Те, кто рядом

Первое, что я осознала по пробуждении - химический запах. Запах больницы. Все остальное возвращалось постепенно, как будто меня волокло по длинному темному тоннелю, где не существовало никаких физических ощущений: я слышала бормотанье, но не различала слов, тело словно что-то придавило - не думаю, что смогла бы шевельнуться, если б попробовала. Потом пришла боль. Сначала вяло запульсировала в кистях и ступнях, но тут туннельный эффект поблек, и меня накрыло по полной - я не могла дышать, а каждый удар сердца гнал по телу новые и новые мучительные волны, через которые было невозможно продраться. Наконец, собрав все силы, я смогла открыть глаза, увидев склонившуюся надо мной маму. - М-мам?.. - прохрипела я. - Все хорошо, деточка... Я здесь, - она погладила меня по волосам и чмокнула в бровь, как делала много-много лет назад. Мне сразу чуточку полегчало, и тут опять наползла темнота. В голове творился полный бардак, единственное, что я сейчас знала, - хочу к маме. - Не уходи... - проскулила я. - Ш-ш-ш... Поспи. Я буду тут, когда ты проснешься... Знаю - она сдержит обещание, так что послушно засыпаю. Следующие два дня, как потом рассказали, прошли у меня между сном и явью. Сама-то я ничего не помню, разве что отдельные мутные просветления то тут, то там: меня под завязку накачали морфином, а потому голова была что твой ватный шарик. Ну и пусть, зато никакой боли. На третий день дозу снизили, и мир медленно приполз обратно. Я вспомнила аварию и, спросив про Когу, с облегчением узнала, что хотя основной удар при столкновении пришелся на него, он поправляется полным ходом и скоро будет как новенький. Потом мне дали прочесть список собственных травм: легкая черепно-мозговая, куча треснутых ребер, довольно неприятный разрыв селезенки, проткнутое легкое и потеря крови в результате внутреннего кровотечения. Потом доктор похвалил меня за меры предосторожности: оказывается, не пристегнись я, вообще убилась бы насмерть. Где-то через неделю мне разрешили вставать - правда, только с посторонней помощью и ни в коем случае не перетруждаться. Словом, все развлечение - пройтись до туалета и обратно в кровать. К концу второй недели я снова стала собой: с каждым днем пространство становилось все податливей, и вот уже я без труда самостоятельно ходила в процедурную. Хоть я и поставила целью попасть на выдачу аттестатов, однако сама отлично понимала, что это утопия. Как-то днем заглянул Кога. По правилам госпиталя, он закатился в кресле, готовый, правда, сорваться с него в любой момент. С загипсованной ногой вид у него был довольно забавный - хвала небесам, остальное оказалось цело, так что совсем скоро вернется на беговую дорожку. Заодно Кога рассказал мне подробности аварии. Оказывается, наехавший на нас придурок был пьян, причем полиция сообщила, что это у него уже третий случай вождения в нетрезвом состоянии. Более того – прав у него не обнаружилось, да и грузовик на поверку оказался чужим. Я снова взбесилась, но когда Кога показал снимки места происшествия, от ужаса позабыла обо всем. Груда искореженного металла. Господи. Удар пришелся со стороны водителя, отбросив машину на телефонную будку. Я еще не знала, что из перекуроченного салона нас вырезали автогеном. И что во время операции у Коги дважды останавливалось сердце. Однако он оклемался быстрей меня - как-никак, демон. И домой выпишется дней на пять пораньше. Вообще-то в больнице оказалось совсем не плохо. Меня постоянно навещали, а цветы и открытки прислала примерно половина школы - так что моя палата была самой веселой и нарядной на всем пятом этаже. Но, помимо этого, имелось еще кое-что, делавшее меня счастливейшим человеком на свете: Инуяша все время находился рядом, каждый день заявляясь прямо из школы и уходя только поздно вечером, когда его прямо-таки выкидывали из палаты. И так - день за днем, даже в выходные. Но вокруг вечно