***
Стоянка в Барселоне прошла для троицы с большим позитивом. Лорд Батлер, несмотря на перенесенное потрясение, довольно быстро взял себя в руки. Пока белоснежный лайнер принимал топливо, свежую провизию и новых пассажиров, он умудрился продать Английский замок знакомому испанскому графу, неоднократно до этого изъявлявшему желание его приобрести. У графа де Тревиньо́ теперь появился хороший козырь: замок приобрел «дурную славу» и нуждался в ремонте, а его владелец был в бегах, да еще сильно ограничен во времени. Итог — сторговались быстро. Из-за недостатка у покупателя нужного количества американской валюты лорд Батлер получил в качестве бонуса неизвестную картину Веласкеса и двухместный красный «Alfa Romeo 1750 6C», который выпросила у графа все еще пьяненькая Хедвига. Лорд Батлер поначалу было подумал: «Зачем?! И куда мы ЭТО денем?», но оказалось, что на лайнере предусмотрен и гараж на десяток автомобилей. Осчастливленная Хеди почти забыла об ужасном происшествии в Ницце и, разжившись песетами, ураганом пробежалась по местным магазинам, купив себе несколько платьев и массу других, нужных и ненужных для путешествующей дамы вещей. Как, например, пишущую машинку «Underwood» и стопку бумаги. Капитан Саблин воспользовался стоянкой, чтобы пополнить личный арсенал. Подаренного лордом револьвера ему показалось маловато, и он приобрел в Armería Izquierdo, оружейной лавке рядом с портом, автоматический пистолет «Astra 903», почти полную копию любимого им со времен Гражданской войны «Маузера» C96. К нему два отъемных магазина — на десять и двадцать патронов, — плюс две коробки патронов, по пятьдесят в каждой. Для револьвера он не стал брать патроны. Закончив с оружием, уже в порту он купил свежие газеты, а также испанский и португальский словари.***
Стоявший у причала «Конте-Верде» напоминал большой муравейник. По нескольким трапам грузчики заносили внутрь все, что понадобится двум тысячам человек на время перехода через Атлантический океан. В основном, продукты питания. Саблин взглянул на часы и поспешил к кораблю. Через час лайнер должен был покинуть Барселону. Проходя таможенный осмотр, Саблин с удивлением увидел, как портовый кран плавно опускает на носовую часть лайнера красный спортивный автомобиль, а внизу своей очереди ждут еще два дорогих авто и даже клетка с тигром. «М-да... У богатых свои причуды!» — заключил он. Таможенник с напрягом отнесся к провозимому им оружию, но законов, запрещающих это состоящим на действительной службе офицерам, еще не ввели. — Я — офицер, а это — мое орудие труда, — пояснил Саблин, после чего поблагодарил за службу и, расталкивая локтями группу каких-то жизнерадостных и спортивно сложенных бельгийцев, поднялся по трапу на корабль. Не обнаружив на своих местах лорда Батлера и Хедвигу, он забеспокоился, но минут за десять до отхода лайнера они появились. Усталые, но, судя по выражениям на лицах, довольные. Хедвига в сопровождении негра-носильщика, груженного только что купленными в бутиках вещами, проследовала к себе. А капитан и лорд остались на палубе, наблюдать за отходом. Саблин не стал интересоваться, чем они занимались на берегу, а поделился с Батлером единственной испанской газетой, в которой успели напечатать о случившемся в Ницце. — Нашли виновных? — Пока никаких подробностей. Расследование только началось. Но я не слишком хорошо знаю испанский. — Позвольте мне... — В разделе криминальной хроники, — подсказал Саблин. В статье сообщалось, что «вечером 21 октября Английский Замок в Ницце, принадлежащий лорду Батлеру, был обстрелян из пулеметов неизвестными. В результате гнусного преступления погибло два человека, а хозяин замка и его дочь исчезли». Автор публикации смело и необоснованно предположил месть корсиканской мафии, а также обвинил французскую полицию, не сумевшую расшифровать надпись на фургоне, в непрофессионализме. — Месть мафии?! Ненавижу журналистов… — Возможно, статья заказная… — Не сомневаюсь! Кто-то жаждет втоптать мою репутацию в грязь! Тем временем «Конте-Верде» дал несколько длинных гудков и с помощью пары портовых буксиров двинулся к выходу из порта гостеприимной Барселоны.***
