Демоны Луффи

С Бруком вышло ещё быстрее, но и веселей. Королевство Тена Гена было окружено множеством водоворотов, и я, сначала, повеселился на них. Моей лодчонке они не угрожали, потому что она была слишком лёгкой, и, попав в водоворот даже со мной, просто кружила. А вот более крупным кораблям было несладко в акватории острова Кендзан, потому что различные направления движения вод в водоворотах, запросто могли повредить руль. Собственно деревянные обломки, которые крутились там, были опасны и мне, но не слишком. Я же просто наслаждался. Попадая в водоворот, я позволял ему себя раскрутить, а потом резко и сильно наполнял парус ветром. Меня буквально подкидывало в воздухе, и кружило вместе с каноэ. И это было гораздо круче, веселей, чем на каруселях, на которых мы с братьями катались в детстве в Королевстве Гоа. Правда после такого аттракциона был и минус: голова кружилась зверски, когда мои ноги ступили на землю. Пришлось некоторое время умолять перестать мир вокруг крутиться, прежде чем я смог адекватно шевелиться, не набивая шишки на черепушке. Остров был густонаселён небольшими племенами как простых людей, так и, в большинстве своём, длинноруких. И мне пришлось изрядно потрудиться, прежде чем я нашёл нужное мне племя, следуя за толпой. Оказалось, что Брук действительно стал известным музыкантом, скрывающим принадлежность к моей команде под сценическим псевдонимом «Соул Кинг». На его концерты собиралось множество людей, в том числе и с других островов. Но… содержали его в клетке, как необычную зверушку. Ну да, живой скелет, такое нечасто увидишь. И, тем не менее, он весело зажигал публику, давая последний концерт перед отбытием в мировое турне. За прослушивание концерта брали неплохие деньги. Нами бы ни за что не стала покупать такой дорогой билет, а я — купил. Заодно и подслушал разговор… Оказывается, Соул Кинга похитили длиннорукие из племени обычных людей, которые называли моего музыканта «сатана-сама», и реально поклонялись ему. Последнее-то я знал, а вот то, что у демонопоклонников моего друга похитили… В общем, я сделал вывод, что он веселился не хуже меня. Толпа… бушевала, но мне было лень дожидаться окончания концерта, чтобы показать другу себя. Да и что-то подсказывало мне, что раз Брук — пленник, не стоит его пленителям знать о том, что он накама известного пирата, за которого назначена внушительная награда, и которого можно просто сдать дозору, чтобы получить деньги гораздо быстрее, чем от концертов или турне. Поэтому нужно было как-то подать знак музыканту о том, что я — здесь. План был мною придуман с наскоку. Дело в том, что чтобы и меня не узнали, я накинул капюшон, прежде чем вошёл в селение, припрятав шляпу под плащом. Я был не очень высок ростом, а потому среди толпы не выделялся, да и своего говорящего скелета-то не видел. Но это было и на руку. И вот, во время паузы между песнями на концерте, я поднял шляпу над головами на вытянутой руке. Не сразу, но… послышался резкий стук чего-то, будто что-то упало на пол, потом треньк струн, и я понял, что накама всё понял правильно. Глупым он не был, и мне оставалось ждать лишь ответного знака. Брук с ним не замедлил, затянув новую, недавно сочинённую песню про демонов в ночи, которых в клетке не удержать. Для меня это было сообщение от гениального музыканта. Что-то вроде: «Приходи ночью, капитан-демон, я из клетки никуда не денусь». Я махнул шляпой, чтобы друг понял, что я его понял, и окончательно спрятал шляпу, уже наслаждаясь музыкой… А ночью, как и договаривались, я пришёл к накрытой плотной тканью клетке. Мне резиновому ничего не стоило протиснуться между прутьями, и стоило мне это сделать, как я услышал в темноте знакомый голос: — Как я рад вас видеть, Луффи-сан! — Тебя вытащить? — деловито осведомился я. — Нет, Луффи-сан. Они хорошо со мной обращаются, а мне нравится петь и играть для публики. Для музыканта очень много значит, когда его творчество нравится стольким людям, — говорил Брук