Демоны Луффи

Я сидел в самом сомнительном ресторане одного из трёх поселений Балтиго, до которого было весьма сложно добраться, ибо находился он в Рае Гранд-Лайн. Этот остров был сравнительно большим, а я не знал, где находится база революционеров. Так что сидел я в ресторане от того, что пытался найти информацию. Можно было бы, конечно, просто связаться с отцом или Робин, и проблем бы не возникло. Но, так было неинтересно. Из чисто спортивного интереса я хотел выяснить хотя бы направление, в котором база была расположена. Остров Балтиго не зря выбрал отец для штаба. Он почти целиком представлял из себя лес из высоких каменных колонн, в котором ни света было не видать, ни дорог, ни, естественно, людей не разглядеть. Поселения скрывались в нём так же надёжно, как и база отца. Правда, в отличие от базы революции, города были на берегу океана, а потому с моря искать их было и ненужно. Я мог бы поспорить, что в этом каменном лесу блудило, и погибало в поисках отца великое множество и дозорных, и правительственных агентов, и пиратов и бандитов, которым чем-то не угодил Драгон, и просто желающих присоединиться к революции. Кушать в каменном лесу было совершенно нечего: не было растительности никакой из-за белой глины, которая словно снегом, покрывала остров со всех сторон. И зверья, соответственно, тоже не было, раз ему нечем было кормиться. Путникам только на собственные запасы надеяться и приходилось… Собственно, побродив среди колонн один световой день, я повстречал с десяток людских скелетов, и хорошо понял, что искать нужно иначе. Вот я и сидел в ресторане, слушая неторопливые беседы посетителей, потому что отец не принимал в свои ряды пьяниц и болтунов, а значит, в барах и пабах ловить было нечего. Это забавно, но помимо меня слушало разговоры ещё семь человек, притом, что посетителей в ресторане было всего двенадцать, включая меня. В ком-то из них я распознал дозорных, в ком-то правительственных шавок, и те и другие, разумеется, делали вид, что обедали, что просто гости острова, и были они в штатском. Остальные, как я полагал, и были революционерами. Но те прекрасно знали, что за ними следят, а потому самодовольно изображали из себя степенные пары, или напыщенных снобов, и слова лишнего, из которых не вытянешь… Однако у меня перед всеми присутствующими соглядатаями было преимущество: Кара. Я пробыл на острове три дня, прежде чем додумался до такого, но… В общем, я с помощью Воли Наблюдения, вычислил самого сильного в поселении человека, кажется, молодого, не старше Эйса, парня, но равного по силе командирам дивизий Белоуса. И вот за ним-то я некоторое время и следил, и в ресторан зашёл за ним. Он странно кутался в плащ, так, что лица было не видно. Впрочем, я сделал так же. Но на острове таких хватало, и это было нормально. Подозрительнее относились к тем, кто не скрывал лица. Так вот, парень зашёл в ресторан, что-то получил от бармена, поел, как не странно, выбрав из всего разнообразия представленного меню, рамен, и заказав несколько порций. Он ел так, будто торопился на уже отплывающий корабль, где ему придётся долго голодать. Ел быстро, совершенно неаккуратно, и странно знакомо. А некоторое время назад — он, расплатившись, ушёл. Я же остался в ресторане «слушать», но не столько неторопливые разговоры, сколько свою питомицу, с которой я обнаружил не так давно… что-то вроде мысленной связи. Да, Ник, Кару-то я и послал за парнем. Когда он вошёл в каменный лес, я расплатился за обед и последовал за ним. Прошло много времени, прежде чем я понял: он догадался о слежке, и водил меня кругами. И ведь следовал-то я за чайкой, а не за ним. Мы были достаточно далеко друг от друга, чтобы он не мог меня заметить, и всё же… В какой-то момент он остановился. Но я, немного поразмыслив, путь продолжил. Он действительно ждал меня, сидя, привалившись спиною к одному из столбов. И стоило мне только появиться в поле его зрения, как он тут же