кто-то суетился, то родные, то друзья, не давая нам ни побыть вдвоем, ни поговорить. А еще я заметила, что Ицки и след простыл. Боже мой, сколько всего я хотела у него спросить - и о ней тоже... Нам столько всего нужно сказать друг другу, и в кои-то веки можно не спешить. Ведь мой лучший друг вернулся. *** Все хорошее однажды заканчивается. Тянуть с разговором дальше некуда, да тут еще обстоятельства сложилось как нельзя лучше, когда в пятницу вечером мама засобиралась домой пораньше, оставив нас вдвоем. Я сидела в кровати, пристроив на колени переносной столик, и переписывала его конспекты к выпускным экзаменам, которые собралась сдавать сразу после выписки, а Инуяша устроился на стуле рядом, по самые уши занырнув в спортивный журнал. Больше всего на свете мне хотелось растянуться на кровати и смотреть телек - но мало того, что нужно было учить уроки, так еще и он сидел так близко, что у меня вовсе мозги отключались. В общем, я сдалась и развернулась к нему: - Что читаешь? - Десять советов гольфистам. - Но ты же не играешь в гольф! - А почему, собственно, не начать?.. Я чуть распрямилась. - У тебя терпелка для гольфа не годится. - Чего-о?! - Ты, скорее, хоккеист. Тебе нужна игра, где можно попихаться-подраться с соперником, - уж никак не гольф. - Кто бы говорил!.. - он возмущенно отрывается от журнала. - Вот-вот, опять двадцать пять, даже сейчас споришь - яркий признак подавленной агрессивности. Тебе необходим нормальный способ спустить пар - а значит, нужна какая-нибудь контактная возня. Инуяша прыскает, и до меня доходит, в каком аспекте он мог трактовать мои слова. Я закатываю глаза: - Я не имела в виду секс. - Заметь - не я это сказал. - И часто ты об этом думаешь? - Постоянно, - фыркает он. Мы сто лет так друг друга не подначивали, и я счастлива, что наконец-то можно вместе посмеяться. Однако мы оба прекрасно осознаем, в каком опасном направлении завернул разговор, а потому я меняю тему: - Хочу поблагодарить, что не покидал меня... Наверное, уже сыт по горло этим сидением взаперти. - Да ерунда. Для того и существуют друзья, - слова звучат так, что я почему-то сомневаюсь в подтексте. Сейчас или никогда. Хочу узнать, что он чувствует. И вот тогда поговорим по душам. - Правда? - переспрашиваю я и получаю в ответ странный взгляд. - Мы правда друзья? Взгляд его затуманивается, но Инуяша привычно взрывается, прячась за гневом: - Хватит всякую ересь спрашивать! - Ничего подобного - вполне закономерный вопрос: или забыл, как недавно посылал меня подальше? - я держусь изо всех сил, однако, боюсь, обида все равно просачивается в голос. - Сначала я думала, что ты занят. Хотела не мешать, коль скоро это необходимо. Однако я звонила тебе трижды - и все три раза ты не пожелал, чтобы тебя беспокоили. И как, по-твоему, я должна была это воспринять? - А тебе не приходило в голову, что ты могла позвонить не вовремя? - рычит он. - Тогда почему ты мне не перезванивал? Он на миг цепенеет, стискивая подлокотники так, что когти протыкают обивку. - Потому что каждый раз, когда я пытался, ты была с этим дерьмоголовым! Может, я не хотел вас потревожить, коль он к тебе ровно банный лист прилип! До чего нечестно!.. - Все совсем не так, ты же знаешь! - Нихрена! Да его только ломом можно было от тебя отколупать! Инуяша вот-вот заорет - он уже не сидит, а бегает вокруг моей кровати, заводя и меня. - А сам-то, сам? У тебя подружка есть - не забыл? - Это по-прежнему не твое дело, Кагоме. - А я и не лезу. Прости, но Кога мне друг, и я не собираюсь испрашивать у тебя разрешения на общение с ним. - И вот еще что, - не слыша меня, продолжает Инуяша, - ты даже не удосужилась мне рассказать! Пришлось допереть самому, напоровшись на его машину у твоего дома! И после этого ты гонишь насчет Ицки?! Блин, Кагоме! Да мне как по морде дали! Не понимаю - с какого перепуга я должна оправдываться, когда именно меня-то и