бархатным голосом, в котором чувствовалась искренняя улыбка. — Более живым, чем сейчас, я чувствовал себя, только путешествуя с вами. Это не мешает мне становиться сильнее и изучать возможности своего фрукта. — Уверен? — уточнил я. — Да. Я вернусь в назначенный срок, не сомневайтесь! — И я не сомневался. Брук до самого утра рассказывал мне забавные истории, произошедшие с ним, после расставания. Но самая забавная была о том, как он попал в клетку. Раньше он рассказывал мне её лишь мельком, но теперь была возможность узнать подробности. Оказывается, когда Кума с Архипелага Сабаоди разбросал нас по островам, он приземлился на дом, в котором в тот момент демонопоклонники совершали ритуал по призыву… демона. И тут упал он, скелет. Его приняли за самого Сатану, и преклонялись, чтобы он победил соседнее племя длинноруких, с которым они находились «на ножах». Но если первый раз они купились и испугались «Сатану-саму», то во второй — просто выкрали «забавную зверушку». Я хохотал до слёз! Немного рассказав о своих забавных ситуациях, я дождался рассвета. Тогда мы и распрощались ещё на полгода, ведь мне не стоило мелькать на концертах Брука, чтобы его не заподозрили в связях со мной. Ему я оставил новую и чистую звуковую Ракушу… Оттуда я отбыл на зимний остров Каракури, в страну будущего Барудзимоа, родину величайшего учёного в мире Вегапанка. Короче, на остров, где временно обитал мой плотник. Там я пробыл тоже около суток. Френки был искренне мне рад, но он был занят: изучал чертежи Вегапанка и что-то мастерил почти без отдыха. Мне были интересны как старый комплекс охраняемых лабораторий Вегапанка, так и секретный. Но без человека, который разбирался бы, что там за интересные штуковины, и мог объяснить мне, что к чему — и это было скучно, бессмысленно и даже опасно. Поэтому я не сунулся. Отвлекать плотника-то от работы было нельзя: малейшая ошибка в расчётах могла стоить жизни. Ведь он работал и над собой, будучи киборгом, и над тем, что могло пригодиться команде. Так что мешать ему я не стал, очень быстро свалив с острова, который и без того кишел дозором. Я только оставил для друга особой на вкус колы, которую изготовляли в Новом Мире, и которую так любил Фрэнки… По пути, а точнее в поисках примерного месторасположения среди облаков следующего острова, Погодии, я наткнулся на… старого знакомого, Смокера, Белого Охотника Дозора. Сначала я хотел проплыть мимо, игнорируя, но его люди заметили мой флаг на каноэ, и очень настойчиво приглашали на чай, с помощью пушечных ядер. Так что, на линкор дозора я, буквально заскочил, вместе с лодкой, тут же оказавшись в вооружённом окружении, пышущих яростью маринеров, во главе с Ташиги, подружкой Зоро, которая уверенно направляла на меня катану, и самим Смокером, который, вопреки моим ожиданиям, обнажать оружие не спешил. — Тихо-тихо-тихо, — заговорил я, обращаясь ко всем. — Мне ничего не стоит потопить корабль, и отправить на дно вас всех. Одно движение — и я сорвусь. Я немного нервничаю, находясь на враждебной территории. — В Логтауне ты не был так уверен в себе, и бежал от меня без оглядки, — холодно заметил, опасно прищуривая внимательные глаза, Дымный Дядя Смокер. — Да и в Арабасте тоже… — У меня не было возможности использовать все козыри, — передёрнул плечами я, оскаливаясь: — Теперь — есть. Впрочем, не сомневаюсь, что ты — отличный противник, с которым скучно не будет. Но остальных я вынесу разом. Ты же это понимаешь? — задал я вкрадчивый вопрос. Смокер внезапно хмыкнул, потом хохотнул чему-то, и расслабился: — Рад, что ты жив, и, наконец-то, сорвал с себя маску идиота. Так я смогу лично отправить тебя на плаху. А то много ли чести в поимке дурака?! — Я иронично вскинул брови, мол, «кто тебе позволит меня поймать». Но вслух я этого не сказал, сообразив, что нападать на меня всё-таки не будут. Вместо этого искренне поздравил: — Читал, тебя повысили, Вице-Адмирал Смокер. Поздравляю. Искренне, между прочим. Всегда рад