заговорил: — Так и знал, что следишь! Я заметил твою чёрную чайку. На фоне белой глины, она, знаешь ли, приметна. — Я хмыкнул. — Зачем тебе штаб революции? — прямо спросил незнакомец. — С чего ты взял, что мне нужен штаб? — спросил я в ответ. — На этом острове он нужен всем, без исключений. Просто кто-то и сам революционер, а кто-то жаждет найти их лидера, — хмыкнул он. Я прикинул с досадой все «за» и «против», после чего принял решение, и быстро размотал тряпку, в которую кутал лицо. От незнакомца мгновенно послышался ошеломлённый вздох… Ах, да, я забыл упомянуть, что шли мы с факелами, потому что в лесу были вечные сумерки. Так что свет, падающий на нас, ярким назвать было нельзя. И всё же я подошёл к факелу незнакомца так, чтобы меня было видно как можно лучше: — Если ты читаешь газеты, то должен знать, кому принадлежит моё лицо. Я прошу просто проводить меня к отцу и моей накама, Нико Робин, которая, я знаю, сейчас гостит в штабе революции. — Незнакомец некоторое время вообще никак не реагировал, а потом шумно выдохнул, тоже начиная стягивать с себя лишнее шмотьё: — Луффи, братишка… — А предстала передо мной светлая макушка смутно знакомого парня, действительно, не старше Эйса. У него на глазу был шрам, и чем-то знакомый стиль одежды… Осознание, узнавание пришло не сразу, а уж когда пришло, судорожно выдохнул уже я, осипло выдыхая точно так же, неверяще: — Сабо? — А в следующее мгновение, после подтверждающего кивка, я уже вис на шее старшего брата. — Сабо. Жив, задери тебя Морские Короли. Жив! Отец говорил, но… — и тут же хорошенько вдарил ему по печени, только почувствовав ответные объятия: — Какого хрена за столько лет ты ни разу не сообщил о том, что жив?! — Я память потерял. Тогда, когда Тенерьюбито… — Это не причина! — обиженно топнул ногой я, конечно же, понимая, что причина была веская. — Мы неделю с Эйсом ревели! Он — молча, но тоже ревел. Ты… — Вскрикнула чайка, прилетевшая ко мне на плечо откуда-то, и это меня резко успокоило: — Когда ты вспомнил? — Читая газету о войне в Маринфорде, — печально улыбаясь, признался он. — Проблески были и раньше, когда читал сначала о подвигах Эйса, а потом о твоих, но… всё вспомнил я именно тогда. — Ясно, — вздохнул я. Брату, наверное, нелегко пришлось. Не представляю, каково это, не знать совсем, кто ты. Кстати, об этом: — Кто ты сейчас? — Начальник штаба революционной армии, — пожал плечами он, будто это ничего не значило. А вот я присвистнул. — Обо мне говорят, что я второй человек в революции, после Драгон-сана. Но я отношусь к этому скептично… — Не сомневаюсь, что так и есть, — хмыкнул я. — Иронично получилось, правда? Каждый из нас троих когда-то мечтал стать королём пиратов, по разным причинам, а в итоге меня воспитал твой отец и революционеры, Эйс осел у Йонко Белоуса, и лишь ты, младший, продолжаешь двигаться к цели. — Пф, зато вы освободили мне дорогу. Я доволен, — рассмеялся я. — Не хотелось бы сражаться с братьями. — Сабо тоже рассмеялся: — Кажется, мы выросли. — Некоторое время мы просто молча смотрели друг на друга. Будто заново изучая, узнавая, запоминая… Но вдруг он прислушался к чему-то, и быстро сказал: — Туши факел, Лу, за мной следил не только ты. Мы пойдём в штаб в темноте. — Я повиновался, без вопросов хватаясь за протянутую руку, и позволяя себя тащить. Шли быстро, часто петляли, долго молчали. Лишь через несколько часов, Сабо с облегчением вздохнул, и сказал, что можно расслабиться. Оставшуюся часть пути мы никак не могли наговориться. Брат мне рассказывал о жизни с революционерами, я ему — о нашей с Эйсом жизни. Обо всём, что он пропустил. Рассказал ему буквально всё, и о Иренее, и о природе носителей инициала «Д» в имени, и о тренировках, и о том, что было после. И, конечно же, о приключениях вместе с друзьями. Он на новость о том, что мы с Эйсом совсем не люди, удивился, но больше никак не отреагировал, сказав, что ему всё равно, кто мы. Рассказал историю