкав её. «Что такого могло произойти? Почему он так резко ушёл?» Телефон завибрировал, звонила Юко. Настроения болтать не было, но Рейх всё же ответил. — Да, Юко? — послышался усталый голос. — Привет, Ди, как дела? — девушке, по всей видимости, было, что рассказать, по её голосу слышно. — Такое себе, что расскажешь? — девушка хотела начинать что-то рассказывать, но остановилась. — Что случилось? — Юко была подругой немца и всегда давала ему советы, но стоит ли говорить ей об этом случае Рейх попросту не знал. — Настроение не очень, ну так что? — парень решил не нагружать подругу. Пока что он считал это ненужным. — Ну смотри, короче...— и дальше последовал длинный разговор и возмущения девушки, когда она купила себе толстовку в мужском отделе, а ей её не продали из-за того, что она девушка и хотела купить её для себя. — Да таких сжигать надо. Книгу жалоб бы попросила. Они обязаны были продать тебе эту толстовку, — немец расслабился в разговоре с Юко, забывая о нынешних проблемах. — Если бы я пробыла там ещё хотя бы минуту – они бы все полегли от ружья, — они рассмеялись. — Ну даёшь! — Да, день не без приключений. Ладно, меня Марко зовёт, Савелию привет! — японка сбросила. А немец снова помрачнел. Уткнувшись в телефон, он начал что-то листать, читать, даже играть, лишь бы отвлечься.***
Союза всё не было, Рейх даже поел один, оставляя порцию Саввы на плите. Сегодня он жутко хотел спать, но сам сон не шёл. Поэтому он просто валялся на кровати, смотря в потолок, пока не услышал хлопок входной двери. Выйдя из спальни, он подошёл и обнял Савелия за шею, а тот его за талию, слегка подняв, но после поставил на пол. Немец отошёл, а коммунист начал раздеваться. — Куда ходил? — сразу спросил Дитрих, даже не тянув. — По делам, любопытный ты мой. Узнаешь потом, — русский улыбнулся и прошёл на кухню. — Савелий, а ну выкладывай, я волновался вообще-то! — немец наложил ему еды. — Я же сказал, узнаешь потом, — русский загадочно улыбнулся, только нацисту эта улыбка доверия не сильно внушала. — Хорошо, положи посуду в посудомойку, как поешь, — по непонятной причине, Дитрих очень расстроился и начал снова себя накручивать. Он лёг на кровать, на бок и закрыл глаза. Савелий пришёл чуть позже, переодевшись, он лёг рядом, но начал сидеть в телефоне, всё время с кем-то переписываясь. Дитрих закусил губу и пытался сдержаться. Он повернулся к Союзу, но тот даже не посмотрел на него. — Савва, что происходит? — не выдержал первый ариец. — А что происходит? — Савва отложил телефон и посмотрел на него. — То ты уходишь не пойми куда на целый день, так ещё и вечно переписываешься с кем-то, не замечая меня! — Ты ревнуешь? — немец замер, он ведь и вправду ревнует, боится, что потеряет дорогого человека. — Даже если да, то что с того?! — немец сел на кровати, он не плакал, не истерил. — Солнышко, ты же знаешь, что я тебя люблю, ты потом всё узнаешь, — русский хотел обнять немца, но тот не дал этого сделать, он лёг на кровать, на другой край и закрыл глаза. Савелий понял, что это его вина, но он не мог сказать, что происходит, не время. Когда же он услышал сопение, то отложил телефон и обнял нациста, тоже засыпая...