развитию своих врагов. — Нужно было раньше притвориться послушным мальчиком… — хмыкнул, поводя плечами, Белый Охотник. Кажется, он не ожидал, что его поздравит пират. — Читал, ты тоже на месте не стоишь, и обзавёлся небольшим, но именитым флотом. Многие удивлены, что бывшие союзники Белоуса встали под твой флаг… — Это что? Похвала?! От дозорного? В чём подвох, спрашивал я себя. — Я, как ты и заметил, не идиот, — прищурился уже я, и потребовал: — Прикажи убрать оружие — и я не стану нападать, — мне вдруг пришла мысль о том, что это уникальный шанс поговорить с дозорным, которого я, в общем-то, уважал. Да и во взглядах мы нередко сходились. Так почему бы не воспользоваться шансом, и не поплести интриги, проявляя коварство? Смокер мог бы быть… полезным, что ли. — Мы можем просто поговорить, и нам ведь есть о чём, верно? — лукаво спросил я, решив для начала надавить на больное, насмешливо замечая: — Кажется, до старого звания, до коммодора, тебя повысили после моих подвигов в Арабасте. Не думаю, что тебе это по душе. — Смокер, сжал кулаки, гневно уставившись на меня: я попал в яблочко. — Это ведь как откуп за молчание. Ты молчишь о том, что страну спасли пираты — а тебе новое звание. Ты знаешь, что фактически обязан мне, и звания не заслужил. И новое получил лишь потому, что после войны многие погибли, или продвинулись по службе, освободив место тебе и тебе подобным. И гоняешься за мной ты потому, что хочешь звание своё оправдать в собственных глазах, — я вопросительно глянул на него, и с удивлением заметил, что он вполне успешно подавлял гнев, игнорируя провокацию. Очень жаль, кстати. Но: — Больно ты умный, — хмыкнул он, холодно. — И мне, странно, нравишься. — А ты мне дедушку напоминаешь. Гарпа, — скривился я, махая рукой. — Знаешь, почему он почти всю карьеру в дозоре пробыл Вице-Адмиралом? — Дымному Дяде было любопытно. Он явно удивился сравнению его с Героем Дозора, а потому взгляд его стал вопросительным. Я и ответил на вопрос сам: — Непослушным был. Приказы игнорировал или выполнял задания по-своему, по совести. Ему предлагали адмиральскую должность и не раз, но лишь за тем, чтобы усмирить нрав. Ты — таким же будешь, ведь отпустил меня с командой после Арабасты, вопреки приказу и обязанностям. — А ты закончишь как Роджер, — язвительно фыркнул он. — Стану Королём Пиратов? — хихикнул я. — Нет. Тебя прилюдно казнят. — Пусть так. Цель я выбрал, и к последствиям готов давно, — я гордо вскинул подбородок и мягко улыбнулся, ведь это было правдой. — Буду открывателем новой пиратской эры, сказанув что-нибудь загадочно-пафосное перед смертью. Вот и всё. — Он долго и очень внимательно вглядывался в мои глаза, после чего вздохнул, внезапно приказывая подчинённым спрятать оружие, предлагая то, что и мне было нужно: — Поговорим? Не как пират и дозорный, а как мужчины? — предложил Белый Охотник, рукой приглашая меня… возможно, в капитанскую каюту. Я проследил направление, и помотал головой: — Не откажусь поговорить. Но в закрытое помещение не пойду. — Не доверяешь? — Ты — человек слова. Тебе можно верить, несмотря на профессию, — качнул головой я, в знак уважения, и вызывая удивление вице-адмирала. Однако причин отказа я озвучивать всё же не стал, предложив иную причину: — Но ты не боишься, что твои люди заподозрят тебя в сговоре с пиратом? Тебе же будет лучше, если у разговора будут свидетели, и не только твоя девчонка. — Разумно, — хмыкнул Смокер, приказывая что-то ближайшему офицеру. — Смокер-сан, как вы можете?! — воскликнула Ташиги. Я подумал о том, что такая идеалистка Зоро по душе. Вот только, чтобы завоевать её, моему старпому придётся сломать её идеалы. Неприятно. А ведь симпатия между ними была столь очевидна… — Молчи, Ташиги. Мы с ним ещё повоюем, но не здесь и не сейчас, — шикнул на свою заместительницу вице-адмирал, пока другие дозорные организовывали нам стол и два кресла. Паруса спустили, так что мы просто дрейфовали в океане, что позволяло большинству