развернули, но уже говорю: - Кога был у меня всего дважды! Вечером выпускного и когда я попросила помочь собрать новую книжную полку! Ничего такого! Если бы ты не шарахался от меня, как от чумы, я бы тебя позвала! Инуяша прекращает метаться и гневно складывает руки на груди: - Ничего такого?! Это, знаешь ли, не объясняет, почему он постоянно лез к тебе целоваться и хватал за руки! Во. Именно в такие моменты мне хочется вцепиться ему в плечи и втряхнуть хотя бы капелюшечку здравого смысла. Но коль скоро эта маленькая радость мне сейчас недоступна, то... - Я не встречалась с Когой. Между нами ничего не было. Никогда, - я тычу пальцем в Инуяшу: - Понятия не имею, какого черта ты вколотил это в башку, но правда в том, что ничего не было - повторяю - не было никогда! - Так я и поверил! У меня глаза есть! - кричит он. Я все же взрываюсь: - Да господи ты боже мой, Инуяш... Я бы заорала, но тут грудь разрывает боль - какое поорать, теперь и дышать-то еле получается. Потрясающе, насколько быстро гнев Инуяши превращается в тревогу, - я еще и разогнуться не успела, а он уже отпихнул столик и подхватил меня на руки. Я приникаю к его шее. Обида и гнев тут же утихают. Неужели я действительно влюблена?.. И именно потому-то и готова на все, лишь бы он обнимал меня как можно чаще?.. Мне хочется быть рядом. Близко. Еще ближе. Не знаю, почему, просто хочется, и все тут. Едва боль отпускает, я осторожно приобнимаю его, и он неуклюже треплет меня по волосам - Инуяша не слишком сведущ в утешениях, но от этого они только слаще. Прикрывая глаза, втягиваю его запах. - Я так по тебе соскучилась... Вообще-то я не собиралась говорить это вслух, но, когда он отвечает, слышу в голосе самодовольство: - Аналогично. Ругаться не хочется, поэтому иду дальше: - Как здорово, что ты рядом. - Нечего воровать мои фразы, - ерничает он, пряча серьезность того, что вот-вот прозвучит, но по напряжению в голосе все и так понятно: - Ты меня до смерти напугала. - Сама как вспомню, так вздрогну... - коль скоро мы на правильном пути, почему бы не продолжить? - А откуда ты узнал об аварии? - От Кикио. - Она тебе позвонила? - Угу. Сказала, что случилось, а когда я спросил, насколько все серьезно, словно язык проглотила. Когда я примчался, ты еще была в операционной. - В операционной? Хочешь сказать, ты в ту же ночь и приехал? - А что такого-то? - тут же взъерепенивается он. - Когда ты не появилась у Рин, я понял - что-то случилось. Сначала решил, что ты слиняла с этим говнюком, и попытался дозвониться, но мобильник не отвечал. Раз на десятый я начал волноваться, потому что ты всегда берешь трубку. Потом меня перехватила твоя сестрица, рассказала про аварию... Я чуть с катушек не сорвался. Санго пыталась меня унять, Мироку так и не пустил за руль... Он смущенно умолкает, и я пихаю его в бок: - Еще не хватало тебя в таком состоянии - и за руль... Он пытается отползти: - Это все ты виновата. Это из-за тебя я чуть не свихнулся. - Давай-давай, вини во всем бедную коматозницу. От ужаса на его лице меня берет оторопь. - Не смешно, Кагоме. А что мне еще делать, если не смеяться? Тогда я совсем закисну и в итоге чокнусь - теперь-то знаю, каким чудом уцелела, теперь-то понятно, насколько коротка жизнь... кажется, мысли Инуяши текут в ином направлении, потому что его следующий вопрос застает меня врасплох: - И куда же тебя возил Кога? Зря я надеялась, что он забудет об этом спросить... Подготовившись к очередному взрыву, говорю правду: - В парк Эноки. И к гадалке не ходи, чтобы угадать, о чем он подумал. Он снова напрягается и выпаливает: - Ты с ним трахнулась? - Нет. - А, ну ладно, как скажешь. Он хочет отстраниться, однако я повисаю на его рубашке - фигушки. Меня уже тошнит от ссор. Мы поговорим здесь и сейчас, никуда он не сбежит. - Знаешь, на такие вопросы обычно отвечают оба. Если ты скажешь, что не спал с Ицки, я поверю, однако вообще не собираюсь