Ранним утром 24 октября лайнер «Конте-Верде» оставил за кормой Средиземное море и вышел в Атлантику, устойчиво поддерживая ход в семнадцать узлов. На верхней прогулочной палубе для пассажиров 1-го класса было еще пустынно. Привыкший к раннему подъему Саблин с удивлением обнаружил у леерного ограждения зевающую Хедвигу. — Что это за гора? — поинтересовалась она после обмена приветствиями. — Гибралтар. Знаменитые Геркулесовы столбы. В древности считалось, что здесь край мира, а на столбах написано предупреждение — Nec plus ultra, то есть «дальше некуда». — Может, оно касается и нас? — Мореплаватели, рискнувшие перейти этот пролив, уходили в неизвестность. — Саблин закурил. — Вплоть до Колумба, открывшего Новый Свет. Кстати, именно тогда на испанском гербе исчезла первая часть этой фразы. Сейчас на нем только оптимистичное plus ultra, то есть «дальше предела». — И правда, оптимистичное! — Зачем вы встали в такую рань? — Из-за этой беготни у меня все спуталось. Все планы пошли наперекосяк!.. Я ведь собиралась в Египет, а затем посетить Индию и Австралию... По британским колониям. А плыву в Бразилию. — Земля круглая, — усмехнулся Саблин. — Из Бразилии можно поехать в Австралию и так далее, в обратном порядке. — Да, конечно... Только вот... Мне придется поговорить об этом с отцом. — О чем? — Он считает меня безответственной транжирой и не желает давать денег. Кстати... — Хедвига коснулась его руки. — Я так и не поблагодарила вас за свое спасение, тогда, в Ницце. — Пустое. — Почему мы вновь на «вы»? — удивилась она своим же словам. — Будто на официальном приеме! — Этот корабль так на нас повлиял. Вернемся на «ты». У меня для тебя небольшой подарок. Одну минуту! Саблин быстро сходил в свою каюту и вернулся с книжицей небольшого формата, в кожаном переплете и с парой запирающих замочков. Обложка напоминала старые издания Библии. Хеди улыбнулась. — Это... странный подарок! — Антикварное издание. Я вспомнил наши разговоры об Экклезиасте и не удержался. Открой ее! Хеди с некоторой опаской выполнила его просьбу. — Господи... Я так и думала!.. Честное слово! «Библия» оказалась вместилищем для маленького двуствольного пистолета. — «Дерринджер». 45-й калибр. С учетом последних событий мне будет спокойнее, если для него найдется место в твоей сумочке. — Такой маленький! — Оружие последнего шанса. — От твоих слов, Николя, веет пессимизмом. — Прошу прощения... Похоже, нас ждет долгое, но скучное плавание. — С долгим соглашусь, но скучное?.. Нет! — с этими словами Хеди захлопнула лже-Библию и сунула ее в руки капитана. — Смотри, какой франт! Саблин обернулся. Они оказались не единственными в такую рань на прогулочной палубе. — Прекрасное утро, не правда ли? — К ним подошел важный незнакомец, по виду которого Саблин определил его в аристократа славянского происхождения. — Позвольте представиться — Кароль Второй, король Румынии! — Чудесный денек... — процедил сквозь зубы Саблин, которому этот джентльмен сразу не понравился. Саблин не считал себя хорошим физиономистом, но было в нем что-то такое... Он не сразу подобрал нужное слово, зато явное внимание незнакомца к Хеди подсказало его — кобель! Ничуть не смущаясь, он откозырял в ответ: — Наследный принц Российской Империи, внучатый племянник императора Николая Второго, ныне покойного, капитан парагвайского военно-морского флота Николай Евграфович Саблин! Надо было видеть, как округлились глаза коронованной особы. — Наследный принц?.. Серьезно? — не понял юмора румын. — Вы не очень... — Не очень похож? А если так? — Саблин повернулся в профиль, с трудом сохраняя на лице серьезность. — Боюсь, ни с кем из российской императорской семьи я не имел чести знаться лично, — ответил румын. — Вы в самом деле..? Если так, то... — Он шутит! — подсказала Хеди, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. — Ах, это юмор! — с облегчением выдохнул румын. — Признаться, я был в шаге от того, чтобы поверить. Вы не представите мне вашу даму? — Разумеется! Миссис... — Мисс! — поправила его Хеди. — Мисс Хедвига Батлер-Каминская! Ваше