матросов с любопытством слушать беседу. Когда мы уселись, Смокки попытался «взять быка за рога»: — Моя территория, я и начну: что ты задумал, Шляпа? — Стать Королём Пиратов и найти Ван Пис. А остальное, дозорный, не твоего ума дело. Я, кажется, не на допросе, — осадил его наглость я. Ну, а как ещё? Себе цену я знал, и хоть я был молод, а щенком назвать меня было трудно. Особенно зная о хотя бы нескольких моих «подвигах» на пиратском поприще. Так что и не стоило позволять обращаться с собой, как с младшим, пытаясь задавить авторитетом. — Тебя видели на Балтиго… — недовольно, и как бы невзначай заметил вице-адмирал. Моего замечания он, кажется, не слышал. — Навещал деда, брата, отца, — я пожал плечами, хвастаясь: — У меня, знаешь ли, хорошая семья. И связи благодаря ей, обширные. — Да уж, из всех своих Сверхновых дружков, ты выделяешься, как конь, в толпе овец, — он хмыкнул, и постучал ногтями по столешнице, закуривая сигары. Хм, и почему я раньше не заметил, что он не курил? А ведь было ощущение, что что-то в старом знакомом поменялось… — Твоя поимка одна из приоритетнейших, знаешь? — пошарившись во внутреннем кармане своей отороченной зелёным мехом светлой курточке, он выложил на стол листовку, на которой я узнал себя. Но вот награда… Честно говоря, собственную розыскную листовку я в последний раз видел в Вотер-7, после событий в Эниес Лобби, когда награды дали всей команде. С тех пор я знал, что её повышали минимум дважды. Но сколько я теперь стоил — не знал. Семьсот миллионов, оказывается! Я ошалело взял листовку в руки и прочитал о себе уже не как о капитане команды пиратов, а как о капитане целого флота… Ну-ну. — Не знаешь ещё? — насмешливо спросил Белый Охотник, хотя тут же, добавил: — Хотя она вчера вышла… Акаину снова повысил, после твоего посещения Балтиго, посчитав, что раз ты поддерживаешь связь с местом предполагаемого размещения штаба революции, а значит и с её лидером, своим отцом, то ты опаснее, чем предполагалось. Горосэи-идиоты, боятся, что не успеют тебя задавить, пока ты не вошёл в полную силу, и не приобрёл влияние, и, кажется, не понимают, что сами тебе помогают создать репутацию, а потому идут на поводу у их «ручного адмирала-флота». Награду твою повышали на сто миллионов после Маринфорда, и ещё на сто, когда у нас появился новый главнокомандующий. И вот теперь… — Н-да, — глубокомысленно промычал я. — Акаину на нас с Эйсом свихнулся, похоже. — Смокер снова хмыкнул. Я тряхнул листовкой, и кинул вопросительный взгляд на дозорного. Тот всё понял верно, и широким жестом души, позволил мне её прихватить. — Льстит ведь, гад! — добавил я с усмешкой, после чего поинтересовался, прекрасно зная, что немногие дозорные довольны новым главнокомандующим: — А тебя, кстати, такое начальство устраивает? — А это не твоё дело, пират, — прищурился он, вальяжно опираясь спиной на спинку кресла, в котором сидел полубоком. — Значит, не устраивает, — удовлетворённо кивнул я. — Акаину — псих, который ради пресловутой репутации дозора готов отдавать приказы резать мирных жителей, ставших свидетелями позора маринеров и Правительства. — В эру пиратов только решительный человек сможет выстоять против вас, — резонно возразил Смокки. — А ты знаешь, что в ряды революционной армии, после того, как Акаину возглавил дозор, в четыре раза увеличилось среднее количество вступающих? — ответил я. — Когда на мирных жителей нападают пираты — они идут в дозор. А когда на них нападают дозорные, или иные правительственные шавки — они идут к революционерам. А как ты относишься к рабству? — подался вперёд я, облокачиваясь локтями на стол, и заглядывая в глаза, в которых явно видел досаду. — К сотням женщин, детей, мужчин, клеймённых Тенерьюбито и сидящих на цепях в Мариджои? Исполняя приказы правительства, ты закрываешь на них глаза, — заметил я, насмешливо. — А тебе, не всё ли равно? — тоже подался ко мне он, тоже опираясь локтями на столик. — Ты — пират! Не тебе рассуждать о