— "Hometown" twenty one pilots.
Гермиона преодолевала последний длинный коридор, приближаясь к дуэльному залу. В глазах всё ещё мелькали быстро сменяющие друг друга кадры: от недавнего собрания до обнаружения записки от Малфоя на её прикроватной тумбе. Кусок пергамента, исписанный изящным почерком, вещал о их новой с Драко тренировке. Грейнджер нежно провела большим пальцем по выведенным словам, абсолютно не скрывая своей радости по поводу предстоящей встречи. Они не виделись два дня. Два дня, предоставляющих уйму времени для размышлений. Для свободного потока мыслей, который в голове Гермионы создал настоящий водопад противоречивых выводов и домыслов. Черепная коробка раскалывалась от размышлений, а сердце разрывалось и металось в груди от наплывающих эмоций и чувств. Её выбивало из колеи абсолютно всё: недавно прошедшее общее собрание, планы Александра на ближайшее время, поведение слизеринцев и диалоги с Беллатрисой. Её признание в убийстве брата и отца было неожиданным, бьющим под дых. Хоть отношения с Льюисом и отцом складывались отнюдь не на радостной ноте, их смерти…должны были быть чем-то болезненным для неё; чем-то, что помогло бы Лестрейндж зажать одну из кровеносных артерий, что перекрыла бы поток крови. Но этого не произошло. Белла сделала это, не предполагая, что сердце Гермионы давно перестало работать. Может только… Перед глазами всплыла записка, лежащая сейчас на тумбе у кровати. Изящный, карикатурный почерк. Его светлая макушка и запах базилика с мятой. Пронзительный взгляд серых глаз и полное безразличие. …его присутствие заставляло сердце работать чуть активнее. Гермиона вздохнула, останавливаясь у назначенного места. Признаваться себе в испытываемых к кому-то чувствах было не ново для неё, но Малфой осложнял эту задачу своей личностью. Постоянно непредсказуемый, местами язвительный, местами молчаливый — сплошная путаница. Она легонько толкнула дверь, та отворилась. Там, на дуэльном помосте, свесив ноги, сидел Малфой. Его поза была максимально расслабленной, насколько это было возможно в тренировочном зале, где им сейчас предстояло испытывать друг друга на прочность и изворотливость. В руке он держал чьё-то письмо, читая его, ссутулившись. Между нахмуренных бровей пролегла едва заметная морщинка, но если подойти к нему достаточно близко — что она и сделала, не испытывая неловкости — то заметить вполне возможно. — Не обязательно подходить ко мне так близко, Грейнджер. Моё зрение и слух в полном порядке, и я вполне могу общаться с тобой на расстоянии, — эта фраза заставила её сделать шаг назад. — Как скажешь, Малфой, — Гермиона вскинула руки, мол, "сдаюсь", и он, хмыкнув, сложил письмо в четверо и убрал в карман брюк. Выражение усталости и тень проглядываемой печали с его лица испарились, будто он также сложил это, словно пергамент, и спрятал в кармане. Черты приобрели прежнюю привычную наглость и дерзость. — Что, даже не попытаешься выяснить, что я такое читал всё то время, сидя здесь? — наигранно удивлённо спросил Малфой, спрыгивая с помоста. Его движение было вполне грациозным. На этот раз Драко приблизился к ней, от чего она вновь смогла в подробностях рассмотреть его лицо. — Не желаю знать, — она развернулась, направляясь к лавке. — Беллатриса...