о вражде двух племён на одном из островов, где длиннорукие воевали против короткоруких. Вся ненависть заключалась в количестве суставов в руках, и была глупой. Про рыболюдей он тоже упомянул. Короче, он считал, что принадлежность к другой расе не повод нас ненавидеть или бояться. Под самый конец пути мы, с помощью Ден-Ден-Муши связались и с Эйсом. Тот поначалу шмыгал носом, услышав голос нашего брата, и получив мои заверения, что это «точно он», по просьбе Сабо, рассказал и о своих приключениях. А потом наша беседа уже на троих перетекла в разряд «а помните, мы…». Мы так шумели, что привлекли внимание всех постовых и патрульных, что охраняли штаб! Так что встречали нас буквально с оружием наготове. Если бы не признали собственного начальника, Сабо — расстреляли бы, как пить дать, расстреляли. Причём я, несмотря на то, что был резиновым, тоже пострадал бы, ведь пули у патрульных явно были из кайросеки… И мы бы даже ничего сделать не смогли, потому что ржали как кони над одной из историй, что рассказывал Эйс. Однако, увидев подчинённых, Сабо собрался, тут же становясь командиром: — Это, — он указал на меня, — мой брат, Луффи. Сын Драгон-сана. Он здесь свой, пока не пожелает уничтожить революцию, запомните это, — строго приказал брат. Те выпрямились по струнке, отдали командиру честь, а потом, поприветствовав его, точно так же поприветствовали меня. Я приветливо помахал рукой в ответ, но более ничего не сказал. А Сабо потащил меня дальше, вглубь территории. Штаб революционной армии оказался всего лишь огромной, полой внутри, скалой из всё той же белой глины, испещрённой внутри тоннелями, переходами, лестницами и помещениями. В принципе, ничего необычного, разве что, если по стенке постучать, создавалось ощущение, что стучишь по керамике. Может, так оно и было? Сабо тащил меня туда, где предположительно находился отец. Мимо нас суетливо, но явно хорошо организовано, проносились десятки революционеров. Из всех мало-мальски приоткрытых помещений раздавался скрип перьев, приглушённые звонки Ден-Ден-Муши или же тихие разговоры, так, что подслушать что-то было сложно. В общем, именно таким и должен быть штаб серьёзной организации, в моём представлении. А не усыпанная бутылками из-под саке или рома, крепость, откуда-то и дело раздаются взрывы хохота или пьяные пиратские песни, как кое-где. Весело, конечно, но не серьёзно. Так вот, брат меня до «святая святых» всё же не довёл, потому что Драгона мы повстречали на лестнице, ведущей на верхние этажи, в компании с… Робин! Та, взвизгнув моё имя, тут же повисла у меня на шее, тихо на ухо сообщив, что скучала, ждала, и что собрала о революционерах и правительстве массу интересующей меня информации. Я приобнял, и даже чмокнул в щёку: в накама ничуть не сомневался. Особенно в этой хитрой язве. — Здравствуй, сын, — немного напыщенно поприветствовал меня и отец, когда Робин от меня отцепилась. Он улыбался, но, конечно, на суровом лице это было почти незаметно. Нужно было просто знать куда смотреть. Он был рад меня видеть. — Здравствуй, отец, — ответил я, немного насмешливо копируя интонации. — Рад видеть тебя в добром здравии. Извини, что пришёл без приглашения. Но я надеюсь, ты не против, если я некоторое время пообщаюсь со своей накама и названным братом? — вежливо спросил я. Несколько минут пришлось ждать ответа, под пронзительным взглядом внимательных чёрных глаз, прежде чем мы услышали: — Можешь жить здесь, сколько заблагорассудится, и ходить где угодно. Но под ногами не путайся и не мешай, — милостиво разрешил глава революции. Была между нами напряжённость… — Конечно. Благодарю, — слегка склонил голову к плечу я, в знак признания авторитета. Он вздохнул, зарылся пальцами в длинные чёрные волосы, и несколько более расслаблено и буднично сообщил: — Буду рад, если ты зайдёшь ко мне завтра вечером. — Не откажусь. — Отец кивнул и перевёл строгий взгляд на Сабо: — Не забывай, что у тебя есть