справедливости. — Но и не тебе, дозорный, — фыркнул я. Некоторое время мы боролись взглядами, но победителя этой баталии так и не выявили, а потому, почти синхронно, резко откинулись на спинки кресел: — Ладно, оставим этот спор пока. Лучше скажи, зачем ты затеял разговор? — Хотел узнать, зачем ты помогал Нефертари Виви в спасении Арабасты, — прямо ответил Дымный Дядя. — Зачем штурмовал Импел Даун, вместо того, чтобы сразу отправиться на войну за братом. Если ты хочешь стать королём пиратов — тебя всё это не должно волновать. Раз уж я задался целью поймать тебя, то должен понимать, как ты думаешь. — Я весело усмехнулся, ведь он представил мне отличную причину не отвечать. С фига ли я должен разглашать сведения, которые могут направить против меня? Но я ответил всё равно, разводя руками: — Кровь такая в жилах течёт. Не могу пройти мимо несправедливости, если могу изменить ситуацию. И я такой, и Эйс, и мой отец, и дед, да и вообще вся известная мне родня. У нас разные жизненные пути, но кровь одна. Можно много рассуждать о пиратской жестокости, о жестокости бандитов или революционеров. Она — есть. Спорить не стану. Не везде, не у всех, но есть. Однако мы замечаем жестокость и других людей, которые, должны бы с ней бороться. Знаешь, кто эти люди? — спросил я Белого Охотника, понимая по взгляду: знает. — Верно, это — дозорные, правительственные агенты, Тенерьюбито, Горосэи, или же просто Знать. Не все. За всех не говорю. Но и среди вас это есть. — И ты можешь привести примеры? — спросила Ташиги. Я посмотрел на неё, и снисходительно кивнул: — Мы с Эйсом росли, по желанию деда, вместе с горными бандитами в королевстве Гоа. Жизнь с ними, должна была, по идее Гарпа, показать нам, что такое хорошо, а что такое плохо. Мы должны были возненавидеть своих нянек и захотеть в дозоре служить. Собственно, это было условие Сенгоку моему деду. Тот должен был воспитать дозорными нас, детей, в чьих жилах течёт проклятая кровь худших врагов правительства и мира, а иначе — нас бы убили в детстве, и дедушка нас не спас бы. Вот только то ли Гарп оказался хитрее, то ли он перемудрил, но у бандитки проснулись материнские инстинкты, и жестокости этих людей она нам так и не показала. Но мы были предоставлены сами себе, и жизнь сама показала нам другую жестокость. — С каким любопытством эту историю слушали дозорные — это нужно было видеть. А вот рассказанная мною дальше история о пожаре в Сером Терминале, когда знать, чтобы обелить себя и земли перед Тенерьюбито, желали уничтожить весь «мусор» — им не понравилась, хоть и удивлены они не были. Особенно не понравилась история Сабо — имя второго брата я умолчал — и тот факт, что в роли спасителей выступил Драгон. Конечно, я добавил, что мы с Эйсом были детьми, и такого ужаса ещё не знали, а потому сильно впечатлились. Но умолчал, что желал стать пиратом и до этого… — Как считаешь, бездомные и дети, правда, грязный скот, на жизни которых можно наплевать? — спросил я у Ташиги. — Я могу рассказать ещё историю острова Охара и её жителей, далеко не все из которых были учёными. Тебе ведь известна эта история? — я повернулся к Смокеру, и спрашивал у него, не сомневаясь, что даже если Ташиги не знала этой истории, то узнает, любыми путями. — Ещё могу рассказать историю Флеванса, Белого Города, население которого, якобы, вымерло от ядовитого янтарного свинца, который добывали, и с которым работали все жители. Хотя на самом деле они просто были больны и нуждались в лечении, но вместо предоставления помощи, их расстреливали. — Смокер сильно помрачнел: — По глазам вижу, что тебе и эта история знакома. Как и множество других, подобных этим, историй. Одной из которых, является история Эниес Лобби. Знаешь, я, конечно, вместе с накама побил десять тысяч дозорных и правительственных агентов. Но им ещё можно было помочь, спасти их. Однако, из-за горстки пиратов, правительство предпочло уничтожить остров, вместе с этими людьми. Конечно, ведь нужны были деньги на