вы разобрались с ней? — спросила Гермиона, старательно избегая взгляда Малфоя, который, она уверена, был несколько изумлён. — Всё в порядке, — спустя минуту тишины ответил Драко. Гермиона продолжала стоять к нему спиной, прокручивая палочку в ладони. — Славно, — её голос дрогнул. Гермиона закусила нижнюю губу, продолжая крутить древко, пока Малфой медленно приближался к ней. Между их телами оставались считанные сантиметры. — Волнуешься за меня, Грейнджер? — прошептал он томным шёпотом ей на ухо. Гермиона ухмыльнулась, запрокидывая голову и возводя глаза к потолку. Её сердце работало. Ей так нравилось ощущать это. О, да, сейчас оно билось в груди подобному дикому зверю, запертому в клетке, что так жаждал свободы. Такой необходимой свободы. И жизнь его зависела лишь от выбора хозяина. Зачем держать его взаперти? — Разумеется, — она резко крутанулась на каблуках и, не дав время на раздумье даже себе, прильнула губами к его губам. Малфой не растерялся. Он моментально ответил на поцелуй. Его руки нашли её талию и притянули ближе. Гермиона не ожидала, что он откликнется с такой страстью, что теперь низ её живота полыхал стоградусным жаром возбуждения. От грёбаного поцелуя и блуждающих по телу рук Малфоя. — Мне нравится эта игра, — шепнул он ей в районе шеи, тут же прикусывая молочную кожу, от чего у Гермионы пошли мурашки. Она даже не сразу сообразила, что он сказал — была сосредоточена на острых ощущениях холодных подушечек его пальцев на чувствительной коже ключиц и сжимающей бедро ладони. — Мне тоже, — Гермиона прогнулась в пояснице навстречу его пальцам, подбирающемся к промежности. Он огладил внутреннюю сторону бедра. И Гермионе показалось на мгновенье, что она обнажена, что сейчас её движения и ощущения не сковывают слои одежды, что она свободна... — Начнём наше занятие, — вдруг сказал Малфой, отходя от неё. У неё дёрнулся глаз. Гермиона, не веря в происходящее, просто уставилась на Драко, будто видела впервые. Он невозмутимо пригладил растрепавшиеся волосы и поправил свитер, которые она настойчиво оттягивала, пока его язык блуждал по маленьким ранкам, созданным им же. — Это шутка, Малфой? — её бровь взметнулась к верху. Кажется, слизеринец еле сдерживал порыв рассмеяться. — А я так похож на клоуна? Или, быть может, на Уизли? — Ты серьёзно? Мы сейчас чуть...чуть не... — Не занялись сексом, да, Грейнджер, я в курсе. — И ты просто отходишь и начинаешь говорить о занятии, — её возбуждение и возмущение росло в равной степени. И не понятно, какая из двух бомб взорвётся раньше. А Малфой продолжал делать вид, будто не понимал, что её, собственно, не устраивает. Он взошёл на помост, разминаясь. Просто невероятная наглость! Грейнджер плотно сомкнула губы, надеясь, что несколько весьма неприличных слов не сорвутся с языка прежде, чем она успеет прикусить его. — Посмотрим, на что ты способна в стрессовых для твоего организма ситуациях, — Драко принял боевую стойку. Грейнджер склонила голову чуть правее, смотря на Малфоя, как на идиота, но потом в её голове загорелась лампочка, и где-то неподалёку догорал фитиль. — Это был твой план? Чтобы просто посмотреть, как я справляюсь в...отяжелённых некоторыми трудностями ситуациях? — Прошу, не забывай, что ты первая начала меня целовать. — Прекрасно, я ещё и виновата? — Гермиона улыбнулась, буквально пропитывая этот жест приторной сладостью и фальшью, будто она была актрисой какого-то дешёвого спектакля. Малфой показательно задумался, потирая подбородок. — Только в том, что подкинула мне эту идею, — спокойно ответил Драко. Гермиона злилась на него, но где-то глубоко в душе понимала, что это действительно мог бы быть интересный эксперимент. Но только если бы "стрессовая ситуация" не была спровоцирована последствиями неполученного оргазма. Тем более после долгого отсутствия близости. Она завела руки за спину и поспешила ретироваться. В её голове созрела идея не менее гениальная. Малфой провожал её взглядом, полным безудержным весельем — он бы даже сказал, нездоровым удовлетворением — и уже собирался сосредоточить своё внимание на победе