обязанности и работа, от которой многое зависит, — вместо брата ответил снова я: — Не волнуйся, отец, я не посмею отвлекать брата слишком сильно, — он снова кивнул и удалился. Сабо и Робин смотрели на меня удивлённо, друг с другом они явно были знакомы. — Я думала у вас более… тёплые отношения, — немного замявшись, заметила Робин, когда они уже вместе тащили меня куда-то. Я пожал плечами: — На самом деле, мы просто не знаем, как друг с другом общаться, о чём разговаривать. Я знаю, что он любит меня, уважает моё мнение, мою свободу и цели жизни. Он знает, что я уважаю его, и… наверное, в какой-то мере люблю, — тут я почесал макушку, потому что никогда об отношении к папочке всерьёз не задумывался. Но ненависти я к нему не испытывал это точно, как и обиды, и… привязанности. — Я знаю, что если я попрошу помощи — он поможет по возможности, но рисковать собственными людьми, доверившимися ему, рисковать революцией, не станет. Он знает, что если попросит — и я помогу, также не в ущерб своим людям, своей цели жизни и мечте. Знаю, что он оставил меня, чтобы спрятать, потому что я, будучи слабым ребёнком, был его слабостью, а от него зависело слишком много жизней. Зла не держу. Мы просто… не знаем друг друга, хоть и, наверное, были бы совсем не прочь узнать. Как-то так. Я считаю, что в нашем случае это нормальные отношения. В конце концов, он фактически позволил мне совать нос куда угодно, пока я здесь, что свидетельствует о доверии с его стороны. Хотя он не может знать наверняка, что я не замышляю чего-нибудь против него. Многие, оказавшись на моём месте, возненавидели бы такого папашу, а я… Понимаю ведь, и… Ну… — Здраво, — улыбнулся Сабо. Мы наконец-то куда-то пришли, и он начал объяснять: — Здесь жилые помещения. Разделения по полу нет, а потому у тебя есть выбор, Лу. Я могу предоставить тебе свободную комнату, или можешь поселиться со мной. Моя комната гораздо больше, и у нас будет больше времени для общения. — Или можешь остаться со мной, капитан… — подала голос Робин. Я с подозрением покосился на неё: — Предлагаешь мне остаться на ночь наедине с женщиной?! — А ты что-то имеешь против? — лукаво сверкнула глазками эта бестия. И вот что я должен был думать в такой ситуации?! — Мне твои игры не нравятся. И твоих мотивов я не понимаю, — мрачно заметил я. — А если я пообещаю не приставать? — с таким серьёзным лицом спросила Робин, что у меня само собой задёргалось веко в нервном тике. И Сабо, гад, тихо смеялся, прикрывая рот ладонью. Я мельком заметил, что даже революция не выбила из него воспитание знатного человека. Я посмотрел на него, на Робин, снова на него, и понял, что накама или брату не могу не доверять. Потому я вздохнул: — В общем, свободной комнаты мне не нужно. Буду перелётной птицей. Если что, мне будет, к кому сбежать. Только свои комнаты и пути к ним покажите заранее, — попросил я. И всё, до ночи Сабо таскал меня по штабу, знакомя с планировкой, друзьями и товарищами. Моему появлению и нахождению в штабе никто не удивлялся. Только тому, что Сабо был моим названным братом. О том, что их лидер мой папаша — знали все. Видимо после войны эту новость уже успели обсосать, как мясную кость, дочиста. То, что я лезу, в, по сути, сверхсекретные сведения, за которые многие отвалили бы кучу золота — тоже никого не волновало. То ли все доверяли Сабо и Драгону, то ли всем просто было плевать. Этого я не понял. Ну да всё равно. Не моё дело. В первую ночь соваться к Робин я банально не решился. Не нравились мне её намёки. Она, конечно, была язва, и с большой долей вероятности просто хотела спровоцировать меня, вывести из себя, но… ей сталось бы и серьёзно намекать. В общем, мою Нико Робин не зря называли Дитём Демона. В омуте её глаз точно водились черти. Так что мы до поздней ночи обсуждали с Сабо обстановку в мире и планы на будущее. А утром он рано ушёл по делам, и я большую часть дня болтался с Робин. Она рассказала мне кое-какую