их реабилитацию, которых, как известно, всегда жалко, — покачал рукой я. — Им было проще уничтожить остров из пушек Вызова Пяти, вместе со своими же, преданными им людьми, а их смерть свалить на пиратов, на нас. Скажи, а Вице-Адмиралы, которые участвовали в этом, вообще адекватны после такого? — Белый Охотник молчал, поджимая губы, и я закончил: — Ещё одной из таких историй, является история Арабасты и ныне покойного бывшего Шичибукая Крокодайла. Правительство ведь закрывало глаза на то, как Крокки планомерно уничтожал население страны, только из-за договора. — Их можно понять, — глухо заметил вице-адмирал. И это говорило, что это слова, в которые и сам он не верил. — Неужели? — иронично вскинул брови я, в наигранном удивлении. — Я — не смог. И многие другие не смогли. И ты — не понимаешь, как и твоя Ташиги. Ты спрашивал, почему я вмешался? Вот потому и вмешался. На Виви мы случайно наткнулись. Не знали, что она принцесса, потому что она прикидывалась членом Барок-Воркс, парой одного из номерных агентов. А потом её вычислили как шпионку и попытались убить. Она на коленях стояла, умоляя помочь, хоть и знала, что мы пираты. Не у дозора помощи просила, зная, что не помогут из-за договора с Шичибукаями, а у пиратов. И не себя спасти просила, не своего отца, короля, и даже не страну, а людей. Причём и революционеров — тоже. Говорила, что мы можем, что угодно просить у неё, и только у неё. И мы, я, не смогли эту мольбу проигнорировать. И знаешь, мы ведь ничего не попросили у короля и его дочери, хотя Кобра ожидал худшего. — Ты же пират… — с каким-то неверием, и презрением, сжимая рукой и ломая столешницу, сквозь зубы прошипел Смокер. — А принцесса Нефертари Виви — полноценный член моей пиратской команды. Она просто решила остаться с отцом, потому что у него не было иных наследников. Мы не препятствовали. В битвах ей не место, как и среди пиратов. — Тут и я вкрадчиво прошипел: — Заметь, я доверяю тебе и твоим людям эту тайну. Принцесса Арабасты настоящая пиратка. Стала ею, чтобы спасти страну. Однако тронешь её сам, или кому об этом расскажешь — порву, как и за любого из команды, — и снова расслабился, насмешливо улыбаясь: — И да, я пират, но от этого не перестаю быть… человеком, — тут я не сдержался и хохотнул: ага, человек, как же… — Зачем ты мне всё это говоришь? — почти пять минут молчания спустя, хмуро поинтересовался Смокер. Видимо он не ожидал такого ответа на вопрос, от пирата. Думал, или хотел думать, что мы это за золото, что ли? — Ты же сам спросил — я ответил. — А Импел Даун? — Признаюсь, я купился на утку Сенгоку в газете, и думал, что Эйс — там, — пожал плечами я. — А когда понял, что это не так — разозлился. Вот и всё. Не зря, как видимо. Большинство из тех, кого я вытащил — теперь мне и служат. — «Если дозорный поймает пирата — казнит или отправит на казнь, а если пират поймает дозорного, то может и отпустить, в зависимости от настроения». Ты это хотел мне сказать? — Знаешь ли ты о том, что у пиратов — настоящих пиратов, а не бандитов, что выходят в море лишь ради «лёгкой жизни» и поднимают Весёлый Роджер — есть свой кодекс? — вопросом на вопрос ответил я, на лице Смокки отразилось удивление. — Не знаешь, да? Однако ты знаешь, что и в рядах дозора хватает мразей, а я знаю, что среди пиратов полно отличных парней. — Хочешь сказать, что мы могли бы… сотрудничать? — вскинул брови он, тут же рыкнув: — За пособничество пиратам… — Ничего не хочу сказать, — перебил его я, наконец-то сообразив, какую выгоду могу получить от этого дозорного. — Но цели у нас, бывает, совпадают, если по чести, и по совести рассуждаем, — тут я лукаво сверкнул глазами, и снова облокотился на стол: — У меня развязаны руки, и я могу, если захочу, делать то, чего не можешь делать ты, не потеряв должности и звания. У тебя — развязаны глаза и уши, а потому ты можешь больше слышать и видеть, если захочешь, что не могу услышать или увидеть я, без риска потерять свободу, а то и