в раунде, как вдруг Грейнджер отправила в него луч Остолбеней. Он практически задел его лодыжку — ещё пара сантиметров и полученное за годы мастерство и Драко остался бы поражённым. Стоя у выхода, уже практически перешагнув порог, Грейнджер громко и демонстративно хмыкнула, гордо вскидывая голову. — Кого из нас ты собирался испытывать? — поинтересовалась она ровным голосом, явно прилагая все усилия, чтобы не выдать неуместный смех, смотря на то, как Малфой по детски надувается, словно у него игрушку отобрали. — Тебя, — он пустил в неё Экспелиармус. Его забавное выражение лица сразу же сменяется сталью. Её проворности хватило на то, чтобы успеть отскочить в сторону. Грейнджер задержала дыхание, стоило Малфою вновь сойти с дуэльного помоста. Они оба ожидали друг от друга выпада, но всё вокруг застыло, включая их самих. Шестерёнки крутились быстро. Она буквально не успевала переваривать свои же доводы. Гермиона выпрямилась и убрала палочку. — Увидимся за ужином, — её последняя фраза окончательно закончила их раунд. Закончила ценой собственного проигрыша. Она проиграла ему и своей гордыне.***
Хогвартс был усеян раздором. Старый конфликт обрёл новые силы. Слизерин против всех. Семь вечера. Солнце давно зашло за горизонт, переставая освещать окрестности. Сейчас только солнечные лучи были источником света. Остальное погрязло во тьме. И ночью эта тьма только приумножалась. Каждый поворот в коридоре грозился стать последним, ведь мало ли, кто знает, кто из учеников поджидает тебя, стоя за каменной стеной. Гарри шёл на отработку в теплицы профессора Стебель — гулял в коридорах после отбоя, попался по собственной глупости. Хотя, если так подумать, он и не пытался остаться незамеченным. После произошедшего пару дней назад всё происходящее ещё больше потеряло смысл. Без Гермионы он был пуст. Без её присутствия. Даже без крошечной нити связи. Она всегда была рядом. Всегда поддерживала. Всегда наполняла. Но не в данный момент. Сейчас он должен выкарабкиваться из затягивающей пучины сам. Воздух был прохладным, манящим. Мигрень сразу успокоилась, стоило порыву ветра закружить рядом. Гарри продвигался к теплицам по протоптанной дорожке. Всё вокруг было серым и блеклым. Глазу было не за что зацепиться, поэтому его путь прошёл в отсутствии даже тихого скромного монолога. — Мистер Поттер, наконец-то! — воскликнула Стебель, стремительно приближаясь к нему. — Вы заставили меня усомниться в вашем приходе сегодня, — сетовала она. Гарри закусил щеку изнутри. К полной картине ему не хватало лишь того, что его отчитывают за опоздание. — Простите, профессор, возможно мои часы отстают. "Простите, профессор, просто мне было абсолютно плевать на назначенные отработки". — Что ж, не будем терять времени, — Стебель, несмотря на свою комплекцию, достаточно резво развернулась и последовала вперёд. Гарри шёл за ней молча. Они уходили вглубь довольно продолжительного коридора. Наконец, она остановилась прямо напротив теплицы номер три. Его память услужливо предоставила воспоминание, где на четвёртом курсе они занимались именно тут. Стебель приоткрыла дверь и зашла внутрь. Царил приятный полумрак. Гарри осмотрелся, медленно продвигаясь за ней. Да, именно здесь они работали в далёком девяносто пятом. В теплице было комфортно: высокие стеклянные потолки, достаточно большое количество растений в горшках, стоящих на столах. С деревянных балок свисали светильники для дополнительного освещения. Профессор зажгла несколько из них, и неяркий свет пролился на элементы мебели и большую часть растительности. Укромное местечко, подумал Поттер. — Тебе необходимо обрезать верхушки трепетливых кустиков. Работа вполне