Величество, можете называть меня просто Хеди! — Очень приятно, мисс! Настал черед Саблина сделать удивленное лицо. Неужели все это из-за королевского титула? «Боже... Я что, ревную?!» — Простите, сэр, позвольте уточнить, — обратился он к румыну, который уже почти вплотную приблизился к девушке. — Боюсь, я плохо вас расслышал. Король или Кароль? Безошибочно распознав в голосе капитана нотки ехидства, Кароль Второй бросил на него надменный взгляд потомственного аристократа. — Вы ведь вновь шутите, сэр? — Разумеется, Ваше Величество! — Еще вопросы? — Больше никаких. Я вас оставлю! — откланялся Саблин. — Должен совершенствовать свой испанский, — помахал он фальшивой Библией. — Всего хорошего, мисс Батлер-Каминская!***
Кравчук плохо выспался. Беспокойство насчет количества мест в шлюпках уже прошло - вчера он лично пересчитал все спасательные средства на лайнере. В случае катастрофы места для него хватит. Причина была в другом. Каюту 3-го класса он делил еще с тремя беженцами из стран Восточной Европы. Они злостно пренебрегали гигиеной и жрали пахучий сыр. Кравчук едва сдерживался от того, чтобы набить им всем морду, и окатить холодной водой из пожарного ведерка. Он встал у заляпанного жирными пятнами небольшого зеркала и привел в порядок свой внешний вид, а особенно праздничную вышиванку. По предложенной Центром легенде Кравчук должен был выдавать себя за украинского казака-эмигранта, следующего за сытной жизнью из голодающей Украины в далекую счастливую Аргентину. Для достоверности ему даже прислали из Киева настоящее сало и горилку. Кравчук решил растягивать удовольствие до самого прихода в Рио-де-Жанейро. Но сегодня появился серьезный повод употребить запасы по прямому назначению: 25 октября — 13-я Годовщина Великой Октябрьской Социалистической Революции! Несмотря на то, что по-новому, григорианскому календарю, революция произошла позже, 7 ноября, Кравчук решил, что вдали от Родины советскому разведчику не возбраняется отметить годовщину дважды. Поймав на себе косые взгляды то ли серба, то ли хорвата, Кравчук быстро придумал оправдание — для всех прочих он отмечает свой юбилей, ровно двадцать семь лет. В столовой, где кормили пассажиров второго и третьего класса, было довольно тесно. Низкие потолки, толкучка, суета, развешанные всюду головные уборы, на столах пролитое кофе, крошки... «Скотный двор...» — с грустью подумал Кравчук, но небольшая бутыль с мутной жидкостью согревала его душу. Не поделившись ни с кем из соседей, Кравчук молча порезал шмот сала на небольшие кусочки, мысленно поздравил себя со славной датой и, тяпнув горилки, задумался о своем житье-бытье. Скоро тридцать лет, а он все еще разведчик с трехзначным номером. Чтобы попасть в элиту РУКА и получить двузначный номер с расширенными правами на самостоятельные действия в тылу врага, требовалось свернуть горы... Или, как говаривал его учитель в Житомирской Академии Внешней Разведки, положить перед ногами товарища Сталина холодный труп самой Антанты. Впрочем... На трапе в Барселоне Кравчук совершенно точно видел того самого англичанина из Ниццы. Майор Такер из британского министерства обороны, как опознал его тогда Кочергин. В нем вдруг взыграла ненависть к угнетателям трудового народа. К тому же до Рио было восемь суток хода, можно умереть со скуки. Кравчук решил напакостить Такеру или хотя бы выяснить, по каким делам тот едет в Рио. В бразильском отделении РУКА за лишнюю разведывательную информацию могли подкинуть если не медаль, то премию. О вербовке майора он не думал — не было у Кравчука такого таланта. О его устранении — тоже. Он опасался, что без поддержки не сумеет чисто сработать, и тем подставит Советский Союз в глазах империалистического мира. Как это сделать? «Прежде всего надо пробраться в первый класс, — решил Кравчук, — Дождусь, пока кто-то оттуда спустится вниз, напою его и заберу пиджак! Если не повезет — прикинусь стюардом». Довольный своей задумкой Кравчук с хрустом потянулся за столом и негромко затянул традиционную народную песню:Ти ж мене підманула, Ти ж мене підвела; Ти ж мене, молодого, З ума-розуму звела!