жизнь. Подумай об этом на досуге. — И ведь действительно: он знал, о безобразиях в рядах правосудия, и мог сообщать о них мне. И несмотря на то, что на самом деле мне были часто безразличны такие инциденты, я мог бы на них неплохо сыграть, против врагов. Если проще, то Смокер мог доставать мне редкую, а то и секретную информацию, а я мог платить ему за это, например, спасением очередной страны от… от кого угодно, если это не мои союзники. В конце концов, у меня теперь был флот, и я мог их оправить разбираться с проблемой, спокойно продолжая путешествие. — Услуга за услугу? — одними губами прошептал он, задумчиво склоняя голову к плечу. Я моргнул в подтверждение. — Куда ты направляешься? — тут же сменил тему вице-адмирал, видимо, чтобы не привлекать к предыдущей теме внимание подчинённых. Понимал ведь, что такое сотрудничество, которому, фактически он дал согласие, могло выйти ему боком, если о нём узнал бы кто-то левый. От лишения звания, до преследования по закону. А пойти в пираты ему явно гордость не позволяла… Жаль, я бы хотел его в свой флотик. — Я навещаю команду, разбросанную Кумой по островам, — широко улыбнулся я, как в старые добрые… — Мы решили сделать паузу, и лучше подготовиться к Новому Миру. Наши мечты и цели от нас никуда не убегут, и моя корона меня дождётся. Так сказать, нужно уметь отступать вовремя. Ищу остров «Погодия». Слышал о таком? — Нет, — покачал головой Дымный Дядя. Но снова, будто что-то припомнив, добавил: — А хотя… К югу от Сабаоди есть остров, на котором странные старики торгуют… погодой, которую способны менять. Они это наукой называют. — О, то, что нужно! Нами упоминала учёных, изучающих погоду. — Кажется, в их разговорах я слышал упоминание… — Координаты острова не подскажешь? — Он хмыкнул, но вместо координат, кинул мне Энтернал Пос. А пока за ним ходила Ташиги, которую он и послал, я на клочке салфетки написал номер Ден-Ден-Муши, с помощью которого можно было связаться со мной. Там же я написал, что без белой Ден-Ден-Муши, которая глушила сигнал от прослушки, ни с кем не общаюсь. Клочок я, естественно, сунул в карман курточки дозорного. Всё что хотел, я получил, и даже больше, а потому готовил лодку к отплытию, собираясь уже прыгнуть с ней за борт, как вдруг меня настиг вопрос: — Эй, Мугивара, почему ты стал пиратом? — Я пожал плечами: — Пиратство — это свобода. А король Пиратов — самый свободный в мире человек, не зависящий от условностей. — Пиратская свобода — это вседозволенность, — возразила мне Ташиги. — Не путай тёплое с мягким, женщина, — фыркнул я. — Свобода не подразумевает под собой разбой, как само собой разумеющееся. Свобода — это возможность делать, что хочется, но осознавая все последствия от своих действий, и неся ответственность за них. Это… — Я замялся, подбирая слова, но вспомнил, что говорил Шанкс в опасных ситуациях, и перефразировал его: — Просто люди, которые взяли в руки пистолет, должны быть готовы к тому, что их убьют, а не к тому, что им придётся убивать. — Смокер вздохнул, взлохмачивая белые волосы, чем портя причёску: — Ты странный парень, и всё-таки мне жаль, что мы по разные стороны баррикад. Мы бы хорошо поладили, может, быть даже подружились… — Да, жаль, — задумчиво согласился я. — Хотя… у меня есть друг среди дозорных. Он искренне предан вашей идее, а потому в Маринфорде, не колеблясь, встал у меня на пути. Я его вырубил, потому что там он был моим врагом. Но от этого мы не перестали быть друзьями. Я всегда рад новым друзьям, и мне плевать кто они, — открытый намек на дружбу, но почему бы и нет?! Я хмыкнул мыслям, и подтащил каноэ к фальшборту: — Бывай, был рад поболтать и увидеться. — Мы вообще-то арестовать тебя должны… — услышал я, брошенное в спину. — Ну, попробуй, — весело ответил я, показывая язык, и прыгая за борт. Ветер по моей воле мгновенно наполнил парус, и лодка скакнула сразу на приличное расстояние, а ещё через несколько мгновений я был вне досягаемости бортовых орудий линкора.