интересную информацию, в основном касательную революции, или того, что их разведка выяснила о правительстве. Я же рассказал ей о войне белоусовцев против всех. Женщина умела великолепно анализировать и подала мне несколько интересных мыслей. Она кстати, неожиданно призналась, что мои накама за моей спиной ожидали, когда под моё командование пожелают встать другие пираты. Они, оказывается, были уверены, что это лишь вопрос времени. И сделать паузу, потренироваться решили, не только, чтобы справляться с трудностями, минимум на равных противостоять врагам, но и… успевать за мной. А так же оставаться сильнейшими моими накама. Робин сказала, что тот факт, что союзники Белоуса попросились под мой флаг, уже очень многое говорит обо мне самом. И им, моей команде, нужно быть как минимум равными этим капитанам. Я под таким углом вопрос не рассматривал, но признал, что логика в этом есть. Женщина тогда усмехнулась, и сказала мне, что через полгода ей будет, чем меня удивить, потому что впервые она хочет стать сильнее для кого-то, для меня… Приятно было… А вечером у меня состоялась беседа с отцом. Ничего особо серьёзного. Он просто поинтересовался, доволен ли я жизнью, похвалил набор команды, потому что не о многих людях Бартоломью Кума отзывался с таким неподдельным уважением, как о моей семье. Так же он сказал, что я могу обращаться к нему за помощью. Я тоже кое-что у него спросил. Например, поинтересовался о том, почему он стал революционером. Ответ оказался банален: его угнетала несправедливость правительства, свидетелем которой он становился неоднократно в детстве и юношестве. А так как он плавал с Гарпом — таких случаев было немало. Он считал, что не имел права закрывать на это глаза так же, как делал его отец, считал, что не попытаться изменить ситуацию, имея силу и возможности — это грех, вот и… Рассуждая о политической ситуации в мире в целом, и в отдельных королевствах в частности, мы внезапно разговорились. Отец открылся мне с новой стороны, с той, с которой он не был суровым и беспощадным лидером революционной армии, твердой дланью карающей рассадников несправедливости, а… простым человеком, с которым в жизни случалось… всякое. Он, оказывается, и смеяться умел. Да ещё и искренне, заразительно… Благодарил за понимание. Сказал, что гордится мною… Никогда не думал, что эти простые слова будут так много для меня значить. Странное чувство было, какого-то… облегчения. В общем, кажется, отношения с отцом у меня улучшились не только соглашением о том, что можем помогать друг другу информацией. (Он-то в штабе сидел, прятался, а я — в центре событий, вот и договорились). Однако о своей матери спросить я так и не решился… Он мне, кстати, подсказал несколько техник и хитростей, в контроле над ветрами… После такой действительно душевной беседы, возвращаться к Сабо, человеку, который наверняка знал моего отца лучше меня, человеку, которому Драгон отца наверняка заменил, хоть и к брату, но мне отчего-то не хотелось. И я забрался на ночь в комнату Робин. Та читала, и была приятно удивлена. Но мешать я не стал. Только выложил на её столик из клети несколько интересных и редких, а ещё древних книг, которые нашёл в Новом Мире. Спать ложились, когда масло в светильнике подошло к концу. Менять его в темноте не хотелось, хоть и сна не было ни в одном глазу. Я постелил себе на полу, Робин улеглась в кровать, действительно большую. В темноте было плохо видно, по крайней мере, людям. Но Робин, уже после взаимных пожеланий спокойных снов, долго смотрела точно на моё лицо, будто видела его. Я не спал, и чувствовал её прожигающий взгляд, но не спрашивал ни о чём. Просто лежал, заложив руки за голову, и прислушивался к ощущениям. В компании накама, даже женщины, даже такой хитрой, было спокойно. Так спокойно, как не было уже очень давно. Месяцы. В компании братьев тоже было спокойно, но по-другому. А потому я наслаждался атмосферой, думая о чём-то отвлечённом. Из