спрашивать, потому что не желаю знать, если это действительно так. Между мной и Когой ничего не было. Не знаю, что еще ты хочешь услышать. Я могу долдонить это до посинения, но коль скоро верить ты все равно не собираешься, то не трудись тогда и вопросы задавать. Он молчит. Одно из двух - либо взбесился, либо понимает, что я права, и ищет, как отступить, не ударив в грязь лицом, а я без промедления иду ва-банк, решив оказаться победителем в его же собственной игре: - Кстати, об Ицки. Едва ли она рада, что ты все время проводишь у меня. - Будто я знаю, - бурчит он. - Я ее с той треклятой вечеринки не видел. И вообще, она меня так достала, что пусть сваливает на все четыре стороны. Мне плевать, я ее дурью сыт по горло! - он говорит с таким отвращением, что у меня язык не поворачивается подливать масла в огонь: - Что бы я ни делал - ей всегда мало, она вечно пытается меня изменить - и одеваюсь-то я не так, и боевые искусства - пустая трата времени... Ага, как же! И на полдороги встречаться-то ей лень - все только вокруг нее и для нее! Стерва избалованная! Терпеть ее не могу! Понимающе похлопываю его по спине: - Да-да, именно это ты и говорил, когда вы в прошлый раз разбежались. - Не, сейчас она меня до дна достала. Прикинь, ей хватило совести отправить мне голосовое письмо с проклятьями - дескать, я бросил ее на вечеринке и удрал в больницу! И плевать на то, что ранен дорогой мне человек! Ну уж нет... Хватит с меня! - он смущенно трясет головой. - Дура она, ненавижу. Ничего не могу с собой поделать - улыбаюсь, хотя услышанное не слишком-то укладывается в голове. - Погоди-ка... Если тебе и в первый раз было с ней так паршиво, зачем ты вообще к ней возвращался?.. - Не знаю. Это... Она... - он пожимает плечами. - Тебе не понять. - А ты объясни... Он чешет в затылке, подбирая правильные слова, а когда ничего не выходит, поднимает ко мне беспомощный взгляд: - Просто... Я использовал ее, чтобы кое в чем разобраться. Дальнейших объяснений не следует, поэтому приходится принимать бразды правления в свои руки: - И в чем же? - Кое в чем. - Как, например... - Блин, достала уже, трещотка. Никак не уймешься... - ворчит он. Однако усмешка никак не вяжется со сварливым тоном. - Только если это касается дорогого мне человека, - подмигиваю я. Выражение его лица смягчается, и он искательно заглядывает мне в глаза. Барьеры начинают опускаться, и интуиция подсказывает, что, о чем бы он ни заговорил, все будет очень всерьез. - Ну же - расскажи мне... - шепчу я, осознавая, что могу все поправить. Или испортить. Инуяша кивает, однако его взгляд устремляется куда-то вглубь собственной души. Он собирается с мыслями. Наконец, опускает голову и закрывает глаза. - Ты и я - мы были вместе, сколько я себя помню, Кагоме. Мне всегда казалось это само собой разумеющимся, однако именно поэтому я и не мог видеть тебя так, как вижу других людей. Не знаю, как еще объяснить... Ты - это ты. Совершенно не такая, как все - и это хорошо, потому что это делает тебя особенной. Но именно поэтому я и не мог определиться со своими чувствами. Сто раз пытался понять, где мы и что за чертовщина происходит, но не получалось, ведь ты была каждой частичкой моей жизни. И я не мог отступить на пару шагов и обдумать всю эту ерунду... Ах, как же я его понимаю... Мне тоже немного не по себе. Чтобы показать, что все в порядке, снова утыкаюсь лицом ему в плечо. Он притягивает меня поближе и продолжает. - Короче, нужно было слегка отстраниться. Знаешь, я, наверное, даже сам это плохо понимал, но подвернулась Ицки и все вышло как вышло. Не лучший вариант, но зато с ней не было лишних хлопот и сложностей - да и усложнять-то нечего. Самое паскудное, что это нифига не помогло. С тобой я совсем другой, не такой, как с остальными, ведь ты - единственная, кто позволяет мне оставаться самим собой. С другой стороны, а не значит ли это, будто я к тебе просто