лёгкая, но муторная. Весь инвентарь находится там, — она махнула рукой в дальний угол. — Будьте аккуратны, мистер Поттер, и обязательно уберите всё на места! — наказала она, принимая строгий вид. Но её лицо тут же смягчилось, смотря на то, как Гарри вяло кивает и бредёт к указанному ранее месту. Дверь закрылась, и Гарри облегчённо выдохнул. Отработки в теплицах точно не хуже отработок у Снейпа. Возможно то, что он будет делать, принесёт хотя бы какую-то малую пользу в дальнейшем, в отличие от переписывания "журналов поведения", что давал ему Снейп на шестом курсе. Сбоку от очередного стола с растениями стояли ящики с садовыми ножницами, лопатками, граблями и лейками различных размеров. Чуть дальше — несколько стопок с различными горшками. На одном из деревянных стеллажей Гарри удалось отыскать пару перчаток. "Что ж, приступим". Он даже не успел прикоснуться к садовым ножницам, как дверь раскрылась. Растрёпанный и раскрасневшийся Невилл ввалился в теплицу. Стопка учебников в руках опасно раскачивалась. На верхушке в придачу стоял небольшой горшок с растением. Невилл сгрузил всё на первую попавшуюся свободную поверхность и сразу же победно хмыкнул. Он не сразу заметил Гарри. Лишь спустя секунды, когда разложил принесённые с собой записи и учебные пособия. — Гарри, — они оба пожали друг другу руки, не сводя с лица довольного выражения, — рад видеть тебя. — Взаимно. Поттер приблизился к первому горшку и принялся за работу. Невилл же в свою очередь продолжил копаться в записях. — Какими судьбами? Гарри рассказал, чему обязан его визит в теплицы. Гриффиндорец не сдержал задорного смешка. — А ты...? — О, я готовлю дополнительный проект для профессора Стебель. Ты ведь знаешь, я с ума схожу по Травологии, — быстро протараторил Невилл, добродушно улыбаясь. Это звучало довольно убедительно, но парень точно слукавил. Укромное место. Гарри видел, как на его языке созревает вопрос. Он замялся. — Гарри, что произошло? — внезапно спросил гриффиндорец, переминаясь с ноги на ногу. — С чего ты взял, что... — Нет, Гарри, не надо квалифицировать мою неуклюжесть как идиотизм. Поттер потёр переносицу. Мерлин. Его очки съехали набок, а потом он и вовсе снял их. Отложил в сторону. — Это сложно, Невилл. Сейчас...сейчас в Магической Британии очень сложная политическая обстановка, власть шаткая, плюс эта новая коалиция... — Куда сбежали слизеринцы? Что с Гермионой? Гарри так и замер. — Ты не захочешь знать, — он сглотнул огромный ком. Гарри уже и забыл, насколько Невилл мог становиться прямолинейным, даже напористым, из-за разъедающего любопытства и переживаний. — Если бы я не хотел, то не спрашивал бы. — Пойми меня правильно, Невилл, я не хочу портить наши отношения. Или искажать твоё представление о личности Гермионы. Большая часть произошедшего — это тайна. И она не только моя. Я не в праве разглашать её, — Поттер резко отвернулся от гриффиндорца к следующему горшку, показывая этим, что разговор окончен. Невилл просто застыл на одном месте, переваривая слова Гарри. — Я всегда буду на твоей стороне, Гарри, — спокойно произнёс Лонгботтом, собирая пергаменты. Когда стопка в его руках стала в половину похожей на то, что было изначально, он снова взглянул на Гарри добродушно. После этого жеста где-то внутри Поттера зарождался стыд, потому что на его проявленный холод Невилл ответил теплом. — Ты будешь жалеть об этих словах, когда узнаешь, на какой стороне я. Невилл покачал головой, горько улыбаясь. — Я не говорил, если бы не был уверен. С этими словами гриффиндорец вышел из теплицы. Несколько его учебников остались лежать на столе, напоминая Гарри всю оставшуюся отработку о произошедшем разговоре.