мыслей меня вырвал голос Робин: — Капитан, — позвала она, — тебе же неудобно на жёстком полу, иди ко мне. Кровать большая. — Не, я лучше тут. Так спокойнее, — отказался я, немного насмешливо напоминая: — И ты, кстати, обещала не приставать. — Я просто говорю, что тут мягче, — фыркнула женщина, кажется, серьёзно. — Мы же спали вместе, в одной кровати… — Всей командой, а не вдвоём, — я лениво приоткрыл глаз, и глянул им в сторону кровати. На жёстком полу я спать привык, привык вообще спать в лодчонке, качаясь на волнах. Возможно поэтому, мысль о мягкой кровати меня привлекала. Вот только не было ли приглашение провокацией или намёком?! Это был вопрос. Поэтому я отнекивался. Некоторое время в комнате висела тишина, пока не раздался вздох, и вопрос, заданный странным тоном: — Капитан, я тебя совсем не привлекаю? — С чего такие вопросы? — я откровенно испугался этой прямоты, не свойственной Робин в таких ситуациях. Нет, иногда она, напротив, была излишне прямолинейна, но не в щекотливых вопросах. — Я не замечала у тебе интереса ни к женскому полу, ни к мужскому, и… — И что? — насторожился я, окончательно сбрасывая лёгкую сонливость. — Мы с Навигатор-сан поспорили, — тут женщина хихикнула, признаваясь: — Нами считает, что у тебя кто-то уже есть, и она хочет выяснить кто эта девушка. А мне кажется, что ты просто человек, гм, в смысле, демон такой. Вечно где-то в облаках витаешь, а не среди смертных, — она вздохнула снова. — Дак это что, все эти странные пляски вокруг меня, только чтобы выяснить, кто выиграл спор…? — настигло меня осознание, так, что я даже сел. — А ты рассчитывал на большее? — лукаво мурлыкнула моя гарпия, кажется, тоже выбираясь из вороха подушек. Я выдохнул с таким облегчением, что кажется, даже от лёгкости поднялся на некоторое расстояние над полом, в левитации. Нет, ну так и знал, что был во всём этом странном внимании подвох! Ох уж эти женщины… — Боялся этого. Боялся об этом думать, — признался я, мрачно: прибить бы их, ну или отлупить хорошенько, да рука ведь не поднимется. — Поэтому игнорировал? Ни за что не поверю, что не замечал внимания с нашей стороны. — Ну да, — я сначала кивнул, но сообразив, что в темноте Робин могла этого не увидеть, повторил ответ вслух. — Так, что? — а в голосе звучало ничем неприкрытое любопытство. — У меня никого нет. Откуда бы? — фыркнул я. — Вы только и есть. А отношения… Никогда не задумывался об этом, честно. Я люблю приключения, люблю адреналин в крови, люблю море и свободу. Друзей вот, тоже люблю… — И что, ты никогда не испытывал влечения? — Робин, ты задаёшь неудобные вопросы, — укорил я накама. Нет, ну что за бестактность?! Хотя… мы ведь пираты. Да и сам я такт проявлял не часто. А Робин… Может, будет проще с ней разговаривать, если говорить так же прямо, как она задавала вопросы? Я вздохнул: попытка не пытка. — Ну ладно. Испытывал влечение и не раз, как и любой нормальный парень. Особенно вблизи от красивого женского тела, — тут я припомнил войну на своём корабле, и одну розововолосую стерву, после чего мрачно прибавил: — Особенно обнажённого… — Так Бонита тогда тебя всё-таки… — воскликнула Робин, мгновенно сообразив, что я имел в виду. Сообразила и тихо засмеялась красивым мелодичным смехом. Смутила, блин… — Ты бываешь опасно проницательной, — мрачно и предупреждающе заметил я. — Да, её трюк бы успешно прошёл, если бы она сама не вырубилась у меня на груди. Я манекен вместо себя подложил не сразу. Она раздетой ко мне тогда легла. Долго плавать пришлось, чтобы успокоиться… — Женщина рассмеялась пуще прежнего, за что чуть не получила подушкой в лоб. Хотя, с другой стороны, что тут такого? Это же естественно. В детстве вообще голышом все бегают, и ничего. Да и сейчас мне было безразлично одет я или нет, даже если я среди толпы людей. Но с накама почему-то так естественно не получалось. Почему? — И всё-таки, капитан… — почти проныла моя археолог. Суть её интереса была