Агент 881 Данила Кравчук и не подозревал, что в этой самой столовой одновременно с ним сейчас завершает прием пищи другой советский разведчик — агент 112 Виктор Кутузов. Неисповедимы пути конспирации! Кутузова немного мутило. Качка на большом корабле обычно ощущается слабо, но у советского разведчика был чуткий организм. В первые дни ему было так дурно, что он сгоряча хотел применить спрятанную в зубе капсулу с цианистым калием. Но мысль, что в таком случае он не увидит, как во всем мире наступит светлое будущее Коммунизма, его удержала. На третьи сутки морская болезнь отступила, Кутузов «прикачался». Соседями Кутузова по каюте третьего класса были фокусник из Милана, которого он прозвал «картографом», и гасконский фермер, естественно, именуемый «д’Артаньяном». Эти два представителя Южной Европы были слишком разговорчивы по стандартам Кутузова. — Крыс нет — и то хорошо! — радовался гасконец, хрустя зеленым яблоком. — Приходилось мне плавать на одном паруснике, так этих тварей там было по колено! — Если крыс нет, то корабль утонет! — спорил с ним итальянец. — Крысы бегут с обреченного корабля. — Идиоты... — пробормотал про себя советский разведчик. — А вы что скажете, святой отец? — поинтересовался гасконец, обращаясь к Кутузову, бывшему в одеянии монаха-капуцина. Разведчик несколько секунд раздумывал над ответом, потом жестом показал, что принял обет молчания и не намерен его нарушать. Раз вступишь с такими в беседу — до конца плавания будут мозги полоскать. А вербовать их смысла никакого нет. Нищеброды. 25 октября Кутузов тоже решил отметить годовщину Революции. Во избежание подозрений он заранее позаботился об алиби — вычитал в церковном календаре, что в этот день почитают святого Фронта, проповедника из Галлии. — Передайте соль! — попросил его кто-то на английском. Кутузов сделал вид, что молится перед едой, бормоча бессмысленные звуки, изображающие латынь. «У Чемберлена своего спрашивай! Большевики вам не прислуга!» — подумал он, бросив презрительный взгляд на просящего. На обед третьему классу подавали макароны с сыром и отдаленно похожую на кофе горячую жидкость. «Черное*, как белогвардейская душа!» Кутузов вспомнил свою юность, первый поход в социалистическую столовую в честь окончания Гражданской Войны. Креативное праздничное меню, включавшее в себя «бульон с пирожками (из костей Колчака), сыр (прозрачный, как деникинский фронт), революционное печенье и компот (сладкий, как коммунистические мечты)». Дойдя до «кофе», Кутузов задумался. Конечно, он не собирался торчать неделю на этом корабле без всякой пользы. Зная, что Саблин должен сесть на «Конте-Верде» в Барселоне, он все время портовой стоянки провел у трапов, высматривая средь сотен лиц объект слежки. И удача ему улыбнулась! Теперь его мучили раздумья — если корона российской империи действительно у этого Саблина (в чем он сильно сомневался), то вряд ли он сдал ее на хранение в корабельный сейф. А значит, держит в своей каюте. Что, если пробраться в первый класс, и, пока этот самодовольный (а какой еще?) офицеришко пьет шампанское в ресторане парохода, он мог бы пошарить в его каюте. В Бразилии будет сложнее, ибо Кутузов на «отлично» знал только английский и немецкий языки. Если он найдет в каюте искомый предмет, то ближе к Рио Саблин мог бы выпасть по пьяни за борт... Кутузов живо представил себя на вручении наград в Кремле. Как усатый Сталин, с трубкой во рту, по-отечески похлопает его по плечу и вручит орден Красной Звезды и талон на приобретение малолитражного автомобиля. Услышав сквозь звон столовых приборов звуки украинской классики, Кутузов аж закашлялся. — Что с вами, святой отец? — вежливо поинтересовался стюард. — Принести вам воды? — Не беспокойтесь, не помру, — ответил Кутузов тоном, недвусмысленно говорящим «отвали!» — Простите... Бросив пронзительный взгляд в сторону певца в вышиванке, Кутузов медленно поднялся из-за стола и покинул заведение корабельного общепита. «Подозрительный тип, — подумал он. — Надо будет присмотреться!»