привык? В общем, я так и не понял, почему меня к тебе тянет. И почему не получается стереть из памяти твое тело. Вечно недоверчивый, вечно начеку, Инуяша не устает удивлять меня своей честностью. Я сладко краснею, купаясь в его словах, - пусть пока он признался лишь в том, что хочет меня, однако - чем черт не шутит - может, сестра права?.. Может, действительно меж нами нечто большее, что мы только-только начинаем осознавать?.. Повинуясь внезапному порыву, целую его в шею: - Если тебе от этого полегчает, могу признаться, что меня к тебе тоже тянет. - Еще один поцелуй, и я за себя не отвечаю. Считай, тебя предупредили. - Да ну?.. - я моментально повторяю шалость, щекоча его впридачу языком. - Кагоме... - Прости. Все-все, больше не буду, - обещаю я, скрещивая пальцы у него за спиной. - Ага, как бы не так... - Да что такое-то? - смеюсь я. - Я на тебя так действую? - Ты и вполовину не представляешь, как, - весь красный, сопит он, однако в глазах начинают скакать золотые черти: - Да ты меня давным-давно наизнанку выворачиваешь. Как думаешь, почему я вдруг возненавидел мороженое, когда нам стукнуло по тринадцать? Да потому что каждый раз, когда ты ела эту дрянь, у меня чуть ширинка не лопалась! И это было только начало! ...тринадцать?.. Я совершенно ошеломлена. Оказывается, с ним творилось все то же самое, а я и не подозревала - настолько глубоко он запрятал желание... Скажи он мне раньше, сколько времени мы бы сэкономили... Кстати, как насчет того, чтобы наверстать упущенное?.. Меня разбирает смех при недобрых мыслях, в которых фигурирует мороженое, шоколадный сироп и взбитые сливки. Похоже, запах мой тоже меняется, потому что Инуяша вдруг втягивает носом воздух и опасно прищуривается, а еще через миг осторожно заваливает меня на подушки. - Считаешь, будто это смешно?.. Хочешь покажу, что ты со мной делаешь?.. Удивительно: один взгляд заставляет меня трепетать в предвкушении прикосновения. - Я уже чувствую, - вызывающе усмехаюсь я. - Не-ет... Ты, блин, даже не представляешь... Как мои губы тянутся за его поцелуями, так и тело мое по собственной воле выгибается ему навстречу. Он, конечно, старается не причинить мне боли, однако трудно упрекнуть Инуяшу и в излишней нежности, слишком уж сильно его желание, в котором захлебываемся мы оба. Как ни крепки его объятия, они все равно крепки недостаточно; голова идет кругом, но это сущий пустяк по сравнению со сбивающимся с ритма сердцем, когда его язык начинает повторять обычные движения наших тел. Я задыхаюсь - но к черту кислород, если мои руки ныряют под вылезшую из-под ремня футболку, вспоминая ощущение его гладкого тела. Я легонько скребу по коже ногтями, и Инуяша шипит мне в рот, потом нащупывает ворот моей больничной рубахи - и вот уже я подскуливаю, когда ладони накрывают и мнут мою грудь. Мы знаем, что сейчас у нас ничего не выйдет, однако остановиться все равно не можем, - но вдруг дверь раскрывается, и слышится испуганный вздох. Мы шарахаемся друг от друга, пунцовые и виноватые. Хвала небесам - это всего лишь медсестра. Миг, и она берет себя в руки: сообщает с понимающей улыбкой, что вернется через минуту. Я с ужасом смотрю на закрывшуюся дверь. - Ладно еще, не твоя мама, - хрипло хихикает Инуяша. - Во-во, без шуток... - меня передергивает при одной только мысли. Еще один поцелуй - и он возвращается на стул подле кровати; буквально через миг дверь снова открывается - на этот раз действительно появляется моя улыбающаяся мама. Инуяша краснеет сильней и прикрывает колени журналом. Я хихикаю, и мама тут же замечает изменение моего настроения: - Похоже, кое-кому стало получше. Я улыбаюсь шире: - Не просто лучше, я как заново родилась - свежая и энергичная будто огурчик! - Ну-ну, - бурчит Инуяша. - До воскресенья все равно не выпишут. - Мамочка, а знаешь, что меня вернуло к жизни? - словно не слыша его, продолжаю я. - Что, золотце? - Мороженое.