ясна как день: подробности моих дел на любовном фронте её интересовали. Она ведь не только археолог, но и информатор. Любопытная. И я уже готов был пойти на что угодно, только…: — Ой, ну только отстань, а? — Она села, подобралась, и закивала головой: типичная сплетница, учуявшая интересную информацию. — Рейли меня перед отправкой в Новый Мир, каким-то образом уговорил составить ему компанию. Неделя беспробудного пьянства, закончилась блудом. Я очнулся как-то раз в объятиях двух обнажённых девиц, лёгкого поведения. Не помню, как до такого дошло, но… — я вздохнул. Признаваться оказалось легко, а вот видеть мелькнувшую на родном лице тень непонятной мне ревности — нет. Поэтому я мрачно прибавил: — Надеюсь, они не залетели от меня. Это всё. — А мы? Многие пиратские, да и не только, капитаны, считают нормальным спать со своими подчинёнными девушками. — Кажется, она хотела сказать не это, а что-то насчёт того, что она лучше представительниц древнейшей женской профессии, но… не смогла. Я очень хотел, чтобы мне в темноте это почудилось, как и тень ревности… — Я не таков, запомни это, пожалуйста, — попросил я, тут же спрашивая. — У нас хорошая команда, правда? И отношения в ней удивительные. — Археолог кивнула уверено, и я продолжил: — Так вот, я не хочу такие отношения портить необдуманным поступком. Последствия… неизвестны. Мы можем все рассориться даже из-за такого пустяка, и я не хочу этого, понимаешь, Робин? Я любуюсь вами, мои Гарпии, иногда, когда вы не замечаете. И я то же самое могу сказать и про других парней. Пару-тройку раз заставал и Зоро, и Усоппа, и Фрэнки за тем, как они, делая вид, что чем-то заняты, любовались вами. Просто так, без пошлых подтекстов. — Робин, кажется, была удивлена. А ведь я сказал правду. Усопп и Фрэнки выбирались из доков и мастерских часто для этого. Зоро нередко притворялся спящим, а сам наблюдал… — Вы украшаете нашу команду, и это понимают все, а ваши характеры помогают нам не забывать о том, что вы не только сильные пиратки, но и хрупкие девушки. Мне, например, нравится наблюдать за тем, как ты читаешь книги. Так бережно переворачиваешь страницы, оглаживаешь корешок, стряхиваешь пылинки, будто у тебя в руках не книга, а самое драгоценное в мире сокровище. Поливаешь цветы ты тоже по особенному, не так, как Нами или Бонни. Ты, в отличие от них, заботливо протираешь листочки, расправляя… — О, да ты романтик, капитан! — восторженно воскликнула польщённая Робин. Она улыбалась. Я любовался. Мне было приятно наблюдать за переменами в ней. А ведь я ещё помнил её искусственную улыбку, и почти мольбу, с просьбой добить её… — А почему бы и нет? — улыбнулся я в ответ. — Эх, а я-то надеялась соблазнить тебя, — деланно расстроено посетовала моя накама. Впрочем, тон её быстро сменился на лукавый: — Я ведь старше, и могла бы тебя многому научить… — Надеюсь, что ты шутишь, и что Нами и Бонни не хотят того же, — очень серьёзно фыркнул я. Робин снова засмеялась, укладываясь в кровать. Я вздохнул, глядя на мягкую перину, и плюнул на все условности, морали и прочее. Пускай даже пристаёт: я хотел на перину! И будь, что будет. Фыркнув пару раз, я всё же поддался слабости, и перебрался под одеялко к своей женщине. В конце концов, она была в пижаме, я — тоже в пижамных штанах, и майке. Так что, ничего такого. Робин вздрогнула от неожиданности, но ничего не сказала, приглашающе подвинувшись. Я осторожно развернул её спиной к себе, и обнял со спины, рукой сжимая её холодные руки, после чего попросил: — Не дёргайся, пожалуйста. Ради нашего же блага. — Как скажешь, капитан, — в голосе я слышал улыбку. Она повозилась, устраиваясь удобнее, и успокоилась. А некоторое время спустя, засыпая, я услышал очень-очень тихое: — Может быть ты и прав, Луффи. Может, так и правда лучше. Не уверена, как бы отреагировала, и смогла бы остаться в команде, если бы ты предпочёл Штурман-сан, или Бонни. Всё-таки странные и страшные эти девушки…